Алексей Волков
Сегодня война
Глава пятая
– Все! Не могу!
Бойцы достигли заданного рубежа и попадали, словно под пулеметным огнем. Даже воздух казался им чересчур густым, и легким не хватало силы, чтобы втянуть его внутрь. Снять бы нагруженную амуницию, но как?!
– Подъем! На бабах дома валяться будете! – рявкнул ротный. И вроде бежал вместе со всеми, не отлынивал, еще наматывал круги, то появляясь впереди, подавая пример и увлекая за собой, то огибая толпу и погоняя ее сзади, однако умудрялся выглядеть сравнительно бодрым, словно и не было долгого марш-броска.
Встать сумели немногие. Большинство даже не сразу поняло, что еще хочет от них безжалостный мучитель?
– Долго лежать будем? Встать!
Последнее слово было произнесено так, что бойцы понемногу оторвались от земли. Толку от них сейчас практически не было. Дыхание сбито, стоят и то еле-еле. Одно слово: вояки!
– И это – молодежь! – Ротный в сердцах сплюнул. – Зарубите себе на носу: слабые погибают первыми. Хотите жить, мужайтесь! Занять позицию! Отрыть окопы для стрельбы лежа!
Легко сказать: отрыть! Тут хоть подыхай, не сходя с места! И все же начали ковыряться в земле. Неудобная вещь малая саперная лопата, если требуется что-то отрыть. Если же полного профиля, вообще…
– Бодрее! Кто так копает? Вы что, совсем ничего не умеете?
Они умели. Но каждый – в пределах своей профессии. Большей частью отнюдь не подразумевающей какие-нибудь физические нагрузки. А уж в подобных дозах!
– Ну и как ты тут поместишься? Или голову отстрелят, или зад. – Ротный шел вдоль «позиции», проверяя результат.
– Да сколько можно копать? – Серанцев едва выдохнул. Хотелось послать офицера подальше, только сил на крик не имелось.
– Не хочешь копать себе окоп, кому-то другому придется рыть тебе могилу, – пояснил ротный. – Других вариантов не имеется. Вон Худойбердыев молодец. Смотри, как устроился!
Представитель некогда братской азиатской республики, нелегальный мигрант, случайно попавший под всеобщую мобилизацию, в первый день роптал, частью на своем, не понятном никому другому языке, частью – на сравнительно понятном русском, но после первых разъяснительных бесед командиров терпеливо выполнял любой приказ, исходящий от офицеров и сержантов. Надо окоп – пожалуйста. Благо, на его счастье, начальство не допускало никаких неуставных отношений и зорко следило, дабы не разгорались конфликты.
Серанцев посмотрел в сторону Худойбердыева с неприкрытой ненавистью. Какого-то чурку ставят в пример! Заведомое быдло, существо второго сорта, какой-нибудь дворник, понятия не имеющий о высоких материях! Пусть самому отнюдь не хотелось быть примером в нынешних занятиях. Это же не служба, а сплошное издевательство! И не пожалуешься, не сбежишь! Угораздил черт!..
– Тут земля – только взрывать, – подал голос Сынок Максим.
– Вы что, думаете, вам кто-нибудь готовые окопы предоставит? Нянек тут нет, хотите жить, привыкайте ко всему.
– Нас кто-нибудь спросил? – Ладони Серанцева впервые покрылись мозолями, и это поневоле подталкивало к протесту. – С какой стати мы обязаны рисковать жизнью ради чьих-то политических игрищ? Меня вполне устраивала прошлая власть. Жили себе тихо, мирно.
– Которая? Законная или либеральная? Меня тоже никто не спрашивал, – отрезал ротный. Вступать в пререкания он не собирался. – Хотите выжить, учитесь. Другого способа нет. Или – стреляйтесь сразу, раз кишка тонка. Больше посоветовать нечего. Все. Отставить разговоры. Кто не выроет нормальный окоп сейчас, будет копать после занятий. Ночью. Сержантам проследить выполнение приказа и доложить через пятнадцать минут.
– Блин! Ничего, вот расскажу папашке, – Максим сплюнул, однако принялся с усердием копать. – Выдумали прикол, чтоб их!
– Ты чего? – Серанцеву захотелось организовать подобие забастовки, а тут сразу предательство.
– Да спать ночью буду. Думаешь, шутил? Мне ночью дополнительно пахать не хочется. Я не лох и не лузер.
Представилось, как во время отбоя придется махать лопатой. И дух противоречия угас. Если всем вместе, тогда есть шансы настоять, переломить ситуацию в свою пользу, а в одиночку ничего сейчас не сделаешь. Особенно – после того, как сегодня утром часть роты направили в какое-то другое подразделение, а сюда направили настоящих добровольцев. Вроде молодые ребята, только к обязанностям относились серьезно. Даже дали понять: попытки бунта будут подавляться в зародыше. С учетом того, что новоприбывшие были дружны и выступали коллективом, в заявку верилось.
Тут же за спинами замаячил сержант, и Серанцев выругался, но взялся за лопату. Ладони горели, ныли натруженные мышцы рук, и вообще, хотелось умереть, только не копать дальше. Только куда теперь с подводной лодки денешься?
Но выкопал все-таки, и даже взводный придираться особо не стал. Так, по мелочи. Зато после рытья объявили краткий перекур, и ополченцы смогли некоторое время наслаждаться относительным покоем.
– Надо как-то деру дать.
– Куда? – Максим лишь вздохнул. – Отсюда не убежишь. Эх! Мне бы хоть один звонок папаше сделать! А там он вытащит! Без всяких приколов.
Легко сказать. Мобильная связь все еще не действовала, а обычные телефоны если и работали, так только в штабе, куда рядовых бойцов не пускали.
– Но что-то делать надо!
– Ждать. Больше нечего. Должен же подвернуться случай! А так только попадешь на заметку и вообще шаг в сторону не сделаешь.
Молодые люди не курили, в полном соответствии с новой общеевропейской и либеральной политикой, и теперь просто лежали прямо в отрытых окопах да тихонько переговаривались между собой.
– Когда он подвернется? – Серанцев спросил излишне громко и сразу добавил значительно тише: – Они же все жилы из нас вытянут!
– Быть не может, чтобы не подвернулся! – убежденно отозвался Максим. Тоже тихо, чтобы не услышали сидевшие в кружок курильщики, или – отдельной группой – некурящие добровольцы. – Главное – быть готовым. Пусть лохи воюют. И на хрена я в этот клуб поперся? Уж ко мне домой вояки точно бы не заявились!
Максима действительно взяли прямо из развлекательного заведения. Был бы он там с какой-нибудь знакомой девицей, иное дело. Она бы позвонила родичам, а уж те подключили связи, да увы! Пошли вдвоем с приятелем, обоих и загребли. Как и многих посетителей мужского пола. Только приятель попал в другую роту. Народу в клубе вообще оказалось мало, знакомых – и того меньше, а девицы – разве из тех, кого с родителями знакомить не станешь ни при каком раскладе, да и номера телефона не дашь. Но все-таки, хотя Максим жил отдельно и частенько пропадал из поля зрения отца, имелся некий минимальный шанс, что тот, прослышав про мобилизации, решит вдруг проследить судьбу единственного отпрыска. Вот только когда это будет? Так действительно придется поджидать удобного случая. Но пока разрешат выйти из лагеря… Тут Серега прав, загнуться вполне реально.
– В Москве меня бы тоже не взяли, – чуть приврал Серанцев. Каждому хочется казаться чуть круче, чем он есть на самом деле. Хотя, может, родители бы и отстояли сыночка, как отмазали его в свое время от армии. Не совсем простые люди. Впрочем, столица вообще представлялась сейчас сисадмину неким оазисом нормальной жизни, в которой никто и никогда не сумеет заставить гражданина делать то, что ему не нравится.
– Перекур закончен! Строиться!
– Блин! – Максим едва оторвался от земли. – Что за прикол придумают опять?
Много чего. Когда это в армии давали солдатам бездельничать? Солдат без работы – преступник. Да и пройти курс молодого бойца за несколько дней – тут поневоле будешь торопиться научить всему. Военные науки – науки нелегкие.
Вдалеке маленькие и совсем не страшные от расстояния дымили вражеские танки. Вернее, как успел узнать каждый даже не слишком сообразительный от интеллигенции боец, два танка и три боевые машины пехоты. Картинка радовала глаз. Куда-то даже исчезло напряжение перед возможным боем. Вроде только что противник казался грозным, и тут убедительный разгром прямо на глазах, пусть даже с последующим нанесением ответного удара по месту засады. Но кое-кто с далекого фланга успел заметить отходящую бээмпэшку, и новость мгновенно пронеслась по растянутой цепи. Успели наши, прорвались! Мысль о возможных потерях просто не пришла в головы. Ни одного выстрела по основной позиции пока не прозвучало, ополченцы не успели познакомиться с самой грозной стороной войны. Они выступили, словно зрители в ответственном спортивном матче, и понятно, теперь радовались главному: мы победили!
– Здорово мы им врезали! – возбужденно проговорил Максим, поворачиваясь к Серанцеву.
– Будут знать! – Сергей тоже испытывал нечто похожее на подъем. Как-то забылось: победа не окончательна и главный бой еще впереди. Или нет? Раз отгребли здесь по полной, так, может, больше не полезут в лоб, а попытаются нанести удар в другом месте?
– А вы боялись! – присоединился к восторгам Денис. – Заметили, что мы не одни? Как наши откуда-то справа по ним ПТУРом врезали!
– А ведь точно, – сообразил Максим. – Я прежде и не понял, что за прикол, блин! Какая-то ракета несется над землей… Так это и есть ПТУР?
– Он самый, – убежденно подтвердил пулеметчик, хотя и сам за службу в армии никогда не видел пуска противотанкового управляемого снаряда. Однако чем еще это могло быть?
– А из чего им стреляют? – Откуда было Максиму знать, если в армию он попал впервые, да и не интересовало его никогда подобное оружие. В крайнем случае – какой-нибудь пистолет.
– Можно с БМП, из танка, с установки, – перечислил Денис. – Даже с «вертушки».
В любом случае произошедшее означало, что роты не одиноки, и новость согревала сердца. Что может быть приятнее для пехотинца, чем поддержка серьезными огневыми средствами? Только полное отсутствие войны да долгожданный дембель. Но до обоих главных радостей было еще далеко…
Над головами грозно проревело. Что-то пронеслось в сторону противника. Явно не слишком маленькое, оставляющее дымный след. Одна, вторая, третья, а дальше поневоле сбиваешься со счета, очень уж быстро пролетает это «нечто».
Ракеты скрылись за горизонтом, а затем земля чуть вздрогнула, и уже спустя секунды пришел напоминающий раскаты грома грохот.
– Что это? – ошарашенно спросил Сынок.
Вопрос, разумеется, был задан Денису, словно на срочной службе тот обязан был узнать все о самом разнообразном оружии.
– Ракеты какие-то. Кажется, – не слишком уверенно отозвался пулеметчик. – Что-то типа «Града».
Откуда ему было видеть в действии систему залпового огня «Смерч», оружие армейское, отнюдь не бригадное. Дальность действия – девяносто километров, только по важным целям и бить. Если сумеешь хоть как-то наладить корректировку. А не сумеешь – бей ближе. Или используй дальнобойность и стреляй из глубокого собственного тыла.
Грохот разрывов впечатлял. Даже по солидности взрывов с учетом расстояния можно было представить – если ракеты достигли цели, противнику приходится несладко.
– Так их, сук! Пусть знают! – восторженно прокричал Денис.
Серанцев тоже заорал было нечто радостное, словно родная команда вдруг забила решающий гол, но неожиданно в голову пришла отрезвляющая мысль:
– Слушайте, а если это эта самая, как ее, артподготовка? Мы что, в атаку пойдем?
Вспомнились кадры из какого-то случайно увиденного фильма про войну. Смотреть такие Сергей не любил, предпочитая всякие романтические истории с принцессами и мечами, благо сам был ролевиком, во многом – под влиянием подруги, потому не запомнилось ни название, ни сюжет. Лишь страшные кадры – пехота бежит по полю с винтовками, а по ней безжалостно лупят из пулеметов и орудий. И люди падают, падают, падают, но безжалостные командиры все гонят и гонят несчастных солдат на убой.
– Какая артподготовка? – возразил Денис. – Ты думай, прежде чем говорить! Тогда бы и задачу нам другую поставили, и технику дали. Да и куда бежать? Вперед до упора, покуда врага не встретим?
Но Серанцева уже потихоньку грызла тревога. Вот как примчится сейчас ротный с пистолетом да начнет подталкивать вперед! И что тогда делать? Может, притвориться, что ногу вывихнул? Не бежать же под пули! Нашли дурака!
– Как настроение? – Голос сзади едва не заставил подпрыгнуть.
Это был не ротный, а всего лишь чуть полноватый старшина с армянской фамилией. Тот самый, который выдавал ополченцам форму и оружие.
– Вроде ничего. Товарищ старшина, мы в атаку пойдем?
– С чего взял? Какая атака? Приказ дан: стоять! Сухпай съели? Кухня будет, но ближе к полудню.
– Кое-что пока осталось. – Съесть все сразу, может, и не было проблемой, только времени столько не имелось. С утра позавтракали, не заморачиваясь подогревом, самым питательным – тушенкой, а всякие каши с мясом, пюре и прочее оставалось в упаковках.
– Тогда – молодцы!
– Разрешите вопрос? Наши как? – подал голос Денис.
Речь шла о вернувшейся засаде, и старшина сразу понял, о чем речь.
– Что наши? Хорошо наши. Видали, сколько бронетехники сожгли? – Маловыразительное лицо Сурена не дрогнуло. Говорить о потерях бойцам контрактник не стал. Зачем пугать неопытных парней? Успеют еще в штаны накласть. – Не дрейфить! У соседей противотанковый взвод расположился. И артиллерия в тылу имеется. Так что все нормально. Продержимся до вечера, а там сменят.
– Продержится он! Крыса тыловая! – ругнулся Максим, когда старшина ушел дальше вдоль линии. – Еще и сэкономит за счет убитых! Знаем мы выходцев с гор! Хуже евреев! Паек-то небось на следующий день уже получил, лишь жмотничает.
Привыкшему к иной пище парню не хотелось греть всякие банки. Куда проще – тушенка. Открыл да съел. Да и несправедливо – кто-то будет воевать, а кто-то – консервы подсчитывать.
– Раз кухня будет, можно смело пожрать, – заявил Денис.
Завозился в рюкзаке, выбирая, извлек банку и таблетку сухого спирта.
– Вы понаблюдайте пока, а я чуть отползу. Или кто со мной?
Максим вдруг понял, что тянет хоть что-то сжевать, но не кашу же! Хорошо, осталась баночка с фаршем, с галетами вполне съедобно.
– Слушай, как ты можешь? – спросил Сергей. – Тут того и гляди начнется, а тебе нипочем.
– Может, не начнется? Да и жрать охота! – Сейчас мало что напоминало в Максиме представителя «золотой» молодежи. Даже речь стала другой, более простой, практически без сленга.
– Угу. Свежо предание. – Возбуждение окончательно покинуло Серанцева, и снова стал накатывать страх.
– Главное – чтобы еда не портилась. – Баночка закончилась почти мгновенно. Только что была, и вот в ней уже ничего нет. Может, точно присоединиться к пулеметчику да развести небольшой, на одну таблетку, костерок?
И тут издалека прилетел гул моторов, и по цепи вздохом пронеслась тихая команда:
– К бою!
– Где? – Денис торопливо оказался на своем месте, вцепился в пулемет, поводил стволом, выискивая пока невидимую цель.
Живот Сергея заурчал, принялся упорно намекать, мол, надо бы облегчиться, однако странное чувство приковывало недавнего сисадмина к месту, заставляло до рези в глазах вглядываться в даль.
Кажется, около переставшей дымить техники появились крохотные, едва видимые фигурки.
Тишина вдруг стала густой, физически ощутимой, и вдруг разорвалась стрельбой. Только не здесь, а слева, где расположилась соседняя рота.
Началось…
Глава шестая
Странно, буквально рядом кипит бой, а тут, в минутах даже не бега – обычной ходьбы, некое подобие покоя. Настолько относительное, ведь если не летают пули, это не значит, будто все оглохли и не слышат треска автоматов, порою – взрывов, или уханья крупнокалиберного пулемета. Тем не менее прямиком по дороге наученный горьким опытом противник не шел, даже вдоль нее не пытался, и целей для роты не было. Помогать огнем соседям, почти не имея шансов достать, – только раньше времени обнаруживать позицию.
Внешнего впечатления атака не производила. Не было прущих, невзирая на потери, толп. Реденькая цепь, не столько даже перебегающая, сколько залегшая, лишь изредка то один, то другой солдат вскакивал, делал несколько шагов вперед и чуть в сторону, и сразу падал. Чаще же – просто переползал. Надвигающейся грозной брони тоже не наблюдалось. «Брэдли» застыли у самой кромки далекого леса, изредка постреливали из-под прикрытий деревьев. Кажется, там же были и танки. Во всяком случае, раз в несколько минут тяжело бухало. И, разумеется, пару раз работали минометы.
Вот еще подальше, где занял позицию третий батальон, гремело куда грознее. Главный бой наверняка шел там, здесь так, прикрытие фланга, или нечто в этом роде. До участка же Громова пока вообще у противника руки не дошли. Хотя, вроде, дорога, обязаны были переть. Только явно побаиваются повторения утреннего разгрома.
– Смотри!
Где-то слева заходили на цель «вертушки». Две штуки, судя по силуэтам, явно не русские. Вот от них потянулись дымные следы НУРСов, а куда били ракеты, отсюда не видать. Зато ответный ход можно было рассмотреть в его мимолетных подробностях. Если успеешь и не моргнешь. Дымная полоса, и сразу взрыв прямо в воздухе с последующим дождем из обломков. Уцелевшая «вертушка» нелепо закружилась, словно собираясь рухнуть вслед за подругой, Зацепило ли каким осколком или виновата взрывная волна, крепко же полыхнуло, даже душа возрадовалась, ополченцы толком не поняли. И понять не могли. Они же не летуны, о всяких повреждениях вертолетов если и слышали, то в виде сплетен и фраз из фильмов.
Но – выровнялась. Даже стала отворачивать, стараясь уйти подальше от опасного места, и вдруг резко завалилась на бок и рухнула вниз.
– Есть две!
– Не высовываться! Соблюдать маскировку!
Команда прозвучала вовремя, иначе кое-кто повыскакивал бы на открытое место, чтобы вволю поорать и приветствовать двойную победу зенитчиков.
– Как думаешь, почему на нас не прут?
– Сплюнь. И по дереву постучи, пока их вокруг полно, – ответил Александр ротному. – Чем позже ударят, тем для нас лучше. Вон, говорили: у противника поддержки с воздуха практически нет. Так кого наши доблестные пэвэошники только что завалили?
Старлей послушно сплюнул и постучал. Он прекрасно понимал: успех засады лишь тактический и не способен кардинально повлиять на общий исход боя.
– Но все-таки, здесь дорога…
– Думаешь, они не знают о нашем существовании? Другое дело, пока понятия не имеют, какие силы стоят против них. Знали бы, давно раскатали нас к чертовой матери. А почему… Кто их знает? Может, думают, будто мы здесь особенно сильны. Как и положено на самом опасном направлении. Может, хотят обойти и выйти в тыл. Причин может быть столько… Наше дело: приказ выполнить, а об общем положении, чужих и своих ходах пусть пока головы у начальства болят. Нам бы лучше персонального арткорректировщика для полного счастья!
Капитану вспомнилась далекая уже война, где представитель артиллерии находился при каждой роте. Теперь-то он был один на батальон и состоял при комбате.
Канонада слева чуть сдвинулась к тылу.
– Обходят? – уловил ротный.
– Пока еще нет, – Александр привычно извлек сигарету. – Пока лишь прогрызают нашу оборону. С некоторым успехом, но без особого воодушевления. Отвыкли воевать всерьез, на наше счастье. Мы, впрочем, тоже. А вон, смотри. Кажется, сейчас начнется.
Среди подбитой техники появилась целая бээмпэшка. Возможно, какая-нибудь разведывательная модификация. Да и лес, послуживший местом для недавней засады, судя по всему, был уже зачищен и занят противником.
– Сейчас бы долбануть хорошенько по нему артиллерией! – Закурить капитан все не решался. – Пока по нас долбить не стали.
Сказал и как накаркал. Земля вздыбилась с небольшим недолетом. Следующий снаряд упал дальше, где-то в лесу. Классическая вилка, если целились по опушке. А затем загремело почти без перерывов. На счастье, в основном в глубине, словно на той стороне решили: враг оттянул свои силы, укрыл их и выдвинет только непосредственно перед атакой. Да и наверняка там преувеличивали количество противостоящих им войск.
Однако среди обычной стрельбы прозвучала и иная. Что-то с шелестом упало на поле, и оно в ответ украсилось многочисленными фонтанами разрывов. Минного поля больше не было. Во всяком случае, в обычном значении. Может быть, где-то уцелела мина-другая, да разве это преграда?
Огневой налет длился недолго и стих так же внезапно, как начался. Мгновение назад грохот больно бил по барабанным перепонкам, и вдруг наступила звенящая тишина.
– Пойду, посмотрю, как бойцы, – Александр помотал головой. – С непривычки могут и труса праздновать. Может, успею, пока не началось.
– Иди.
Капитан все же закурил на ходу. Шел он весьма умело, не колебля ни одной ветки и ни на миг не появляясь в зоне видимости вероятных наблюдателей.
– Как дела, орелики? Целы?
– Кажись, – отозвался Денис. – Но разок рвануло почти перед нами. Вон воронка. Еще дымится. А воняет…
– Воняет ерунда. Запахи ощущаешь, значит, жив. А жив – полный порядок. Главное, спокойствие. И не обнаружить себя раньше времени. Сейчас вылезут, и будет наш ответный ход. Ничего, массой нас давить не станут. Отобьемся.
– Ему легко говорить. Не иначе, заговоренный, – Серанцев сплюнул. Невыносимо тянуло удрать отсюда, скрыться в чаще, да ведь не скроешься.
– Может, и мы тоже? – подмигнул пулеметчик. – Все снаряды легли с перелетом. А и те, что с недолетом, тоже мимо. Даже прицел толком взять не сумели…
Он был неправ. Подальше взрывом накрыло двоих. Один умер сразу, вряд ли даже осознав свою смерть. Зато другой еще дышал, да только потихоньку кончался, и вытаскивающие человеческий обрубок бойцы с ужасом смотрели, насколько непрочная штука: жизнь.
Но в целом можно было считать, обошлось. Могло быть хуже, причем, настолько, что даже думать об этом не хотелось. Да и некогда думать.
Из противоположного леса показалась редкая цепь. Человек пятьдесят с положенными интервалами не шли, перебегали, залегали, прикрывали друг друга. Следом за ними показался десяток БМП. Все тех же «Брэдли», а в промежутках между ними – пара танков.
– Без команды не стрелять!
Опушка по-прежнему молчала. Словно не было здесь никого.
Максим вцепился в автомат, как утопающий в соломинку. В фильмах было несколько иначе. Там враги шли густыми толпами, и можно было валить их рядами. А тут… От солдата до солдата метров десять, а то и все пятнадцать. Да и один перебегает, соседи в это время лежат. И далековато, еще не очень попадешь. На мушке – крохотный силуэт. Прицелился, а он уже упал, прижался к земле. И броня позади, пусть не двигается, зато башни шевелятся, и стволы пушек так и вынюхивают цель.
– Ну, вот. А ты боялся, что на твою долю подвигов не достанется. Век бы их не видеть! – Александр чуть нервно поглаживал автомат. Пулемет он уже давно отдал. Не дело командира пользоваться в бою тяжелым оружием. Тогда на управление людьми времени не останется.
– Это точно. После первых выстрелов так долбанут… – Ротный с ненавистью глядел на боевые машины. Гранатометом не достать, а больше в распоряжении ничего годного не было. На всю роту – один крупнокалиберный пулемет. Может, удастся пробить тоненькую броню «Брэдли», а может, и нет. Последнее скорее. Если бы еще в борт, да с небольшого расстояния, то крохотный шансик бы был. Зато в ответ подавят сразу. Это стрельбу автомата можно не заметить. «Утес» – штука солидная. Прошлый раз соседи били ПТУРом, но это уже был прямой приказ комбата. Помогут ли сейчас или будут воевать лишь с теми, кто перед ними, – тоже вопрос.
– Товарищ старший лейтенант! Вас. – Сидевший чуть позади радист сунулся к офицерам.
– Комбат. Легок на помине. – После разговора ротный несколько повеселел. – Говорит, по броне отработает артиллерия. Наше дело – только пехота.
– Тогда я бы вообще не лез, – буркнул капитан и улыбнулся. – Без поддержки они вперед не пойдут. А пока мы молчим, не узнают, есть здесь вообще кто или только корректировочный пост?
– Угу. Только комбат не уточнил, когда боги войны начнут свои забавы.
– Подождем. Нам спешить некуда. Пока мы здесь, позиция держится. А с выстрелами или нет, дело десятое. Без стрельбы даже лучше. Так ведь и слух потерять недолго, – Александр уже вновь выглядел привычно-спокойным. Он даже закурил, старательно пряча сигарету в рукав.
Первыми не выдержали нервы на той стороне. Одна из «Брэдли» выдала очередь, и с деревьев полетели подрезанные ветки. Заметил ли кого наводчик или просто бил для острастки, чтобы не стоять мишенью, кто его знает?
Следующим выстрелил танк. Снаряд ударил по опушке, вздыбил землю, и опять на какие-то секунды все стихло.
Кое-кто из наступающих пехотинцев тоже выпустил по несколько пуль в сторону леса, только после грохота танковой пушки это совсем не впечатляло.
– Да где эти боги войны? Спят, что ли? Самое время, пока мы не ввязались в бой. – Капитан долго всматривался в бинокль, а потом выдохнул: – Кажется, есть.
– Что есть?
– Командир у них. Если не ошибаюсь, вон тот, чуть позади. Сейчас Комару скажу. – Бывший уголовник расположился не так далеко от КП. – Эх, как не было у нас нормальной связи, так и сейчас нет! Вот как долбанут для профилактики из всех стволов, и что будем делать?
Сказал как в воду глядел. Атакующая цепь залегла, и в ту же минуту автоматические пушки бээмпэшек замолотили по опушке. Это была не прежняя одинокая очередь. Стреляли все, и даже самые смелые из ополченцев вжались в окопчики, а кое-кто уже попытался отползти. Ну, и кому-то не повезло, не без этого. Конечно, двадцать пять миллиметров – не бог весть какой калибр, крупное дерево не снесет, а вот человека убивает легко. Отрывает руки, ноги, головы, превращает в кровавое месиво – в зависимости, куда попадет. И даже нет единственной радости солдата: умирая, убивать в ответ. Что сделаешь обычным автоматом против застывшей вдалеке бронированной туши? Даже из пулемета не достанешь.
Максим скукожился на дне, благодаря судьбу, что не поленился, выкопал себе убежище на славу. Серанцев, напротив, попытался вскочить, но рядом что-то просвистело, врезалось в ствол и лишь каким-то чудом не задело ополченца. Зато вместо бега Сергей сразу упал, прикрыл голову руками, будто руки были покрыты броней, а не рукавами формы.
– Да спят эти боги?! Либераса их мать через тридцать три колена! – Александр выругался. Впрочем, не забыв сразу после этого сделать торопливую затяжку.
Ближе к выстроившейся бронетехнике земля украсилась разрывами. Тут был другой калибр, сто пятьдесят два, не меньше, и теперь все удовольствие досталось только что чувствовавшим себя хозяевами положения экипажам. Стрельба со стороны машин почти сразу утихла. Достать далекую артиллерию не могли бы и танки. Где расположились пушкари, за сколько километров, что им расстояния при дальнобойности орудий?
Зато неожиданно ринулась в атаку пехота. Сзади нее разверзся ад, и оставалось одно: нестись вперед, хотя и лес не мог быть надежной защитой от неожиданного обстрела.
Никто не подавал команды. Те из ополченцев, кто сумел сохранить дух, приподняли головы, увидели врага и взялись за оружие. Тут сработало все сразу, и едва вдолбленные рефлексы, и у кого-то страх узреть неприятеля вблизи, и – у многих – элементарная злость. Вы нас, мы – вас. Получите и распишитесь!
Услышав рядом уже знакомую трескотню автоматов, разбавленную пулеметным лаем, опомнились и другие. Даже Максим распрямился, выглянул и дал очередь в сторону бегущего вражеского солдата. Против ожидания, противник не упал. Вернее, он залег, только чуть позже вроде бы, несколько раз выстрелил в ответ и тут же вскочил, подгоняемый грохотом с тыла.
– Получай! – Максим надавил на спусковой крючок. «Калашников» повело в сторону и вверх, пришлось сделать секундную паузу, прицелиться и открыть огонь опять. Снова без какого-то результата, если не считать за таковой холостой щелчок. Значения нового звука Максим прежде не понял, нажал на спуск вновь, но на этот раз затвор даже не дернулся.
Еще одна попытка. Прежний результат. Мелькнула паническая мысль: «Заело!», и Сынок в некотором изумлении посмотрел на расхваленный сверхнадежный, по уверениям, автомат.
Что же делать? Ведь подбегут и убьют. Не посмотрят, чей ты сын и сколько тебе сейчас лет.
Рывок затвора. Только не вылетела, как положено, гильза. И вдруг до Максима дошло, что в магазине всего лишь закончились патроны.
Пальцы чуть тряслись, когда тянули новый рожок из разгрузки. Все же совладал, вставил на место использованного. Краем сознания отметил: Серега молчит. Убили? Никаких переживаний по этому поводу, пока констатация факта. Зато грохочет пулемет в руках Дениса. Намеченный мишенью противник вдруг нелепо взмахнул руками, отлетел, упал на спину и больше не шевелился.
Ничего. Вон еще один вскочил. Максим прицелился, а солдат уже пробежал десяток метров и залег. Что-то врезалось в ветку над головой. Должно быть, в обмен на напрасно прозвучавшую очередь.
– Ах, так! – Буквально каждой клеточкой хотелось попасть, достать лежащего неприятеля свинцом. И, главное, даже видел, как пули вздыбили фонтанчики неподалеку, но ушли в сторону.
Вновь заговорил пулемет. Солидное оружие для уничтожения ближнего своего. И дальнего тоже. И тоже не достал. Солдат приковал к себе все внимание Максима, даже продолжающаяся работа артиллерии воспринималась отстраненно. Лишь мельком сознание отметило, что какая-то машина горит, а другая вообще разлетелась от прямого попадания. И, кажется, пятятся другие. Не все, и все же…
Нет, вон точно: «Брэдли» развернулась, рванула прочь, но сразу залетела носом не то в яму, не то в воронку, и нелепо задрала вверх корму.
Очередь. Да что этот гад, заговоренный? Сколько до него? Ах, да! Надо же целик переставить. Или не надо? Пули ведь ложатся рядом. Лишь не попадают в мерзавца. Лежит, головы не поднимает. Прикидывается мертвым. Ничего. Сейчас притворяешься, потом сказка станет былью. В смысле, притворяться будет не надо.
И вдруг стало потише.
Разумеется, ополченцы продолжали стрелять, однако уже не так интенсивно, врагов стало намного меньше. Просто затихла канонада. Артиллеристы выпустили отведенную норму снарядов, корректировщик сообщил о результатах, теперь можно передохнуть. Вон, даже один из танков стоит, своротив башню набок, а уж бээмпэшек не сосчитать. Штук пять точно остались на прежней позиции. Или шесть? Ладно.
Теперь так и не добежавшие до заветного леса пехотинцы вперед уже не рвались. Те, кто уцелел, разумеется. Подстреленные не рвались вообще никуда, валялись, как полагается мертвым, или еще трепыхались, если смерть подзадержалась чуток, и лишь расположилась рядышком в ожидании. Оставшиеся в живых старались уползти назад, кое-кто даже рисковал, совершая перебежки. Или надеялись: в спину стрелять не станут? Почему бы не выстрелить? В спину даже удобнее. Главное – попасть.
