Alexander Coutny
Нарисованное небо
Сюзанна уже не кричала. Она трясла меня за плечи, только тело. Я же, сам, парил где-то за её плечами, наблюдая со стороны за происходящим. «Сцена семейного быта. Автор неизвестен». Я бы хотел нарисовать что-то пободное. Изменил бы цвета, выбрал более яркие, кислотные. В жизни и так много серого и черного. Изменил бы себя. Какой-то я невнятный, незапоминающийся. Изменил бы лицо Сюзанны. Негатив в моей картине ни к месту. «Сцена семейного быта в красках». Да, именно так. Я бы не рисовал лица. Я бы сделал эмоцией цвет. Так было бы необычно, умно, креативно. Под левую руку попала чашка с горячим чаем. Холст жизни. Какой он? Могу ли я как-то стереть написанное чужой рукой? Я сжал ручку чашки и плеснул кипяток Сюзанне в лицо.
…
Не знаю куда я бежал и где вообще находился. Боковое зрение улавливало лишь штриховку, неаккуратную. Сердце гулко стучало, голова пульсировала. Я остановился под мостом. По крайней мере над головой нависло что-то темное, а под ногами струилась река. Течение, изображенное слишком абстрактно, несло всякий хлам, неизвестно как попавший в воду. О камень, у самого берега, ударился треснутый пластиковый стул. Не знаю почему я решил, что он пластиковый. Об этом ничего не говорило. Корпус пестрел разноцветными царапинами, на спинке красовалась подпись известного газированного напитка «Уайт-блю». Бело-голубой логотип, залитый сплошным цветом, медленно уплывал в даль, растворяясь в желтом солнечном мареве, нарисованном на отлично.
– Эй!
От одного этого слова, по спине пробежал холодок.
– Эй, ну!
Я не хотел поворачивать голову, но тот, кто звал меня, не сдавался.
– Эй, ты чего? Не уважаешь? Я же человек! Эй, ты!
Я всё же повернулся. На земле, холодной и темной, сидел он. Безлицый, обрюзглый, грязный, тот самый пьянчуга. Он говорил со мной не имея рта, смотрел лишенный глаз, нюхал свою вонь без носа. Вместо лица лишь пустота, закрашенная серым. Грустным, одиноким, брошенным серым цветом. Как я и представлял в мечтах, с цветом вместо лиц.
Я сел рядом. В близи цвет оказался грязным, неровным.
– Ты чего? – Из области рта хлынула вонь, черная и тягучая. – Отойди, отойди! – пьянчуга начал отползать на одной руке, выставив вторую вперед, в надежде отгородиться.
– Не бойся. – я открыл ладони – Я не причиню тебе вреда. Тебе грустно, ты брошен, оставлен здесь на смерть. Я вижу твою грусть, твое одиночество.