Мы смеялись.
Ее слова были абсурдны и бредовы. Никчемные, но смешные, а поэтому такие родные и знакомые, ведь более я ничего когда не слышал. Никчемность всегда сопровождала меня, изображая путеводную звезду. Символ и крест, с которым мне бы предстояло проделать свой путь, как это делают многие другие. Такой же естественный, как воздух.
Холодный и влажный.
Опьяняющий.
Свежий.
Утренний.
Пьяные этим воздухом мы ввалились в круглосуточный магазин и, перебив половину бутылок, сбежали не заплатив.
Нам кричали вслед, пока мы прятались в подъезде соседнего дома. Там, кружась в буйной суете среди грязных лестниц и обшарпанных батарей, мы целовались.
Сталкивались. Разбивались и снова сталкивались не в силах собрать осколки собственной никчемности.
Мы ещё долго просидели на подоконнике, прежде чем местные старухи засобирались покорят мини-рынок, что точно мерзкая плесень, вырос неподалеку.
– Мой идеальный летний парень
Для неё эти слова означали неопределённость. Для меня – конкретный срок.
От чего-то я заранее знал, что всё должно закончиться, так и не начавшись. Быстро вспыхивая и угасая, подобно испорченной зажигалке.
Ни меня, ни её это особо не интересовало, ведь утро уже наступило.
И лето тоже скоро наступит.
Вечер наступил раньше и я проснулся.
В чужой постели.
На незнакомых простынях.
Первым, что я увидел, была беспокойная собачья пасть. Сука уже успела облизать мне всё лицо и, часто дыша, пялилась, ожидая моего пробуждения.