Алексей Вениаминович Сидоров
Зараза: Вторая волна
Глава 4. Бес внутри
Время шло, а Беса все не было.
Каменщиков прохаживался туда-сюда по полу, выложенному белым кафелем.
Отличное помещение для допросной.
Койки с наручниками, медицинский инструменты и даже странного вида аппарат для откачки крови.
Была некая ирония судьбы в том, что он решил сделать штаб в подвале «Алых парусов» – здания, которое раньше занимал противник. Зараженные и их главарь – бородач в плаще. Его тело пришлось, правда, вытащить и сжечь. Как и женщины в костюме медсестры – она была вон у той стены. Чем они тут оба занимались – непонятно. Но атмосфера, которую они после себя отставили, капитану в целом нравилась.
Мрачная.
Гнетущая.
Идеальная для допросов.
«Подземелья ужаса» – так можно было бы назвать это место».
«Если бы еще Бес не задерживался, чтоб его!»
– Где он там? – спросил Виталий Каменщиков у адъютанта. – Не прибыл еще?
– Нет, он… – подчиненный замялся.
– Что он?
– Он не выходит на связь, сэр.
– Что значит, не выходит? Как давно?
– После того, как проехал КПП на объездной.
– То есть ты хочешь сказать, что он миновал Заслон, но до штаба так и не доехал?
Адъютант кивнул.
– И что все это значит?! – спросил Каменщиков.
Впрочем, вопрос был риторическим.
Зубы сжались.
Кулаки тоже.
Глаза – узкие щелки.
– Во-он! – гаркнул капитан в лицо подчиненному, потом повернулся к двум охранникам, стоявшим у дверей: – Все вон!
«Черные» вытянулись по струнке, но по-прежнему не сходя с места.
– Я не ясно сказал?! Все вон, мать вашу! Сам допрошу!
Подчиненные поспешили на выход.
– И дверь закройте с той стороны, бездари! – гаркнул напоследок Каменщиков.
Дверь лязгнула.
– То-то же… – буркнул капитан, закатывая рукава.
Подвал обработали специальным дезинфекционным составом, поставили гермодвери на входе, поэтому внутри Каменщиков работал без скафандра.
Никакого сраного вируса!
Кроме него самого.
Каменщиков повернулся к женщине, лежавшей на кушетке.
Руки и ноги пристегнуты наручниками к железным поручням.
Во рту – кляп.
Ветошь, валявшаяся здесь же, в помещение, отлично для этого пригодилась.
По щекам женщины стекали слезы, но это лишь раззадоривало Каменщикова.
– А не хрен было с нами в игры играть! – прошептал он.
Облизнулся.
Схватил женщину за подбородок.
– А теперь ты ответишь на мои вопросы, так ведь?! – спросил он. – Сейчас я достану тряпку – и ты мне быстренько все расскажешь, хорошо?
Женщина закрыла глаза.
Пыталась плакать беззвучно.
– Это типа «нет»?! Типа «нет»?! – взревел Каменщикова.
Ударил женщину по лицу.
Хрустнуло.
– Тварь! – Буркнул «черный».
Размял костяшки.
«Похоже, клиент проблемный. Ну что же, тем интересней. На хрен Беса! Сам справлюсь!», – решил капитан.
***
Константин Соловьёв посмотрел на Свету.
Та даже глаз не отвела – вот же упрямая дура!
Черт дернул доверить внучек вчерашней студентке. Константин всегда был падок на молоденьких девушек. Даже когда женился на матери Ани (теперь уже Прокопенко), даже тогда водил с ними шашни. Ну а что, если молодые нимфетки сами липли к нему, будто пчелы на мед. В ожидании пятерки в зачетке, а, может, потому что он внушал доверие возрастом и умом. Обладал харизмой. Да и в целом, выглядел на десяток лет моложе, благодаря тому, что занимался фитнесом и растяжкой.
Вот и в лагере Константин завел себе такую же – очередного ребенка-переростка. Нимфетку, к которой, правда, по закону уже можно было трахаться. И никто бы не обвинил в педофилии – девчушке было ровно восемнадцать. Исполнилось месяц назад – и не подкопаешься.
– Как ты… посмела ее оставить? – Константин схватил Свету за локоть.
Сжал.
– Как официально! А как же наше «Светочка, давай устроим переменку» там, в палатке – все, да?! Кончилась любовь, завяли помидоры?
Константин хмыкнул. В его жизни бабы все время доставляли проблемы. Собственно, поэтому в свое время он ушел от жены.
Но – не только поэтому.
Совсем не поэтому.
– Нет, не значит… ничего не значит, ноты должна была за ней смотреть…
– Должна? Кому? Ты мне кто, папочка?!
Константин сильнее сжал локоть, так что кожа покраснела.
И неожиданно… Света заплакала.
Густо намазанные тушью «фингалы» поплыли.
И глава лагеря понял, что перегнул. Все же когда ему снова понадобиться минет, надо чтобы девушка была в форме.
А не чертовой размазней, как сейчас.
Так и не встанет, гляди, а это сейчас уже было некоторой проблемой.
В его-то возрасте.
– Хорошо, я немного того, – у Константина аж скулы свело. – Я перегнул малость. Прости меня!
– У тебя плохо получается извиняться…
– Как уж есть, – ответил Константин. – Так что там произошло? Куда она побежала?
– К краю лагеря.
– С какой стороны.
– С противоположной, ну, от Гаража.
У Константина все внутри похолодело,
– И ты, зная, кто там у нас, отпустила ее? Проворонила?!
Он уже забыл про минеты.
Снова сжал локоть.
– Собирай народ! Мне нужны минимум три человека с оружием. Одному туда соваться опасно. Сама знаешь, кто у нас там, в тоннеле.
Света вырвала локоть, потерла руку.
– С чего ты взял вообще, что она пошла туда?!
– Она пошла туда, – процедил Константин.
Света хотел просить, откуда он знает, но по выражению лица мужчины догадалась, что сейчас лучше не спорить. Да и для сексуального шантажа тоже не время.
Ушла за подкреплением.
Константин достал револьвер и проверил барабан.
Все патроны на месте.
«Завел же проблему», – подумал хозяин лагеря и пошел к восточному краю лагеря.
Туда, где бес вырвался на волю.
***
Сорок минут впустую!
Женщина молчала.
Ни в какую.
Каменщиков уже пробовал все, даже вставлять сучке лезвие под ногти – та стонала, лила слезы, но так ничего не сказала.
Ничегошеньки!
Как зомби, чесслово.
Сраные фанатики.
Даже в Чечне было легче – приходилось работать с тамошними «языками». Так они и то лучше «шли на контакт», чем эта похожая на школьную училку сука.
– Шлюха-а! – закричал жертве в лицо капитан. – Почему ты молчишь?! Ради чего или кого?! Ради этого типа в шляпе?! Он тебе вообще кто? Муж, брат, сват? Трахальщик? Я же могу тебя здесь грохнуть – и никто, мать твою, никто не спросит с меня!!! Потому что с меня нет спроса! Мы здесь власть! Мы!!!
Женщина молча отвернулась.
– Тварь! – заревел Каменщиков и ударил кулаком в стену.
Костяшки вспыхнули огнем.
– Шлюха! – снова заорал капитан.
Потом резко замолчал.
«Да, шлюха… Действительно», – подумал он.
Капитан хмыкнул, вытер случайно вылетевшую из рта слюну.
Улыбнулся.
– Ну, ладно. Сама напросилась! – сказал «черный». -Раз не хочешь по хорошему, то будет по-плохому. Но – весело!
Женщина была привязана руками и ногами к кушетке, поэтому капитан без труда задрал юбку.
Провел рукой по низу животу и, дойдя до лобка, остановился, почувствовал под руками хлопок трусиков.
– А вот на это ты явно не рассчитывала. Тук-тук! – похлопал Каменщиков по лобку. – Кто там? Это мышка-норушка, лягушка-квакушка – и кто там еще?! А я… а я Волчок – Серый Торчок, во!
Капитан захохотал, потянув на себя трусики женщины.
Те треснули, но не поддались сходу.
Каменщиков рыкнул, порвав узкую полоску ткани.
– Серый Торчок, хех, – ухмыльнулся он.
Пришло время этому городу отдать часть долга, который они ему задолжали. За те полдня, что он здесь провел.
Причем – просто так!
Впустую.
– Это только начало, – подумал Каменщиков, расстегивая брюки.
Залез на кушетку.
Женщины прошептала: -
– Не надо… Пожалуйста!
– Поздно, милая, – ухмыльнулся Каменщиков. – Раньше надо было говорить. А теперь я не настроен на разговоры, уж прости! Теперь – только так!
И капитан заткнул рот женщине кляпом.
А дальше было воздаяние.
Быстрое, стремительное.
Звериное.
В финале Каменщиков уже смеялся в голос.
«Да, ради этого точно стоило приезжать в Киров. Отличный, мать его, городишко! Приветливые жители! Встречают с хлебом и солью, раздвинув ноги. Все бы так, хех».
И только тут капитан заметил, что все это время давил на горло женщине.
Лицо покраснело.
Глаза вылезли из орбит.
Не дышит.
Каменщиков хмыкнул, посмотрел на руки, будто только что увидел, обтер несуществующую грязь о костюм, а потом неторопливо слез с трупа.
«И когда она успела сдохнуть, интересно?! – подумал он. – Неужели «до» финала?! Или прямо во время него?!»
Этот вопрос занимал капитана весь оставшийся день.
***
Я на пустыре, про который говорил Саша.
Грязь, ржавый забор по периметру, а посреди – провал бетонного колодца.
Мне – туда.
Без понятия, откуда я это знаю, но девочки – там.
Их забрала тварь.
Я бегу к колодцу, но ноги вязнут в глине.
Постепенно все глубже и глубже.
Меня засасывает.
Как в болото.
«Не хватало еще утонуть здесь, захлебнуться в жиже», – думаю я, но на удивление, как-то спокойно.
Буднично.
Типа болото – да и подумаешь?!
Но при этом я уже проваливаюсь по колено.
Дальнейшие шаги даются с трудом, а когда грязь доходит до пояса, то я останавливаюсь.
Дальше не могу.
«Но там же девочки. Я должна до них добраться!» – думаю я.
Рычу.
Рвусь вперед, собрав все силы.
Задыхаясь, вываливаюсь на грязь, как тюлень
И ползу по ней на животе.
«Да, так намного легче. Я должна добраться, обязана!»
Край колодца.
Настолько близко и неожиданно, что инерция несет меня вперед. Я чуть не падаю в провал.
В последний момент останавливаюсь, хватаясь за край колодца.
Оттуда несет смрадом.
Будто в провал несколько лет скидывали трупы.
И мне надо разглядеть там девочек. Спрыгнуть вниз я не могу. Саша говорил, что для того, чтобы туда попасть, придется умереть – он так и сделал, чтобы помочь дочкам.
Но я обязана выжить, ради девочек. Иначе – у них никого не останется.
Должны быть другие способы вытащить Катю и Машу.
«Может, какая-нибудь верёвка?! Или палка?! Вдруг сгодятся?»
Но под рукой ничего нет!
– Девочки-и! – кричу я.
Но когда оборачиваюсь к провалу, морда страшного существа уже передо мной.
Шесть глаз твари смотрят в упор.
Изучают.
Но я ее не боюсь!
Плюю в мерзкую харю.
– Отстань от них, слышишь ты, урод? Слышишь?! – кричу я.
Тварь едва слышно хрипит.
Видоизменятся.
Вместо гнусной морды внеземного существа появляется лицо Маши.
«Девочка» улыбается и говорит:
– Дедушка все сделает правильно!
Я кричу и просыпаюсь…
***
– Все здесь?! – спросил Константин Соловьев, оглядев мужчин с оружием.
Андрей, Егор и Борис.
Все с автоматами «Калашникова».
Автоматов пока было всего три на базу.
Но ничего, скоро времена изменятся. И у них будет куда больше оружия, чем сейчас.
Сколько нужно.
Для той задачи, которую они должны выполнить.
Константин кивнул на вход в тоннель:
– Отлично! Тогда двинем, но перед этим пара моментов. Во-первых, стрелять только по крайней необходимости. В особенности это касается девочки. Кто заденет – не жилец! – Константин пока так и не сказал им, что речь идет о внучке. «Пока не время, пусть сначала все устаканится» – решил он. – Во вторых, пленника тоже не убивать. Я уверен, что он важен… – Пауза. – Он нам еще пригодится для того, что мы будем делать.
Все согласно кивнули.
Даже не задали вопросов – просто отлично.
Зато вопрос был у хозяина лагеря:
– Насколько длинная цепь?
– Метра три! – ответил Андрей, парень под два метра ростом.
– И зачем вы такую надели?
Парень, улыбаясь, оглядел остальных мужчин. Те его не поддержали, поэтому быстро снова нахмурился.
– Чтобы он мог достать до трубы. Там – вода. Иначе – сдохнет от жажды.
– Заботливые какие… – хмыкнул Константин, потом вспомнил, что сам же и приказал так сделат. – Отлично, заходим. Учитывайте длину цепи, а еще то, что наш пленник – мастер откручивать людям головы.
«И с ним Катя! Моя внучка!»
Губы Константина сжались.
Надо было срочно решать проблему.
Группа вошла в тоннель.
***
Каменщиков сидел на стуле у входа в допросную и курил, когда нарисовался адъютант.
– Сэр, с вами все в порядке? – спросил подчиненный.
Капитан дернулся, будто его застукали за чем-то неприличным. Но быстро взял себя в руки.
– Там надо убрать! – Виталий Каменщиков махнул рукой в сторону открытой двери.
Адъютант заглянул внутрь:
– Боже-е!
Каменщиков махнул рукой.
– Бывает! Попытка к бегству. Хотела придушить меня, с-сука такая. Но – не вышло.
Адъютант хотел было возразить, но вовремя опомнился.
Промычал что-то.
– Что?! Не слышу! – рявкнул Каменщиков.
Капитан поднялся.
Адъютант сразу втянул голову в плечи:
– Я…там это…
– Что, блин? Хватить уже сопли жевать, как девка. Докладывай!
– Бес так и не вышел на связь, – отчеканил адъютант.
– Тоже мне добрые вести, – съязвил капитан.
Хрустнул костяшками.
Адъютант еще больше втянул голову.
Как черепаха в панцирь.
– Н-но мы засекли его трекер, – попытался реабилитироваться подчиненный.
– Что засекли?
– Трекер. Вшит под кожу.
– Вшит?!
– Да, Москва передала номер – мы отследили.
– И что, где он?
– На Юго-западе. И не двигается.
– В смысле «не двигается»?
– В том плане, что он уже сутки находится там. На одном месте.
– Сутки?! Какого хрена происходит вообще?
Адъютант еще больше поник.
Ниже плинтуса.
– Я не знаю, сэр. Только то, что показывает датчик.
– То есть он здесь раньше нас?
– Похоже на то… – ответил адъютант.
– А почему тогда не двигается?
– Я не знаю, сэр!
– Ч-черт! – буркнул Каменщиков. – Только этого не хватало. Ладно, давай координаты. Съезжу, проверю лично. А ты – пока убери тут… ну, по-тихому!
Капитан кивнул на открытую дверь.
Лицо адъютанта мгновенно посерело.
***
– Пуф-ф! – произнесла фигура с пистолетом.
А я-то думала: в меня действительно выстрелят.
Хотя фигура маленькая.
Мальчик!
Морда чумазая, волосы торчком, в руках – игрушечный пистолет.
Малец, улубнувшись, заткнул оружие за пояс:
– Здравствуйте!
– Привет! – ответила я.
Огляделась – все в той же палатке, что и раньше.
Лазарет.
– Меня Рома зовут, – сказал мальчик.
– Очень п-приятно Рома, – ответила я, хотя мне было ни разу ни приятно.
Больно и противно.
Но парень тут не причем.
– Я вам помогу! – сказал Роман и вложил что-то в руку.
Острое как…
…бритва.
– Кто тебе ее дал? – я подняла голову.
Но парня уже и след простыл.
– Что еще за игры? – пробормотала я.
А потом сообразила, что пока не время это выяснять. Надо было срочно выбираться.
Искать девочек.
Я потянулась к запястью, стараясь достать бритвой до веревок, которыми был привязана к кушетке.
***
Группа двигалась медленно.
– Скоро уже? – спросил Константин у Андрея.
Парень нахмурился, огляделся по сторонам.
– По идее мы уже пришли, – сказал он.
– Что значит, по идее?!
– Он должен быть здесь.
– И где же он?
Дзиньк!
Движение в темноте.
–А-а-а! – это Бориса кто-то утащил во тьму.
Хрип.
Клокотание.
Очередь.
Пули прошли над головой, а у Константина едва шляпу не сдуло.
– Ч-черт! – ругнулся глава лагеря, когда парни начали стрелять в ответ.
В темноту.
– Не стрелять, мать вашу. Я же говорил, не стрелять!
Борис застыл, открыв рот:
– Что?!
И тут его голову снесло очередью.
Кровь брызнула в глаза.
– Назад! – закричал Константин, вытирая веки. – Отходим. У него автомат.
Но отходить было некому – Андрей, заклокотав, упал под ноги. Из шеи бурными потоками лилась кровь,
Лязганье цепи.
То ли человек, то ли сам дьявол приближался из темноты.
– Не советую стрелять! – спросил бывший пленник. – Предлагаю договориться. Мне от тебя кое-что надо. И ты даже знаешь, что.
Константин закусил губу.
Но пистолет опустил.
– И ты отпустишь внучку? – спросил мужчина.
– Даю слово.
– И почему я должен тебе верить?!
– Ты сам знаешь, чего стоит мое слово там, наверху, не так ли?! Так почему оно должно быть другим здесь, под землей?!
– Да, Бес! – слова дались Константину с трудом. – Думаю, мы сможем договориться…
***
– И что за хрень здесь происходит? – спросил Каменщиков у одного из «черных».
Тот лишь показал ружьем на останки крысы.
– И что у нас тут? – капитан пнул трупик.
Из того вывалился трекер.
Замигал красным огоньком.
А планшет в руках Виталия Каменщикова показал, что перед ним Бес. Собственной, мать его, персоной.
– Думаю, он не хотел, чтобы его обнаружили, сэр, – заметил подчиненный.
И он был чертовски прав!
Бес провел капитана, оставив трекер на Ипподроме. Просто засунул датчик в пасть грызуну.
– Какого, мать твою, хрена?! Какого хрена?! – взревел Каменщиков.
Подчиненные расступились – никто не хотел схлопотать лишний раз по морде.
– Живо найти его, мать вашу. И дайте мне уже полное досье по этому уроду. Прямо сейчас!
К проблеме с пособниками Сухова добавился еще один геморрой, имя которому Бес.
Глава 5. Вторая волна
В любой момент мог кто-нибудь явиться.
Например, отец.
Его счастье, кстати, что он не зашел прямо сейчас, когда я уже освободила одно запястье. Иначе – перерезала бы упырю глотку.
«Как он мог так поступит со мной? С девочками? Как?!»
Просто в голове не укладывалось.
Да, когда отец жил с нами, то мог запросто ударить маму. Напиться вдрызг и нашлепать меня за любую провинность. А иногда и просто так. Гулял направо и налево. Но сейчас он перешел все границы – бросил родную дочь на растерзание твари. Типа для проверки. А еще – доверил внучку вчерашнему ребенку, за которой самой нужен глаз да глаз.
«Уладит он, как же… Жди ветра в поле!»
Я уже освободила второе запястье, когда у палатки раздались шаги.
Кто-то подошел.
Встал у самого выхода.
Я замерла, стараясь не дышать.
Но сердце упрямо ухало в груди.
Ноги постояли еще несколько секунд, а потом двинулись дальше.
Я снова смогла дышать.
Захрипела.
Надо было перерезать веревки и на ногах тоже, но дотянуться до щиколоток было сложнее, чем произвести манипуляции бритвой. Все тело болело.
– Ч-черт! – прохрипела я.
Еще и голова раскалывалась – что они мне дали?! Снотворное, транквилизатор?! А, может, то и другое?!
Ноги свободны!
«Наконец-то!» – обрадовалась я.
И бухнулась на пол.
Реально упала мешком.
А потом начала извиваться как червяк, когда у входа снова послышались шаги.
Поползла под кушетку.
Едва успела спрятать ноги, как незнакомец заглянул в палатку.
– Вот ч-черт! Она сбежала-а! – заорал мужской голос.
Похоже, тот же мужик, который меня обкалывал.
Я доползла до края палатки и полоснула по пологу бритвой.
Ткань не поддавалась.
Пришлось резать еще и еще,
Наконец-то подходящая дыра!
Но напоследок требовалось сделать кое-что еще.
Отвлекающий маневр.
Я метнулась к тумбочке, на которой стояла керосиновая лампа.
И сбросила ее на пол.
Вспыхнуло пламя.
Я улыбалась, когда выползала из палатки: «Как тебе такой сюрприз, папаша?!»
***
Константин вышел из тоннеля злым.
Сходу внучку не освободил, только взял на себя дополнительные обязательства.
Скверные обязательства.
Можно было, конечно же, собрать народ, вооружиться как следует и заявиться в тоннель. Врубить свет – и выковырять засевшую там заразу. Но связываться с «деревенщиной» из лагеря себе дороже – те с перепугу могут вальнуть не только Беса, но и Катю.
Да и сам Бес не зря оставил девочку в заложниках – убьет в случае угрозы.
Константин этого позволить не мог.
Как бы он не относился к дочке, но внучки ему были дороже.
Как родные.
«Странное чувство, – думал Константин, учитывая, что он девчонок до этого видел только на фотографиях. И даже снимки, и те ему дал Бес. – Ох, уж этот Бес. Сколько с ним проблем!»
Хоть и на цепи, но все равно опасен.
А учитывая те тайны, которые «пленник» знает про главу лагеря, то смертельно опасен.
«Надо было вальнуть его, когда была возможность… Но сейчас уж ничего не попишешь».
Теперь Константин понимал, что Бес специально им попался. Типа взяли в плен. На самом деле это они, весь лагерь, были в плену у «черного».
«Но я исправлю ситуацию. Сделка с Бесом, она временная, – решил Константин. – Отдам ему то, что он хочет. «Черный» отпустит девочку. А потом сделаю то, что давно надо было сделать».
Константин улыбнулся.
Но улыбка тут же исчезла, как только он услышал шум из лагеря.
– Что происходит? – спросил он Свету, которая бежала навстречу.
– Она… та… короче, она сбежала…
– Кто? Маша?
– Нет, не она. Эта. Которая типа. Дочь твоя.
– И ее тоже проморгала, – вспыхнул Константин.
Бросился к лагерю, Света за ним.
– Где Маша? – на ходу спросил глава лагеря.
– Там, где ты ее оставил, – ответила девушка.
– И ты к ней даже не зашла?! Не проверила?!
– Я?!
Константин сжал кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не ударить «боевую подругу».
«Анна пошла за Машей», – решил мужчина.
И не ошибся.
***
Телевизор работал.
На удивление.
«Неужели у них тут есть электричество? – подумала я. – А почему тогда в моей палатке была керосинка?»
Но потом увидела, что телевизор вообще не подключен – вилка валяется рядом.
Зато Маша сидит на тряпье и смотрит прямо в зомби-ящик.
Глаза широко открыты.
Зрачки бегают из стороны в сторону, словно она пытается схватывать большие пласты информации на лету.
Я обошла телевизор и увидела, что он не показывает картинку.
Только серо-белая рябь.
Помехи.
– Боже, Маша! – я встала на колени перед дочкой и прижала к себе.
Слезы сами собой потекли из глаз.
– Мы уходим отсюда, девочка моя. Уходим! – прошептала я.
Дочка не отвечала.
По-прежнему смотрела в телевизор.
«Нет, так не пойдет. Что бы ни происходило, но эта штука забирает у меня ребенка».
Я зарычала и врезала ногой по телику. Стоящая посреди палатки «плазма» упала.
Но мне было мало – прыгнула сверху на экран.
Тот покрылся паутиной трещин.
Но продолжал показывать,
– Да, прекрати ты уже! – взревела я.
И начала прыгать по экрану, пока он, наконец, не потух.
А потом подняла глаза на Машу.
Та смотрела на меня даже не с осуждением, нет…
С ненавистью.
***
«Как же быстро все пошло прахом. Все надежды, что он быстренько уладит ситуацию. Найдет пособников Сухова. Теперь он и сам оказался по уши в дерьме».
И это дерьмо нельзя было спихнуть на прежнее руководство.
– Гадство! – взревел Каменщиков и ударил по рулю.
Он снова был в командирском броневике.
И пришло время унижаться.
Нужно запросить поддержку.
Попытки справиться самостоятельно провалились. Каменщиков надеялся, что по крайней мере, труп гражданской не станут приписывать к числу его «косяков». Хотя если все пойдет еще хуже, чем есть, то вполне возможно внутренне расследование. А это уже прямой путь к трибуналу. И к стенке – сейчас особо не церемонились с теми, кто «косячит».
«Да, поддержку нужна. Но другого рода», – вдруг понял капитан.
И искаженное гримасой лицо вдруг разгладилось.
На нем даже появилась едва заметная ухмылка.
«Да-а, и как я об этом раньше-то не подумал?!» – сообразил капитан.
А потом набрал нужный номер.
***
– Маша, пожалуйста, это же я!
Широко открытые глаза.
Но не дочки, а твари из колодца.
Красные.
А еще в них плавали змеи – желтые и черные. Они извивались, кусали друг друга за хвосты, шипели.
Зрелище было настолько страшным, что я попятилась назад.
Грохнулась на пол.
– Маша-а! – прошептала я.
Девочка не отвечала.
Только смотрела на меня все тем же взглядом.
Пробирающим до костей.
– Маша-а, пожалуйста, вернись! Это же я, твоя мама.. это я… – простонала я.
И заплакала.
Глаза девочки вновь стали прежними.
Дочка огляделась вокруг, будто только увидела, что оказалась в палатке.
– Машенька-а, ты вернулась?! – я протянула руки к девочке.
Но Маша смотрела не на меня.
За спину.
Тяжелая рука легла на плечо.
– Нехорошо себя ведешь, очень нехорошо! – сказал отец. – Разве приличная дочь станет устраивать такой хаос… пожар вот еще…
– И что теперь, застрелишь меня?! – процедила я.
Уже пожалела, что потеряла по пути бритву. Сейчас бы с радостью полоснула мудака по горлу.
– Нет, – ответил горе-папаша.
Сел рядом со мной.
Прямо на пол.
– Мне кажется, нам стоит поговорить, – сказал отец.
– Поговорить?! О чем?
– Обо всем.
– Для начала ты расскажешь мне, что ты сделал с Машей.
– С Машей?! А что с ней?!
– Ой, только не надо делать вид, что ты не знаешь. Что ты не причем.... Сначала ты нас сюда привозишь силой, потом запихиваешь меня в камеру с зараженным, а потом я застаю дочь в компании с телевизором, которые ее зомбирует…
– Телевизором?! Ты про этот? – отец пнул остатки «плазмы». – Так он же не работает. У нас, конечно, есть электричество. Пока в городе его не отрубили… на удивление. Но эта «плазма», она и раньше была нерабочая. Сломана. Мы пробовали ее подключать – «питание» горит, а экран не работает. Плюнул. Хотел использовать вместо доски. Маркером или мелом чертить.
– «Чертить»?! – до меня едва доходил тот бред, что отец пытался мне втирать.
– Ну да. Схемы продвижения групп, отхода и так далее… Типа классной доски в школе, помнишь ведь их?!
Я закрыла лицо руками – неужели он настолько не прошибаем?!
Даже убивать его расхотелось – дебил, он и есть дебил!
– Где Катя?
– Она… – отец помедлил. – Давай не здесь. Пойдем, прогуляемся.
– Нет, я Машу одну теперь ни за что не оставлю.
– Придется. У нас есть дело, которое придется сделать вместе. Если ты, конечно, хочешь увидеть вну… то есть дочку, живой
Я поднял голову.
– Ты же сказал, что все уладишь. Что, снова обосрался?
Отец проигнорировал последнее замечание.
– Обстоятельства изменились. Нам надо будет подняться на поверхность, сделать кое-что. Вместе.
– Что именно?
– Расскажу по дороге.
– Нет уж, больше я в твои игры не играю.
Я встала и подошла к девочке.
Обняла.
Маша дорожала всем телом.
Но жара не было. Наоборот, девочка была холодной, как лед.
«Как теперь ее оставлю?!»
– Нет. – Ответила я.
– Это в твоих же интересах.
– Это почему еще?
– Только так мы сможем вернуть Катю живой, – отец сделал акцент на последнем слове. Специально, чтобы стало понятно: мне придется пойти с ним.
– Да чтоб тебя! – простонала я.
***
Света наблюдала за разговором отца и дочери со стороны.
Но при этом не могла отделаться от мерзкого ощущения в душе – будто ее предали.
«Она просто дочь ему. И все!» – пыталась успокоить себя девушка.
Но вот это «и все» было особенно мерзким. Если их отношения потеплеют, то все ее надежды быть и дальше «правой рукой» хозяина лагеря пойдут прахом.
Эта роль вполне может достаться дочери.
Наверняка достанется дочери.
И все ее ухищрения с оральными «переменками» тут не помогут. Анна вполне может надавить на больные чувства старика. Внучки, похоже, уже задели нужные струны – Костя стал восприимчивее к стрессам.
Стал вести себя как тряпка.
А так раскисать в лагере нельзя!
Народ скоро это почует.
С Кости еще не спрашивали за ту группу, что не вернулась с поверхности. Их убили «черные».
Благо, все убитые были одиночкам. Не семейными. Костя специально, видимо, отбирал народ в рейд с таким расчетом, чтобы никто их не хватился, если что.
Но все равно – люди же пропали!
Рано или поздно начнутся вопросы,
А сейчас – еще трое мертвы. И у Андрея есть подруга. Она еще ничего не знает.
Но это вполне можно исправить!
Света еще раз посмотрела на отца и дочь.
«Зря ты так со мной», – подумал она.
И зашагала внутрь лагеря.
***
– Ты в курсе, что я хотела тебя убить?
Отец удивленно поднял бровь:
– Ты хотела? И что тебя остановило?
– Твое безумие, – ответила я. – Я вижу, что ты искренне веришь в тот бред, который несешь.
– Я в него не только верю, но уверен – и ты встанешь на мою сторону, когда узнаешь всю правду.
– Что еще за правду?
– О том, что происходит на поверхности.
– И что там происходит?
– Этот город, это, по сути, испытательный полигон для тех, кто…
– …управляет миром, – закончила я за него. – Я знаю. Мы с Сашей уж докопались до сути. Знаю, что «черные» работают на «олимпийцев» – структуру, связанную с Мировым правительством.
– Так и не спросил, а что стало с этим?..
– С кем?
– Ну, с твоим этим Сашей, или как там его?
Я сразу замолчала, вспомнив, как муж пожертвовал собой, чтобы мы с девочками остались живы.
А отец хотел загубить эту жертву.
Сделать ее бесполезной.
– Он погиб, да?! – отец заметил, как изменилось мое лицо. – Прости, я не знал.
– Ты не знал?! Ты же все про нас типа знаешь. Только откуда – хотелось бы понять. Даже имена девочек вон откуда-то взял, хотя и не видел их с самого рождения. Откуда тебе вообще известны их персональные данные?
Скулы отца напряглись.
– Послушай, это долгая история, а мне нужно, чтобы ты пошла со мной. Сейчас! Это срочно!
– Опять ты говоришь, что «это – долго». Но, блин, еще полчаса назад, я бы с удовольствием полоснула тебя бритвой. И посмотрела, как ты медленно подыхаешь, захлебываясь в крови. Так что – потрудись-ка объяснить, пожалуйста!
Отец «пережевал» и эту информацию скулами. Молча.
– Да, я бы тебя убила, что смотришь? Я действительно этого хотела. А может, и хочу до сих пор.
– Оружие я тебе не дам, – сказал на это отец.
И развернулся, чтобы уйти.
– Куда ты?
– К себе. Надо собраться.
– Но мы еще не договорили…
Отец резко развернулся ко мне.
Взял за плечи и с силой встряхнул.
– Послушай, пока мы тут тарахтим не по делу, твоя дочь остается в плену. Не думаю, что там ей очень уж комфортно. И мы не сможем помочь ей без этой вылазки, что нам предстоит. Просто не сможем! Так что – собирайся, по дороге расскажу.
– Нет, я никуда не пойду без Маши. Ты забрал у меня одну дочь, вторую я тебе не отдам.
– Я?! Я никого не забирал, это все Бес.
– «Бес»?! Это еще кто такой?
– Старый знакомый, – ответил отец, но развивать тему не стал.
– Это он ее держит, да?! Дай мне пистолет. Я сама с ним разберусь. Отстрелю мудаку яйца.
– Я же сказал, что не дам оружия. Даже не проси. Ты не понимаешь – наличие пистолета не убережет тебя от него. Бес знает свое дело. Он – профи. Убийца. Блин, я мог бы весь лагерь сейчас послать против него. Но когда у него оружие и заложник – это все фактически бесполезно. Неужели ты думаешь, что я не думал об этом?! О зачистке тоннеля? Еще раз: единственный вариант для нас сейчас – это выполнить ультиматум.
– А дальше что?
– А дальше… я его убью, – бросил отец.
Буднично.
Будто сказал, что пойдет в магазин за хлебом.
– «Убьешь» знакомого?
– Такой вот знакомый, – парировал отец. – Ладно. Все, хватит болтать, пора на выход. У нас не так много времени до того, как все начнется.
– Начнется? Что-то еще может начаться? По-моему и так все хуже некуда.
– Вторая волна, – ответил отец.
И пошел к палатке, оставив меня переваривать новую информацию.
Пока было ясно одно: сейчас все плохо, но дальше будет еще хуже.
***
Когда я зашла в палатку, Маша уже спала.
Присела рядом с ней.
Взяла руку – холодная.
Поцеловала дочку в лобик.
«И как я оставлю сейчас? Как?» – думала я.
Но в то же время, по словам отца, другого способа помочь Кате не было – только подняться наверх.
Опять меня ставили перед выбором, который я делать не хотела.
Тихонько застонала возле дочери.
Та забормотала во сне.
Но не время распускать нюни – я уже решила, что девочка пойдет со мной. Точнее – поедет.
И пусть отец делает с этим, что хочет.
Я не могу оставить здесь Машу. Еще не хватало лишится и второй дочери тоже.
А за Катей мы еще вернемся.
Но сначала принесем то, что нужно это уроду Бесу.
А потом я помогу отцу открутить киднепперу яйца за то, что он сделал с дочкой.
