bannerbannerbanner
Воспитание сердцем. Без правил и условий

Альфи Кон
Воспитание сердцем. Без правил и условий

Полная версия

Глава 2. Любовь и ее лишение

В 1950–1960-х годах, приступив к изучению этого вопроса, ученые поделили родительские воспитательные методы на две категории: основанные на применении силы и на любви. В дисциплину, базирующуюся на силе, включили побои, крик и угрозы. К отношениям, имеющим в основе любовь, причислили почти все остальное. Результаты исследований быстро дали понять, что сила воздействует хуже, чем любовь.

К сожалению, во второй категории смешалось в кучу множество самых разных методик. Одни из них советовали обращаться к разуму детей и наставлять тепло, с пониманием. В других было намного меньше любви. Некоторые сводились, по сути, к попыткам контролировать детей, отнимая любовь, когда те плохо себя ведут, и осыпая вниманием и заботой при хорошем поведении. Это и есть две стороны условного воспитания: «лишение любви» (кнут) и «положительное подкрепление» (пряник). В этой главе я хочу разъяснить, как оба метода выглядят на практике, какие имеют последствия и почему. Затем более подробно рассмотрю идею наказания.

Тайм-аут – перерыв в любви

Лишение любви может применяться как угодно и с разной степенью интенсивности. На одном краю спектра находится родитель, который инстинктивно отдаляется от ребенка в ответ на его проступок, ведет себя несколько более холодно и замкнуто, возможно, даже не осознавая этого. На другом краю – взрослый, который прямо заявляет: «Когда ты так делаешь, я тебя не люблю» или «Когда ты так себя ведешь, я не хочу даже находиться рядом с тобой».

Некоторые отказывают в любви, просто переставая замечать ребенка – то есть намеренно его игнорируют. Возможно, они ничего не говорят, но посылают вполне ясное сообщение: «Если ты продолжишь делать то, что мне не нравится, я не буду обращать на тебя внимания. Сделаю вид, что тебя просто не существует. Если хочешь, чтобы я снова увидел тебя, ты должен меня слушаться».

Другие физически отделяют себя от ребенка. Существует два способа сделать это. Родитель может либо уйти сам (оставив малыша рыдать или в панике звать: «Мамочка, вернись! Вернись!»), либо прогнать его в комнату или другое место, где нет взрослых. В сущности, этот метод – не что иное, как принудительная изоляция. Но это определение вызвало бы у многих родителей дискомфорт, поэтому вместо него, как правило, используют более мягкий термин, позволяющий завуалировать реальные события. Этот эвфемизм, как вы, вероятно, уже догадались, – тайм-аут, или перерыв.

В действительности такой популярный дисциплинарный прием оказывается разновидностью лишения любви – по крайней мере, когда детей отсылают против их воли. Нет ничего плохого в том, чтобы дать ребенку возможность посидеть в своей комнате или другом уютном месте, когда он рассержен или расстроен. Если он хочет провести какое-то время в одиночестве и если все обстоятельства (когда уйти, куда пойти, что там делать, когда вернуться) зависят от него, это не воспринимается как изгнание или наказание и часто бывает полезным. Но я говорю не об этом. Речь о так называемом тайм-ауте – практически приговоре, вынесенном родителем: одиночное заключение.

Ключ к природе этого метода кроется в происхождении термина. На самом деле слово тайм-аут, или перерыв, – сокращение от изначального перерыв в положительном подкреплении. Метод был разработан почти полвека назад для дрессировки животных. Пытаясь, например, научить голубей клевать определенные клавиши в ответ на световой сигнал, Скиннер и его последователи кормили птиц по определенным схемам, предлагая пищу как награду за совершение нужных экспериментаторам действий. Иногда они пытались наказывать пернатых, не давая еду, или вообще переставали подавать световые сигналы, чтобы проверить, сможет ли это «погасить» попытки клевать клавиши. Подобные опыты были проведены и с другими животными. В 1958 году коллега Скиннера опубликовал итоговую статью под названием «Контроль поведения шимпанзе и голубей с помощью перерыва в положительном подкреплении».

Прошло несколько лет, и в тех же экспериментальных психологических журналах начали появляться статьи с названиями наподобие «Продолжительность перерыва и подавление девиантного поведения[27] у детей». Теперь метод был опробован в исследовании «умственно отсталых, находящихся в специализированных учреждениях» малышей. Но прошло совсем немного времени, и его начали рекомендовать всем без разбора. Даже специалисты по воспитанию, которые были бы ошеломлены идеей обращения с детьми в качестве подопытных животных, с энтузиазмом советовали устраивать чадам тайм-аут, если те делают что-то не так. Вскоре метод стал «наиболее часто рекомендуемой дисциплинарной процедурой в профессиональной литературе для детей младшего школьного возраста»[28].

Мы говорим о методе, который изначально был разработан, чтобы контролировать поведение животных. Каждое из этих трех слов ставит перед нами тревожные вопросы. С одним из них мы уже встречались: должно ли наше внимание ограничиваться только поведением? Тайм-аут, как все наказания и поощрения, касается лишь поверхностной стороны ситуации. Он предназначен исключительно для того, чтобы заставить подопытного действовать (или перестать действовать) определенным образом.

Следующее слово, животные, напоминает: бихевиористы, которые изобрели метод тайм-аута, считали, что люди мало чем отличаются от других видов. Мы создаем более сложные модели поведения, в том числе владеем речью, но предполагается, что наши принципы обучения в значительной степени такие же, как у животных. И все, кто не разделяет это убеждение, должны задуматься: стоит ли подвергать детей методам, разработанным для дрессировки птиц и грызунов?

И наконец, последний вопрос, который лежит в основе всей этой книги: имеет ли смысл воспитывать наших детей на основе модели контроля? Даже если история и теоретическая основа этого подхода не кажутся вам сомнительными, взгляните еще раз на оригинальный термин – перерыв в положительном подкреплении. То есть родители вовсю раздавали наклейки или конфеты и вдруг решили остановиться. В чем, собственно, заключается положительное подкрепление, для которого наступает перерыв, когда малыш получает тайм-аут? Иногда он занят чем-то интересным, и его отрывают от этого занятия. Но так бывает не всегда, и даже в подобном случае, думаю, этим дело не ограничивается. Отсылая ребенка прочь, главное, чего вы на самом деле его лишаете, – это вашего присутствия, внимания, любви. Скорее всего, вы не задумывались об этом. Можете даже настаивать, что ваша любовь к малышу не уменьшается из-за его плохого поведения. Но помните: важнее всего, как происходящее воспринимает сам ребенок.

Результаты лишения любви

В дальнейших главах я расскажу больше об альтернативах тайм-аута. Но давайте сделаем шаг назад и более внимательно рассмотрим саму идею отлучения. У многих прежде всего возникает вопрос – работает ли этот подход? Снова приходится признать, что дело может оказаться сложнее, чем кажется. Мы должны спросить: «Работает в пользу чего?» – и положить на одну чашу весов временные изменения в поведении, а на другую – глубокие, более длительные отрицательные последствия. Другими словами, выйти за рамки краткосрочной перспективы и взглянуть на то, что происходит под лежащим на поверхности поведением. Вспомните исследование с участием студентов колледжа, которое показало, что условная любовь может с успехом изменить поведение детей, но слишком высокой ценой. Оказывается, то же самое можно сказать и о лишении любви.

Рассмотрим рассказ родителя маленького мальчика (назовем его Ли):

Не так давно я обнаружил, что, когда ли начинает капризничать, совсем необязательно угрожать лишить его каких-нибудь привилегий или даже повышать голос. Я просто спокойно сообщаю о намерении уйти из комнаты. Иногда достаточно отойти в дальний угол и сказать, что я там подожду, пока он не перестанет кричать, спорить и так далее. В большинстве случаев это удивительно хорошо работает. ли сразу восклицает: «Нет, не надо!» – успокаивается или делает то, о чем я прошу. Я сделал вывод, что хватает даже самого слабого воздействия. Можно добиваться необходимого и без наказания. Но мне не давал покоя страх в его глазах. Я решил, что для ли мои действия и есть наказание – может быть, символическое, но тем не менее довольно сильное.

Значимое исследование об эффективности лишения любви в основном поддерживает вывод этого папы: иногда метод действительно работает, но это не значит, что мы должны его применять. В начале 1980-х годов двое исследователей из Национального института психического здоровья (National Institute of Mental Health, NIMH) изучали поведение матерей с годовалыми малышами. Лишение любви – намеренное игнорирование ребенка или принудительное отделение от себя – как правило, применялось в сочетании с еще какой-то стратегией. Независимо от того, в чем заключалась эта стратегия – в объяснениях или шлепках, – дополнительное лишение любви повышало вероятность того, что маленькие дети будут выполнять требования своих матерей, по крайней мере, в конкретный момент.

 

Однако увиденное скорее обеспокоило исследователей, чем обнадежило, и они подчеркнули, что не советовали бы родителям прибегать к методу лишения детей любви. Во-первых, ученые указали, что «дисциплинарные методы, обеспечивающие немедленное выполнение требований, не обязательно эффективны… в долгосрочной перспективе». Во-вторых, отметили, что «дети могут реагировать на лишение любви таким образом, который родители воспримут как повод для дальнейшего дисциплинарного воздействия». Создается порочный круг: ребенок плачет и протестует, родители лишают его своей любви, кроха плачет и протестует еще сильнее, и так далее. И, наконец, даже если эта техника действительно была результативной, причины успеха вызвали беспокойство у исследователей[29].

Много лет назад психолог Мартин Хоффман подверг сомнению разницу между дисциплиной на основе силы и на базе любви. Он указал, что лишение любви, типичный пример второго подхода, на самом деле имеет много общего с более суровыми видами наказания. И тот, и другой варианты сообщают детям: если они будут делать то, что нам не нравится, мы заставим их страдать, чтобы они изменили свое поведение. (Единственный вопрос заключается лишь в том, как мы заставим их страдать: причинив физическую боль шлепком или эмоциональную – с помощью принудительной изоляции.) При этом оба способа заставляют детей сосредоточиться на том, какие последствия их действия принесут им самим. Это, разумеется, весьма далеко от идеи воспитания детей, способных думать о том, как их поступки влияют на других людей.

Хоффман сделал еще более удивительное предположение: в некоторых ситуациях отлучение может оказаться даже хуже самых суровых наказаний. «Несмотря на то что лишение любви не представляет никакой непосредственной физической или материальной угрозы для ребенка, – писал он, – в эмоциональном плане оно может оказаться более разрушительным, чем демонстрация силы. Дело в том, что оно ставит ребенка перед величайшей угрозой – быть оставленным или разделенным с родителями». Кроме того, «папа и мама знают, когда закончится наказание, но малыш не может этого знать, так как полностью зависит от взрослого. К тому же ему не хватает опыта и понимания временной перспективы, чтобы сообразить: отдаление родителей носит непостоянный характер»[30].

Даже дети, которые уже понимают, что мама или папа через какое-то время снова начнут разговаривать с ними (или выпустят из комнаты), не всегда способны до конца оправиться от этого наказания. Метод отлучения позволяет добиться успеха в формировании более приемлемого для взрослых поведения ребенка. Но движущей силой этого эффекта становится глубокое чувство «тревоги, связанной с возможностью потери родительской любви», говорит Хоффман[31]. Это заставило задуматься даже тех исследователей из NIMH, которые обнаружили, что лишение любви может привести к временному послушанию. Еще одна группа психологов сделала вывод, что такой вид воспитания «оставляет ребенка в состоянии эмоционального дискомфорта в течение более долгого времени», чем телесное наказание[32].

Научных исследований, посвященных лишению любви, не так много, однако уже проведенные позволяют установить тревожные закономерности. Дети, подвергающиеся подобному обращению, как правило, имеют более низкую самооценку. Они демонстрируют признаки более слабого эмоционального здоровья в целом и отличаются повышенной склонностью к участию в преступных действиях. Если рассматривать более широкую категорию «психологического контроля» со стороны родителей (в котором лишение любви считается «определяющей характеристикой»), дети старшего возраста, подвергающиеся такому обращению, страдают от депрессии чаще, чем сверстники[33].

Несомненно, родитель имеет значительную возможность «манипулировать ребенком через его потребность в родительской любви и одобрении, а также с помощью страха потери эмоциональной поддержки родителей»[34]. Но это совсем не похоже, например, на боязнь темноты, которая у большинства людей со временем проходит. Этот вид страха может быть очень продолжительным и разрушительным. В детстве и юности нет ничего более важного, чем отношение к нам родителей. Неуверенность в их чувствах или опасение быть брошенным может оставить глубокий след, который не исчезает даже после того, как мы вырастаем.

Вполне закономерно, что наиболее вопиющим долгосрочным последствием лишения любви оказывается страх. Даже став взрослыми, подростки, которые подвергались такому обращению со стороны родителей, могут оставаться необычно тревожными. Они боятся показывать свой гнев и демонстрируют панический ужас перед неудачей. Их отношения искажены потребностью избежать привязанности, продиктованной страхом снова оказаться покинутыми. (Пережив лишение родительской любви в детстве, такие взрослые могут «прийти к выводу, что условия этой сделки в принципе невозможно выполнить. То есть они так и не заработали одобрение и поддержку родителей, поэтому [сейчас они пытаются] строить свою жизнь так, чтобы не зависеть от других в вопросах защиты и эмоционального комфорта».)[35]

Я вовсе не хочу сказать, что вы непоправимо сломали жизнь своего ребенка, если однажды, когда ему было четыре года, отправили посидеть в своей комнате. Вместе с тем список последствий вполне реален – я не выдумал его, пока принимал душ сегодня утром. Это не просто домыслы или истории из психологической практики. Контролируемые исследования однозначно связывают страхи с применением метода лишения родительской любви в раннем возрасте. Пособия по воспитанию почти никогда не упоминают эти данные, но к их совокупному эффекту следует отнестись очень серьезно.

Кроме того, есть еще одна находка, о которой стоит упомянуть: воздействие метода на нравственное развитие детей. Хоффман провел среди учеников седьмого класса исследование, обнаружившее связь между лишением любви и сниженным уровнем нравственности. Принимая решение, как вести себя с другими, эти дети не учитывали конкретные обстоятельства и потребности людей. Научившись выполнять указания, чтобы не потерять любовь родителей, теперь они просто применяли выученные правила в жесткой, шаблонной манере[36]. Если мы всерьез хотим помочь детям вырасти отзывчивыми и психологически здоровыми, то должны понимать, как трудно существовать в условиях лишения любви или, как мы увидим, любого другого вида наказаний.

Безрезультатные поощрения

Вы немного занервничали, узнав, что тайм-ауты и другие «мягкие» формы наказания на самом деле не так уж безобидны? Соберитесь с духом, худшее впереди. Обратная сторона лишения любви, то есть другой прием, связанный с условной любовью, – не что иное, как положительное подкрепление, подход, пользующийся бешеной популярностью среди родителей, учителей и других специалистов, занимающихся с детьми. Даже люди, осведомленные, какие непреднамеренные последствия могут иметь наказания, не задумываясь, призывают хвалить за хорошее поведение.

Здесь имеет смысл немного пояснить предпосылки поощрения[37]. Люди, обладающие большим авторитетом, обычно вынуждают подчиняться себе двумя общепринятыми способами. При этом неважно, где развиваются события – на рабочих местах, в учебных заведениях или в семьях. Один из этих способов – наказание за невыполнение правил. Другой – награда за их выполнение. Поощрить можно премией, привилегией, золотой звездочкой или шоколадным батончиком, наклейкой или членством в академическом клубе «Фи Бета Каппа»[38]. Кроме того, наградой может стать похвала. Таким образом, чтобы разобраться, что происходит, когда вы говорите ребенку: «Молодец!» – нужно полностью понимать всю философию кнута и пряника, частью которой становится это одобрение.

 

Прежде всего следует усвоить, что поощрения в высшей степени неэффективны для повышения качества работы или учебы. Значительное количество исследований показало, что дети и взрослые менее успешно выполняют поставленные задачи, когда за это им предлагают награду. Первые ученые, обнаружившие эту закономерность, почувствовали себя в тупике. Они ожидали, что, предложив некий стимул для достижения более высоких результатов, замотивируют людей приложить больше усилий. Однако столкнулись с тем, что дело обстоит в точности наоборот. Так, исследования неоднократно демонстрировали, что студенты, при прочих равных, лучше учатся, когда для их поощрения не используются оценки – если успеваемость выражается без участия каких-либо букв или цифр.

Но если нас интересуют не столько достижения, сколько поведение и нравственные ценности? Конечно, мы должны признать, что поощрения и наказания нередко помогают добиться успеха и купить временное послушание. Если бы я сейчас предложил тысячу долларов, чтобы вы сняли ботинки, вы бы, вероятнее всего, согласились. А я мог бы торжествующе объявить, что «подкуп работает». Но ни награды, ни лишения никому не помогут выработать приверженность задаче или действию, побудить поступать определенным образом, когда отсутствует стимул.

Один эксперимент за другим показывал, что вознаграждение не только неэффективно, а часто приводит к противоположным результатам. Например, исследователи обнаружили, что дети, награждаемые за хорошие поступки, реже считают себя хорошими людьми. Как правило, они объясняют собственное поведение стимулом. И когда возможность получить награду исчезает, менее склонны заботиться о других, чем те, которые вообще ничего не получали за помощь. Также они в целом начинают реже предлагать свои услуги, уяснив, что помогать другим нужно ради «приза».

Идея предлагать детям нечто вроде сахарной косточки, чтобы они поступали так, как мы хотим, почти всегда имеет негативные последствия. Но дело не в том, что мы даем не то лакомство или предлагаем его в неподходящее время. Скорее, у самой мысли изменить людей путем поощрения (или наказания) есть существенные недостатки. Родителям не всегда легко определить, какие именно. Меня часто спрашивают об этом люди, которые чувствуют некую неловкость, награждая своих детей, но не могут внятно определить источник дискомфорта.

Вот один из способов понять, в чем же дело. Большинство из нас предполагают, что существует единая мотивация, которой может быть много, мало или вообще не быть. Естественно, мы хотим, чтобы у наших детей не было в ней недостатка, то есть выполнять домашнюю работу, поступать благоразумно и так далее их побуждали высокие мотивы.

Проблема, однако, в том, что существуют разные виды мотивации. Многие психологи разделяют ее на внутреннюю и внешнюю. Внутренняя мотивация подразумевает, что вам изначально нравится то, что вы делаете. Внешняя предполагает, что вы делаете это ради какой-то цели – получить награду или избежать наказания. Можно читать книгу потому, что хочется узнать события в следующей главе, или потому, что вам обещали за это наклейку либо пиццу.

Главное не только то, что одна мотивация отличается от другой. И даже не то, что качество внешней ниже, чем внутренней. Оба утверждения верны. Очень важно вот что: внешняя мотивация с высокой степенью вероятности подрывает внутреннюю. Когда внешняя растет, внутренняя падает. Чем большую награду люди получают за свои действия, тем больше шансов, что они потеряют интерес к поощряемой деятельности. Конечно, всегда есть оговорки и исключения, и ни один психологический вывод невозможно суммировать в паре фраз. Но это основное положение было доказано десятками исследований участников разного возраста, пола и происхождения, выполнявших несхожие задачи и получавших отличающиеся вознаграждения[39].

Неудивительно, что дети, поощряемые за помощь другим, перестают об этом даже думать, когда награда не обещана. Кроме исследований существует и множество других доказательств этого. Если дать малышам незнакомый напиток, то тем, кто выпил его за приз, он понравится меньше, чем попробовавшим его просто так. Если заплатить детям за складывание пазла, они, как правило, не интересуются им после окончания эксперимента. Те же, кто ничего взамен не получили, продолжат самостоятельно заниматься головоломкой.

Напрашивается вывод: не имеет значения, насколько мотивирован ваш ребенок к тем или иным действиям (пользоваться горшком, играть на пианино, ходить в школу и так далее). Вопрос в том, как он мотивирован. Иными словами, важно не количество стимулов, а их тип. При этом мотивация, которая держится за счет поощрения, как правило, снижает ту, которую мы на самом деле хотели бы выработать в наших детях. Нам важен искренний интерес, который еще долго сохраняется после того, как награды пропадают.

27Девиантное поведение – это поведение, отклоняющееся от общепринятых, социально одобряемых, наиболее распространенных и устоявшихся норм в определенных сообществах на определенный момент их развития.
28Chamberlain and Patterson, p. 217.
29Chapman and Zahn-Waxler; цит. с. 90 и 92.
30Hoffman 1970b, pp. 285–286.
31Hoffman 1970b, p. 300.
32Dienstbier et al., p. 307.
33Самооценка: находка из классического исследования Стэнли Куперсмита с участием мальчиков из пятого и шестого классов описана в Maccoby and Martin, p. 55. Через тридцать с небольшим лет исследование воспроизвели с участием мальчиков и девочек; см. Kernis et al. 2000. Эмоциональное здоровье и отклонения: Goldstein and Heaven – недавнее исследование с участием австралийских старшеклассников. Депрессия: Barber – исследование с участием 875 учеников пятого, восьмого и десятого классов.
34Maccoby and Martin, p. 55.
35Повышенная тревожность: исследование 1966 года Пердью и Спилбергера описано в Hoffman 1970b, р. 302. Боязнь проявлять гнев: Hoffman 1970a, pp. 108–109. Страх неудачи: Elliot and Thrash. (Эти авторы иллюстрируют концепцию лишения любви со ссылкой на «широко применяемый метод тайм-аута».) Бегство от привязанности: Swanson and Mallinckrodt; цит. с. 467. (Для 125 студентов, принявших участие в последнем эксперименте, лишение любви было весьма значимым показателем в их стремлении избегать близости, даже с учетом других особенностей их семей. Второе исследование, на этот раз с участием 400 школьников – Mallinckrodt and Wei, – подтвердило связь между лишением любви, с одной стороны, и чувством незащищенности и нарушениями привязанности, с другой стороны.)
36Hoffman 1970a; и 1970b, особенно pp. 339–340. Должен упомянуть, что раннее исследование (Sears et al.) установило: дети дошкольного возраста, чьи матери прибегали к методу лишения любви, но в целом вели себя с ними доброжелательно и тепло, чаще других детей признавали, что нарушили правила, или имели виноватый вид до того, как их уличили. (Как позже выразился другой автор [Becker, р. 185], неудивительно, что этот эффект прослеживался только у доброжелательных матерей, поскольку их детям «было что терять».) Однако дальнейшие исследования не подтвердили положительного воздействия лишения любви на нравственное развитие детей. Другие исследования, в том числе упомянутые в тексте, позволяют предположить, что этот подход к дисциплине – «недостаточное основание для развития… полной [сформированной] сознательности». (Hoffman and Saltzstein, p. 56.) В самом деле, возникает вопрос, нужен ли нам такой «положительный» результат, который описан у Сирза и коллег, – принуждение к признанию. Есть разница между страхом быть пойманным, с одной стороны, и растущее, но еще не окрепшее чувство у пятилетнего ребенка, что он поступил неправильно, с другой стороны. По словам психолога Венди Грольник, внутреннее давление «несовместимо с чувством независимости, поскольку ребенок не может выбрать риск непослушания – ставки слишком высоки», если любовь родителя может просто исчезнуть (Grolnick, p. 47).
37Но совсем небольшой, поскольку изложенные в следующих абзацах идеи вместе с доказательствами уже были довольно подробно освещены в моей книге Punished by Rewards (Kohn 1999a).
38«Фи Бета Каппа» (англ. Phi Beta Kappa) – старейшее в США общество (братство) студентов и выпускников университетов. Основано в 1776 году. Греческие буквы названия – первые буквы слов девиза «Философия – рулевой жизни» [φιλοσοφία βίου κυβερνήτης]. Студент может быть избран членом общества на третьем или четвертом курсе при академической успеваемости.
39См. Kohn 1999a, глава 5; Deci et al. 1999 – а также списки исследований, приведенные в обоих изданиях.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20 
Рейтинг@Mail.ru