Алексей Вениаминович Сидоров
Тварь из эпицентра
ПРОЛОГ. ЯВЛЕНИЕ
– Саныч, глянь-ка: что за чудо?!
– Где?
– Да там, на два часа.
– Ох-е!
– Вот и я о том же.
Старый и опытный сталкер, которого в крепости ласково звали Сан Саныч, повернул бинокль окулярами к себе и, сплюнув на платочек, бережно протер стекло.
– Что, думаешь, грязь? Да нет же, я вижу его ясно, как вас, Сан Саныч, – Егорка был лет на тридцать младше своего «коллеги» по вылазкам, родился уже после Судного дня. И для него было удивительно, как кто-то мог вот так вот вольготно слоняться по поверхности – абсолютно без средств индивидуальной защиты.
Как незнакомец на дороге.
– Он что, в костюме штоль? – Сан Саныч еще раз для верности протер окуляры, но изображение не изменилось – на дороге с той стороны, откуда никто вот уже больше двух десятков лет не являлся, шел человек. И не просто человек, а – в черном костюме! Саныч аж застонал, вспомнив те лихие времена, когда он, будучи студентом, сам напяливал серый пиджак, пытаясь щеголять перед девками. Эх, хорошие были времена! Не то, что сейчас – из «крысиных» нор надолго не высунуться. А если и высунешься, то надо постоянно быть начеку – смерть поджидала за каждым углом. Мутантов нынче расплодилось – не чета прошлым годам, – а еще радиация и химические дожди. Просто жуть!
– В костюме? – Егорка перехватил бинокль, вглядываясь вдаль. На костюм химзащиты не похоже, а других костюмов он и не знал. – А от чего он защищает, а, деда?
– Сам ты, «деда»! Я еще тебя переживу! – Санычу не нравилось, когда поминали его возраст. Тем более, сейчас, когда воспоминания взбудоражили кровь. Хотелось выйти навстречу незнакомцу и расспросить его о том, как он тут появился и куда направляется в наряде, будто взятом из фильмов про Джеймса Бонда, что Саныч смотрел в юности.
Он тоже воображал себя суперагентом, напяливая потертый пиджак, и отправляясь на танцы. Пиджак прислал дядя, со своего плеча, потому что у него, бедного студента, даже не было денег, чтобы купить одежку к выпускному. И да, это был единственный пиджак за всю его жизнь!
А тут незнакомец щеголяет в шикарной обнове посреди мертвого города и даже не прячется.
– Это… это просто пиджак, в таких раньше ходили… на выпускной или там, в ресторан, – сказал сталкер, но понял, что эти слова для молодого человека ничего не значат. Пустой звук. Абракадабра. – Для красоты, короче.
Глаза напарника сначала округлились, а потом вытянулись в щелки. Он засмеялся, словно услышав самую смешную в жизни шутку.
– Скажешь тоже… – но тут глаза парня встретились с дедовыми. Саныч был очень серьезен. Улыбка сразу исчезла с лица Егора.
– Может снять его, а? Ну, для верности! – брякнул он.
Егорка направил на силуэт незнакомца полицейский «калаш» (кажется, АКСушка) – таких на всю общину только два. Оба автомата – у них. Все, что удалось добыть в полицейской оружейке, когда туда нагрянули сталкеры. Это был один из первых сталкерских походов , о котором уже начали сочинять легенды среди жителей затерянной на просторах разрушенного города крепости. Большую часть оружия и взлетела на воздух, когда город настигла волна ядерного удара. До сих пор в крепости не знали, как такое могло произойти. Возможно, имел место еще и целенаправленный подрыв склада, но доказательств, естественно, не было. С тех пор огнестрельное оружие было в общине на вес золота, как и патроны, которых Егорке на это задание отсыпали всего пять штук. О чем ему не преминул напомнить Саныч.
– Хочешь патроны извести? Да и не попадешь ты отсюда. Куда тебе?! До него, смотри, вон сколько! Ты когда-нибудь с такого расстояния вообще стрелял? Знаешь, как делать поправку на ветер? – спросил пожилой сталкер.
Егорка не знал, но для приличия хмыкнул – типа обиделся. Поджал губы, хотя сам понимал, что дед прав: стрелять отсюда – только патроны переводить.
– Так что тогда будем делать?
Саныч убрал глаза от бинокля.
– Может, подойдем поближе? Посмотрим, что за тип, а? – не унимался молодой сталкер. Пожилой дернулся, насторожился.
– А вдруг он того?.. – Саныч еще раз присмотрел к фигуре, двигавшейся по дороге с той стороны света, где давно уже все погибло – сгорело в огне ядерного взрыва. Эта «тварь» вырвалась с объекта по уничтожению химоружия в Марадыково – поселка, расположенного в нескольких десятках километров от города. Собственно, когда все завертелось с этим конфликтом между сверхдержавами, то бомбы полетели именно туда, а не на Киров. Иначе бы Саныч не остался в живых, а Егорка вообще не появился на свет.
– Не похож он на мутанта. Две руки, две ноги, голова вроде одна. Ходит как человек, – Егорка просто не встречал еще мутантов, похожих на него самого, но Саныч знал куда больше, чем рассказывал, поэтому покачал головой.
– Пока ждем! Пусть подойдет поближе! Если что – мы его отсюда снимем, а там уже будем разбираться, – сказал Саныч.
Перекрестился.
– Ты чего? – заметил жест Егорка.
– Так, на всякий случай… – пробормотал старик.
Холодок пробежал по спине Егорки, который тут же, вслед за дедом, перекрестился. И даже поцеловал медный крестик – для верности.
Только это все равно не помогло.
***
Незнакомец приближался. Он вел себя как человек, прогуливающийся вечером по Октябрьскому проспекту довоенного Кирова. Спокойно, даже не озирался по сторонам. Не высматривал крылатых монстров, которые затаились на верхних этажах разрушенных пятиэтажек.
Нет, он пер вперед. Как «трактор» – еще одно слово из прежней жизни, которую Саныч еще не забыл. В сельхозакадемии проходил устройство сельхозтехники. Собирал и разбирал моторы.
А кто вот «собрал» незнакомца – вопрос. Из какого мира он вообще вывалился? С луны упал что ли?
– Может, он пьяный? – предположил Егорка.
– Вроде не шатается…
– Или грибы…
– Все может быть, – процедил дед, но сам снова перекрестился. В этот раз уже незаметно от напарника.
Слишком уж этот незнакомец напоминал деду призрак той, прежней, жизни, которая сейчас была погребена под слоем пепла и грудами развалин. А еще и залита сверху осадками от химических дождей. Они образовывались из той дряни, которую военные прятали от всех в Марадыково. Тогда ведь во всех новостях высокие чины рапортовали, что «процесс химразоружения завершен». Типа все бомбы с ви-икс и прочими смерть-газами уничтожены. Ничегошеньки не осталось. Но почему-то именно на Марадыково, а не на Киров была сброшена та ядерная бомба. Она возвестила о наступлении Судного дня для отдельно взятого Кирова и его окрестностей.
Значит, врали. Что-то все-таки оставалось…
И именно с той стороны, куда много лет назад упала бомба, сейчас и шествовал незнакомец. В своем чертовом пиджаке, который Саныч всегда мечтал купить на выпускной, но так и не смог. Носил дранье, чужие, блин, обноски!
Внезапно старик почувствовал, что хочет прихлопнуть наглеца. Духа, явившегося из прошлого, который смеет издеваться над всей его прежней жизнью.
Пристрелить, чтобы не напоминал!
Палец сам лег на курок. Вот он, говнюк, – на мушке. До него – десятка два метров. И даже с его зрением старик не сомневался, что попадет. «Глазастый дед» – так его прозвали в крепости. И именно поэтому он до сих пор сталкер. А еще – командир рейд-группы в составе двух человек. Егорка – хоть и молодой, но еще не обстрелянный юнец. За все те вылазки, которые у них были последние пару месяцев с тех пор, как парень занял место прежнего напарника Саныча, ему еще ни разу не приходилось стрелять. Да и вообще – вступать в бой. Да, черт, даже драки у него «в дискографии» не было, что уж говорить!
Саныч все решал за напарника. Пока решал. До сего момента.
– Деда, вы чего? – прошептал ему в ухо Егорка. – Вы же сами сказали…
– Уйди из-под руки… – бросил дед. – У-у-у, шельма, сгинь! Это я тут решаю, что и когда. – Он снова приник к окуляру.
Но что-то изменилось. Дед поморгал и снова глянул – незнакомец стоял, подняв руку в приветственном жесте, который совершенно точно был обращен к ним.
Он их видел! Как? Они же вроде как спрятались?!
– Во дела! – изумился дед.
И тут незнакомец заговорил.
***
– Приветствую вас, дети мои!
– Точно – грибы, – хмыкнул Егорка.
– Выйдите и поклонитесь мне, ибо я – ваш Господь. Я тот, кого вы поминали в молитвах, когда обращались ко мне тихими вечерами. Ваши просьбы были услышаны – и вот я здесь!
Незнакомец вдруг взмахнул рукой. На что Егорка сразу среагировал, крикнув:
– Лучше не дергайся!
– Ну вот, сдал позицию, – процедил дед, снимая автомат с предохранителя.
– Я? А чо?! Он… – Егорка хотел было сказать, что незнакомец и так знал, где они. Он обращался именно к ним, когда говорил. Не к кому-то неопределенному, а именно к ним – Санычу и Егорке. Но глаза паренька встретились с дедовыми, и молодой сталкер понял, что сейчас рот лучше не раскрывать.
Дед поднялся над краем окна. Раньше это здание было Дворцом молодежи-мемориал. Здесь занимались творчеством и спортом дети, приходили на различные кружки – от танцев до рисования. Сейчас же от Дворца остались лишь вымерший первый этаж, да часть второго, по сути – только эта вот стена, за которой и укрылись двое сталкеров.
Тут был самый дальний форпост Крепости – наблюдательный пункт и перевалочная база, где сталкеры могли передохнуть и осмотреться в перерывах между поисками всякой полезной для нужд общины мелочевки.
За зданием – выжженная пустыня, где и домов-то толком не уцелело. Взрывная волна прокатилась адским огнем, сметая все на своем пути. Она, конечно, прошла и дальше – почти через весь город, до самого берега Вятки, где сейчас и находилась Крепость. Повезло, что до реки взрывная волна «выдохлась» – все-таки эпицентр был далеко за городом. Поэтому на восточной стороне города часть людей смогла уцелеть.
С западной же не было никого и ничего, потому что именно оттуда в свое время пришла Смерть.
И оттуда сейчас явился Мистер Чистый Костюм, чтоб ему неладно было!
– Кто ты? Назови себя! – обратился к нему Саныч.
Незнакомец расселся на бетонных плитах, по которым целую эпоху назад разъезжали дети на велосипедах и самокатах. Сейчас плиты были занесены пеплом, через который местами до сих пор виднелись нарисованные мелом квадраты для игры в «классики».
– А ты покажись для начала, сталкер! Хочу видеть тебя!
– Ишь чего захотел, – буркнул Егорка. – Может, пулю ему между глаз, да и дело с концом, а?
Дед махнул рукой.
– Все бы тебе пули изводить!
– Да вы сами его чуть не того…
– «Чуть» не считается…
А незнакомец на «улице» не унимался.
– Выйдите, дети мои, и возблагодарите меня за явление. Теперь я – ваше все!!!
– Я тебе покажу «дети», – прокряхтел дед, отряхиваясь. – Пойдем-ка поталдычим с этим невеждой, научим хорошим манерам. Негоже так с честными сталкерами разговаривать!
– Это да, – произнес Егор. Глаза его загорелись. Это куда лучше, чем сидеть здесь и ждать неизвестности. – Вмажем ему… ну, как следует…
– Я вас уже заждался, – ворковал незнакомец.
– Сейчас дождешься! – буркнул Саныч и начал медленно выбираться из укрытия, держа автомат на изготовке.
– Если что не так – сразу шмаляй! – бросил он Егорке, а потом, будто вспомнив свое же недавнее наставление, добавил: – Ну, не сразу, а если будет лезть на рожон!
– Да понял я, понял, – огрызнулся Егорка, первым сбегая по разрушенным стенам к сидящему на бетонных плитах незнакомцу.
– Ни черта ты не понял! – дед даже не пытался за ним угнаться, потому что знал – бесполезно. Возраст уж не тот. – Не подходи! – бросил он вдогонку. – Он может быть опасен.
Старик еще раз взглянул на незнакомца – тот сиял улыбкой.
«Ох, не к добру это, точно не к добру!»
***
Егорка сбежал вниз и остановился, разглядывая странного незнакомца. Худощав. На лице – аккуратная бородка. Парень отродясь такой не видал. Он даже не представлял, как можно в условиях, в которых он существовали, так коротко подстричь растительность на подбородке. Ножницами?! Не ножом ведь!
Все в крепости либо отращивали густую бородень, но это было не очень-то гигиенично – ибо сразу заводились вши, – либо брили сразу на лысо. Так надежнее! А у некоторых, типа Егорки, еще и брить-то нечего было.
А еще у незнакомца были длинные волосы. Чистые! Не замусоленные, не засаленные. Без густой примеси ежедневной грязи и пепла прежнего мира. Волосы на башке в общине тоже чаще всего просто сбривали. По той же причине – ибо вши.
А у этого типчика волосы сверкали чистотой!
Егорка даже подошел поближе и взял в руки прядь волос, чтобы пощупать их на ощупь. Мягкие и шелковистые!
– Не трогай его! – заорал за спиной дед.
Но Егорка ничего не мог с собой поделать, он даже отвел автомат в сторону, наслаждаясь тем, какие же эти волосы все-таки мягкие.
«Неземные, ей-богу! Может, он – ангел?»
– Не тр-р-рогай! – орал за спиной дед. Он спускался со второго этажа, только вот двигался очень уж медленно.
– А? Что?! – отозвался Егорка, но при этом не мог оторвать глаз от волос.
– Я не ангел… – вдруг сказал незнакомец тихо. – Я – больше, чем ангел!
Егорка уставился на него удивленно.
«Как он узнал? Он что прочитал мои мысли?»
Еще долго потом парень будет думать, что это все ему только послышалось. А сейчас Егор просто пялился на волосы удивительного незнакомца, не понимая, что происходит.
– Я кое-что знаю про твою мать… – вдруг прошептал незнакомец и подмигнул. – Ее ведь Надежда Ивановна звали…
– Что он… что он говорит? – кричал Саныч за спиной, но Егорка его не слышал. Этот тип говорил про его мать.
– Откуда ты знаешь ее имя?
– Я все знаю… – незнакомец улыбался. – Например, как она умерла…
– Она… она… ее…
– Да, ты думаешь, что ее растерзал тот монстр, который якобы пробрался в вашу крепость, но ты знаешь, что до этого подобных случаев не было…
– Откуда ты…?
Егорка ничего не понимал: незнакомец, казалось, знает про его мать не то, чтобы все, но очень многое. Хотя он сказал всего лишь про то…
– Наклонись ко мне, – прошептал незнакомец. – И я расскажу тебе, как на самом деле она умерла. Все расскажу!
Егорка колебался. За спиной орал дед, но он его не слышал. Весь остальной мир будто растворился в тумане, мягкой и оглушающей белизне.
Сейчас были только он и черный ангел.
– Ты ведь хочешь знать?! – вкрадчиво спросил незнакомец.
Егорка кивнул и наклонился. Парень знал, что это опасно – кто его знает, что у незнакомца на уме?! Но то, что мужчина говорил, и как он говорил – это все завораживало. Заставляло слушать.
«Да и что будет, если я послушаю, что он скажет?! – спросил себя парень. – Правильно – ничего! Дед даже не услышит, пока ползет по развалинам…»
***
Саныч увидел, как его напарник наклоняется к сидящему в позе лотоса незнакомцу.
– Нет! Егор, не делай этого! – он машинально вскинул автомат, но уже понимал, что стрелять не будет – рискованно. Слишком близко к незнакомцу стоит Егорка. Точно заденет.
– Черт! – выругался дед и, как назло, подвернул ногу, зацепившись за арматурину. Упал на колено, все-таки умудрившись не завалиться всей массой на развалины. – Старая калоша, чтоб тебя! – проклинал старик свою неуклюжесть.
Сан Саныч видел, что незнакомец что-то шепчет на ухо напарнику. Лицо парнишки искажается. Глаза округляются. В них – ужас!
– Нет! Егор, отойди! – дед снова поднимает автомат, но стрелять по-прежнему нельзя – слишком близко они друг от друга.
Егорка поворачивает лицо к незнакомцу. В глазах парня вспыхивает огонь – ярость в чистом виде!
Саныч подбегает как раз в тот момент, когда Егор обрушивает кулак на лицо незнакомца. Тот по-прежнему улыбается, когда изо рта вылетает сначала слюна, а потом и первые брызги крови – это следуют новые удары.
– Я тебя убью! Убью, сука-а-а! – кричит Егор и бьет незнакомца, который заваливается назад, падает на бетонные плиты, но при этом продолжает улыбаться.
Егорка не останавливается, лупит со всей дури ногами – быстро, яростно, так словно действительно собрался прикончить незнакомца.
Здесь и сейчас!
– Егор, нет! – Саныч хватает парня за руку, оттаскивает от поверженного противника.
Незнакомец корчится на плитах, роняя слюни, перемешанные с кровью и осколками зубов, на бетонные плиты. «Знатно его парень уработал, долго не придется блистать улыбочкой», – про себя думает Саныч. Если вдуматься, то он и сам хотел бы проделать с незнакомцем то же самое. Чтобы не будоражил память довоенным видом.
Но дед кричит Егору:
– Нет!
Тот вырывается, вцепляется в кисть зубами, пытаясь вырваться из дедовской хватки. Но Саныч не зря Главный сталкер – не так прост, как кажется. Все еще силен, хоть и медлителен. Держит стальной хваткой.
– Да что с тобой, в конце концов? – дед скручивает Егора и валит на землю.
– Убью, суку, у-убью! – продолжает орать парень, ноздрями раздувая пепел, оставшийся на бетонных плитах от ядерного пожарища.
Постепенно Егор все же приходит в себя, звук проклятий стихает, переходя в тихие всхлипывания. Напарник Саныча плачет, привалившись к бетонным плитам.
– Да что, черт возьми, он тебе такого сказал? – спрашивает дед.
Парень молчит. В его глазах ярость снова уступает место ужасу. Губы дрожат.
Дед оборачивается на незнакомца. Тот вроде корчится на плитах, но тут же поворачивается – на лице, перепачканном кровью и сажей, по-прежнему сияет улыбка.
– Шдрашьте! Тоже ошень рат фас видеть! – шепчет тварь.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПОСЛЕ
Глава 1. Предчувствие беды
– Лех, похоже, тебе работа подвалила! – крикнул часовой на башне.
– Где?
– Да ты поднимись, сам глянь, – ухмыльнулся он. – Зрелище – оборжешься!
«Да что там такое может быть?»
По наземной части Крепости мы передвигаемся в защитных костюмах. Только они могут уберечь от шалящей временами радиации и также дождей, которые продолжают выливать на многострадальный город Киров тонны химической дряни. Не раз думал о том, когда же почва и воздух, наконец, очистятся, когда можно будет жить нормально – вдыхать свежий воздух без «намордника» и не бояться, что лицо пойдет пузырями от дождичка. Но за два десятилетия, которые прошли с Судного дня, лучше не стало.
Разве что – мы стали кое-как обустраиваться. Например, выстроили Крепость вокруг остатков монастыря. Кажется, он раньше назывался Трифонов, в честь святого. Сейчас же часть храмового комплекса превратилась в крепостные стены. В принципе само пространство вокруг монастыря, расположенного практически на берегу реки, идеально подходило под нужды обороны. Надо было только возвести оставшиеся две стены, обезопасив общину со стороны Вятки.
Они были построены, когда я был еще мальчишкой. Тоже помогал, таская кирпичи и помогая грузить бетонные плиты от разрушенных пятиэтажек на самодельные сани. Все, что нужно было для постройки, находили вокруг. Город сильно пострадал, хотя его и зацепило только остатком взрывной волны. Эпицентр пришелся на Марадыково, где хранились ракеты с химоружием.
В первые годы, да даже когда я уже был подростком, мы крайне редко высовывались на поверхность. Большинство из тех, кто строил Крепость, особенно на первоначальном этапе, уже умерли. Да и сама община успела сократиться. Только на моей памяти – наполовину. Теперь нас было тридцать три человека, включая младенца Рому.
«Тридцать три. Как возраст Христа…» – почему-то мелькнуло в голове.
Но мы бы не выжили, если бы не подземелья под храмовым комплексом. Старожилы, типа Саныча, рассказывали, что раньше никто особо и не верил в существование здешних катакомб. Типа городская легенда, не более того! Но, когда грянула ядерная война, то выжившие полезли под землю, пытаясь укрыться от смертоносного огня, а затем и от вырвавшейся на поверхность химии.
Часть подземелий до сих пор не изучена. Мы обжили только те ходы, которые находились непосредственно под храмом, но какие-то вели в город. И куда они там уходили – бог его знает. Экспедиции, отправленные на разведку, так и не вернулись. А терять людей снова и снова никто не хотел.
Став взрослым, я лично присутствовал, когда открывали новые проходы. Тщательно все документировал просто потому, что это моя прямая обязанность.
Я – штатный летописец Хлынова, Крепости над Вяткой-рекой.
И сейчас нужно было задокументировать нечто интересное, что меня ждало за воротами. Это было ясно по лицу десятника, который напряженно вглядывался вдаль, используя для этого театральный бинокль. Где он его добыл – без понятия. Говорят, кто-то из сталкеров принес его из центра в обмен на патроны и самосад.
– Что там? – спросил я, поднимаясь по лестнице, которая была сверху огорожена навесом – от химических дождей, – а по бокам завешана решеткой – от летающей нечисти. Ее в округе водилось предостаточно.
Десятник улыбнулся.
– Тебе лучше самому посмотреть… Мне даже интересно, как ты это… – его улыбка стала еще шире, – …будешь описывать.
Охранник поднял лук и прицелился. На всякий случай. И тут я увидел, кого он «взял на мушку».
– Мать честна! – пробормотал я.
– Именно, – хлопнул меня по плечу десятник и поспешил вниз. – Пойду встречу народ. Чувствую я, разбираться придется долго…
Действительно, долго.
По дороге к крепости шли два сталкера – Егорка с Санычем. Их автоматы, вопреки требованиям безопасности, были закинуты за спину. Тащили человека. Странно одетого человека. Его наряд напоминал спецовку, но я такой никогда не видел. Рубашка под верхней одеждой была белой. Настолько белоснежной одежды я давно уже не видал. Даже те платки, что были в хозяйстве у старожилов, давно превратились в желто-серые лохмотья. А здесь рубаха была цвета чистого снега, словно тот только что выпал и еще не успел пропитаться «соками» отравленного и разрушенного города.
– Кто это? – шепнул я охраннику.
Тот пожал плечами, лишь сильнее натянул тетиву лука, нацелив его на человека. Незнакомец практически висел на плечах сталкеров. Голова в крови.
«Может, на него мутанты напали?»
– Кто это с вами, Саныч? – послышался внизу голос десятника.
– Знать бы еще! – отозвался тот. – Подобрали у Дворца пионеров.
– У Дворца? – удивился десятник.
Еще бы – с той стороны еще никто не приходил. Там – Мертвые земли, пустыня, оставшаяся после ядерного удара. Ничего живого оттуда не являлось. Ни монстры, ни люди. Кстати, про последних – за все эти годы неместные нам не попадались. Совсем. Только выжившие городские жители, которых было немного, прямо скажем. За все два десятка лет – пара человек.
Со стороны реки тоже никто не приходил. Мост был разрушен во время ядерного удара – смело взрывной волной. А через реку, которая неожиданно стала шире и глубже за счет волны цунами, прокатившейся с запада, никто не рисковал перебираться на другую сторону.
Дело в том, что в реке завелась живность. Необычная, ясен пень. Огромный угорь проглотил сначала лодку (трое погибло), а потом и самодельный плот с поваром (теперь уж бывшим), который вдруг вздумал поискать счастья на другой стороне реки. Его предупреждали. Говорили, мол, рехнулся, все равно не получится. Он поплыл – и тварь его сожрала.
Но сейчас сталкеры вели в Крепость не просто человека, а странно одетого, да еще и волосатого незнакомца. Без химзы! И мне предстояло присутствовать при его допросе, как пить дать. А потом все тщательно записывать в Летопись – огромную амбарную книгу, которую мы, то есть я, хранили как зеницу ока, потому что бумаги в общине практически не было.
– Лех, спускайся! – это десятник звал вниз. Встречать незнакомцев.
Тут Саныч ему что-то сказал, что именно – не расслышал.
– Хотя нет, обожди! Поговоришь с ним потом, в камере. Опасный, говорят. Ща ему обломают немного эту его опасность…
«Неужели незнакомец напал на сталкеров? Но у него же даже оружия нет. Чем он мог их атаковать?»
Мне оставалось лишь наблюдать за тем, как огромные железные ворота Хлынова открываются, впуская конвой внутрь.
Саныч с Егором протащили мужчину внутрь. У незнакомца были длинные, черные волосы. Такие в наше время себя не позволяют – сразу заводятся всякие твари.
– Хорошо! – бросил я десятнику.
Тот закрыл ворота, дал сигнал охранникам, чтобы опустили тяжелый засов – рельсу.
– Глядите в оба! – наказал старший охранникам и зашагал вслед за сталкерами, которые ушли ко входу в подземелья.
Я все еще смотрел им вдаль, жалея, что так и не удалось рассмотреть лицо незнакомца.
«Хотя… зачем оно мне?»
И тут вдруг незнакомец поднял голову и сам посмотрел на меня.
И он… улыбался!
Я открыл было рот от удивления, хотел что-то сказать, но пленника уже втащили внутрь. Двери захлопнулись.
***
Никто не знал, зачем монахам понадобились настолько глубокие подземелья. И, конечно, никто никогда не замерял, насколько метров они уходят под землю. Для выживших самое главное было то, что на втором и третьем уровне счетчик Гейгера показывал радиацию в пределах нормы. Наверху – на первом ярусе – еще кое-где фонило, но в принципе тоже терпимо. Там мы и раздевались, проходили дезинфекцию. Там же располагались все технические коммуникации, в том числе и вытяжка, которую периодически прокачивали ручным насосом. На ручной тяге была еще одна незаменимая вещь – водопровод.
Вода с поверхности проходила естественную фильтрацию в местном грунте, богатом на песок. Потом ее прогоняли еще и через уголь, дальше по шлангам она шла на нижние ярусы, где были жилые комнаты и самое знаковое сооружение во всем комплексе – Святилище.
Подземная церковь, выкопанная монахами под основными ярусами. Видимо, сюда они приходили, чтобы побыть наедине с богом. Не с нашим Новым Миссией, а с тем старым, которого звали Иисусом. Не знаю, чем нравился им человек, который позволил себя распять, но, видимо, они получали истинный кайф, разглядывая его фигурку на кресте. А она выглядела, надо сказать, на редкость натурально. Мне всегда было очень некомфортно, когда я разглядывал все эти страшные раны на руках и ногах. Будто самого гвоздями прибили – бр-р!
В Святилище главным был Храм. Никто не знал, как его зовут на самом деле. Но до Судного дня он точно не был монахом. Говорят, что вообще – врачом. Только я в это особо не верю. Внешне он похож на вышедшую на пенсию рок-звезду. Даже седые волосы не сбривал, но он-то мог позволить себе косы – было кому таскать тазики с горячей водой, – но об этом чуть позже.
Хотя в последнее время Храма мало кто видел, потому что он был очень стар и практически не выходил из кельи. Но все, кто его встречал, хоть однажды, первым делом поминали взгляд – будто выжигающий любое сопротивление. «Он заглядывает в душу», – твердили женщины. «Храм видит наши грехи», – вторили им молодые девки.
В эти байки я тоже не верил. Всему было рациональное объяснение. Храм просто был очень проницательным. Оно и понятно – житейский опыт, помноженный на начитанность. В Святилище место алтаря занял большой-пребольшой книжный шкаф, в котором было множество книг. В основном – учебники по биологии, астрономии, математике, русскому языку. Кроме истории – ее не было совсем. Даже не знаю, почему так. Но говорят, что книжный архив перекочевал сюда из ближайшей школы. Почему сохранились именно эти дисциплины – теперь уж не узнать. Кроме Храма и спросить-то не у кого, разве что у Саныча. Но я не решался.
Дело в том, что старик-сталкер хоть и много знал об истории общины, но предпочитал помалкивать в тех случаях, когда здешнее мироустройство ставилось под сомнение. Особенно – в подобных случаях. «Храм создал это место, благодаря ему мы до сих пор живы», – говаривал он. А Саны был самым старым в нашей общине после Храма. На таких, как он, и зиждилась наша Крепость. Духовная скрепа во плоти.
Сейчас же Саныч был подавлен. Я встретил его в коридоре первого яруса – нервно смолил самокрутку. Руки сталкера заметно тряслись.
– Саныч!
– А? – он дернулся, словно ожидая, что сейчас на него из темноты бросится Черный Монах – еще одна местная страшилка, которой просто бредили женщины. Они же и распространяли байки про то, что призрак монаха бродит по тупиковым ходам и похищает тех членов общины, которые удосужились туда забрести. Для чего – версии разнились. Больше говорили о жертвоприношениях и каннибализме. Хотя какое призраку мясо? Для чего? Но все случаи пропажи людей так или иначе списывали именно на Черного Монаха. Естественно, его самого никто не видел.
– Да я это, я! А ты уж видно подумал, что Черный нагрянул?
– Не верю я в эти байки, – бросил Саныч, – да и у нас другие проблемы теперь есть. Реальные проблемы.
– Ты про того типа, которого привели?
Вообще я не курил, но сейчас мне хотелось разговорить пожилого сталкера, поэтому попросил самокрутку. Саныч удивленно посмотрел на меня, но потом, видимо, смекнул, что это лишь повод для продолжения общения и выдал мне «папироску».
– Я и сам-то мало что знаю, – сказал старик. – Зря ты пытаешься меня разговорить. Лучше расскажи-ка, что там слышно на фермах. Грибы все также дохнут?
*
Саныч, не упрямься. Я понимаю, что ты хочешь перевести тему, но не стоит. Я все-таки Летописец Крепости, забыл? Мое дело расспрашивать людей, а потом все подробно записывать, – я похлопал по кожаной сумке, висевшей на плече. В ней лежала настоящая реликвия – амбарная книга книга, она же – летопись, песнь всей нашей жизни. Точнее – той ее части, которую я успел записать.
Начал восемь лет назад. Тогда меня подозвал Храм, который еще был в силах выбираться на поверхность и осматривать результаты собственного руководства. Кивнул мне:
– Пойдем, прогуляемся, есть у меня кое-какие мыслишки насчет тебя.
«Мыслишками» оказалось ведение Летописи – запись всех значимых событий, которые происходили в Крепости. В итоге я стал гибридом историка, счетовода и писаря, потому что учет ресурсов тоже входил в обязанности. Ну, и когда появлялись новенькие, то именно меня звали, чтобы задокументировать беседы, плавно переходящие в допросы и обратно.
Собственно, пришедших к нам со злыми намерениями я даже не встречал. Все искали убежища, понимая, что в одиночку просто-напросто не выжить. Постепенно к нам переметнулись даже обитатели бомбоубежища, находящегося по соседству, под стадионом «Динамо».
От «Динамо» вышли девять человек, но к нам явились только трое. Остальных по дороге сожрали мутанты. Причем, мы так и не выяснили, какие именно, потому что пришедшие были очень напуганы. Все твердили про желтые глаза да рычание. Видимо, набрели на стаю вервольфов – жутких, похожих на волков, мутантов.
Все, кто приходил в Крепость, искали способ выжить, но незнакомец, которого привели сталкеры, не был похож на предыдущих. Слишком уж отмороженный.
И, похоже, не только я был такого мнения.
– Лучше нам его убить, – вдруг бросил сталкер, раздавил самокрутку и зашагал к лестнице на нижние ярусы.
***
– Саныч? – я пробовал окликнуть сталкера, но без толку. Если уж он не хочет разговаривать, то его ни в жизнь не заставишь. Такой человек. Потушил самосад и решил двинуть к Допросной, которая тоже располагался на первом ярусе, только в левом крыле.
