Алена Даркина
Ошибка Всевышнего
– Опять всё в стирку, – она изо всех сил старалась успокоиться.
– Только-то и всего? – удивился он. – А зачем в стирку? – не понял Ялмари.
– Леди8 Асгат любит всё идеально чистое, а это валялось на полу.
– Ты горничная у этой вздорной девицы – леди Асгат? – уточнил лесник.
– Да. Только так нельзя говорить про госпожу.
– Но ты ведь не сама стираешь белье?
– Нет. Но если я его сегодня не поменяю, то виноватой окажусь я!
Ялмари не выдержал и осторожно вытер слезинку с ее щеки. Девушка испуганно отпрянула. Он с удовольствием увидел, как она краснеет.
– Ты это зачем? – настороженно спросила горничная.
Он и сам не знал зачем. Раньше он себе такого не позволял.
– Чтобы ты перестала плакать из-за ерунды, – едва заметно улыбнулся он.
– Это для тебя ерунда! Потому что ты лесник и не сталкиваешься каждый день с леди Асгат, – поудобнее передвинула простыни, но наконец взяла себя в руки. – Всё, пошла обратно в прачечную.
– Погоди, у меня есть один магический прием, – остановил ее Ялмари. Его сегодня явно несло куда-то не туда. Но он не мог отпустить ее такой расстроенной. Лесник провел рукой над бельем, будто посыпая его солью и очень серьезно бормоча при этом: – Эти простыни нигде не валялись! – Илкер не выдержала и прыснула. – Вот, можешь нести их злобной леди Асгат, – завершил он.
– Это не поможет, – вздохнула девушка.
– Почему? У тебя есть доказательства, что валялись? Ну-ка посмотри внимательно. Есть ли какие-то доказательства? – он поднял верхнюю простынь и осмотрел со всех сторон. – Нет. Мой магический трюк работает безотказно. Так что неси своей госпоже и ни о чем не волнуйся.
Илкер немного поколебалась, а затем решительно повернула в сторону спальни фрейлины. Но снова остановилась.
– А ты часто здесь бываешь?
– Тебе не только сегодня нужна моя магическая поддержка? – пошутил он.
– Не говори так, – не поддержала она шутку. – Услышат и сожгут на костре как еретика.
– Хорошо, что не как оборотня, – тоже погрустнел он. – Еретиков сначала годами судят, в отличие от… – девушка словно не удивилась, услышав про оборотней, а как-то очень сочувственно кивнула. – А я во дворце… бываю время от времени. Когда приглашают.
– А сегодня тебя принцесса пригласила или ее величество?
«Какая любопытная! Хорошо, если ведьма, а не…» Тут же проверил:
– Полад.
Глаза девушки округлились.
– Поняла, – сразу заторопилась. – Ладно, я пошла.
– Боишься Полада? – спросил он в спину, пытаясь понять, правильно ли «прочитал» ее реакцию.
Девушка тут же остановилась.
– Нет. Мой отец говорил, что честным людям не нужно его бояться. Я отцу верю. Просто, мне кажется, тот, кто служит такому человеку, не может долго болтать с горничной в галерее, – она двинулась дальше, но снова замерла. – К тому же это белье уже все руки оттянуло. Сейчас еще раз уроню, и никакие магические приемы не помогут. До свидания, сударь!
– До свидания, ведьмочка.
– Что?! Тоже мне, герцог Модная шляпа!
Но он, уже не оглядываясь, направился к лестнице. Надо бы проверить, что за мудрый отец у этой малышки.
27 юньйо, деревня недалеко от Биргера
Как только «волки» прекратили преследование, Ранели упала на землю и немного полежала. Лапы дрожали, бок разрывало от боли. Нужно извлечь стрелу, пока она не истекла кровью. До тех пор пока в боку серебро, рана не затянется. Она перекинулась в девушку, и платье тут же стало намокать от крови. Раздеться прямо здесь, среди пшеницы? Кажется, другого варианта нет. Она, придерживая бок, привстала, чтобы оглядеться. Вроде бы никого рядом. Снова спряталась в траву и, постанывая, стискивая зубы, расшнуровала платье, кое-как стянула его, а потом задрала рубаху. Ну… приступим.
Она полезла пальцами в рану, отыскивая древко. Но выдернуть не смогла: слишком скользкое от крови, никак не поддается. Не выдержав, заплакала, тут же прикусила руку, чтобы заглушить звуки. Что же делать?
Рядом с ней сел на землю сокол. Ранели взглянула на него.
– Не могу вытащить. Но я постараюсь.
Она порылась в сброшенном платье и выудила тонкий, похожий на стилет нож. Приставила к боку.
Раздался отчаянный клекот.
– Мне тоже страшно! – горячим шепотом заверила Ранели. – Но я правда не знаю, что делать. Мне не исцелиться с этим внутри.
Она закусила руку и осторожно сделала разрез в ране глубже. Затем снова полезла туда пальцами. Лоб покрылся испариной. Ранели застонала:
–Эль-Элион, помоги мне! – а потом, вскрикнув, выдернула серебряный наконечник и отбросила его. Обессиленно упала на землю.
Почувствовав прикосновенье крыльев, прошептала:
– Всё нормально! Я сейчас.
Грудь ее ходила ходуном. Она лежала на земле, тяжело дыша. Иногда приподнимала голову и посматривала на бок. Рана затягивалась очень медленно. Если бы можно было промыть ее водой, дело пошло бы быстрее. Но до воды еще надо добраться, а сил совсем нет.
И здесь оставаться опасно. Слишком близко город. Да и деревня недалеко. Ранели дрожащими руками вытерла нож о траву и отрезала низ рубахи. Лоскутом, насколько могла, перетянула рану. Потом стала одеваться, еле шевеля руками, чтобы не увеличивать боль. Когда оправила на себе юбку, залитую кровью справа, снова полежала, отдохнула. Сокол всё еще был рядом.
– Всё нормально! – вновь заверила Ранели. – Я до речки. Там рану промою, всё быстро заживет. Давай в Сальмане попробуем встретиться. В нашей таверне.
Она перекинулась в волчицу и, прихрамывая, потрусила в лес.
28 юньйо, Биргер
Ялмари договорился с полковником Орземесом, что в беседе со старейшиной главным будет «волк». Лесник будет говорить лишь в крайнем случае. Главе города лучше не знать его статус, мутная он личность. Хочется к нему присмотреться. Встреча проходила в городской ратуше. Старейшина сидел за столом, величественно развалившись в кресле, будто управлял не советом города, а был самим королем Энгарна. Седой старик с большими залысинами впереди и длинными волосами на затылке был чисто выбрит по примеру аристократов. Полковнику предложил другое кресло напротив. Слуга принес кувшин с вином и два бокала. Ялмари устроился на стуле возле камина.
– Что за спешная встреча? – поинтересовался Елеу, смакуя вино. Он облокотился на стол и заинтересованно наклонился вперед, сцепив пальцы. Обращался он исключительно к полковнику, но то и дело бросал недоуменный взгляд на Ялмари. Лесник сидел истуканчиком, изображая полное безразличие, будто случайно оказался свидетелем важной беседы.
– Мастер Елеу, возникли некоторые обстоятельства, которые потребовали конфиденциальной беседы. Пока конфиденциальной, – полковник, вояка лет пятидесяти, с серебристой сединой в темных волосах, выделил первое слово. «Волки» старались ни в чем не подражать аристократам, поэтому у него была аккуратная короткая бородка. Он слегка мотнул головой в сторону камина. – Этот молодой человек – сударь Орнер. Он будет присутствовать при нашей беседе и, может быть, задаст несколько вопросов. Очень важно, чтобы вы были искренни с нами.
Елеу насторожился. Ялмари почувствовал это даже по его позе, по забегавшим глазкам. Но это ничего не доказывало. Никто в Энгарне не хотел бы оказаться под следствием, так что волнение вполне простительно.
Полковник глотнул вина, милостиво дав старику успокоиться. Потом продолжил:
– Городской совет передал «волкам» туммимы, ошейники, особые веревки для оборотней… От кого вы их получили? – тон максимально спокойный, даже как будто безразличный.
«Хорошие солдаты у Полада», – одобрил Ялмари про себя. Впрочем, ничего другого он и не ожидал.
Услышав вопрос, старейшина как будто удивился. И это тоже понравилось Ялмари. Значит, Елеу не видел ничего страшного в совершенном. Вероятно, никакого предательства и сговора с врагом не было. Но что тогда?
– К нам недавно приходил странствующий проповедник…
– Когда?
А вот тут Орземес сбился на допрос. Но ничего. Кажется, старик этого не заметил.
– С неделю назад… Подождите… Да, это было 19 юньйо.
– Он пришел к вам лично?
– Нет, что вы. Странствующие проповедники не посещают дома даже самых богатых людей. Они проповедуют в церкви.
– Значит, вы к нему пришли?
– Да… возникли некоторые разногласия. Вы же знаете традиции странствующих проповедников9. Их обет – не задерживаться в одном месте дольше чем на одни сутки. Придя в церковь, они испрашивают у священника разрешения проповедовать и должны довольствоваться той платой, которую им предложат за их служение. В Биргере два больших храма. Глава одного – Высокий10 Берит – позволил проповедовать у себя, а глава второго – Старший11 Цохар – запретил. Попросили вмешаться меня. Но вы же знаете, как «приятно», – голос наполнился сарказмом, – разбираться с делами церкви. Я постарался проявить чудеса дипломатии и никого не обидеть. Цохар в городе пользуется огромной популярностью. Может, от этого и не захотел никого к себе в храм пускать. Не знаю. В общем, я посчитал, что это его право, а Страннику и одного храма хватит, всё равно утром уходить дальше.
– Вы лично общались со странствующим проповедником?
– Да, недолго.
– Как он выглядел?
Елеу задумался.
– Сравнительно молодой. Лет тридцать пять, не больше. Типичный энгарнец, я бы сказал: голубые глаза, русые волосы. Невысокий, крепкого сложения. Он преступник?
– Пока не знаем. Он сам предложил туммимы и прочее?
– Нет, – старейшина смутился. – Вы же знаете, полковник, обо всех этих жутких смертях в округе… Как только появились беженцы…
– Расследование не подтвердило, что в смертях виноваты беженцы… – сухо прервал Орземес.
– Да-да, конечно, – торопливо согласился Елеу, – но всё же довольно странно, что до появления беженцев такого ужаса не было. В общем, я сам поинтересовался, что об этом думает церковь, потому что местные священники словно вообще об этом не волновались, в то время как народ начинал бурлить.
– И он предложил вам туммимы, которые могут отличить оборотня от человека?
– Да. Но что толку в камнях, если стража не сможет с оборотнем справиться? Поэтому мы взяли у него всё: и веревки, и ошейники. И не зря. Вы же помните – почти сразу после ухода Странника в Биргере тоже произошло несколько жестоких убийств.
Полковник задумчиво покосился на Ялмари. Вчера ему пришлось отчитываться перед мальчишкой. Объяснять, почему они взяли магические вещи, даже не поинтересовавшись, откуда они, и не посоветовавшись с Поладом.
– А в чем все-таки дело? – осторожно поинтересовался Елеу и тоже покосился на Ялмари. – Мы что-то сделали не так?
– Боюсь, что да, – погрустнел Орземес и залпом допил вино. – Вещицы-то магические. Почему-то мы с вами не задумались, кто их сделал и зачем подсунул нам. В Энгарне магов нет, а значит…
Вот тут до старейшины дошло, и он побледнел:
– Нас подозревают в сговоре с Кашшафой? – он уставился на скучающего на стуле парнишку во все глаза. – Клянусь, даже в мыслях не было! Это же странствующий проповедник… Они раз в три месяца обязательно появляются…
– В таком случае не откажите в просьбе, – лесник посчитал, что может вмешаться в диалог, и посмотрел старейшине в глаза. – Если вдруг этот Странник снова появится в Биргере, дайте, пожалуйста, знать полковнику.
– Всенепременно! – Елеу вскочил. – Я ни в коем случае не хотел…
– Ваша верность не подвергается сомнению, – полковник поднялся. Ялмари тоже встал. – Думаю, тут произошло недоразумение, в котором виноваты мы все. Будем надеяться, что это не будет иметь далеко идущих последствий. До свидания.
Когда полковник и особый посланник королевы сели в открытую повозку, Орземес поинтересовался.
– Ты ему веришь?
– Да, – кивнул Ялмари. – Он был очень искренен.
– Но ты считаешь, что Странник связан с Кашшафой?
– Возможно, он маг. Неудивительно ли, что он так вовремя пришел в город, продал всё, что нужно для поимки оборотней, а следом в городе появились проклятые оборотни, жестоко убивающие людей? Таких совпадений не бывает.
– И что теперь?
– Туммимы и прочее изъять, казни оборотней проводить только в случае неопровержимых доказательств того, что они действительно кого-то убили, – Ялмари распорядился так, будто даже не сомневался, что полковник поспешит всё исполнить.
Однако Орземес лишь усмехнулся:
– Как только получу приказ от Полада.
– Разумеется, – лесник отвел глаза, проклиная себя за то, что опять забылся.
Полад считает, что он уже готов к таким сложным поручениям, а Ялмари даже с собственной жизнью разобраться не может. Хотя нет. Может. Только вот не хочет. Не хотел еще два месяца назад.
За два месяца до этого
Илкер делала прическу леди Асгат, когда в комнату вошла принцесса. Сегодня она ни капли не напоминала ту бесноватую, что вчера пыталась оторвать уши маркизу Нево. Платье – будто она в церковь собралась: закрытое до горла, с ажурным воротником дорогой вышивки. Темно-синий лиф плотно облегает фигуру. Крылышки делают плечи принцессы шире, от этого талия кажется очень тонкой. Рукава белые, с чудесной вышивкой золотыми нитями. Темно-синяя юбка разлетается впереди, а там белеет другая из той же ткани, что и рукава. Смотрится необычайно женственно и элегантно – настоящая принцесса. Можно поверить, что она станет хорошей королевой12.
Девушка посмотрела на нее с любопытством. Почему-то казалось, что ее высочество пришла не для того, чтобы поболтать, а обязательно устроит себе какое-нибудь развлечение. Сколько горничные сплетничали о принцессе, все в один голос утверждали, что, если Эолин и «ведет себя прилично», всё равно кому-нибудь достанется. Чаще всего, как ни странно, это были фрейлины. Казалось, исключительно для этого она их и держала – чтобы поиздеваться.
Молоденькая леди Асгат расплылась в фальшивой улыбке.
– Ваше высочество! – воскликнула она приторно-сладким голосом. – Как я рада, что вы меня посетили. Вы подождете, пока мне сделают прическу?
– Безусловно, – Эолин с достоинством опустилась в кресло. С любопытством осмотрела комнату. – В первый раз прихожу к тебе. Довольно мило ты тут всё устроила.
Получить комплимент от принцессы, обладающей при вздорном характере безупречным вкусом, мечтала каждая фрейлина. Польщенная Асгат зарделась от счастья, лишь Илкер уловила злорадный блеск в глазах ее высочества и заподозрила, что госпожа рано радуется. Принцесса еще раз окинула взглядом будуар и продолжила:
– Точно такое же убранство я видела у леди Зимран, когда гостила у нее три года назад. Вы с ней родственницы? – невинно поинтересовалась Эолин.
Лицо леди Асгат пошло пятнами, она открыла рот, но, так и не придумав, что ответить, закрыла его. Спустя некоторое время прошептала:
– Нет.
– Чудеса! – Эолин величественно и очень красиво пожала плечами.
Леди Асгат проглотила эту шпильку. Фрейлины заискивали перед принцессой, когда она находилась рядом. Злословили и высмеивали, когда она выходила. Родители отправляли их во дворец в поисках богатых женихов. Девушки терпели всё, что угодно, ради удачного замужества, и многие добились цели. Горничные сплетничали, что одна из фрейлин даже чуть не вышла замуж за принца, но вскоре ее застали с маркизом Нево, и пришлось ей вернуться домой не солоно хлебавши. А принц после этого вроде бы совсем тронулся умом и почти перестал бывать во дворце, удалившись в свой замок, так что шансы заключить с ним блестящую партию сошли на нет. Но дамы не теряли надежды – кроме принца есть еще маркизы, графы и много других богатых рыцарей, вертящихся во дворце. Иногда партия с сыном старейшины Жанхота – это лучше, чем ничего.
Леди Асгат то бледнела, то краснела от переполнявших ее эмоций, но героически сдерживала себя. Илкер, тщательно укладывающая ей волосы, – локон к локону – огорченно сжала губы. Принцесса уйдет, и фрейлина будет вымещать испорченное настроение на слугах. А прежде всего на Илкер, потому что она присутствовала при этом унижении.
Вздохом девушка невольно привлекла внимание Эолин.
– У тебя новая горничная? – поинтересовалась принцесса.
– Да, – леди Асгат перевела дух – наконец-то разговор перешел на безопасную тему. – Она великолепно делает прически, – сказала и осеклась – принцесса вполне могла пройтись по поводу ее волос.
Но Эолин вместо этого поднялась с кресла и стала подходить ближе, всматриваясь в лицо Илкер, затем прошептала потрясенно:
– Леди Лаксме, это ведь вы? Что вы здесь делаете?
Илкер вздрогнула и, вытаращив глаза, уставилась на принцессу. Та не могла ее узнать. Они никогда раньше не виделись. Может, это такая шутка?
– Леди Лаксме, не молчите! – между тем воскликнула принцесса и, не обращая внимания на Асгат, схватила за руку горничную и потянула к себе. Потом взяла ее ладони в свои. – Я же не ошиблась? Вы леди Лаксме? Дочь графа Меара?
Илкер, еле дыша, поспешила объяснить.
– Мои родители умерли. Меара давно нам не принадлежит.
– От этого ты не перестала быть леди, дорогая! – горячо возразила Эолин. – Моя мать почти двадцать лет скрывалась в Лейне, несколько лет даже в деревне жила, сама себе на стол накрывала. От этого она не перестала быть королевой. Что ты делаешь здесь, в этой комнате, в этом платье? Почему ты не пришла ко мне, чтобы стать моей фрейлиной?
– Ваше высочество, – пролепетала Илкер, – я не всегда могу купить себе даже простенькое платье. Быть вашей фрейлиной – для меня совершенно невозможно!
– Постой, но у тебя ведь тетя жива? Разве она не замужем за главой гильдии ювелиров? Мне кажется, они не бедствуют!
Мысли Илкер метались в голове. Откуда, откуда она всё знает?
– Я благодарна тете за то, что она содержит моего брата. Но сама достаточно взрослая, чтобы о себе позаботиться, – голос ее дрожал. Она боялась вообразить, чем закончится это представление.
– Я вспомнила! – вдруг торжественно произнесла Эолин. – Это ведь тебя примерно месяц назад хотели выдать замуж за какого-то ремесленника. Мясника, что ли? Ты поэтому ушла из дома? Потому что не хотела за него замуж выходить? Подумала, что лучше горничной, чем за этого урода, да? – Илкер судорожно кивнула. – Вот что, моя дорогая, – принцесса еще крепче сжала ладони девушки. – Пока моя мать – королева, я не позволю, чтобы с тобой творилась такая несправедливость. Мы очень хорошо помним графа Меару. Если бы таких людей было больше, мы избежали бы многих бед. Поэтому отныне… Прямо сейчас ты становишься моей фрейлиной. Мы не смогли вовремя оказать помощь твоему отцу, так пусть хотя бы ты почувствуешь нашу благодарность. Идем! – она решительно потащила за собой Илкер, не обращая внимания на других горничных и леди Асгат, в немом изумлении наблюдавших за этой сценой.
…Эолин шла по галерее, Илкер покорно следовала за ней, не понимая, чего от нее хотят. Так они пришли в покои принцессы, где ее высочество упала в кресло и зашлась таким хохотом, что горничной показалось, будто у нее истерика. Она молча стояла рядом, ожидая, что будет дальше.
– Илкер, ну что же ты не смеешься? По-моему, это было великолепно! – воскликнула Эолин, осторожно вытирая выступившие от смеха слезы.
– Да, конечно, – покорно согласилась девушка.
– Сейчас придет дворецкий и подберет тебе какие-нибудь комнаты. Можешь пока сесть.
– Но, ваше высочество… – голос Илкер опять задрожал. – Я не могу быть вашей фрейлиной.
– Это еще почему? – чуть раздраженно поинтересовалась принцесса. – Знаешь что? Простого «благодарю» было бы вполне достаточно.
– Но я же вам объяснила, у меня нет…
– Я, кажется, тоже всё объяснила, – высокомерно прервала ее Эолин. – Расходы на твое содержание корона берет на себя. Граф Меара действительно твой отец?
– Да.
– Тогда всё решено. Ты моя фрейлина, – в дверь робко постучались. – А вот и наш дорогой дворецкий, наконец, – оживилась наследница трона. – Проводите леди Лаксме в ее комнату, пожалуйста.
Девушка в последний раз замерла на пороге, но ей не дали сказать ни слова.
– Новые платья тебе доставят туда же в ближайшее время. Даю один день, чтобы освоиться, а завтра надеюсь увидеть уже дочь графа, а не горничную. Кстати, мы ведем переговоры по поводу покупки Меары и возвращения ее законному наследнику, твоему брату. Но это не за один день. Всё, ступай.
– Благодарю, – прошелестела Илкер.
Встретившись глазами с дворецким, в подчинении у которого находилась еще сегодня утром, ей почему-то захотелось извиниться. Но он лишь пристально посмотрел на девушку.
– Хотелось бы верить, что в прежней жизни ничем не обидел вас, леди Лаксме… – с достоинством произнес он, пронзая ее взглядом.
– Нет, что вы! – вспыхнула Илкер.
– Очень рад, – он чуть склонил голову. – Прошу за мной, леди Лаксме. Я покажу ваши покои, – он пошел вперед, не оглядываясь.
…Три комнаты, которые выделили новой фрейлине, оказались этажом ниже, чем покои принцессы и леди Асгат. Это чуть-чуть успокоило. Оставшись наедине, Илкер села в кресло и замерла.
Что происходит?!
Вскоре в дверь постучали. Горничных у нее не было. Величественно говорить: «Войдите!» она еще не научилась, поэтому подскочила к двери и распахнула ее. Взгляд уперся в знакомую кожаную куртку.
– Доброе утро, – она перевела взгляд на лицо лесника.
Ялмари смотрел так, будто хотел прочитать ее мысли.
– Доброе утро, – наконец произнес он, не трогаясь с места. Шагни он в спальню, и завтра будут говорить, что они любовники. Правила света очень строги. – Поздравляю! – подмигнул лесник.
– А ты откуда знаешь? – изумилась девушка.
– Весь дворец гудит! – он усмехнулся. – И только я знаю, что всему виной твои чары. Скажи после этого, что ты не ведьмочка.
– Я здесь ни при чем! – возмущенно воскликнула Илкер. – Я не знаю, кто ей мог всё рассказать. Никто во дворце ничего не знал обо мне. Ни одна живая душа!
– Ну-ну, успокойся. Об этом знали твои родные: тетя, дядя, брат, а значит, не такой уж это секрет, – он прислонился к косяку.
– Почему ты всё время называешь меня ведьмой?!
– Не хотел тебя обижать, прости, – виновато улыбнулся он. – Думал, что это забавная шутка. Только вот… что ты делала в лесу так поздно? – лукаво поинтересовался Ялмари.
– Всего лишь гуляла и не рассчитала время!
– Ты знаешь другую молодую леди, которой нравится гулять по лесу в полном одиночестве? – тут же парировал он. – Их в парк-то трудно вытянуть, – увидев, как вспыхнула от гнева девушка, поднял руки, будто сдавался. – Всё, всё! Больше не буду называть тебя ведьмочкой. Никогда. Обещаю, – он снова всматривался в нее. Потом задумчиво произнес: – Теперь ты можешь выйти замуж за графа. Или даже принца…
– А ты можешь убираться со своими подколками! – снова вспыхнула она и неожиданно разрыдалась.
– Ты что? – искренно напугался он и чуть не шагнул внутрь. – Не надо плакать, леди Лаксме! Всё же хорошо…
– Я ничего не понимаю! – воскликнула она. – Всё летит в пропасть. Я не знаю, что будет завтра. Меня выгонят из дворца? Опозорят? Унизят? Сделают чьей-нибудь любовницей? Всё было так понятно еще утром!
– Что за ужасы ты воображаешь? Почему летит в пропасть? Может, наоборот, в сады Эль-Элиона возносится? Ты вновь леди Лаксме, а скоро станешь и графиней Меара. Разве это плохо?
– Я не знаю, – потерянно произнесла Илкер. – Я не понимаю, что происходит…
В галерее нарастал шум голосов: кто-то шел к ней в комнату.
– Пока уж точно не происходит ничего страшного. Уже несут твои платья. Ты справишься. Ты умница.
Илкер не успела ничего ответить. Лесник шагнул в сторону, а через мгновение комната наполнилась шелестом, шумом, звонкими голосами горничных. Оказалось, что это ее личные горничные.
Девушка бросила последний взгляд на парня, тот вновь подмигнул, и двери закрылись. Ей предстоял долгий день: надо было перемерить гору платьев и подогнать их по фигуре.
28 юньйо, деревня недалеко от Биргера
Ялмари покинул Биргер после обеда, предварительно отправив донесение Поладу, как и обещал. На него возлагали большие надежды, но пока казалось, что он ничем их не оправдывает. Он оставляет за собой трупы, но ни на шаг не приблизился к разгадке того, что происходит в стране и оправданы ли худшие предположения Полада: грядет катастрофа. Ладно, немного всё же приблизился. Возможно, за всем этим стоит некий странствующий проповедник, который очень хочет, чтобы в Энгарне люди возненавидели оборотней так же сильно, как в Кашшафе. Сразу от старейшины Ялмари отправился к Старшему Цохару. Священник удивил лесника: проницательный, спокойный, ироничный. Ялмари думал, что таких уже и нет в Энгарне. Цохар коротко пояснил, что не захотел иметь дела со Странником именно потому, что увидел: тот вовсе не так прост и бескорыстен, как притворяется. Что-то темное было в нем. Такое, с чем лучше бы никому не сталкиваться. И отдавать свою паству этому прохиндею Цохар ни за что бы не стал. По поводу ужасных смертей, пугающих горожан и сельских жителей, священник заметил, что, если причина в проклятии, он попробует снять его, но нужно немного времени. Звучит вдохновляюще.
Убийство оборотней по крови надо немедленно прекратить. Энгарну не нужна война с северными кланами. Вообще не нужна, но сейчас особенно. Это может стать тем камешком, скатившимся с вершины, который к подошве горы превращается в лавину. Оборотни сильны. Они никогда не нападают первыми. Если их начали ловить и сжигать не только в Биргере – это очень и очень плохо. Кашшафа устроила травлю не-людей13, но это стало возможным лишь потому, что за Рыжими горами другие народы жили среди людей, а не обособленно, как здесь. Но, кажется, они помешали кому-то настолько сильно, что занялись их планомерным уничтожением. Начали с Кашшафы, продолжили в Энгарне. Или всё же корень проблемы в извечной вражде с западным соседом?
Вопросов пока больше, чем ответов. Поладу будет, чем заняться.
В донесении он сообщил, что отправляется в Сальман посмотреть, что происходит там. Можно ли доверять старейшине самого крупного западного города? После этого попробует пробраться к замку Иецер.
Западный тракт на этом участке проходил через лес. Ялмари лишь вдохнул его воздух, скользнул взглядом по плотно стоявшим деревьям, а в голове возник образ Илкер. Ах, что за девушка! Она волновала кровь, заставляла чувствовать себя живым, смеяться, заниматься какой-то ерундой. Он уже лет десять ничего подобного не делал. Рядом с ней хотелось жить сегодняшним днем, а не ждать беды. Только этим можно объяснить тот факт, что он два месяца пытался не видеть ее, забыть, остановиться, а в результате снова и снова оказывался рядом. Чтобы «просто поговорить». Закончилось тем, что наговорил лишнего и понятия не имеет, как выпутаться из этой ситуации.
…Громкий вой разорвал тишину и заставил вздрогнуть. Ялмари остановил лошадь и подождал немного. В лесу на мгновение всё стихло, а затем снова застрекотала сорока. Ялмари восстановил в памяти карту Энгарна, которую просматривал перед отъездом. Где-то в часе пути отсюда, в том направлении, откуда раздался вой, должна быть деревня, снабжавшая Биргер продуктами. Он повернул лорсу на юг и пришпорил. Пусть вой не повторился, но это явно был зов. Надо успеть.
…Ялмари влетел в деревню и поразился, насколько здесь пусто и тихо. Он поскакал дальше, чутко прислушиваясь к тому, что происходит. На всякий случай крикнул:
– Эй, люди добрые!
Никто не отозвался. Он продолжил путь, искренно надеясь, что еще не опоздал.
Наконец откуда-то впереди слабо донесся гул голосов.
– Быстрей, милая, – он едва тронул бока лорсы, но она тут же перешла в галоп.
Лесник вылетел на берег реки и мгновенно оценил ситуацию: к сухому дереву привязана девушка, она безвольно обвисла на веревках. То ли потеряла сознание от раны – правый бок весь в крови, то ли ее оглушили. Под ногами уже положили хворост, кто-то тащит еще дрова. Двое разжигают факел.
Вся деревня собралась: и дети, и молодежь, и старики. Еще бы: когда на такое зрелище посмотришь?
Когда его увидели, разговоры на мгновение стихли, крестьяне стали перешептываться, пытаясь понять, стоит ли опасаться прибывшего.
– Кто главный? – грозно окликнул Ялмари.
– Ну я, – толстый крестьянин с окладистой бородой и хитро прищуренными глазами держал уже зажженный факел.
– Староста? – уточнил Ялмари.
– Точно так, – кивнул мужик.
– Что происходит?
– Да вот, оборотня поймали.
«Взвешивай каждое слово. Просчитывай наперед», – сразу прозвучали в мыслях слова Полада.
Спрашивать, с чего они взяли, что оборотень или в чем обвиняют, – бессмысленно. Тогда что?
Ялмари соскочил с коня, подошел к девушке. Одной рукой подняв подбородок, другой достал кинжал и провел по шее. Конечно же, оружие не оставило следов. Девчонка вдруг открыла глаза, с ненавистью посмотрела на него и, оскалившись, чуть не цапнула за руку. Он отреагировал быстрее и злобно усмехнулся, глядя ей в глаза.
– Как вы ее поймали? – Ялмари уважительно посмотрел на старосту.
– После того как в соседней деревне семью водовоза порвали, мы тут все настороже, – довольно похвастался крестьянин. – Вот в городе веревками специальными запаслись, ошейник тоже купили. Ее вчера городская стража ранила, да не поймала. Говорят, им дела нет до того, что тут в деревне творится. Ну а нам-то есть дело. Мы жить хотим.
– Не стоит так говорить, уважаемый, – укорил Ялмари. – К вашим услугам капитан Орнер, охотник на оборотней. Меня отправили специально, чтобы найти ее. А у городской стражи своих дел полно, им и вправду некогда за оборотнями по полям шастать. Как тебя зовут?
– Щуни, – мужик моментально остыл, опустил глаза, пригладил бороду.
– Городской совет назначил премию за убийство оборотня – золотой. И два золотых за живого оборотня. Эти твари нужны, чтобы их кровью зарядить новые камни. Кому мне заплатить?
В глазах старосты мелькнуло беспокойство пополам с жадностью. Два золотых – это очень много.
– Так вы ее забрать хотите? – уточнил Щуни.
– Именно. Они сейчас очень нужны священникам, чтобы обезопасить и других жителей городов и деревень.
– И нас тоже? – с мягким укором пробурчал тот. – Всё сами покупаем.
– Потому и получите сейчас достойную награду, – отрезал Ялмари. – Ошейник мне тоже понадобится, – он покосился на девушку, которая яростно зарычала, слушая его речи. – Его куплю отдельно. Сколько я за него должен?
– Золотой! – староста смотрел в сторону. Жадность в нем переборола страх, он явно решил выжать из этой ситуации всё, что можно.
Ялмари пристально вгляделся в него, потом процедил:
– Не наглейте. Я только что из города и знаю, сколько стоит ошейник. Вот два золотых обещанной награды и пять серебряных за ошейник. Где он?
Староста махнул рукой. В толпе засуетились и вскоре в руки «охотнику на оборотней» сунули длинный ремень с серебряными шипами на конце.
– Может, еще веревки нужны? – Щуни хотел сгладить неловкость.
– Обойдусь, – повел плечом Ялмари и направился к девушке.
Сначала закрыл ей рот предплечьем, чтобы не кусалась – кожа на куртке толстая. Затем туго затянул ремень на ее шее шипами внутрь. Намотал другой конец себе на руку. Теперь пленница не могла пошевелиться, чтобы не поранить шею. Глаза ее наполнились слезами. Ялмари снова оскалился:
