Алеся Ли
Спасти царевича
Глава 3
«…Тяжкие думы склонили головы бояр многомудрых,
омрачились их лица, некогда бородою окладистою украшенные.
Угождает царь-батюшка царице заморской,
про царствие свое позабыл совсем.
– Не иначе как околдовала гадина заморская царя нашего батюшку,
– молвил один из бояр верных.
Другие же кивали солидно,
за неимением бороды кафтан заморский на животе оглаживая:
– Истинно так.
– Ибо зова предков своих царь наш батюшка слышать не хочет.
Седины их позорит нововведеньями срамными!
А раз обучена она, царица ненавистная, ведовству поганому,
дабы вернуть царю-батюшке чистоту помыслов,
напрочь утраченную, сказ наш будет короток – убить!..»
Оркестр заиграл в тот момент, когда я уже была готова отдать маменькину собачонку и собственные красные бусы из заморского стекла за сие мгновение! Придворные расступились, и в танцевальную залу вошел царь-батюшка в сопровождении царицы-матушки и двух сыновей. Судя по неуверенной походке, Его Величество начал праздновать уже достаточно давно и сил его (душевных, разумеется) хватит только на то, чтобы добрести до трона и пристроить на него свой венценосный за…
Я княжна, не стоит об этом забывать.
Вспомнив про политес, я быстро натянула на лицо улыбку. Мы стояли слишком близко к трону, и я не могла позволить себе кислую мину в такой торжественной обстановке.
Пока я витала в облаках, царь-батюшка утвердился на троне, цесаревич Мирослав подал руку царице и вывел ее в центр залы. Танцевать должны были оба царевича, и общество с нетерпением ждало, кого же изберет младший царевич Елисей для открытия Зимних празднеств в этом году.
Один из ближайших друзей Его Высочества, Великий князь Обломский, пятый по счету претендент на царский престол и постоянный собутыльник царевича, неспешно двинулся по залу. О том, насколько мрачен, красив и загадочен, молодой князь Борис, с предыханием говорили все незамужние девицы царствия. Впрочем, замужние, которые, к слову, интересовали его куда больше, также охотно сплетничали о нем.
Царевича и князя, вместе с заморским маркизом, который очень любил наш национальный колорит и медовуху, часто видели в различных заведениях сомнительной репутации в обществе продажных девиц. Девицы, по слухам, самого царевича волновали мало, а вот бутылка очень даже. Так что, следуя своей мечте, я могла спасти Его Высочество разве что от «зеленого змия», а такой подвиг в легендах не воспоют. Одно разочарование.
Пока я предавалась невеселым размышлениям, Великий князь остановился рядом с нами и легко поклонился.
Не поняла…
Я уставилась на протянутую руку как солдат на вошь, и только получив от Мирны ощутимый тычок под ребра, спохватилась, что мои манеры вышли прогуляться… и по традиции забыли вернуться. Я торопливо присела, вложив пальцы в ладонь Великого князя.
Он неспешно повел меня по кругу под озадаченными взглядами присутствующих. Я могла их понять: приглашение на первый танец сезона было равноценно признанию моей особы фавориткой царевича, а я не годилась на эту роль никоим образом.
Может, они напутали?!
Князь подвел меня к Его Высочеству и отступил назад. Я тоскливо взглянула ему вслед и осторожно подняла глаза на своего предполагаемого партнера.
Царевич церемонно поклонился и, шагнув вперед, положил руку мне на талию.
Никогда не доводилось танцевать с кем-то столь… знаменательным. Ежели, к примеру, кто-то из послов желал оказать честь нашей семье, то приглашал Нэнси или Мирну. В тени сестер я танцевала только с друзьями отца, потенциальными женихами или Витенькой. Вспомнив про названого брата, я почувствовала, что ужасно скучаю.
Его Высочество был недурным танцором. Двигался уверенно и легко, танцевать с ним было одно удовольствие. Ну, почти. Лицо царевича, напрочь лишенное какого бы то ни было выражения, меня настораживало. Невозможно было определить: нравится ему, или он пригласил меня из каких-то известных лишь ему соображений.
Да и наша беседа у фонтана придавала некоторую двусмысленность ситуации, заставляя меня нервничать. Впервые с нашего давешнего знакомства я видела царевича так близко. Он был одет в заморское платье с высоким воротом, парика не носил, и его собственные, темные, чуть вьющиеся волосы, были слишком коротко острижены, чтобы соответствовать моде. Его Высочество был строен, даже слишком, но высок и широк в плечах. Холеное лицо его сохраняло меланхолическую задумчивость, что было весьма по-заморски и имело у дам даже больше успеха, нежели небесно-голубые глаза царевича. Но дамы, как уже говорилось ранее, Его Высочество не интересовали. Это даже рождало при дворе нехорошие слухи, но я, пожалуй, не опущусь до их пересказа.
– Вы странно на меня смотрите, – неожиданно произнес царевич. Его взгляд скользнул по моему лицу и снова устремился куда-то вдаль.
Я растерянно заморгала.
Браво! Замечталась, дуреха деревенская.
– Пытаюсь понять, почему вы со мной так жестоки, – резче, чем стоило, ответила я.
– Жесток? – на этот раз взгляд царевича задержался дольше. В нем даже скользнуло едва заметное удивление.
– Да, Ваше Высочество. Ежели это месть за мою неучтивость в оранжерее, то она слишком беспощадна.
Теперь царевич, не отрываясь, смотрел на меня.
– И с каких пор приглашение на танец считается местью?
– С того самого мгновения, как почти все дамы в этом зале возжелали мой скорой кончины, – желчно сообщила я и, подумав, прибавила: – В муках, разумеется.
Я не верила собственной наглости: вести беседу с представителем правящей династии в таком тоне… Да маменька убила бы меня на месте!
Но царевича это, казалось, только позабавило.
– Тогда я желаю пригласить вас и на следующий танец.
– Сжальтесь, Ваше Высочество. Не стоит делать таких неосмотрительных шагов из одного лишь желания досадить мне.
– А почему Вы решили, что сие единственная причина?
Музыка смолкла – и царевич склонился передо мной, что лишило меня возможности ответить: пришлось спешно приседать в ответном почтительном реверансе.
– Позвольте представить вас моим друзьям. Я уверен, они также пожелают пригласить вас на танец.
Я бы прекрасно пережила без этого, но выбора у меня, похоже, не было. Рука об руку мы с царевичем двинулись в противоположную от семейства Луговских сторону.
Впору было насладиться триумфом – почтенные знатные матроны пребывали в полуобморочном состоянии – но, увы, я была озабочена тем, чтобы выглядеть достойно, шествуя подле царевича.
Столько вещей надобно держать в голове! Спину выпрямить, голову гордо поднять, под ноги не коситься и при этом не споткнуться о юбку. Ну и гвоздь программы, как там… Три шага, взгляд вправо, наклон головы, улыбка; три шага, взгляд влево, наклон, улыбка, три шага… тьфу, сбилась. Придется, начать заново. Три шага…
К счастью, мы дошли до стены. Я облегченно вздохнула: стоя на одном месте, соблюдать благообразность куда проще!
– Мои друзья завершат тур вальса и присоединятся к нам, – обратился ко мне Его Высочество.
Я кивнула с самым важным видом.
– Возможно, Ваше Высочество просветит меня относительно других причин вашего приглашения? – о, как завернула! Мадам, обучавшая нас с сестрицами заморскому этикету, прослезилась бы от восторга.
Царевич продолжал смотреть в зал. Я уже усомнилась, слышал ли он меня (ежели нет – обидно, повторить я уже не смогу), но он внезапно ответил. И, право слово, лучше бы смолчал!
– Много лет назад, еще до мятежа и последовавших за ним событий, я встретил девочку, которой был совершенно очарован. Она спросила меня, спасал ли я когда-нибудь царевну, – Его Высочество покачал головой. – Тогда я даже себя спасти не мог, но твердо решил, что попытаюсь все исправить. Я пообещал себе, что, ежели выживу, женюсь на ней, сдержит она свой зарок или нет. Вы ведь понимаете, о чем я говорю?
– Зарок спасти царевича, – чуть слышно прошептала я, с неверием глядя на бесстрастное лицо Его Высочества.
Он повернулся ко мне, заметив, что Великий князь, заморский маркиз и еще несколько его извечных собу… спутников направляются к нам.
– Я хочу спросить: согласны ли вы стать царевной с той же легкостью, что и много лет назад?
Я почувствовала непреодолимое желание сбежать. Подобрать юбки и сигануть через зал к выходу. Сомневаюсь, что кто-либо меня догонит! И только мысль, как впечатляюще сей маневр будет выглядеть со стороны, заставила меня остаться на месте.
Я собрала волю в кулак. Его Высочество не может вот так взять и предложить мне выйти за него замуж! Пусть я и младшая из княжон Луговских! Своеволия в этом ответственном вопросе никто не допустит, а значит, надобно вежливо отказаться.
– Что вы, Ваше Высочество, из меня царевна еще хуже, чем из вас – царевич!
Ой… Я испуганно взглянула на царевича. Он, видя мое замешательство, неожиданно фыркнул.
– Меня не может не радовать мнение подданных, – с непонятной мне интонацией произнес Его Высочество.
Я боролась с желанием заползти за занавеси.
Надо же было так… высказаться! Вежливо отказала, ничего не скажешь… И хоть Его Высочество на меня вроде как и не злится, все равно я чувствовала себя не в своей тарелке. Одно дело тайком мечтать о царевиче из сказок (я отогнала видение из достопамятной книги), другое – получить реального, со всеми его загулами, сомнительными друзьями и кабаками. В то, что Его Высочество остепенится после свадьбы, верилось слабо.
Но согласна я с предложением, или нет, хамить царственной особе не стоило… Кто знает, чем это может обернуться.
К счастью, нас обступили друзья царевича, отвлекая меня от мрачных мыслей. Каждый из них старался потрясти мое воображение изысканным комплиментом. Они не верили собственным словам настолько, что меня сие даже забавляло. Окружение царевича хотело видеть рядом с ним заморскую дворянку… Что-то вроде маркиза де Фуа, извечного спутника царевича, только без усов и в платье с открытыми плечами. Манерную, черноглазую, с пышными, напомаженными локонами. Такой гусенок, как я, с простоватыми манерами и провинциальной прической, не подходил младшему из царевичей софийских ни в каком виде.
Я старалась запомнить особо интересные сравнения, которые не имели к моей особе ни малейшего отношения, чтобы потом от души посмеяться вместе с сестрицами, но вдруг что-то отвлекло мое внимание. Я порывисто шагнула вперед, пытаясь разглядеть, что же меня так насторожило, но бальное платье, увы, на размашистый гусарский шаг рассчитано не было. Я всё-таки наступила на подол и стала неизящно заваливаться вперед. Его Высочество попытался меня поддержать, но не сдюжил.
Моя репутация в глазах царского двора рухнула окончательно. В самом прямом смысле.
Уже лежа на полированном паркете (знатно приложившись об него головой), в бальном платье, которое бесстыдно облегало и частично обнажало все, что только можно было и нельзя, я вдруг поняла, что боль в плече намного опередила само падение. Подумать о том, что бы это значило, я не успела: высокий расписной потолок танцевальной залы коварно поглотила темнота.
Глава 4
Заточка – заостренный с одного конца трехгранный напильник,
вошедший в лист Царской Тайной Канцелярии
как одно из самых вульгарных и банальных орудий
для умерщвления особы царской крови.
Батюшка был примерным воякой. Происходил он из знатного, но небогатого рода, и, будучи младшим сыном, не наследовал ни титула, ни денег и вынужден был сам пробивать себе дорогу в жизни. Женился рано, по любви, на бойкой дочери богатого помещика-соседа и увез жену в бедную офицерскую квартиру в суровый и неприступный Южный град, где темпераментные басурмане издавна не давали честным людям жить спокойно.
Время, проведенное на горных рубежах, подарило батюшке несколько серьезных ран, звание командира Первого Южного гусарского полка, скромный дом… и трех дочек.
Как и всякий военный, подпоручик Луговской втайне представлял, как обучает сына размахивать саблей, но судьба «наградила» его нами. Возможно, без кавычек, так как из нас троих только Нэнси не проявляла интереса ко всему колюще-режущему, за вычетом столового серебра. Мы с Мирной охотно учились стрелять и фехтовать и ездили верхом без заморского дамского седла.
Маменька сквозь пальцы смотрела на наши развлечения. На юге к подобным интересам благородных девиц принято было относиться с пониманием. В пограничном граде, за оружие приходилось браться всем, вне зависимости от пола и возраста. За свой недолгий век мы с сестрицами пережили два штурма и одну длительную осаду, прерванную войсками цесаревича.
И ежели Мирну просто тянуло на то, что делать было неприлично, то я со всей серьезностью подошла к обучению. За свою жизнь и честь, случись чего, я вполне спокойна. Ежели не отобьюсь, так хоть живой не дамся. Чтобы отметить мои успехи, на шестнадцатые именины батюшка подарил мне шпагу. К тому моменту мы уже переехали в имение в Озерном крае, и маменька, возобновившая старые знакомства, успела вспомнить правила политеса и была страсть как недовольна таким подарком. Однако я была просто счастлива. Оружие, заказанное специально для меня, пришлось как раз по руке, в отличие от папенькиной именной сабли. Тяжеленная зараза, только один раз да с двух рук и размахнуться! А потом бросить наземь и бежать, опозорив честь мундира.
Тьфу, какой мундир! Нет у меня никакого мундира, и не будет…
Хотя чем, по сути, бальное платье от мундира отличается? Да ничем. Предназначение у него такое же: «род войск» определять. Раз светлое – значит, девица, родовых каменьев нет – значит, либо бедна, либо из младших дочерей и так далее. Неудобная штука, платье, хоть и красивое! Один раз надела и…
…Что-то случилось с моим новым бальным платьем. Не помню.
И со мной тоже что-то случилось… Я в этом странно уверена.
Медленно открыла глаза. Осмотрелась. Судя по картине за окном, удачно не закрытым шторой, я в западном крыле царских палат. Второй этаж, кажется, третьи гостевые покои.
Я невольно хмыкнула, оценивая заново свою осведомленность. Ведь даже план палат могу нарисовать, только бумагу дайте!
Во время мятежа живший на тот момент в Южном цесаревич Мирослав (бесславно бежал на войну от папенькиных гулянок) вернулся в стольный град вместе с Первым Южным гусарским полком. Казалось, что может сделать в стольном граде, раздираемом междоусобными распрями, один полк легкой кавалерии?
Но на Юге знали, что делали, отдавая Его Высочеству лучшее, что у них было, фактически оставляя драгун крепости без «глаз и ушей». Закаленные в боях на чужой земле, привыкшие к разведывательным вылазкам и внезапным атакам, бравые вояки под командованием батюшки неумолимо наводили порядок в столице, продавая собственные жизни по одной за дюжину.
Цесаревич Мирослав плохой памятью наделен не был. Не забыл он в победный час ни града Южного, поддержавшего наследника в не самые спокойные времена, ни простых вояк, принявших присягу и вернувших цесаревичу власть, принадлежавшую ему по праву рождения.
Для Южного год и впрямь выдался нелегкий: пользуясь сумятицей в стольном граде, подняло голову Островное царство, издавна бывшее младшим братом и союзником. Сторговавшись с басурманами, напали они с двух сторон на славный Южный град, и если бы он пал, ничто не спасло бы земли Царствия от разграбления. Мне было всего десять, Мирне – тринадцать. В конце улицы, на которой стоял наш дом, дождевая вода собиралась в лужи. Мы пускали там кораблики и из нее же пили воду, когда осада затянулась… На зубах скрипел песок, а с площади, где жгли тела погибших, тянуло паленым.
Так, вдыхаем, выдыхаем и продолжаем перебирать то, что вспоминается.
Царской волей наш батюшка был назначен новым генералом от кавалерии, и, пользуясь затишьем в стольном граде, повел войска, примкнувшие к его полку в столице, обратно на помощь Южному. Цесаревича остались охранять добровольцы из Первого Южного гусарского полка, переименованного после пополнения в Софийский гвардейский полк. В коем и служит по сей день мой старший брат.
Удачная кампания под Южным поставила на колени и басурман, и восставшее под шумок Островное царствие. Правящей семье было отказано во власти. В наследники прочили царевича Елисея. Женившись на островной царевне по возвращении из заморского Университета, куда его отправили от греха подальше, он стал бы полноправным властителем маленького царствия. Имя того, кто сохранил жизнь Его Высочеству в охваченном мятежом стольном граде, так и осталось загадкой. Вот только… что вернется из-за границы царевич совершенно никчемным, никто предположить не мог…
По возвращении из Островного царствия батюшка забрал нас из царских палат, где мы жили после освобождения Южного, и подал в отставку. За воинскую доблесть и личную выслугу генералу Луговскому был дарован княжеский титул и поместье, предыдущий хозяин которого потерял голову вскоре после провала восстания.
Батюшку жалует царская семья, мы с сестрами имеем внушительное приданое, а маменька, успевшая послужить при дворе статс-дамой самой царицы, сохраняет, живя в Озерном крае, все важные связи, хоть семья наша и привыкла жить скромно. Слишком свежи были в памяти насыщенные событиями дни в Южном граде.
Подведем итоги: я помню семью, уверена, что у меня две старшие сестры, Нэнси и Мирна. И брат есть. Я могу бесконечно рассказывать историю нашего царствия и на раз отвечу, чем различаются мушкет и кремниевое ружье. Да что там отвечать-то. Мушкет – такая здоровая штука, которую зарядить человек может только стоя, да и то, имея при этом поистине богатырское сложение. А вот облегченное кремниевое ружьецо времен царя-Реформатора заряжу даже я. Оно от охотничьего ничем и не отличается, а из этого добра я вроде как неплохо стреляю.
Так что получается, я убивала зайчиков? Нет, вроде бы нет… Деревянная мишень, на которой тренируются царские гвардейцы, по лесу не бегает и морковку не жует.
Так не отвлекаемся, потому как имеется проблема куда серьезнее… зайчиков. Есть одна вещь, которую я ну никак не могу вспомнить!
Кто – я?
Цены бы мне не было как разведчику: знаю кучу тайн царского двора, и при этом даже собственное имя вспомнить не в состоянии!
Я шевельнулась.
Ой, больно! Да уж, здравие мое явно оставляет желать лучшего. Голова гудит, плечо тщательно замотано, рука почти безжизненно висит на перевязи. И что характерно, я совсем не помню почему.
Очередная выходка? Да нет, тогда в кровати бы лежал кто-то другой, я себе не враг.
Кажется, были танцы… Точно, были, но откуда тогда боевое ранение?! Танцую я, конечно, далеко не мастерски, но и не так плохо, чтобы встречать следующий день со сломанной рукой! Или она не сломана?!
Я неловко, одной рукой, растянула шнуровку на груди и заглянула под рубашку. Бинты, покрывающие предплечье в нескольких местах, потемнели от крови.
Какого ле…
Что же я там делала, на этих танцах?!
Воображение рисовало картины, одна хуже другой. Но прежде чем волны паники успели захлестнуть меня с головой, в дверь вежливо постучали. Я насторожилась: выяснять, что еще я не помню, не было никакого желания.
Но все же лучше раньше узнать, чем когда грянут неприятности. Уверенность, в том, что они грянут, и совсем скоро, объяснению опять-таки не поддавалась.
– Войдите, – мрачно сообщила я двери.
В ответ на пороге возникли две знакомые девицы.
– Отвратно выглядишь, сестрица, – бодро сообщила темноглазая и пониже ростом, а та, что повыше, с толстой русой косой, только вздохнула и, подойдя к кровати, ласково коснулась рукой моего лба.
Я еще раз настороженно перевела взгляд с одной на другую, подумала… и расслабилась.
– И давно я здесь валяюсь?
– Месяц! И…
Нэнси ткнула локтем в бок Мирну, та обиженно замолчала.
– Второй день будет, Арина! Мы так перепугались…
– Кто перепугался? Я в полном восторге, – снова перебила средняя сестрица, – теперь Аришка точно за царевича выскочит! После ТАКОГО он просто обязан на ней жениться!
Верно, я Арина. И как мне такая мысль раньше в голову не приходила? Очевидно же: Арина Семеновна, младшая из княжон Луговских. Как все…
Подождите?!
После чего на мне какой-то там царевич женится?!
Внутренний голос услужливо подсказывал, что я что-то натворила, от души причем. Но что именно, мне было, увы, не вспомнить.
– И что же я такого сделала? – сдаюсь, пусть подскажут.
– Кинулась на шею к младшему царевичу…
Я мысленно возмутилась. Какого?.. Его Высочество, как утверждает моя дырявая память, мерзкий тип и никогда мне не нравился.
–…В тот момент, когда его попытались ударить заточкой.
Я машинально взглянула на свое предплечье, украшенное бинтами. Заточка?!
– Батюшка встревожен, велел Вите не спускать с тебя глаз, – сочувственно глядя на меня, сказала Нэнси.
– Вы еще няньку приставьте! – вяло огрызнулась я, раздумывая, во что и насколько серьезно я ухитрилась вляпаться.
– Из-за этого случая тебе может грозить опасность!
– Ай, Нэнси, – Мирна вскочила на кровать рядом со мной. – Зато теперь Арина станет царевной! Может, хоть у нее получится задержаться в этом титуле. Во-первых, Его Высочество жизнью обязан, а во-вторых, после того как Ариша лежала там, а он держал ее на руках, да еще и платье задралось по самое…
– МИРНА! – прорычали мы с Нэнси хором.
Сестрица только рассмеялась.
– Ладно, ладно. Все в порядке было с твоим платьем. Но в любом случае за царевичем должок! Впрочем, наследника престола сие не остановило, – бодро произнесла Мирна и почему-то осеклась.
– Одного не понимаю, почему я наоборот – его на месте не подержала, пока целились, – устало сообщила я, не слушая толком бесконечный монолог сестрицы.
Голова разболелась от звонких голосов, веки становились все тяжелее…
То ли сестрицы наконец поняли, что собеседник из меня аховый, то ли я заснула еще до их ухода, но факт остается фактом: проснулась я уже вечером и, что характерно, от стука в дверь.
Здесь гостевые покои или постоялый двор?! Я могу полежать спокойно?!
О-ля-ля, такого визита мы точно не ждали…
Его Высочество царевич Елисей бесшумно вошел в комнату и настороженно выглянул в коридор прежде, чем аккуратно закрыть за собой дверь.
Я озадаченно изучила царевича, с непроницаемым лицом стоящего на пороге моих покоев и никоим образом… не вписывающегося в интерьер!
– Ваше Высочество решили меня скомпрометировать? – осторожно уточнила я, поглядывая по сторонам в поисках путей к отступлению.
– Ни в коем случае. Не хочу, чтобы о моей встрече с вами судачил весь двор.
– О, понимаю. И поэтому вы решили прийти в мои покои, чтобы судачили наверняка! – в моем голосе звучала неприкрытая насмешка.
Глаза Его Высочества полыхнули гневом. Я осторожно натянула покрывало повыше, невольно отгораживаясь от потенциальной угрозы.
– Да как вы смеете разговаривать со мной в таком тоне?!
Я испытала жгучее желание отъехать вместе с кроватью на пару верст от разгневанной царственной особы. Видеть столь сильные эмоции на этом меланхоличном лице было непривычно… и, пожалуй, опасно.
– Прошу простить мою дерзость, – я повинно склонила голову, лихорадочно размышляя, куда бы драпануть. От резкого движения покрывало снова сползло, обнажая грудь в тонкой кружевной сорочке. Ойкнув, я подтянула его на место как можно незаметнее, не решаясь поднять глаза на Его Высочество.
Благородно выдержав паузу и позволив мне поправить «туалет», царевич перешел к цели своего визита.
– Я всего лишь хотел узнать ваш ответ на мое предложение. Можете не беспокоиться, о моем пребывании здесь никто не узнает. Я позабочусь об этом.
Я хмыкнула. Память подсказывала, что Его Высочество вряд ли способен о чем-нибудь или о ком-то позаботится.
– Итак, я жду ваше слово, – напомнил о себе царевич Елисей.
– Слово? Какое слово? Не понимаю, о чем Ваше Высочество толкует, – осторожно произнесла я, смутно чувствуя, что упускаю, что-то важное. Увы, моя пострадавшая память была совсем не помощница.
– Вот значит, каков будет ваш ответ, – задумчиво произнес царевич.
Я рассерженно подняла глаза, собираясь возразить.
– Что же, я принимаю его, – не глядя на меня, Его Высочество коротко поклонился и вышел.
Я хотела броситься следом, но стоило только дернуться, как плечо мгновенно напомнило о себе. Сердито шипя сквозь зубы, я честно попыталась вспомнить, что же могло быть от меня надобно Его Высочеству.
Поняв безрезультатность этих попыток, я разозлилась окончательно.
Во всей ситуации только одно и соответствовало мои любимым сказкам.
Царевич все-таки был дурак!
