Прогулки с Евгением Онегиным – Альфред Барков

Пока в начале и уже вижу несколько минусов. Первый – это временами автор теряет мысль и чтобы это скрыть, начинает говорить (писать) громче и быстрее. Это относится к тому, что пушкинский «Граф Нулин» и «Бал» Баратынского (элементы в котором сильно напоминают «Онегина») выходили под одной обложкой. Окей. Сама вчера писала, что сон Татьяны – это одни в один «Жених» того же Пушкина (сперва написала, потом хватило ума погуглить и почитать Лотмана – не я одна это заметила, признанная теория). Но потом Барков пишет, что вот жеж незадача, он тоже «погуглил» (нашёл другой источник, речь о 90-х) и выяснил, что изначально произведения выходили отдельно, их потом сброшюровали. Я читала ночью, вместо сна, мучаясь от отравления (Эдди: «То, что ты одновременно потребляешь Баркова и то, от чего у тебя отравление – лишнее доказательство твоей мерзкой всеядности»), потому переход Баркова к «быстро и громко» не добавлял гармонии моему состоянию. Окей, я уяснила, как выходили эти издания, доказывает это, блин, что? Но автор пытается убедить сам себя, ему не до читателя, он постоянно трясёт своими открытиями где-то впереди. Лан, будем подождать.Второй непонравившийся мне момент – ложная аргументация. И насколько я почитала про исследование Барковым «Мастера и Маргариты» – это структурная поломка самого исследователя. Он верно (ну, имха) пишет, что фабулой являются события, сюжетом – этические смыслы, которые вкладывает читатель, причём смыслы сам автор мог вкладывать иные. Олл райт. Но люди все разные, алё. Этические смыслы, если рядом не посидели на ушах Белинские, все будут закладывать свои.Но Барков где-то на глубинном уровне уверен, что этические воззрения у всех одинаковые и совпадают с его.Так Барков указывает на пародии у Пушкина на Баратынского, а раз Баратынский не обижался, то эти пародии значили нечто иное. С чего? Ложный аргумент. Ох уж эти книжные мальчики. У мужиков (и некоторых девушек) принят иной кодекс поведения – поддёвка. «Твои стихи говно, я их выстебал» – «Твои тоже, смотри, как изящно я их порвал» – «Пошли пиво пить?» – «Пошли»))) Даже если я соглашаюсь, что в образе Ленского Пушкин выводил Баратынского, я в упор не вижу, где Баратынский обязан был обижаться. Да, романтический поэт, чьи стихи возможно прекрасны, возможно говно, хотя даже Онегин его вирши не клеймит. Стихи, которые Ленский пишет перед дуэлью, адовые, окей, признаю, что кому-то они могут нравиться, но кому-то и морковка ананас, но с чего обижаться? Пародия – это высшая форма комплимента. «Ах, как ты меня классно поддел, скотина, я тебя тоже в своей поэме пропесочу. Пошли шампанское хлестать?» – «Может, немножко содомии?» – «Может, немножко содомии» (ой, да лан на меня дуться, кто-кто, а Пушкин с его юмором, мою шутку бы оценил :Р).Опять же, ах, негодяй Пушкин пишет неизданную строфу, где у Татьяны просвечивает сквозь ночнушку пупок и грудь, какая же она «русская душою»? Любезный, чё не так? Поймите, что больная сакрализация – это наследие вот как раз того «тоталитарного прошлого», которое вы упоминаете. Пушкин писал свой роман десяток лет и ему эти его персонажи аки тот парашютист – «так надоели, так надоели». Да это красиво и эротично, алё, мой милый, вы пишите вашу теорию в 90-е, когда именно такие физиологические образы стали модными. А до Никки Палкина не было постоянно «зато мы духовные!». Самое важное слово в указанном – «зато». Больное противопоставление себя западу, отделение от него. Так-то, какая разница, Россия не очень отличалась от других западных стран, проблемы были повсюду, но вот когда началось «а мы другие», «у нас особый путь», сравнение было уже не в пользу страны, духовность как-то никто не ценил. Пушкин – это как человек, который рос в 90-е. Приколоться, показать шиш цензуре, почему надо оценивать его как «сакрального властителя слова»? Он был блестящим поэтом и писателем, но чё-то мне не кажется, что он когда-нибудь, до прихода ИХ имперскости, пытался быть «совестью нации».Недавно приходил образ русской классики: сперва был Пушкин, потом тьма, ужас, крики в ночи, монстры роняют изо рта кровавую слюну, пьяный Писемский в рубище мессии крестит ночную мглу, Салтыков-Щедрин ходит с полуслепыми глазами безумца и провидца, во тьме бродят вии… А потом Серебряный век))))Ну да, я не люблю русскую классику, но не столько её саму, сколько её понимание, навязанное сверху. А её заставляли понимать как отдельный пласт литературы. Если сейчас упадёт железный занавес (тьфу-тьфу-тьфу) и нашу литературу тоже заставят воспринимать как окуклившийся пласт культуры, вещь в себе, то будет ровно та же ситуация – классиками начала двадцать первого века станут Донцова, Акунин и Пелевин. Ни имею ничего против ни одного из них, но надо осознавать, что все они – нишевые авторы. Точно так же, как нишевыми были и русские писатели девятнадцатого века. Они писали про проблемы России, которые были интересны внутри страны. Они писали психологические романы, которые шикарно выделялись на фоне западного ширпотреба. Но засилье было всё равно у романов французских и английских. Точно так же, как сейчас у нас нет автора развлекательной литературы международного уровня ранга Джей Ро или хотя бы Кёрстин Гир. В принципе, он нам особо и не нужен (если только похвастать, у людей странные бывают желания для хвастовства), запрос удовлетворяют переводные романы. Наши яркие писатели большей части нишевые. Но при железном занавесе нас на голубом глазу будут уверять, что «Зулейха открывает глаза» и «Код да Винчи» – это примерно книги одного порядка, одного жанра, только наша подуховней.И вот эта сакрализация в голове Баркова… Хотя он ругает СССР, у него такие махровые взгляды того времени… Если что, я пока даже не о «Прогулках» (я прочитала 200 страниц из 900 покамест), а о МиМ. Забавно, что про литературную теорию говорят «ой, не будем спойлерить». Да лан, я «проспойлерю» (бред какой-то, если это научный труд, давайте не относиться к нему, как к дешёвому детективу), как я выяснила, Барков доказывает, что в Мастере Булгаков выводил Горького и это сатира, издёвка и пр. Я не читала исследование. Я просто пока в фейспалме. Встретила в одной реце утверждение Баркова, что слово «мастер» относилось к ремесленнику, противопоставлялось творцу. Супер. Тупо давайте сольём в унитаз весь эзотеризм века девятнадцатого и начала двадцатого, где «мастер» было заимствованным словом для тех, кто достиг просветления. Ой, в книге про противоборство Бога и дьявола, а также размышлений о том, как в монотеистическую идею был привнесён дуализм, есть эзотеризм. Ну, надо же! В общем, аргументация Баркова совкооооовая, как гипсовый полуразрушенный пионер с трубой. Тоже нишевая, будем честны. Он пытается привнести новый смысл в литературоведение (молодец!), разбить советскую традицию, но при этом в плане сведений, отношений и даже взаимоотношений между людьми может смотреть только в сторону, куда указала партия.Ответ оказался предсказуем: за понятиями «не инженер», «не литератор», «не юрист» по папе скрывался самый тривиальный полковник КГБ! Это про Баркова. Сижу и занимаюсь фигнёй, читаю о Баркове… За работу, за работу. Ночью буду вместо сна читать Баркова. Но, кстати, да, профессия даёт ответ на некоторые вопросы. Хотя мальчик он не книжный, да.Кстати, любопытный факт. Я очень увлекаюсь криптолитературоведением. И я верю в очень многие теории. Потом уже, при переосмысливании, нахожу аргументы. Так я верю теории о Гамлете (не Баркова, хотя скачала и буду читать, пусть там уже по описанию бред), но не верю в теорию об Отелло. А тут аргументация меня сразу зацепила своей необоснованностью. Люди должны ходить строем и смотреть налево, если они так не делают, значит какие-то мыслишки не те имеют, уууу!Видимо, потом буду читать «Прогулки с дилетантом» – это про Баркова, разбор его теории о МиМ. Интересно написано, но почему-то автор пока тоже не упоминает, что отношения мастер-ученик взяты из средневековых цехов, а потом заимствованы эзотерическими обществами. И Булгаков не мог об этом не знать и не понимать, что его роман будут читать именно с точки зрения эзотерики. А, простите, как ещё читать роман, суть которого – спор с религией и лишь отчасти спор с политикой? Апдейт: читаю дальше. Автор рвёт пяткой тельняшку на груди, что слово мастер не плохое… Этот критик Баркова уже тоже начал меня бесить. То же разделение мастер-подмастерье-ученик было и в художественных мастерских. И практически у каждого живописца были свои подмастерья, а живописец считался мастером, чего Булгаков не мог не знать, так что это более, чем применимо к человеку искусства. Приведи этот пример и всё. Нет, надо так же, как Барков, медленно и тупо рвать одну и ту же тельняшку. Далее Барков опирается на то, что роман – энциклопедия русской жизни. Окей. И что Пушкин и писал энциклопедию русской жизни. Чего? Это не просто ложная аргументация, это что-то с мозгами. «Если считать, что Татьяна родилась через семь лет после свадьбы, то это не энциклопедия, а значит она родилась через год и всю хронологию надо сдвинуть». Очаровательно. Возьми с полки пирожок. Видимо, если Татьяна не родила генералу семерых отпрысков за три года – это тоже признак неэнциклопдичности. Интересно, а почему Баркова не тревожит, что детей у Лариных только две штуки? Боже, он подходит к роману как к статистике. И полагает, что Пушкин подходил также… Барков сильно опирается на Набокова, мол, тот написал, что Татьяна роилась через шесть лет после свадьбы. Алё! Маман Ларина – «премилая старушка» и её кузина Алина тоже трясёт костями. В сорок лет женщины ещё не разваливались и вели активную светскую половую жизнь. Маман Лариной и Алине должно быть хотя бы за пятьдесят и Татьяна ещё более поздний ребёнок. Аргументация уровня «Если Пушкин писал об Отечественной войне (12-го года), то не мог бы не упомянуть декабризма, иначе изменил бы себе как художник». Представьте себе самую выспреннюю свою учительницы литературы и то, что она написала исследование.Видимо, я буду бомбить от каждой фразы… Сейчас у меня в читалке пока Барков натягивает на глобус календарь. Да, поссорились Онегин и Ленский 12 января в татьянин день в субботу. Я посмотрел календари, там дата на субботу не выпадет в тех годах, которые я хочу, но это не имеет значения. Ах да, он ещё считает, что «календарь осьмого года» – это реальный календарь. Наверное, в его воображении – отрывной. И что никто не пользовался бы старым. Какими альманахами в девятнадцатом веке были календари, он представления не имеет. Остановите планету.Мне кажется, Барков из тех, кого натихую убила Элени – богиня логики. Потому что такие адских попыток наклонить и отыметь, я встречаю редко. Думаю, Логика и Здравый смыл, взявшись за руки и вооружившись ножами, навестили за всё хорошее. Так как Онегин отдал своё наследство после смерти отца, но не расстроился, так как «предузнал издалека кончину дяди-старика», Барков делает вывод, что это произошло одномоментно. А ещё что Онегин отправился в путешествие в восьмой главе ДО смерти отца и дяди. У меня заканчиваются нематерные слова.Накал бреда нарастает. Поняла, что меня отвращает. Остальные исследователи читали сам текст произведения, а потом видели, что можно прочесть иначе. Причём они осознавали, какое прочтение является «правильным». Барков читал критиков. А потом подгонял текст под результат. Из него литературовед, как из меня спринтер.Я уже особо не вчитываюсь, ищу примеры из текста и как он их реализовал. Барков пока что прицепился к «Пойдём, читатель», там о могиле Ленского. Вроде очевидно, что путешествие виртуально, но Барков уже выстраивает там, что автор живёт где-то около… Ойййй… Так как Барков подбивает текст под свои мэнниппеи (или как их там?), он упускает реально интересные особенности художественного метода Пушкина. Мне нравится книга Леонид Жуховицкий – Как стать писателем за 10 часов. Руководство для всех, кто хочет прославиться , не скажу, что это идеальное руководство, но в ней масса интересных мыслей. В частности, он показывает, что у Пушкина «киноязык». Он вводит детали, где действие происходит здесь и сейчас, он показывает их, создаёт образ. Насчёт этой могилы, если бы Пушкин хотел показать, что до неё надо дойти, то придумал бы маршрут («А коли хочешь навестить поэта бедного могилу иди от тракта пять шагов») или показал бы, как сам идёт. Нет, тут у Пушкина виртуальная камера.Забавный был дядечка Барков, я пока на 238-й странице и дальше буду проглядывать наискосок, этого бреда 887 страниц, а не стоит он и пятидесяти. Он наконец сдал идею – мол, «Онегина» написал сам Онегин. Потому у него письмо Татьяны (переведённое с французского) и собственное, непереведённое, а стиль у писем похож потому, что при переводе Онегин добавлял свой стиль. И такая теория проканала бы, не худшая, а Пушкин по реалу, забываясь, создавая психологию герою, описывал его мысли как собственные. Вылови все эти моменты и живи счастливым. Но эту теорию ввёл Барков. А он был человеком… особых психических свойств. В наше время, как престарелые коллеги, он бы писал попаданческое говно, тем бы и радовался. Но в 90-е такое идиотское времяпровождение ещё не канало. И он начинает подбивать клинья к мнению «я великая гениЯ от литературы» методами, которые подействовали бы только на престарелых барышень, чахнущих в районных ДК семидесятых. Много «умных» слов и полное непонимание художественных приёмов. Так Барков утверждает, что Пушкин специально пишет бездарные вирши, чтобы показать, что Онегин «не могёт». Знаете, какие бездарные? « Читал охотно Апулея, а Цицерона не читал». Потому что два раза «читал», разумеется. Сможете угадать какая вторая «бездарная»? «Читатель ждёт уж рифмы „розы“?». Для Баркова повторение слова – это бездарность. Он так у какой-то побитой пылью литературоведши прочитал. Он не знает, что это приём. Он не знает, что игра с читателем, слом четвёртой стены – это приём. Он считает это бездарностью и аргументом своего бреда.Если вы знаете роман, то во многих местах Пушкин даёт понять «алё, это я». Отлично, бери эти моменты и говори, что часть пишет Пушкин, часть – сам Онегин. Потомки пыльных барышень будут таскать на руках. Что делает Барков? Он говорит, что это Онегин пытается выдать себя за Пушкина. Уже напрочь, кажется, забыв, что Онегин – выдуманный персонаж.Человек – технарь и совок. Он не понимает художественного текста и его приёмов. А когда ему сильно требуется, сразу берёт ещё советскую сакрализацию и «Пушкин не моооог!». Не мог стебать Баратынского. Этот стёб сам Барков выдумал, сам поверил. Равно как и поведение Пушкина («не моооог!») и возможную реакцию Баратынского. В его голове нет и никогда не было реальных людей, Барков воспринимал мир как книгу с картонными вырезными куклами. Из старой и дешёвой советской книжки, явно лишённой художественных достоинств.Нет, на фиг. Я читаю книгу человека очень глупого и очень наглого. Это даже не графоман. Наглого тем, что он считает, будто получит признание за счёт «теорий». глупого потому, что он не может даже соврать красиво. Он насыщает свой вздор громадным количеством терминов, но всё очарование для тех, на кого действует слово, если оно иностранное, он разваливает своей странной этической системой. В деревню, к тётке… Буду читать эпилог.Так, эпилог хотя бы Козаровецкий и он по крайней мере может выражать свои мысли ясно. Он сумел уложить весь графоманский бред в гораздо менее травмирующее количество страниц. Суммирую. Пушкин враждовал с Павлом Катениным. Подражая Стерну (не читала, не могу судить), Пушкин вводит рассказчика-Онегина и Онегин же убивает Ленского, мол, из зависти к таланту.Роман написан плохо, потому что так сказал какой-то Д.И. Писарев. Я пробежала глазами его статью. Он идиот.Приведя это суровое антибалетное восклицание разочарованного Онегина, Пушкин сам почувствовал, что он ставит своего героя в довольно смешное положение, потому что люди, действительно обладающие резким и охлажденным умом, не станут тратить своей иронии на отрицание балетмейстера Дидло и дамских уборов. Я бы даже сказала дебил. Но раз Писарев сказал, делать нечего, «Евгений Онегин» – говно романишка. Но Пушкина мы обидеть не хотим, потому такое говно Пушкин писал исключительно от имени Онегина.*После того, как нам навязали мнение какого-то, прости Господи, Писарева, у меня в голове навязчиво крутится эта реплика из пародии – «Мы должны стреляться, у нас нет выбора, Зарецкому холодно»* Пушкин тоже дебил. Он делает такую шутку, которую тянет десять лет. Которую понимает только он и несколько его приятелей, о которой предмет ненависти даже не подозревает. И все считают, что плохие стихи в романе пишет сам Пушкин. Зато сам Пушкин радуется, так как в своём воображении он этого Катенина через колено, хуком справа и вообще кииииия.Это не просто бред… Это река, море, океан бреда. Это не просто плохая теория, это не теория, это даже не сова и не глобус, а надувной полусдувшийся мячик и чучело летучей мыши. Берётся первый попавшийся кусок текста, напяливается на него тот смысл, какой сейчас выпал в рэндомайзера автора, присыпается терминами по вкусу. Кушайте, не обляпайтесь.

Я не самый большой поклонник поэзии в целом и Александра Пушкина в частности. В школе его гениальность декларировали как непреложный факт, но не особенно поясняли на чем же она основана. Однако разбор А. Барковым «Мастера и Маргариты», во многом совпавший с моими собственными мыслями, подтолкнул к знакомству и с другими его работами. Для начала, впервые после окончания школы в далеком 2003 году, был прочитан непосредственно «Евгений Онегин». По большому счету отношение к нему не изменилось: на мой обывательский взгляд не самые выдающиеся стихи Пушкина, несвязный сюжет и непонятные герои. Затем настал черед «Прогулок». Работа весьма объемная и сквозь первую четверть пришлось буквально продираться. Рассуждения о теории литературы и методах структурного анализа громоздкие и совершенно точно отпугнут большую часть читателей, но их ни в коем случае не следует пропускать, иначе дальше не будет понятно о каких таких менниппее, мета сюжете и интенции рассказчика идет речь. Также к минусам могу отнести выпады в сторону «красной профессуры». Не берусь судить, насколько они оправданы в пушкинистике, но легкий душок Солженицына был неприятен, если вы понимаете о чем я.

Ценна эта работа как минимум тем, что пробуждает интерес к творчеству и жизни Александра Пушкина. По крайней мере, со мной случилось именно так. Никогда не задумывалась о том, что стихи могли сочиняться как очередной выпад в давней ссоре и существовало серьезное противостояние между представителями различных поэтических направлений. Никогда не задумывалась о Пушкине как о живом человеке и не интересовалась подробностями его биографии, а личность-то была занятная. Теперь буду восполнять пробелы.

Утверждение Баркова, что повествование идет не от лица Пушкина, не стало для меня открытием, даже в школьные годы я почему-то считала рассказчиком самого Онегина. Приведенные в данном исследовании доказательства из текста романа считаю вполне оправданными. Плюс к тому подробности первой поглавной публикации и описание внешнего вида изданий имеет важное значение, а современный читатель, к сожалению, лишен возможности самостоятельно собрать воедино все детали головоломки. Как правильно заметил Барков, в 1825 году «Евгения Онегина» в школе еще не проходили, читатель видел эту историю впервые и взгляд его не был зашорен официально принятыми учебными программами и установками.

Открытием для меня стало наличие эпилога, который официально таковым не признается. Речь о «Разговоре книгопродавца с поэтом», который во всех прижизненных изданиях помещался Пушкиным вместе с первой главой романа. В моем двухтомном собрании сочинений 1970 года издания «Разговор» находится среди других стихотворений в первом томе, а роман во втором, и соотнести их между собой не представляется возможным. Но вот если читать «Разговор» сразу после «Онегина» всё встает на свои места, по-моему, они действительно об одном и том же человеке.

Не берусь утверждать ни подлинность, ни ложность выводов Баркова о прототипах героев романа, так как не являюсь экспертом в пушкинистике, но на мой взгляд приведенные в исследовании доказательства достаточно объективны и личность Катенина, а также история его взаимоотношений с Пушкиным весьма гладко ложится на историю создания и публикации «Евгения Онегина».