Алина Афанасьева
История двух расставаний
Она молчала о таких удручающих мыслях не из-за страха убедить тем самым в принятом решении. Она хотела понять для себя, возможно, это их выход и их час – совершить правильный поступок, сделать сложный выбор, но верный. Возвращаясь вечером друг к другу, они оба вели себя так, как будто не произошло что-то экстраординарное. Хотя ей иногда и хотелось пошутить о прощальной ночи, но при этом с некоторой тревогой ждала окончания срока в две недели, который был им поставлен на разрешение всех «житейских дел разъезда».
И дело все в том, что обиды – это не просто так невозможность отпустить, простить, – это реальные проблемы в реальных отношениях, которые так и не нашли решения. И злость. И вынужденное принятие того, что вечера потускнели, поговорить так особо и не складывается. Что пропасть не исчезла, землетрясения не произошло, а мосты – они ещё есть… Но ведь живут то они на разных берегах, встречаясь где-то на островке посредине. И возможно, их семья маленькая, должна была построить свое местечко именно на этом кусочке суши, а вокруг просто большой мир, куда ведут разные мосты. Но толи остров мал, толи мы не хотим создавать. Возможно – лишь малую долю вериться уже, – возможно, это место может разрастись или стать уютным прибежищем. И стоит просто подождать, ещё перетерпеть, все же, несмотря ни на что, продолжать его обустраивать. Не обращать внимания на силу наших разрушительных стихий, словно движение литосферных плит, падение астероидов и метеоритных дождей. А может быть, все же, может быть, нужно убрать все полуразрушенные, опасные, некрепкие мосты, оставив один устойчивый и надежный. По нему и будет ходить наш малыш. А жизни не сталкивать в пропасть, но дать цвести им и развиваться на своих берегах.
Она стала замечать, что ее больше не вовлекают в мужские разговоры; и было нормальным ее присутствие где-то там, номинально, но не на расстоянии вытянутой руки; забылось, что ее больше в жизни интересовали рассказы о самолетах и автомобилях, строительстве и военных интригах, чем рецепты, семейные отношения, здоровье родственников. После принятия этого, в один из вечеров она со спокойной, немного грустной душой поехала к сыну, но в дом его родителей. У него очередная работа допоздна. А ей уже обесценились вечера без сына, уже не перекрывало даже "побыть вдвоем". И не чувствовала себя неловко в чужом доме одна. Она даже была готова к тому, что он приедет и закроется на кухне до утра с отцом поговорить о жизни. И ее будить никто не станет. И да, конечно, это проявление заботы. Но также это будет падение ещё одного сгнившего моста в недра земли. Потому что до катастроф планетарного масштаба в жизни из семьи, она нужна была рядом, слушающая неспешные беседы двух мужчин. И ей это было нужно, даже влекло и жутко интересовало. Это были самый яркие моменты семейного общения. Эта была одна из причин, почему ей так хорошо в его семье.
Просто у него уже была другая. Прошло две недели критического срока. И, казалось бы, вопрос не стоял больше совсем. Просто продолжалась их жизнь – такая хрупкая семейная нерушимость. Только в последний вечер она со скрежетом в душе дождалась ночи. Села рядом и посмотрела в его глаза, где уже жила совсем чужая душа:
– Думаю, все же нам лучше расстаться.
Он долго молчал. А потом закрыл глаза и выдохнул:
– Ты права.
– Я боялась, что ты не поймешь меня, и будут неприятные разговоры и скандал. Спасибо тебе.
– Я просто все никак не мог решить – да или нет, – помолчав, помявшись, – я хочу кое в чем тебе признаться. Я проводил время с другой женщиной.
– Я догадывалась, хотя и не хотела в это верить. Помнишь, я предлагала, чтобы мы договорились о сообщении друг другу таких новостей?
Она улыбалась, но как-то нервно, губы дрожали.
– Ты тогда очень естественно увел разговор в другую степень. И я в шутку подумала, что можно было бы предположить про кого-то другого, но не про нас. Есть причина, почему ты не захотел говорить об этом. Даже в шутку. Я собрала твою сумку. На первое время тебе хватит. Остальное соберешь себе сам и, пожалуйста, когда нас не будет дома, ему не нужна эта грустная картина. Пойми, мне неприятно это было от тебя сейчас услышать. Завтра отправим вместе сына в лагерь, и я уеду к подруге, пока ты не найдешь себе подходящее место. Как тебе такой план?
Ей очень повезло, она на это и рассчитывала, собственно. Он легко засыпал, даже в таких ситуациях. А был бурный тяжелый день, давила жара, поэтому через пять минут, как она вышла в гостиную, он уснул. Она зашла к сыну и умостилась рядышком с ним.
Первые дни она слонялась по дому и не могла найти ни одного уголка, где могла бы задержаться дольше пяти минут. Все и везде напоминало ей о нем. Вино не пьянило. Виски не согревало. Она злилась на него, злилась на себя, хваталась за телефон, но вовремя останавливалась. Один день мечтала, чтобы он вернулся. Второй день жила в спокойствии и мире, пока не возвращалась домой и не начинала строить планы, как его вернуть. Потом ей понравилось не убирать разбросанных вещей, не мыть лишнюю посуду, не готовить обильных блюд, не подстраиваться ни под чей график. Она начала наслаждаться жизнью для себя, чего уже очень давно не испытывала. И, несмотря на заброшенные утренние пробежки, поздний отход ко сну и не здоровую пищу, она похорошела, расцвела, глаза засверкали. Да, их заполняла пелена грусти, когда что-то напоминало о мечтах, о жизни втроем, когда говорила с сыном по телефону. Но она снова стала петь в стенах пустой квартиры, записалась на курсы игры на гитаре, ходила одна в театр и сидела в кафе, не чувствуя одиночества, а получая от этого удовольствие.
