Алеся Троицкая
В объятиях греха
Анри стоял между мной и бароном, закрывая меня собой. Его поза казалась расслабленной, но я видела, как напряжены его плечи под курткой.
– Не так быстро, господин барон, – твердо произнес Анри. – Вы пугаете девушку. Объяснитесь, что вам нужно от нашей Мари?
Барон замер, тяжело дыша. Безумие в его глазах чуть померкло, и на миг я увидела растерянность, почти детскую обиду. Но в следующий момент он моргнул, и маска учтивости скользнула на его лицо, пряча лихорадочный блеск.
– Ах, простите мою несдержанность, – проговорил он куда более любезным тоном. – Просто я так давно хотел поблагодарить вашу подопечную. Ведь она спасла мне жизнь, рискуя своей собственной. Такое не забывается.
Эмма ахнула, её пальцы сильнее сжались на моём локте.
– Господи, Мари, так ты спасла барона де Вальмона? Почему же ты молчала о таком подвиге?
Краем глаза я видела, как люди начали останавливаться, глазея на происходящее. Зеваки перешептывались, тыча в нас пальцами. Знатные дамы за веерами хихикали, глядя на барона с плохо скрытым вожделением.
Барон тем временем шагнул к Эмме и церемонно поклонился, разводя руками. Его улыбка сияла, как начищенная монета.
– О, не нужно формальностей. Для мадемуазель Мари я просто Гаспар.
Эмма зарделась от удовольствия. Я почти видела, как в её голове закрутились шестерёнки. Знакомство с блестящим бароном, шанс возвыситься… Стать сплетней на устах всего квартала. Она заворковала, как разомлевшая голубка:
– Ах, господин барон, вы так добры и великодушны! Какая честь для нашей скромной Мари – быть на короткой ноге с самим бароном де Вальмоном! Ведь вы же тот самый барон, о котором говорит весь Лион? Храбрый воин, покрывший себя славой в боях? Доверенное лицо самого короля?
Гаспар рассмеялся. Смех его был подобен звону серебряных монет. Он упивался всеобщим вниманием, как иные вином.
– Вы мне льстите, мадам. Я всего лишь скромный слуга его величества, выполняющий свой долг. Но да, мне довелось повоевать за Францию и заслужить некоторую… репутацию.
С этими словами он покосился на меня, и в его взгляде снова всколыхнулось безумие. Его ноздри затрепетали.
– Я… Я не хотела привлекать внимания, – пролепетала я, дрожа. – Это вышло случайно. Любой поступил бы так на моем месте.
Гаспар сощурился. В этот миг он напомнил мне волка, принюхивающегося к кровавому следу.
– Вы бесконечно скромны, мадемуазель, – промурлыкал он, растягивая гласные. – И все же, позвольте мне хотя бы попытаться отблагодарить вас. Мой долг чести – проявить свою признательность.
Анри смотрел на барона в упор и молчал, лишь желваки ходили на его скулах. Он чуял опасность, как старый пес. Но Эмму было уже не остановить. Она сияла, как медный таз.
– Ах, господин барон, как это благородно с вашей стороны! Конечно же, Мари примет вашу благодарность. Не так ли, дорогая?
Она подтолкнула меня вперёд, к Гаспару. Тот улыбнулся, обнажив белые зубы. Клыки хищника, готового вонзиться в трепещущую плоть.
– Вы ведь не станете мне отказывать, мадемуазель? – спросил он почти ласково. Но в глубине его глаз бушевало пламя.
Толпа вокруг загомонила, глаза людей загорелись жадным любопытством. Мне деваться было некуда. Весь Лион теперь будет судачить о том, как я, простая девица, отвергла благодарность самого барона.
– Я… Я согласна, – еле слышно выдавила я, опуская голову.
Гаспар шагнул вперёд и подхватил мою руку, поднося к губам. Его дыхание обожгло кожу. Он впился в меня взглядом василиска.
– Благодарю, Мари. Я клянусь, что вы не пожалеете об этом.
И, не выпуская моей ладони, он повёл меня прочь от застывших в изумлении Анри и Эммы, прочь от толпы, в которой уже расцветали первые бутоны сплетен. Туда, где на краю площади белел полосатый шёлк его шатра.
В висках у меня стучало. Страх комком рос в горле. Боже милосердный, на что я согласилась? Но выбора не было. Я лишь молилась, чтобы моя глупость не стоила мне жизни…
Гаспар почти тащил меня за собой через толпу, то и дело оглядываясь через плечо. Безумие то вспыхивало, то угасало в его глазах, как пламя свечи на ветру. Люди шарахались с нашего пути, провожая перешептываниями и смешками.
Наконец мы достигли шатра – роскошного, из золотистого шелка, с гербами де Вальмонов на пологе. Гаспар рывком откинул полог и втолкнул меня внутрь.
Там было душно и полутемно, пахло благовониями и вином. Роскошные ковры устилали землю, вдоль стен громоздились мягкие подушки и пуфы. Посреди шатра стоял низкий резной столик, уставленный фруктами и кувшинами.
Гаспар отпустил мою руку и развернулся, преграждая путь к выходу. Теперь, вдали от посторонних глаз, его лицо исказилось страстью и неприкрытой жаждой. Он смотрел на меня, как волк на загнанную овцу.
– Наконец-то, – прохрипел он, делая шаг ко мне. – Наконец ты здесь, со мной. Знаешь, сколько ночей я провел без сна, вспоминая твои прикосновения? Твои губы, твое лицо… Это сводит меня с ума! Я пытался забыться в объятиях других, но ни одна куртизанка не смогла погасить это пламя. Лишь распалила его ещё сильнее!
Я попятилась, вжимаясь спиной в полог шатра. В горле пересохло, сердце колотилось где-то в горле.
– Месье, умоляю… Не делайте того, о чем потом пожалеете. Вы… Вы не в себе. Это морок, наваждение…
– К черту наваждение! – рявкнул он. В два шага преодолел разделяющее нас пространство и впечатал ладони по обе стороны от моей головы, заключая в ловушку своих рук. Его лицо было так близко, что я могла разглядеть лопнувшие капилляры в его глазах. – Я знаю, кто ты.
Ведьма, суккуб, искусительница… Ты околдовала меня в ту ночь. Опутала своими чарами, как только твои губы коснулись моих.
Глава 9
– Нет! – вскрикнула я, упираясь ладонями ему в грудь. – Я не ведьма! Клянусь, я не желала вам зла! Это… Это вышло случайно.
Лицо Гаспара исказила гримаса боли и ярости. Он стиснул мои запястья до синяков, прижимая к пологу над головой.
– Случайно? Случайно сделала меня своим рабом? О, я думал об этом… Ты специально меня спасла. Чтобы поцеловать, одурманить. Чтобы привязать к себе. Что это, если не колдовство?
Он рванул ворот моего платья. Шелк затрещал, обнажая ключицы. Гаспар прильнул к моей шее, жадно втягивая запах. Его губы прижались к бешено бьющейся жилке.
– Будь ты проклята, – простонал он. – Будь ты проклята за то, что сотворила со мной. Я схожу по тебе с ума. Я готов умолять, готов ползать у твоих ног, лишь бы ты…
Его ладонь скользнула по моей талии, притягивая вплотную к разгоряченному телу. Бедром я ощутила его возбуждение. Желчь подступила к горлу от отвращения и страха.
– Пустите! – взвизгнула я, извиваясь в его руках. – Вы больны, вам нужна помощь! Я… Я все расскажу….
Гаспар сжал меня ещё сильнее, его дыхание обожгло шею.
– Кому ты собралась рассказывать? – прошипел он с угрозой. – Страже? Королю? Или, может, святой инквизиции?
Он издал невеселый смешок и покачал головой. Его слова сочились ядом:
– Ну давай, расскажи им. Поведай, как ты, ведьма, опоила меня приворотным зельем. Как заманила в ловушку своих чар. Как украла мою душу, мою волю, мой разум одним поцелуем. Ты тварь, порождения греха, суккуб.
"Суккуб". От этого слова меня бросило в дрожь. Перед глазами замелькали страшные картины прошлого.
…Вот я, распростертая на холодном полу часовни, а надо мной склоняются разгневанные лица монахинь. Они плюют на меня, осыпают проклятиями. "Блудница! Прелюбодейка!" Боль, стыд и отчаяние рвут мою душу на части.
…А вот я в окружении разъяренной толпы. Люди тычут в меня пальцами, выкрикивают оскорбления. "Позор! Развратница!" Мне страшно до помутнения рассудка. Что со мной будет? Как жить дальше с этим клеймом?
Я вспомнила, как металась по своей келье после изгнания, раздираемая мукой и гневом. Все мое существо будто плавилось в адском пламени унижения. Я сгорала от ярости и бессилия, желая заставить своих мучителей страдать так же, как страдала я. И в тот миг во мне будто пробудилось что-то темное и древнее. Словно некая сила рвалась наружу из самых глубин моего естества. Тогда я еще не осознавала, что это и было мое проклятие. Мой дар суккуба, обретший надо мной власть.
…И, наконец, я в лесной чаще, одна. Прислоняюсь к стволу дерева, тяжело дыша. Только что какой-то проходимец попытался взять меня силой, оглушив ударом и повалив на землю. Но стоило его губам коснуться моих, как он застыл и затрепетал. А в следующий миг уже стоял на коленях, блаженно улыбаясь и глядя на меня с немым обожанием. До жути знакомая картина, преследующая меня после сорванного поцелуя. Проклятие, что сделало мою жизнь невыносимой. Дар, что превратил меня в чудовище.
Именно тогда, глядя на очередную жертву моих невольных чар, я осознала весь ужас своего положения. Мое грехопадение с Тристаном, боль и унижение, что я испытала, пробудили во мне суккуба. Теперь любой мужчина, посмевший прикоснуться ко мне, терял рассудок, становясь рабом. Я стала проклятой. Ходячим орудием греха и похоти. И мне некуда было деться от этой напасти.
– Месье, клянусь, это не так! Я… я не ведьма! Не ворожея! Я никогда…
– Довольно лжи! – рявкнул Гаспар, заставив меня сжаться. – Довольно увиливаний и притворства. Хочешь, чтобы все узнали, кто ты? Чтобы тебя бросили в темницу, пытали, сожгли на костре за колдовство? Одно мое слово – и ты труп.
Его ладонь легла на мою шею, большой палец надавил на бешено бьющуюся жилку. Не сильно, но ощутимо. Угрожающе.
– Или, – протянул он, глядя мне в глаза, – мы можем договориться. Наедине, без лишних ушей. Решить все… полюбовно. Что скажешь?
Меня затрясло. Это не могло происходить со мной. Дикость какая-то. Кошмарный сон…
– Ч-что вы имеете в виду? – выдавила я, с трудом шевеля онемевшими губами.
Гаспар оскалился в жуткой ухмылке. Та не предвещала ничего хорошего.
– О, ты прекрасно знаешь, чего я хочу, – мурлыкнул он, скользя пальцами по моей щеке. – Чего жажду. Раз уж ты сделала меня своим рабом… так будь милосердной госпожой. Яви великодушие. Позволь облобызать твои ножки. Утолить голод по тебе.
Он потянул завязки моего корсажа. Потянул медленно, дразняще, наблюдая за моей реакцией.
– Будь моей, – прошептал он, обдавая жаром. – Стань моей. Хоть на час, на ночь. И я сохраню твой секрет. Ни одна душа не узнает о твоих чарах. Никто не тронет и волоска на твоей хорошенькой головке. Даю слово.
Я зажмурилась, не в силах смотреть на него. То, чего он требовал… Это было чудовищно. Немыслимо. Он хотел… хотел…
– Нет, – выдохнула я, мотая головой. По щекам покатились слезы. – Нет, прошу вас. Не надо. Только не это. Я… Я не могу…
Из последних сил я вывернулась из хватки Гаспара и, спотыкаясь, бросилась прочь. Он не стал меня удерживать. Я заметалась по шатру, ища укрытия, и в отчаянии забежала за массивный стол, заваленный какими-то бумагами. Это был жалкий трепыхающийся жест – разве могла я спрятаться от него в замкнутом пространстве? Но страх лишает рассудка.
Гаспар не двинулся с места. Несколько мгновений он молча наблюдал за мной, словно хищник, загнавший жертву в угол. Потом, видимо, решив дать мне передышку, отошёл к столику с напитками. Плеснул вина в кубок и поднес его к губам, не сводя с меня тяжелого взгляда.
– Есть и второй вариант, – протянул он, растягивая губы в улыбке. – Способ избежать моих притязаний… и при этом не угодить на эшафот.
Он неторопливо обогнул стол, остановился напротив меня. В паузе между его слов было что-то зловещее, напряженное. Словно перед прыжком хищника.
– Я мог бы освободить тебя от этой дилеммы, Мариэль, – промурлыкал он, наблюдая за моей реакцией. – Предложить сделку. Одна маленькая услуга – и ты свободна. Вольна идти на все четыре стороны с сохраненными честью и репутацией.
Внутри вспыхнула безумная надежда. Неужели он отпустит меня? Даст уйти, не тронув, не опозорив? Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но раз уж забрезжил крошечный шанс…
– К-какая услуга? – выдавила я пересохшими губами.
Гаспар хмыкнул, явно наслаждаясь моментом. Потер подбородок, прежде чем ответить:
– Мне нужно, чтобы ты околдовала одного человека. Важную персону. Влюбила в себя, соблазнила… И заставила подписать кое-какие бумаги. Скажем так, документы, которые очень нужны мне и моим союзникам. Ничего сложного для такой ведьмочки, а?
Я похолодела, осознав смысл его слов. Он предлагал мне использовать мой дар… мое проклятие… чтобы манипулировать другим! Обольстить беднягу, затуманить его разум, принудить совершить какой-то гнусный поступок.
– Нет… – прошептала я, чувствуя тошноту. – Я не могу. Не стану играть с чувствами других. Это подло!
Гаспар цокнул языком и покачал головой с нарочитым сочувствием:
– Ах, Мари… Я ведь предлагаю облегчить твою участь. Всего одна жертва, маленькая интрижка – и ты чиста перед законом. Неужели ты предпочтешь собственную погибель? Не слишком ли это… благородно?
В его голосе сквозил сарказм. Кривая ухмылка походила на оскал черепа. Я поняла – он ни на миг не верил в мою невиновность. В его глазах я была ведьмой, монстром, разменной монетой в грязных играх. Так почему бы не заставить меня плясать под его дудку?
От осознания этого стало горько. Меня никогда не спрашивали, хочу ли я быть такой. Никто не думал, каково мне жить с этим "даром", прятаться, страшиться себя. Для них я была просто ещё одним орудием. Безвольной марионеткой.
Нечто твердое и несгибаемое поднялось в моей душе. Я набрала полную грудь воздуха и выпалила:
– Нет. Я не стану вам помогать, месье. Ни за что. Лучше умру, чем обреку на страдания невинного. Делайте, что хотите – я не изменю решения.
Глаза Гаспара опасно сузились. Какое-то время он буравил меня тяжёлым взглядом. Потом резко развернулся на каблуках и отошёл к выходу. Я затаила дыхание.
– Что ж, – бросил он сухо, спиной ко мне. – Ты сделала свой выбор. Прости, если моё предложение оскорбило твою… добродетель. Видно, я плохо тебя знаю.
Он щелкнул пальцами и крикнул:
– Стража! Ко мне!
От этого возгласа кровь застыла у меня в жилах. Он не блефовал. Он и правда собирался отдать меня в руки закона!
Полог шатра откинулся, и внутрь вошли двое дюжих стражников. Они вопросительно уставились на Гаспара, ожидая приказаний.
– Эту женщину, – процедил он, указывая на меня, – арестовать по обвинению в колдовстве. Немедленно доставить в застенки. С глаз моих долой.
Солдаты кивнули и двинулись ко мне. От страха я будто примерзла к земле. Внутри все сжалось в комок. Неужели это конец? Неужели меня и впрямь ждут пытки и костер?
В этот миг безумная, отчаянная мысль пронзила мой разум. Мысль, подсказанная инстинктом выживания. Я знала – нет участи страшнее, чем погибель на эшафоте. И даже самая дикая альтернатива казалась милосерднее.
– Стойте! – выкрикнула я, вскидывая руки. – Погодите! Я… Я передумала!
Стражники остановились, с недоумением глядя на меня. Гаспар вопросительно приподнял бровь.
– То есть? – протянул он.
Я зажмурилась, не веря, что говорю это. Но страх пересилил гордость.
– Я… Я согласна, – выпалила я сдавленно. – На вашу сделку. На ваши условия. Я сделаю то, что вы просите. Только прошу… Не надо стражи. Не надо пыток.
Стыд жег мне щеки, но я заставила себя посмотреть Гаспару в глаза. Он ухмылялся – гадко, торжествующе. Словно только что заполучил желанный трофей.
– Вот и славно, – промурлыкал он, отпуская стражников взмахом руки. – Я знал, что ты образумишься. В конце концов, жизнь слаще гордыни, не так ли?
Солдаты удалились, и мы снова остались наедине. Теперь я была полностью в его власти. В ловушке, из которой сама не могла вырваться.
Гаспар медленно приблизился, провел тыльной стороной ладони по моей пылающей щеке.
– Умница, – выдохнул он. – Ты приняла мудрое решение. Обещаю, твоя жертва будет вознаграждена.
Я содрогнулась всем телом, пытаясь унять дрожь. Мне хотелось закричать, оттолкнуть его, сбежать – но я лишь стиснула зубы и кивнула. Гаспар удовлетворенно хмыкнул, окинул меня долгим, испытующим взглядом. В его глазах плясали опасные огоньки – словно он прикидывал, как лучше распорядиться своей новой игрушкой.
– Что ж, раз мы договорились, – протянул он, – тебе лучше пойти со мной. В мой дом. Там ты будешь в безопасности… и под присмотром.
Я похолодела. Он хочет забрать меня к себе? Держать под замком, лишить последних крох свободы?
– Месье, прошу вас, – взмолилась я, – позвольте мне остаться с Эммой и Анри. Я… я не сбегу, клянусь. Буду ждать ваших указаний…
Но Гаспар лишь нетерпеливо отмахнулся. Похоже, мои мольбы лишь раздражали его.
– Не говори глупостей, – бросил он резко. – Разве я могу тебе верить? Кто знает, что взбредет в твою хорошенькую головку, останься ты без надзора. Нет уж. Ты пойдешь со мной – и точка.
Он щелкнул пальцами и рявкнул:
– Стража! Ко мне!
Вновь в шатер ворвались два дюжих солдата. Встали по стойке смирно, ожидая распоряжений.
– Препроводите эту даму в мой городской особняк, – приказал Гаспар. – Держите ее под наблюдением, но обращайтесь уважительно. Она моя… гостья. И проследите, чтобы она ни в чем не нуждалась.
Стражники кивнули, бросив на меня любопытные взгляды. Мое сердце ухнуло в пятки. Неужели этот кошмар не закончится? Неужели я обречена быть пленницей в доме Гаспара, пока он не соизволит меня отпустить?
Гаспар перехватил мой полный отчаяния взгляд и ухмыльнулся.
– Не бойся, Мариэль, – промурлыкал он. – Я не сделаю тебе ничего дурного. Пока ты послушна и покорна – тебе нечего страшиться. Считай это… протекцией с моей стороны.
Он подал знак стражникам, и те шагнули ко мне. Подхватили под локти и повели к выходу – бережно, но крепко. Я не сопротивлялась, понимая тщетность любых попыток.
Последнее, что я увидела перед тем, как полог шатра опустился – ухмыляющееся лицо Гаспара. Он провожал меня взглядом хищника, загнавшего дичь в ловушку.
– До скорой встречи, моя дорогая, – донеслось до меня, прежде чем шатер скрыл его из виду. – Я навещу тебя, как только улажу кое-какие дела. Будь готова.
Меня вывели наружу, под хмурое ночное небо. На глаза навернулись слезы бессилия. Я шла в окружении конвоя, чеканя шаг, будто на эшафот.
И в каком-то смысле так оно и было. Попав в дом к Гаспару, в лапы этого изувера, я лишалась последнего подобия воли. Становилась пешкой в его грязной игре, тенью самой себя.
Оставалось лишь молиться, чтобы у меня хватило сил не сломаться. Вынести плен, удушающую власть Гаспара надо мной. Смириться с незавидной участью – но не растерять себя.
Ведь то, что не убивает нас – делает сильнее. По крайней мере, я хотела в это верить.
Верить в то, что однажды проснусь от этого кошмара. Вырвусь на свободу, сброшу ненавистные оковы.
А пока… Пока оставалось лишь держаться. День за днем, час за часом. Нести свой крест, цепляясь за остатки надежды.
Авось Господь сжалится надо мной. Пошлет спасение, дарует избавление от страданий.
Или хотя бы подарит забвение – если мне суждено погибнуть в этом чистилище.
Лишь бы не мучиться вечно. Лишь бы был какой-то конец.
И я готова была ждать. Ждать и бороться – до последнего вздоха.
Даже зная, что борьба, скорее всего, будет напрасной.
Глава 10
С тяжелым сердцем я переступила порог городского особняка барона де Вальмона. Стражники проводили меня внутрь и оставили в просторном холле, не говоря ни слова. Их молчание лишь усугубляло мою тревогу.
Я застыла посреди холла, комкая в руках подол платья. Богатая обстановка угнетала – лепнина на потолке, причудливые гобелены, дорогая мебель красного дерева. Взгляд зацепился за портрет на стене – властный мужчина с холодными глазами и тонкими губами. Сам барон де Вальмон, без сомнения. Все здесь дышало его могуществом и моей беспомощностью перед ним.
Внезапно из боковой двери выпорхнула девушка в простом сером платье и белом переднике. Присев в реверансе, она пролепетала:
– Добро пожаловать, мадемуазель. Меня зовут Люси, я ваша личная служанка. Позвольте проводить вас в вашу комнату.
Люси, робко улыбаясь, сделала приглашающий жест. У меня не хватило сил спорить. В конце концов, любое место лучше, чем этот давящий холл.
Служанка провела меня по лестнице на второй этаж и отворила тяжелую дубовую дверь, пропуская вперед. Моему взору предстала просторная спальня, обставленная с роскошью, граничащей с безвкусицей. Массивная кровать под балдахином, туалетный столик с огромным зеркалом в посеребренной раме, мягкие ковры на полу. В стрельчатое окно лился тусклый вечерний свет, очерчивая причудливые тени на стенах.
– Господин барон распорядился выделить вам лучшие покои, – защебетала Люси, порхая по комнате. – Вот ваш гардероб, здесь туалетные принадлежности. Если вам что-то понадобится – только скажите.
Она замолчала, теребя передник и явно ожидая реакции. Я заставила себя кивнуть.
– Благодарю. Все… чудесно.
Лишь бы она ушла. Лишь бы оставила меня одну, дала возможность свыкнуться, принять неизбежное.
Люси присела в очередном реверансе и выскользнула за дверь. Раздался щелчок замка, и я почувствовала, как сердце проваливается в пятки. Вот оно. Я заперта. Заточена в золоченой клетке, словно диковинная птица.
Я обессиленно рухнула на кровать, комкая шелковое покрывало. Мысли метались, как перепуганные мыши. Надо бежать! Нет, поздно. Он найдет, вернет, накажет. Сказать Эмме? Глупость, не поверит. Начнет выспрашивать, разболтает кому не надо.
Слезы текли по щекам, но мне было все равно. Боль, страх и унижение рвали душу на части. За что мне это? Почему я? Почему снова и снова расплачиваюсь за то, что не могу контролировать?
Сколько я так пролежала – не знаю. В какой-то момент провалилась в тяжелый, душный сон. Мне снились горящие глаза Гаспара, его руки, шарящие по моему телу. Я металась и стонала, пытаясь ускользнуть – но напрасно.
Разбудил меня стук в дверь. Люси просунула голову в комнату и пролепетала:
– Мадемуазель, господин барон ожидает вас к ужину. Я помогу вам одеться и привести себя в порядок.
У меня не было сил сопротивляться. Я позволила Люси расчесать мои спутанные волосы, облачить меня в парадное платье изумрудного шелка. Равнодушно смотрела, как она подкрашивает мне щеки и губы. Кукла. Красивая кукла для утех хозяина.
Люси отвела меня в обеденный зал. Гаспар уже ждал там – развалившись в кресле во главе стола, потягивая вино из кубка. При виде меня его глаза вспыхнули знакомым лихорадочным блеском.
– А, Мари, – промурлыкал он, указывая на стул подле себя. – Присаживайся. Ты очаровательна.
Я молча опустилась на предложенное место. Гаспар кивнул слугам, и те споро наполнили мою тарелку какими-то изысканными яствами. Желудок скрутило от одного их вида.
Но барон, казалось, не замечал моего состояния. Он трещал без умолку, оживленно жестикулируя. Глаза его горели от предвкушения.
– Завтра состоится грандиозный маскарад в честь правой руки короля, графа д'Эрбе! – делился он, чуть ли не подпрыгивая на стуле. – Самые сливки общества соберутся в его особняке. Важные сановники, богатейшие аристократы, даже члены королевской семьи! Представляешь, Мари?
Он от восторга хлопнул себя по колену. Я вздрогнула. Гаспар этого словно не заметил, продолжая свой рассказ:
– И все будут в костюмах, масках! Мужчины смогут нарядиться женщинами, а женщины – мужчинами. Или вовсе в фантазийные образы – фей, чудовищ, королей! О, это будет незабываемый вечер… Идеальный повод стряхнуть оковы надоевшего этикета.
– Что же, надеюсь, вам достанется самое роскошное дамское платье, барон. С пышными оборками и блестками. Вот уж воистину будет незабываемое зрелище!
Гаспар осекся. Глянул на меня, прищурившись. В глазах промелькнуло что-то темное и опасное.
– Не дерзи, милая, – процедил он, растягивая губы в неприятной усмешке. – А то ведь и впрямь нацеплю бальное платье. Только танцевать в нем буду не с дамами, а с тобой. Прямо в моей спальне.
Он провел пальцем по моей щеке – медленно, угрожающе. Я содрогнулась всем телом, отшатнулась прочь. Дерзкий ответ застрял комом в горле.
Гаспар хмыкнул, удовлетворенный произведенным эффектом. Отстранился, откинулся на спинку стула.
– То-то же, – бросил он небрежно. – Впредь думай, прежде чем говорить. И помни свое место.
С этими словами он вновь подхватил прерванный рассказ, как ни в чем не бывало. А я сидела ни жива ни мертва, кляня себя за неосторожность. Теперь Гаспар будет следить за мной еще пристальнее. Ждать малейшей оплошности, чтобы наказать, унизить, поставить на место.
Гаспар подался вперед, накрывая мою руку своей ладонью. В полумраке свечей его лицо казалось маской дьявола.
– Ты знаешь, что делать, – прошептал он. – Очаруй его. Опутай своими чарами. Влюби в себя так, чтобы он забыл обо всем на свете. А там я дам дальнейшие указания.
Меня затошнило. Сердце колотилось где-то в горле. Но я заставила себя кивнуть.
– Хорошо, – выдавила я. – Я… Я постараюсь.
Гаспар улыбнулся. Удовлетворенно, хищно. Погладил мои пальцы, прежде чем отпустить. Я видела, каких усилий ему стоило не зайти дальше, остановиться на невинном прикосновении. Похоть плескалась в его глазах, затмевая разум.
– Умница, – выдохнул он, с видимым трудом отстраняясь. – Знал, что ты не подведешь. Сделай свое дело, Мари – и я сдержу свое слово. Не притронусь к тебе и пальцем. Но сперва ты должна исполнить уговор.
Он многозначительно приподнял бровь. Меня бросило в дрожь. Он не оставлял мне выбора. Снова и снова припирал к стенке, вынуждая плясать под свою дудку.
Гаспар поднялся из-за стола, давая понять, что ужин окончен. Я тоже встала на нетвердых ногах. Голова кружилась то ли от страха, то ли от голода – я почти не притронулась к еде.
Барон подошел ко мне вплотную. Наклонился к самому уху, обжигая дыханием.
– Не разочаруй меня, Мари, – прошелестел он. – У нас был уговор. Я свою часть сделки выполняю… Будь добра, сделай и ты свою. Иначе пеняй на себя.
Короткий смешок – и он отстранился. Окинул меня долгим, тяжелым взглядом. Точно стараясь запечатлеть в памяти, впитать каждую деталь.
– Доброй ночи, Мари, – бросил он, разворачиваясь к двери. – Увидимся завтра. И не забудь – от тебя зависит очень многое.
С этим напутствием он вышел, оставив меня стоять посреди зала. Дрожащую, испуганную до полусмерти. И отчаянно, истово молящуюся всем богам разом.
Чтобы дали мне сил пережить грядущий день. Выдержать то, что задумал Гаспар.
И не утратить себя. Не растворить последние крохи души в этом болоте порока и интриг.
***
Я без сил опустилась на край кровати. Сердце бешено колотилось, пока я пыталась осознать весь ужас своего положения.
Завтра. Уже завтра Гаспар заставит меня околдовать, соблазнить какого-то важного гостя. Использовать мой дар во зло, на потеху своим грязным замыслам. От одной мысли об этом к горлу подкатывала тошнота.
Дрожащими руками я стянула парадное платье и отшвырнула его прочь. Хотелось содрать с себя все, до последней тряпки. Будто это могло смыть въевшуюся в кожу мерзость. Грех, сочащийся из каждой поры.
Я повалилась на постель, обхватив себя руками. Беззвучные рыдания сотрясали тело. За что мне это? Почему снова и снова я расплачиваюсь за то, что не могу контролировать?
Увы, ни Бог, ни дьявол не спешили с ответом. Я была одна. Одна в своем персональном аду, откуда не было выхода. Лишь безысходность и тьма, в которой мне предстояло захлебнуться.
Не знаю, сколько часов я провела без сна, вздрагивая от каждого шороха. Металась по комнате, точно загнанный зверь. Разглядывала хитросплетения узоров на стенах, словно пытаясь найти в них ответы. Прислушивалась к скрипу половиц, к шепоту ветра за окном. Лихорадочно искала путь к спасению – и раз за разом возвращалась к горькой истине. Бежать некуда.
Страх пересиливал усталость. Но барон не тревожил мой покой. То ли и впрямь хотел, чтобы я восстановила силы перед грядущим испытанием. То ли просто растягивал удовольствие, купаясь в моих мучениях. Так или иначе, эту ночь я провела в одиночестве. Без сна, в томительном ожидании развязки.
Утро принесло облегчение и новый приступ дурноты. Люси, радостно щебеча, помогла мне умыться и одеться к завтраку. Я едва обращала внимание на ее трескотню, механически кивая. Мысли путались, руки дрожали. А в груди разрастался ледяной ком – страх вперемешку с отвращением к себе.
Завтрак проходил в гнетущей тишине. Гаспар сверлил меня взглядом поверх кубка, прищурившись, словно примериваясь. Оценивал, годна ли я для его грязных дел. Не дрогнет ли рука королевского палача, опуская топор на шею своей жертвы.
– Выше нос, моя дорогая, – протянул он, растягивая губы в змеиной усмешке. – Сегодня решающий день. День твоего триумфа… И моего, разумеется. От тебя зависит так много, ты даже не представляешь.
Я промолчала, опустив глаза. А что я могла сказать? Умолять, рыдать, пасть на колени перед своим мучителем? Тщетно. В его сознании я была лишь инструментом, оружием, которое он собирался пустить в ход. Бездушной ведьмой, созданной плясать под его указы.
После завтрака Гаспар велел отвести меня обратно в комнату. Наказал отдыхать и готовиться к вечеру. Он ушел, оставив меня на попечении Люси – та сразу же засуетилась, принялась перебирать гардероб в поисках подходящего наряда.
К вечеру Люси облачила меня в платье, которое сама же назвала шедевром. Алый шелк струился по телу, черные кружева оплетали корсаж и подол, точно змеи. Волосы Люси собрала в высокую прическу, вколов несколько черных перьев. Глаза и губы густо подвела – превратив мое лицо в маску трагической актрисы.
Я смотрела на свое отражение в зеркале и не узнавала себя. Бледная, с лихорадочно блестящими глазами, закованная в алый шелк. Роковая красотка, готовая разбивать сердца и губить жизни. Дорогая кукла, чье предназначение – услаждать своего хозяина.
Руки горничных проворно шнуровали корсаж, укладывали волосы в прическу. Когда одна из них потянулась за маской, я внезапно остановила ее:
– Погоди. Дай-ка я сама.
Слова сорвались с губ прежде, чем я осознала. Откуда взялась эта властность в голосе, эта привычка повелевать? Служанка удивленно покосилась на меня, но перечить не посмела.
Я взяла маску и поднесла к лицу. Тонкое кружево легло на кожу, скрывая черты. На краткий миг в памяти всплыло далекое прошлое – уроки этикета, пышные балы в отцовском замке, почтительные слуги… И мое имя, о котором я давно старалась забыть – леди Мариэль, дочь графа де Вер.
Служанка, заметив мою задумчивость, подала голос:
– Позвольте спросить, миледи… Вы раньше бывали при дворе? Уж больно ладно на вас платье сидит, и манеры такие изысканные.
Я вздрогнула, очнувшись от грез. Мотнула головой, пряча глаза.
– Нет. Нет, что ты. Просто… Просто наблюдательна.
Она кивнула, хотя в глазах мелькнуло сомнение. Я поспешила отвернуться. Нельзя, чтобы кто-то заподозрил во мне благородных кровей. Слишком опасно, ведь прошлое должно остаться в прошлом.
