Alicia Ruva
Поросёнок Ванюшка учит английский

Полная версия

– Мой свинёнок, – ласково вздыхал дед Сеня, умиляясь на внука.

Розовенький, смешливый поросёнок Ванюшка рос, ел и пил как все его братишки и сестрёнки, но чем-то особенно приходился деду по душе. Наверное, от того, что задавал много вопросов, а может, пуще остальных мордашкой походил на деда в молодости.

– Дед, а дед, когда ты маленький был, тогда морковка уже была или её ещё не изобрели? – спрашивал внучок и тут же, не выслушав ответ, продолжал, – А ты васильки ел? Я ел, они красивые. Яйца у кур видел? Они всегда такие были или раньше прозрачные появлялись, так же удобнее? А я, когда из яйца вылез, тоже жёлтый был? Мне жёлуди снились, это к хорошей погоде или осень скоро? А сны когда сбываются, после обеда или до?

И так целыми днями заваливал Ванюшка деда Сеню вопросами, просьбами рассказать что-нибудь интересное и поиграть в прятки.

– Дед, давай в пряталки, дед?!

– Нет.

– Ну, разочек ещё?

– Нет.

– Пожалуйста!

– Ладно. Раз, два, три…, – дед протяжно считал до пяти и плёлся в тридцатый раз "искать" внука под табуреткой в сарае, – Прямо как я в молодости!

Однажды Ванюшка играл в сарае. Он весело прыгал и вертелся, пытаясь схватить свой хвостик, как это часто делают щенки. Поросёнок так разыгрался, что врезался в мешок с досками, который рухнул, подняв пыль и задев грабли, те в свою очередь шарахнули о полку. Полка покосилась и несколько книг, новогодняя фигурка свиньи за 2007 год и чугунный утюг, доставшийся хозяйке двора ещё от прабабушки, грохнулись на пол прямо перед Ванюшкой. Фигурке особенно не повезло, утюг пришёлся ей ровненько по голове, осколки грустно поблёскивали – фарфоровая свинья убита.

Ванюшка зарыдал. Ему стало жалко свинью, и жалко себя, ведь утюг пролетел так близко и он – Ванюшка – мог сейчас быть на месте этой фигурки, а она спасла ему жизнь, отдав свою, какая самоотверженность! В общем, испугался поросёнок не на шутку, и хорошее воображение в красках дорисовало поток событий, которые, скорее всего, никогда не могли бы произойти в действительности. Но поросёнок рыдал, слезы градом катились по розовым щёчкам. На шум пришёл дед Сеня:

– О, молодец, Ванюшка, это же книга моего детства!

– Какая? – хмыкая проныл Ванюшка.

– Так эта самая, – дед указал на толстый томик, упавший с полки, – Я благодаря этой книге знаю такое, чего никто во всей деревне не знает.

У поросёнка аж глаза заблестели:

– Расскажи, дед.

– Нет.

– Ну, расскажи, – Ванюшка прыгал вокруг деда и жалобно заглядывал в глаза.

– Нет.

– Пожалуйста!

– Нет.

– Чуточку совсем! – взмолился поросёнок и уткнулся пятачком деду в бок.

– Ладно, – растаял дед, хотя ему было откровенно лень, – Кода я был такой, как ты, то дружил с хозяйским сынишкой, с Виталиком, помнишь его, он приезжал на праздники?

Поросёнок, конечно, помнил дядю Виталика, но разве большие дяди когда-то были мальчиками?

– Это который тебя "my friend" называл?

– Да, так вот, – продолжал дедушка, – Виталика за любую провинность закрывали в сарае, и я часто тут с ним сидел, за компанию, так мы вместе эту книгу часами читали. Вернее Виталик читал, а я слушал. Так и выучил.

– Что выучил?

– Английский язык, – почти шёпотом произнёс дед Сеня.

– Да ладно, – поросёнок почти не верил, – Быть не может, покажи!

– Что покажи?

– Язык.

Дед высунул язык, но поросёнок ничего необычного в нём не увидел. И слева смотрел, и справа, язык как язык. Дед догадался, в чем штука, и говорит:

– Да не то! Язык – это то, с помощью чего общаться можно. Вот смотри, курицы говорят на курином, а козы?

– На козлином, я даже знаю по ихнему «как дела?» будет: меме-меме-ме-ме?

– Молодец. А у людей есть разные языки, их много, один из них английским называется.

– А людям человеческого мало? Им ещё и английский подавай?

Дед засмеялся:

– Ученье свет, а неученье – тьма.