Алексей Витальевич Величко
Приключения аскета
«Ваза как ваза, насколько я знаю, не из дорогих, скорее это даже амфора – сосуд, родом из древней Греции, собственно там они и зародились», – фото были на флешке, которую передал Нил. На них было изображение со старинным орнаментом, на котором древние олимпийцы передавали друг другу факел с вечным огнём, традиция зажигания которого существовала ещё во время проведения античных Олимпийских игр. Олимпийский огонь служил напоминанием о подвиге Прометея, по легенде, похитившего огонь у Зевса и подарившего его людям. Традиция была возрождена в 1928 году и сохраняется до сих пор. Фрай был неплохо подкован информационно, кроме того в разной спицифике. Он где-то читал, что информация имеет свойство стираться, если ей не пользоваться, поэтому знания касательно олимпийского огня его напрягали. Откуда… Почему… Одно забывалось, а другое имело место быть. Фрай мысленно процитировал дальнейшие доводы в пользу своей памяти: «Особенно быстро информация забывается на первоначальном этапе: в первый месяц после изучения. Но и потом она теряется, хоть и не так быстро. Попробуйте вспомнить, чему вас учили в шестом классе на уроках географии. Чтобы не забыть то, что вы изучили придётся постоянно повторять пройденное».
Фрай ненавидел кроссворды и сканворды, потому что грешил на кратковременную память, но это озарение стало мимолётной вспышкой хорошего расположения в этот нелёгкий период жизни, который он позже будет сравнивать с путём к голгофе, ну по крайней мере сокрально.
«Это понятно, поехали дальше, какой следующий зал?»
«Следующий – картинный, нам же картины нужны… Вот этот вот, через один от первого, здесь все три. Первая – вот тут», – указав на плане возле входа левее и ближе к углу, Дженкинс потея, передвинул палец на второй лот, точнее третий, если брать сначала.
«Стоп-стоп-стоп, не торопи события уважаемый, у меня есть фото, но не название и расположение, так как она называется, с твоего так сказать позволения?»
«Лето в горах», ничего затейного, а давай я скину тебе их, те фото, что я скачал на сайте?»
«Ладно давай, не понятно как здесь очутилась эта амфора – первый лот, их много, орнамент хотя бы и в лучшем виде, но цена, я думаю, не более пары десятков тысяч».
«Так и очутилась, думаешь их много, ну я про рисунок… Не уверен… Соответственно и цена может варьироваться, включи лучше опцию передачи».
Коллеги обменялись данными. Дженкинс решил найти чай в этом жилище и пошёл на встроенную кухню – квартира была студией. Фраю же было необходимо выучить название лотов сопоставляя с ними фото. Он быстро втянулся и через десять минут смог бы различить их в полной темноте, оставалось узнать месторасположение ещё двух картин.
«Ты будешь чай?», – частный блюститель порядка налил себе и держал чайник над вторым стаканом.
«Нет… И где, если первая картина в углу, расположены ещё две?»
Заговорщики временно уткнулись в план помещений. Расставив точки Фрай спросил:
«Ну что контрабандист, выгорит дело?»
Дженкинс отхлебнул чай со вкусом, наполнив комнату смежными чувствами стыда, с некоторым удовлетворением. Фрай поморщился. Оппонент думал…
«Если вы вырубите охрану, если они уйдут в обход оба вместе или вернуться раньше, пиши пропало, ну а если как обычно, всё чинно, тогда бинго, джекпот».
Фрай передал комплект рации напарнику, всё остальное было делом техники, раскидать по мешкам содержимое, забрать с поста регистратор.
«Не забудь про следы, сотри за собой», – Фрай проматывал в памяти всё от начала и до конца.
«Само собой, я готов, во всеоружии, как и ты, несмотря на эту мышиную возню в начале».
«Да уж, дело то копеечное, а готовимся как на выданье, мне вот сейчас до напарника доносить надо… Как бы это… Квинтэссенцию, он жуть какой непонятливый».
«Да… Зато искромётный, но тем не менее держится особняком, этого у него не отнять, порядок суперпозиции он знает на зубок, а вот техническая сторона хромает… Ну ничего рации есть, с ними всё полегче», – продолжая начатое, мысленно Фрай готовился к следующей планёрке, стоя на импровизированной кухне, делал себе двойной чай.
«Речь для ментов, речь готова?»
«Да, я с Нилом отрепетировал, собственно что там скажешь… Сидел на посту, как мы говорим – постился, и вот тут нате, тычёк разрядом, а потом слюни, сопли, в себя пришёл связанный, на рту скотч, что ещё сказать, главное чтоб глаза не выдали, врать надо уметь, учиться с детства».
«Выпей транквилизатор или аналог купи успокоительный, ну хоть щас вот».
«Да, я знаю, есть у меня».
Фрай хотел ещё что-то сказать, прочувствоваться и излить душу, но всему своё время, чутье подсказывало, что возможно скоро они уже больше никогда не увидятся, он сольётся с тем смерчем что уносит людей из его жизни на другие, ему непонятные уровни. Недосказанность немым укором лилась из обоих. Между ними была протянута нить, искусственно созданная ограблением и в этот день они, пусть и на время обрели себя в компании хорошего друга, а как мы знаем «друзей много не бывает». Крепко пожав руки, и пожелав друг другу удачи, искатель приключений и охранник расстались, соблюдая, конечно, конспирацию, Дженкинс покинул здание первым, ну а Фрай, думая в основном о деле, вышел через тридцать минут, оставив ключи на посту.
Отсчёт до начала операции пошёл на часы, апатия прошла, осталось желание поскорее сбросить это преступническое ярмо и быть таковым. Фрай заблаговременно предупредил Краймена о прибытии сообщением и поймал такси. За окном серые кварталы стояли под не сильным, но хлёстким дождиком, погода не предвещала хорошего настроения, да и откуда ему быть, если он прощался по очереди то с одним, то с другим персонажем этой пьесы, то с кварталом этой богом забытой земли, глобально в мыслях и даже во снах.
«Раньше, на предыдущих грабежах предощущения потери не было, умозрительных аберраций… Чёрт… не похоже чтобы я знал похожие словечки… Откуда бы это и что означает?»
Понимание того, что всё скоро закончится было, завершение карьеры просто гремело в голове своими фортелями. И кстати, не у него одного…
Большую часть забот с плеч Краймена скинули по причине его розыска, однако понимание происходящего оставляло отпечаток даже у такого креплёного бойца как он, временные оказии и жизнь в гараже, были ему не в новинку, зато психоэмоциональный стресс пережить пришлось, он не понимал, что это с ним – старение, истощение, связанное с употреблением или внезапная болезнь, но настрой вопреки всем бедам, был боевой и сплаховать перед выходом он счёл был личным проигрышом, поэтому как и своему, пока что ещё напарнику, Краймен решил не верить до конца и во всём. Были вопросы с оплатой, вопросы к заказчику, Фраю по поводу гарантий, суммы и отмыва денег. Уверение что всё хорошо и дело плёвое полностью не сработало, сумма оказалась не то чтобы маленькой, но и не большой.
«С таким размахом можно было запросить сколько угодно, но явно не один миллион», – музей даже для Краймена был олицетворением людского упорства и корпения, борьба с самим собой, подразумевала смену стереотипов, гнёт над ними со стороны разных похотей, кои были для него ощутимой обузой. Кроме всего прочего ждал подвоха… Он всегда его ждал, но теперь, когда его рассудок начал велеть ему невыполнимые вещи, приходилось быть начеку. Призывы к насилию он скинул на состояние посленаркотической ломки, но своей чужеродностью они стали неким нагульным звеном, двигавшим в его голове целые эшелоны мыслей. В таких раздумьях, в нерешительности из-за незнания всех моментов происходящего, он и встретил Фрая Ричардса.
Тот постучал два раза медленно и три быстро, подождал… Ворота не шли.
“Чёрт ну и соня же этот лоботряс, поди вчера опять до безпамятства нажрался”.
Признаться честно Фрай побаивался Края, они часто мерились своими достоинствами, но первый воспринимал всё в серьёз, до глубины души, кроме того, Край Веллен был не тощим долговязым парнем, но крепко сложенным и коренастым, с шеей в обхвате как у штангиста, было дело лет так эдак «н» тому назад Краймен действительно увлекался тяжёлой атлетикой и накачался будь здоров, но пасовал отчасти Фрай не из страха быть побитым, а из-за напора и дуболомности своего оппонента, тот был непоколебимым звеном в их банде, именно он научил Фрая, брать оружие на каждое дело, хватаясь за него где ни попадя. Уступительность имела место быть и хоть королём положения был несомненно Фрай, но всё же из-за технической стороны медали и профессиональной этики, помогающей находить выходы и контакты.
Ворота подались вверх и оба уставились друг на друга в странных стыдящихся чувствах, благо третий участник акции был уже дома и не лицезрел глупости мимики двух лицедеев.
“Может зайдешь, ты похож на моего диллера, тот боится каждого шороха и брать у него травку одно удовольствие, забавно наблюдать за чужой паранойей”.
Краймену было палец в рот не клади, поэтому Фрай зажался, вернее сжался в комок. Он ждал вопросов, после обнюхивания хвостов, ну а после уже плавного перехода к делам насущным. Войдя обнаружил не беспорядок, но настоящий бедлам, вещи выбирались придирчиво и те, что проходили отбор укладывались штабелями возле сумок и на диване, другие же занимали всю оставшуюся площадь и служили ужасной панорамой происходящему. Тут было всё от оружия разного назначения и до трусов с носками не первой свежести, стираться было негде, а из гаража пассажир выходил только по крайней нужде, все покупки Фрай перевозил на себе, зная через свои контакты – по базам он законопослушный гражданин, житель Техаса, штрафов без неуплаты нет, с родственниками тоже всё хорошо – мать домохозяйка, а отец отставной полковник вооружённых сил – это по настоящим документам, в конце то концов, они никуда не денутся эти его корни.
“Что ж лучше бы, конечно, на улицу, но вариантов особенно нет, намыливаешь удочки? Оружие-то выкини оно нам ни к чему теперь”.
“А вот и к чему, без него мы фуки, пшики!”
“Опять… Ну и обоснуй теперь, скажешь на всякий пожарный… Туда-сюда, а сам выхватишь и начнёшь палить по чём зря, так?”
Фрай приметил – искорки в глазах Краймена Веллена не было, мыслил он теперь на своих лошадиных силах – родных и расчётливых, хоть и потрёпанных изрядно, что говорило о том, что перед своим восхождением, он решил, как и остальные члены организованной преступной группировки, кардинально перестроить подход, как психологический, так и духовный, побросав всю дрянь, что брал по выходным неподалёку с рук у торговцев, чувство перестройки, фатальной необратимости, то чего не избежать, но встретить надо достойно не отпускало не только Фрая, вот и он, тот самый Край, что разговаривать-то нормально не мог начал свой подъём к новому, неизведанному, трезвому миру, с нуля и с новой личности, ну по крайней мере, войдя в эту жизнь обновлённым. Почему то он, Фрай, сразу это понял. Понял, что на таких примерах и стоит учиться, чем хуже, тем лучше , вот он конгломерат несуразности, буйного заболевания и чёрт знает чего ещё, начал смотреть как смотрел когда-то на вещи, с расчётливой пытливостью, но проще чем стоило бы смотреть больному параноику. Это чувство вдохнуло заряд бодрости, доброго духа, знаковости происходящего. Ещё один член шайки – антипод Краймену, Дженкинс показал себя сегодня с наилучшей стороны, они оба вдохновили Фрая на мысли о том, какой должна быть эта группировка – с холодным умом и сердцем, максимум самоотдачи и контроля, это знание обрушилось ментально, в рифму можно подытожить моментально. Фрай просчитался лишь в одном – заболевание прогрессировало, холодный ум не мог перебороть полученных из глубин своего естества установок, фундаментально закладывающих будущие ошибки в остов корабля. Каков капитан таково и плавание!
“Не глупи, мистер-умник, ты шокер на себе испытывал? Сколько джоулей на тумблере, какова прицельная дальность, прочее, скажешь в инструкции всё есть, а если промах. Далее по наитию как в фильме “быстрый и мёртвый”. Как тебе такой расклад?”
“Этот шокер многозарядный, осечки быть не может, механизм такой, двух выстрелов вполне достаточно, ну а мощность для человека сногсшибательная, так что не нужны нам эти качели со стволами”.
“А я настаиваю взять. Напомнить тебе о дробовике и бронижелетах, что ты там нёс? лимонку не заказывали?”
“Никаких заложников, слышишь, не нужен нам дробовик… А чёрт с тобой, бери глоки, всё равно я палить не буду, вооружённый грабёж – семь лет минимум”.
“Уже… Смазал, знал, ты не устоишь, слабоват на передок перед своей любимицей?”
“Давай хотя бы сейчас без твоих заскоков, я только порадовался за твой внешний вид, бардак и тот обязывает, глаза чистые, а ты опять за старое: тупые шутки, стволы – могила горбатого исправит”.
“Не каркай вестник, вещай лучше про регонсценеровку, что, где и куда.”
Было около двух часов дня, и Фрай хотел забыться ненадолго, пусть без сна, уйти в глубины сознания, получая от них финальное благословение, проще говоря прилечь и попробовать уснуть, или хотя бы сделать вид, что спит, поэтому планёрка должна была быть осуществлена без лишних проволочек. Начали за здравие, объяснения по минутам с момента входа, ожидание и нейтрализация, конечно, всё в масках, далее экспонаты, с прикрепленными фото. Краймен всё понимал, всё его устраивало, однако как всегда он начинал нативно ёрзать, ждать ответы на скопившиеся в его беспокойной ирландской голове. Заметив, что тот витает в облаках, Фрай прервался и спросил:
«Главное мы прошли, как забрать и доехать объяснять не буду. У нас две машины: на первой мы уезжаем из музея, на второй с парковки и сюда, хоть и палевное это место, особенно после твоих, если так можно выразиться, спариваний с местным контингентом, будем надеяться, что всё тихо пройдёт, не как обычно».
«Хорошо давай теперь по поводу денег».
«Один момент – документы при тебе?»
Краймен Велен вспыхнул – там где ему не помогали, он считал убогой людской натурой, задать тупой вопрос. Кроме всего прочего, он и так возводил себя в роль камердинера, бездумно полагая, что так думают и остальные, но сейчас, он счёл нахальством столь провакационный, но простой вопрос о документах. Подоплёка была и в другом, оба знали – Краймен не рискнул засветить свои новые данные, соответственно, он не только не попросил о помощи в изготовлении, но и сделал это скрытно другим путём, при этом изрядно переплатив. Отвечая Фраю, он был сама кротость, но малейшая оплошность с обоих сторон привела бы к катастрофическим последствиям, и всё накануне кражи указанных выше памятников старины».
“Что, хочешь помочь пересечь границу в целях личной безопасности или просто альтруизм?”
“Ну, а если альтруизм, тебе легче станет?”
Оба на минуту замолчали, было ясно как божий день, что хотел узнать Фрай и для каких нужд.
«Ладно, твоя взяла, ты же не думаешь, что я буду рисковать собой и Слевен ради такого отморозка как ты? Без шуток, мне ещё здесь несколько дней торчать с твоего позволения».
Край нахмурился, если утрировать, то на очевидное и невероятное это заявление тянуло на все проценты, какие только можно. После вопроса он ещё как то сдерживал запал, но к Слевен, как пока ещё настоящий приятель Фрая, коллега и помазанный общей кровью сподвижник, он ревновал с момента её появления в их жизни. Она знала о Краймене не понаслышке и старалась разделить их, развести по разным углам, и чем эти углы будут дальше, тем лучше. Фатально мыслить Краю никто не запрещал, и с глаз долой – из сердца вон, стало единственным решением, ущемляющим чувство гордости ирландца.
«Знаешь, а я рад, что ты распускаешь нас, устал я на своей шкуре терпеть твои выходки, можешь валить прямо из этого треклятого музея, не терпит он меня, да уж как-нибуть без малахольных справлюсь… До сих пор живой… Бог миловал…».
Фрай понял… Вот оно, выходит наружу, то что должно было быть заперто на пять замков – задето и ущемлено. Внезапно нужной необходимостью стало разделение полномочий и финиширование совместной деятельности. Фрай быстро соображал по поводу вышеизложенного и соображение это говорило: «Теперь он выговорится, его право, пока денег не получил, он ничего мне не сделает, надо заканчивать, и сейчас». Решение пришло внезапно: не стоило им ходить под богом и устраивать свары каждую их встречу, необходимым условием стало разделение их пребывания до окончания поисков. Выход было громом в ясном небе и единственно верным, поэтому Фрай как ни в чём не бывало парировал укол и отвечал.
«Хороший выход, я даже не ожидал от тебя… Ты своё дело уже сделал, поэтому мы не можем помирится как не стараемся, давай до связи… Бывай…»
Для Края это было чистой воды унижением, вот так просто быть выкинутым, как тряпка… Стать нулём без палочки в одночасье. Он не знал что с ним происходит, но терпеть более он уже не мог. К голове резко подошёл приток крови и зрачки сузились. Внезапно он вспомнил про призывы к устранению от чужеродных голосов. Сосредоточившись, понял, что всё повторяется, не зная откуда уверенность, но на вновь появившееся знание, он удивлением явно не ответил.
«Чего ты ждёшь… Обнули… Месть…»
Глаза Краймена закатились, он сам не понял как встал с дивана, спокойно подошёл к опешившему Фраю и взял одной рукой того за кадык.
«Попробуй повторить выродок, я с тебя глаз не спускал всё это время, меня покойный Пол готовил к этому, к тому, что ты выродок погонью окажешься!»
Фраю всегда везло на предощущения, ко встрече он подготовился на подсознательном уровне. Ношение электрошока, пусть и стреляющего закон не запрещал. Достав правой рукой до кармана, он выхватил пистолет, лежавший по направлению к врагу, сделал выстрел под рёбра своему обидчику. Всё произошло за секунды, у обоих была хорошая реакция здоровых боевых мужчин. Разряд Края не свалил, но сознание он почти что потерял, нагнувшись, резко и часто дыша, спазматически двигая грудной клеткой, он опустился на зад, охая и сверля перед собой взглядом безумца. Шея Фрая саднила, опухала на глазах, сам он опешил, но чувствовал, что надо дожать ситуацию, иначе чревато последствиями опасными для обоих, глок семнадцать лежал тут же рядом на полу и ждал пока его схватят. Фрай подошёл к напавшему, преспокойно повалил его и взял за горло, сделав это цинично, один в один как теперешний потерпевший.
“Ну и что ты на это скажешь, а чудило, кто всё-таки вещает в фирме?”
Краймен задыхался и Фрай отпустил его, видя как тот трясётся мелкой дрожью. Сев сверху решил сломать его волю до конца, не оставив выбора как подчиниться и огорить нескончаемую череду завершающих мероприятий.
“Явно не ты… Отрекаюсь… Я тебя грохну… Лучше вали пока не поздно, ты начал гиблое дело, нам всё равно не жить, лучше разбежимся, глядишь может и ничего”.
“Бред, а я то думал… В этот раз эзотерика, ага. Тебе денежки нужны – башли.”
Фрай понял, что напарник хмурится по некой причине ведомой ему одному и в принципе не хотел знать. Себя он не узнавал тем более, недосыпы сказались озлобленностью и скупостью мышления. Обычно он бы на такой диалог не решился, не говоря про боевое разрешение ситуации. Единственно верным решением он видел на данном этапе – заинтересовать, обосновать спокойно, обещая расстаться после сделки. Просчитав некоторые варианты развития диалога, Фрай, как ни в чём не бывало, продолжал.
“Последнее дело… Последнее… Мне нужен человек, кто выстрелит из этого поганого шокера, заказчика никто не знает, если что. Так вот, он требует от нашего Нила выполнения, или ему не здобровать, важна дата… Почему-то завтрашняя ночь. Я сам в непонятках что да как, знаю надо это всем, и ты не исключение, есть нюанс с деньгами, ну что продолжать далее, сколько ты денег вбухал в документы, поди пару сотен, я прав?”
Край скривился, вот так просто этот недоносок сел на него как проститутка и раскачивал на подвиги посреди белого дня. Злоба, унижение, боль и отторжение читались в глазах, но Фрай этого не замечал. Он знал, нет верил, что жажда наживы огуляет этого отморозка, стало нехватать Пола и остальных с кем имел дело за семилетнюю криминальную карьеру, они были бы лучшей заменой непосредственно для музея. До последнего оставалось не ясным, что делать, если Край откажет, всадить ему пулю из семнадцатого прямо здесь или же забрать оба ствола и свалить по быстрому, найти второго, любого кто попадётся и изменив дату с завтрашней ночи на другое число отработать всё же, потому что пьеса затянулась, все фибры ждали логического завершения. Оба раздумывали, ожидание затягивалось, Краймен глубоко дышал под весом сидящего, яро семафорили глаза-бельма. На самом деле этих экспроприаторов связывали некоторые особенности поведения, намного более чем черты характера. Жажда наживы и достатка была доминирующей в их звене, поэтому относились они к воровству как к необходимой работе, кроме того оба откладывали на безбедное существование. Это и стало основополагающим в выборе дальнейшей модели поведения Краймена. Он сделал выбор за пару дней до нынешнего разбора полётов и основывался на сердце чем на голове. Одно твердило: «Уйди, тебе станет легче, всё идёт под откос, ты не знаешь за что берешься!»
Сердце наоборот успокаивало, вносило свою лепту: «Дело последнее, плёвое, делай и текай куда глаза глядят, деньги нужны тебе как никогда, ты достоин лучшего будущего».
Вот и решился он, как и решался на каждое дело – бойко, с энтузиазмом. Ну а доселе он лежит и мечтает как вобьёт кулак в морду этого поганого южанина – болобола, заберёт своё и оставит того подыхать за то, что он испытал здесь, в этой богом забытой дыре.
«Хорошо шарманщик, я подам тебе руку , но учти – в последний раз, я уже спасал твою шкуру, но больше не спасу, считай я делаю услугу Нилу, теперь слезай с меня и убирайся прочь».
Гадкое, гнусное чувство двигало теперь Крайменом Веленом – месть не даст ему покоя даже на другом поприще и в другой стране, где бы он не очутился…
«По поводу денег, ты их получишь, но придётся потратиться на отмывку, перевод будет, но не через три дня как ожидалось, возникли некие затруднения».
Фрай встал и взял с пола оба чистеньких квадратных глока и положил в карман куртки по очереди.
Край почти пришёл в себя после пережитого, не такой он ожидал исход, обида просто так не пройдёт, это и станет его идеей фикс, и знали об этом теперь оба участника ОПГ. Сейчас он сидел на прохладном бетонном полу и обеими руками держался за голову, расправив локти. Не верил, что вот так продался за дулю худощавому южному недоноску. Как примерный завязал с веществами, разложился тут, собираясь в дальний путь, осталось только раздумать куда именно. Всё так и было, но этот выскочка сам подписал себе приговор, виной всему не только нравоучения незримых наставников, но последняя выходка, которая расставила все точки. Да, так он и думал, этот ведомый новыми богами, молодой человек тридцати пяти лет от роду. Что же остаётся отыгрыш до победного конца, а там и поквитается с этим недоноском. А пока что он кое как справляясь с неподконтрольными чувствами, болью и самое главное – обидой, медленно расставляя слова во фразы, отвечал Фраю Ричардсу.
«Мне… Нужны… Деньги, чем быстрее тем лучше. Я сам их отмою, есть опыт. У меня все ходы записаны, не вставляй палки в колёса, иначе ищи другого, повторяю – деньги… Через… Три дня».
«Ладно, так вот я о чём, если ты ещё способен мыслить трезво, я продолжу с начала своего монолога, документы ты сделал? Не хочу чтобы ты заложил меня где-нибуть на первом допросе. И о чудо, вот он тайный смысл моего вопроса.»
«Да… Сделал, и единственное, чего я тебе пожелаю, так это неудачи, твой менторский тон уже в кишках, ты уберёшься или будешь мои трусы считать до полуночи?»
«Хорошо, будут тебе деньги, свалишь первым, а теперь до скорого я заеду за тобой, миллионер!»
Нажав на открытие ворот, Фрай встал в полоборота, перестраховываясь от возможного нападения, устраивало, что Краймен внезапно поумнел и стал думать не волосами, или чем там он теперь думал, но всё же на холодную голову, ближе к ночи скорее всего залижет раны и устаканится, войдёт в рабочую колею. Выйдя на улицу Фрай глубоко выдохнул и наклоняя голову, резко поочередно влево и вправо, начал совершать резкие кивки головой, хрустело довольно сильно. «Да, перегнул я с этими деньгами… Зато истинные намерения этого засранца узнал, у него тоже в голове каша, и наваристая чёрт побери». Думать больше не хотелось, детали были улажены. «Всё хорошее когда-нибудь заканчивается». Хотелось просто прогуляться, идти час от силы, и как раз до кровати, нервотрёпка оказала снотворное действие. Фрай не понимал, зачем этому отморозку наличка, если у Нила она как в банке, наверное правда чердак съехал… Дождь кончился, ветер играл на проводах и в деревьях, промзона встретила героя новыми мыслями, мыслями о будущем… Их со Слевен, без этих злых людей, готовых ради денег на всё, он и сам один из них, не все карты биты, но это пока, пока они не стали настоящей семьёй, без мыслей о лучшем будущем, встречающие это будущее с детьми и в собственном жилье, можно даже у моря… Да хоть где, теперь уже всё равно, этот музей был чем то вроде незримого боса в компьютерной игре, финального боса, того, что проходится с нескольких попыток, вот только попытка у них на всё одна. А сколько миль предстоит преодолеть до того тихого райского местечка, и о чём думает сейчас Слевен, наверное о том же, готовится к переменам. Девушки любят начинать жить по новому, мыслят иначе, всё о доме, очаге, переезжают, бросают бывших, уезжают от родителей, иногда ревут по этому поводу, а иногда возвращаются. Ветер дул в спину нашему герою, облегчая движение ног, уносил его прочь, овеянного свежими мыслями. Вдруг он вспомнил о тех видениях и голосах на задворках подсознания… Чтобы это значило, Фрай сосредоточился, он знал, что раунд этот не последний, они ждут на подкорке – демоны, бесноватые гады ждущие своего часа, а пока симптоматически напоминающие о себе, напускающие сны из дальних областей, явно не изведанного Фраем подсознания. Постепенно ангары, фабрики и прочие схожие архитектурные надстройки сменила городская геолокация, напрочь отбившая желание думать о чём-то схожем, и думать вообще. Фрай хотел прилечь, обновить сознание, хотя бы его подсознание, какое-то чувство торжественности и неотъемлемости грядущих перемен, уходило с приходом странных и чуждых сновидений. Это не отменяло тот факт, что хотя бы тело отдыхало и наполнялось, пусть и толиками, но всё-таки энергией, такой нужной на обеспечение собственных нужд, а именно этими покупками, обдумыванием, прощаниями с былым, всё то о чём не раз уже было сказано. Фрая уносили кварталы, а ветра остатки сожалений. Как будто обновлённое состояние (психическое, но не общее) стало таким понятным и нужным, пусть ненадолго, и анахорет пожалел, что не выходил чаще на улицу. Мимо проезжал рейсовый автобус, видно было, что салон сильно заполнен, Фрай пригляделся, как бы искал подтверждение своего прояснения. На задней площадке, среди пассажиров, стояла девочка лет пяти с мамой, обе смотрели в окно, увидев Фрая, остановившегося на тротуаре, помахала тому правой рукой, в которой держала плюшевого мишку. Немного опешив, тот застыл, так заворожила его простота этой людской приветливости, открытости, проникающей в сам смысл жизни героя, в его, пока ещё открытое доброте, сердце. Автобус отошёл от остановки, Фрай стоял недвижимый, а девочка махала, махала и махала, сколько хватало глазу расстояние. Стоит запомнить – быстро привыкаешь не только к хорошему, к плохому не меньше. Анахорет привык плясать от мракобесия. Так вот стоя на тротуаре, ожидал подвоха, но его не было. Девочка уезжала, уезжал и мишка в детской ручонке, оставляя в душе до боли знакомое чувство, уснувшее вместе с кражами, грабежами и афёрами. Выйдя из оцепенения, Фрай продолжил свой путь. Дома ждала Слевен и была на взводе.
«Явился? Ну как там этот твой отморозок?»
«Всё хорошо, умнеет на глазах, немного осознания смысла бытности ещё не кому не помешало».
«Ты о чём, милый, вы опять не поладили?»
«Как бы это сказать, я вразумил его… Надоумил. Теперь всё так как задумано, все собираются: Дженкинс, Краймен. Есть мотивы… У каждого. Вот ими каждый и руководствуется».
«Рада слышать, надеюсь ты замотивировал эти мотивы?»
«Все получат по заслугам!»
«Ты настоящий политик! Фраза Цицерона кажется, что-то из уроков философии отложилось в памяти».
«Возможно, но собираюсь стать примерным семьянином».
«Я в твоих руках и всё в твоих силах, у тебя есть время отдохнуть, машины на парковке, каждая на своей, номера ты знаешь, стоят там же где и оговорено, одежда и всё остальное на столе, можешь проверить».
«Я поем и посплю, с твоего позволения, ты у меня чудо».
«Спасибо, милый».
Фрай лёг, прогулка дала о себе знать – ноги саднили… Зато мысли не путались и были свежими. Пара часов в запасе не означали оздоровительный и глубокий сон. Не бояться только дураки, Фрай им не был, поэтому повышенная потливость и напряжённость не покидала в дни ипохондрии. Кемарить в пол глаза, отдыхая телом, наш герой мог ещё со службы в армии. Довольствуясь этим, он разделся, нырнул под покрывало, отдаваясь телесно и умственно драгоценным минутам в это предзакатное время облегчения.
Глава 7 Ночь X
Время шло быстро, не смотря на то, что никто так и не заснул, Слевен легла тут же, напоминая о себе неуловимыми запахами своих духов. Вспомнился Дженкинс, он был на смене и, наверное, ему было несдобровать, гнёт нависшего дела, а ведь на нём львиная его доля. Фрай не был в курсе, что Нил доплачивает тому за вредность, поэтому даже взгрустнул, но не сильно. Удручаться из-за чужого заработка в Америке не принято, их со Слевен карман не распирало от денег, поэтому делится ими Фрай не собирался. “Американская мечта не признаёт неудач и неудачников”, – так он думал, герой нашего повествования. Сборов как таковых не было: весь нехитрый скарб покоился в спортивной сумке, всё было перепроверено и уложено его пассией. Оружие Фрай согласился взять: применять его никто не собирался, а статья за ношение и так была неотвратимой данностью, тяготевшей не малым списком содеянного им и его подельниками. Не будем вдаваться в прошлое, но послужной список за эту пятилетку и впрямь был внушительным и самое интересное – разношёрстным. Фрай не был сторонником поножовщины и угроз, но не миновало его карьеру и вымогательство, помимо прочего отмывы денег, перепродажа краденого, автоугоны. Закат карьеры ознаменовался кражами и грабежами. И везде ему фартило, при чём по крупному. Ограбление банка с погоней и перестрелкой было фиеричной оконцовкой промысла, если бы не подвернулся музей с кажущейся плёвой задачей. Каждое правонарушение по подготовке не уступало нынешнему и было бы отдельной главой повествования, если отдавать этому должное. Дела пошли увереннее после освоения Фраем «Даркнета», о чём было сказано ранее. Появились заказчики, перекупщики и отмывщики. Оружие и некоторое другое оборудование покупалось у этих лиц, или у других в интернете. Об этом и думал персонаж повести, сон в руку не шёл и время ещё оставалось. Написал Нил: «Ну что ковбой манатки в тачке? Удачи тебе на твоём поприще. Встретимся у меня на складах, если вопросы есть, то в личку, если нет, то прыгай в свою бричку и вперёд за горизонты, и помни у тебя ещё вся жизнь впереди!» Фраю похорошело от такого напутствия, порой нам не хватает уверенности, самой малой толики, чтобы почувствовать душевное равновесие. Вспомнилась Канада… Лес… Иносказательность там была во всём, в чаще, речке, избушке – природа. А сколько он дум там передумал, не хватало города в равной степени, в какой не хватает ему природы и поныне. Взаимообратный процесс… Не смотря на пассивное времяпрепровождение, вынес он из зелёного театра опыт, пускай и незримый, но не менее важный чем на темных делишках во всех штатах, в которых только гастролировал. А ведь там он чуть богу душу не отдал, когда тонул посреди реки, вся жизнь перед глазами в пучине полноводной быстрины. Сейчас по прошествии лет чувства притупились, гордость охватывало мужское себялюбие, грань жизни и смерти была этому на руку. Анахорет закрыл глаза и стал вспоминать. Почему это стало первостепенным сейчас, перед сборами, лёжа на этой повидавшей стольких постояльцев кровати, ответа у него, конечно, не было, он находился там и боролся за свою жизнь. Вот он плывёт, чтобы спасти своего пса, который только что исчез с поверхности воды, вот он уже рядом, смотрит сквозь толщу вглубь, но видны лишь лучи солнца, те что проникли неглубоко, вот набирает в легкие воздух – раз, два, три, и… Нырок. Тут же водоворот, хватает, точь-в-точь, что твою песчинку, швыряет глубже, вертит вверх тормашками, вниз, влево, вправо, поворот и… По новой. Фрай вспоминает свои ощущения фундоментально, на излёте жизни, там в утробе речки. Здесь в комнате время уже и не течёт, остались мутные картинки прошлого, пронеслись родители, облагораживающие полисадник возле дома, отец – статный мужчина с офицерскими усами, высокий, загорелый, широкоплечий, на веранде что-то подстукивает киянкой, вот он кричит сыну, чтобы сын нашёл несколько гвоздей, вот он в школе сидит за последней партой и смеётся, общаясь с девчатами, далее армия… В целом по воспоминанию из каждого уголка подсознания, после вскрик… Рядом… Не разобрать чей. Отдаётся во всём теле, здесь в реальном мире, наставительный, горловой, вроде бы зовут его – Фрая. Открыв глаза, не отдаёт себе отчёт, кажется, что подсознание здесь и сейчас возвращается в тело, с мурашками и холодным потом подмышками. Это Слевен… Снова спасён ей. Умеет она оказывать первую помощь, прямо санитар леса, только вот ответов он опять не получил, воспоминания здесь – это вся жизнь там, на глубине, где он боролся за существование, трансгрессировал, сейчас же просто фонил в каком-то полубреду. Всё забыто – прожито, маета стрелок на курантах, не более, осталось неуловимым послевкусием и да… Он вспоминает, это лукоморье посылает ему подсказку под закат. Единственное, что он упустил это ощущение двойственности, да именно, будто смотрел тогда не своими глазами, будто кто-то другой присутствовал в нём. Вспомнил он недавнюю передачу по телевизору – тема амбивалентность. Простыми словами это разностороннее отношение к чему-либо, в частности двойственность переживания. Фрай не выдержал…
