Алексей Шишов
Самураи ХХ века. Япония против России
Старое правило «беречь и не рисковать», установленное для Тихоокеанской эскадры адмиралом Алексеевым, воцарилось снова и стало законом до самого поражения России в войне с Японией. Такой поворот дела на море японцы отметили сразу, и думается, их восторгу не было предела.
Макаровские нововведения на эскадре забылись сразу. Царский наместник и главнокомандующий на Дальнем Востоке дал контр-адмиралу В.К. Витгефту указания в прежнем духе:
«В виду значительного ослабления наших морских сил активных действий не предпринимать, ограничиваясь лишь производством рекогносцировок крейсерами и отрядами миноносцев для атаки неприятельских судов. При этом посылку тех и других обставить такими условиями, чтобы не подвергать их без нужды особому риску».
Инициатива на Желтом море вновь и окончательно перешла к японскому Соединенному флоту. Такова была цена в Русско-японской войне гибели эскадренного броненосца «Петропавловск» и находившегося на его борту командующего русским флотом на Тихом океане вице-адмирала Степана Осиповича Макарова.
…Вскоре были получены достоверные сведения о том, что высадившиеся в портах западного побережья Кореи японские войска начали продвижение к северу. Временному командующему русской Маньчжурской армией генералу Н.П. Линевичу (генерал-губернатору Приамурской области) отдался приказ задержать японцев на рубеже пограничной реки Ялу.
Это позволяло выиграть время для сосредоточения армейских сил в районе городов Мукден – Ляоян и не дать неприятелю возможности в случае переправы через Ялу и ожидавшейся высадки десанта в устье реки Ляохэ и на ближайшем морском побережье обрушиться с суши на крепость Порт-Артур.
Опасаясь русского флота, когда во главе его стоял инициативный и настойчивый вице-адмирал С.О. Макаров, японское командование медлило с высадкой сухопутных сил в Корее. 1‑я армия генерала Куроки завершила высадку своих последних частей на корейскую землю только 29 марта. Весенняя распутица сделала дороги труднопроходимыми – путь от Сеула до Пхеньяна в 240 верст передовая японская пехотная дивизия проделала за 24 дня. И только в 20‑х числах апреля передовые отряды японцев появились на левом берегу пограничной реки Ялу.
Вопреки ожиданиям, японцы не встретили здесь никакого серьезного противодействия. В Северной Корее действовал передовой (заградительный) конный отряд под командованием генерала П.И. Мищенко, состоявший из 22 сотен забайкальской и уссурийской казачьей конницы и одной казачьей батареи. Отряду была поставлена задача вести разведку, выдвинувшись на 100 километров южнее реки Ялу. Поэтому на корейской территории произошли лишь небольшие стычки подходивших японских войск с казачьими разъездами.
Первое боевое столкновение русских с японцами произошло у Ченшена. В бою от отряда генерала Мищенко участвовало шесть сотен спешенных казаков (один полк), со стороны японцев – 5 батальонов пехоты, 7 кавалерийских эскадронов, саперная рота и 18 полевых орудий. Японские батареи своим огнем и решили исход боя. Казаки после жаркой перестрелки сели на коней и без потерь отошли в расположение своего отряда, к берегу реки Ялу.
Русские конные дозоры не сумели определить даже приблизительный состав находившихся на походном марше частей 1‑й японской армии. Более того, было потеряно боевое соприкосновение с противником, и это лишило русское командование достоверных сведений о его намерениях и силах, о маршрутах движения на север к реке Ялу. Генерал П.И. Мищенко, среди прочего, доложил командованию, что «наше отступление произвело на корейцев неблагоприятное впечатление».
Прогнозы командования Маньчжурской армии, считавшего, что 10 дивизий противника в середине третьего месяца войны выйдут к Южно-Китайской железной дороге, совершенно не оправдались. Фактически только 3 японские пехотные дивизии подошли к реке Ялу и начали медленную подготовку к ее форсированию. К тому времени на левом берегу пограничной реки уже не оставалось ни одного русского солдата. Русские передовые посты, таившиеся на островах реки, встретили японских разведчиков ружейной стрельбой. Те в отместку сожгли русский поселок лесной концессии в Ионампо.
Мобилизация и развертывание русской Маньчжурской армии осуществлялись крайне медленно. Все упиралось в реальные, а не запланированные свыше пропускные возможности Транссибирской железнодорожной магистрали. В первые полтора месяца войны среднесуточный прирост вооруженных сил России на Дальнем Востоке составлял около одного пехотного батальона, 0,5 сотни конницы и 3 орудий.
Только к концу апреля 1904 года воюющие стороны изготовились для первых боев на сухопутном фронте, сумев перебросить на материковый театр военных действий и сосредоточить значительные армейские силы. Состав и расположение русской Маньчжурской армии и японских войск был следующим.
Численность русских войск на Квантунском полуострове, в том числе и крепостного гарнизона Порт-Артура, составляла до 40 тысяч человек. В их число входили 30 батальонов пехоты, одна казачья сотня, 56 полевых орудий, 3 батальона крепостной артиллерии и другие небольшие воинские подразделения.
Порт-Артур, вернее Порт-Артурский укрепленный район, со стороны суши оборонял 3‑й Сибирский корпус генерала А.М. Стесселя. Корпус состоял из 4‑й Сибирской стрелковой дивизии генерала А.В. Фока и 7‑й стрелковой дивизии генерала Р.И. Кондратенко. Кроме того, 4‑й дивизии для усиления был придан 5‑й Сибирский стрелковый полк из состава 2‑й дивизии. Эти войска были укомплектованы запасными сверх нормы в расчете на ожидаемые потери в людях. Корпус стал основой крепостного гарнизона и к началу боев насчитывал 37 514 человек и имел 3606 лошадей.
В крепости Владивосток и Приморском крае имелось 25 батальонов пехоты, 6 сотен конницы, 56 полевых орудий, 3 крепостные роты и другие части. В Южной Маньчжурии – 23 батальона пехоты, 6 эскадронов кавалерии, 88 полевых орудий и отряды Заамурской пограничной стражи, конные и пешие.
Восточный отряд под командованием генерала М.И. Засулича на рубеже реки Ялу включал в себя 3‑ю и 6‑ю Восточно-Сибирские стрелковые дивизии с их артиллерийскими бригадами – 20 батальонов сибирских стрелков и 62 полевых орудия. В состав Восточного отряда входили также отдельная Забайкальская казачья бригада, Аргунский и Уссурийский казачьи полки (всего 24 сотни казачьей конницы), саперная рота. Численность русских войск на реке Ялу достигала 23 тысяч человек.
Общий резерв Маньчжурской армии (27 батальонов пехоты, 20 сотен конницы и 11 инженерных рот) располагался в районе Мукден – Ляоян. Всего в русской действующей армии к началу боевых действий на суше насчитывалось около 140 тысяч штыков и сабель.
Японская 1‑я армия генерала Куроки состояла из 36 батальонов пехоты, 3 саперных батальонов, 16 500 военных носильщиков-кули, 9 эскадронов кавалерии и 128 полевых орудий. Всего в районе города Инчжоу, на левом берегу реки Ялу, сосредоточилось более 60 тысяч японских войск, которые постоянно пополнялись. Этими силами намечалось оттеснить русскую преграду с границы и открыть путь в Южную Маньчжурию.
Весь военный транспорт состоял из «военных кули», причем было установлено, что три кули должны были везти на своей тележке 100 килограммов риса. Они получали по 6 сен (копеек) в день, и им выдавалось в сутки на полфунта риса больше, чем рядовому солдату, но без мясной порции. В военный паек кули входил также чай, приготовленный из заваренного в кипяченой воде ячменя.
Японская 2‑я армия генерала Ясукаты Оку в составе 26 пехотных батальонов, 17 кавалерийских эскадронов, 3 саперных батальонов, свыше 15 тысяч солдат-кули, 216 полевых орудий находилась в готовности для перехода морем и десантирования на Ляодунский полуостров. Более 60 тысяч человек этой армии вместе с транспортными судами находились у Цинампо.
Однако такой приказ императорский главнокомандующий маршал Ивао Ояма мог отдать только в случае успешной переправы 1‑й армии генерала Куроки через реку Ялу и блокирования русского броненосного флота в Порт-Артуре.
18 апреля командир Восточного отряда генерал М.И. Засулич получил приказ вступившего в командование Маньчжурской армией генерала от инфантерии А.Н. Куропаткина затруднить японцам переправу через Ялу и дальнейшее их наступление через Фейшунлинский горный хребет, выяснить цели и направление движения. Засуличу приказывалось избегать решительного боя во избежание больших потерь и отходить к главным силам Маньчжурской армии на Ляоян.
То есть Куропаткин недооценил стратегическое значение этого достаточно сильного рубежа. Он не намеривался сдерживать наступление противника на удобной для обороны пограничной реке Ялу, которая не имела бродов, а через ее приток Эйхо (Айхэ) вброд могла переправиться только кавалерия.
В те дни командующий русской армией в Маньчжурии А.Н. Куропаткин писал сменившему его на посту военного министра генералу В.В. Сахорову: «Японцы зашевелились на Ялу. С удовольствием буду приветствовать их вторжение в Маньчжурию. Для этой цели им можно бы построить даже золотые мосты, лишь бы ни один из них не вернулся назад на родину».
Генерал Засулич, после рекогносцировки, расположил против японской 1‑й армии в месте сосредоточения ее главных сил только 7 батальонов пехоты, 32 орудия и 8 пулеметов: треть своих сил. Прочие войска остались в резерве Восточного отряда и на этапных путях, то есть русский заградительный отряд на реке Ялу оказался разбросанным почти на 100‑километровом в длину пространстве. Отсутствие достоверных разведывательных данных не позволило Засуличу «вычислить» направление удара японцев и место форсирования ими реки на маньчжуро-корейской границе.
При армейском штабе генерала Куроки находились иностранные военные наблюдатели, «познававшие» в разведывательных целях опыт Русско-японской войны. Один из них, английский капитан Р.А. Винсент, следующим образом отозвался о полевых русских укрнплениях на реке Ялу:
«Русские укрепления были самые первобытные. Расположение орудий на горах севернее Тюренчена было, можно сказать, совсем не прикрыто. Немного земли было насыпано около орудий, но не орудийных окопов, закрытия для прислуги не было вовсе. Пехотные окопы вдоль подошвы гор были просто бруствера из нарезанного здесь дерна. Они были одеты ветками без всякой попытки к маскировке, не имели никаких искусственных препятствий впереди, не давали укрытия для голов и мало защищали от шрапнельного огня».
Генерал Тамесада Куроки, оценив обстановку, решил переправиться одновременно всеми тремя дивизиями своей армии (Гвардейской, 2‑й и 12‑й) на правом фланге, на его тюренченском участке. Японские наблюдатели и агентурная разведка установили, что выше устья реки Эйхо, впадавшей в Ялу, русские осуществляли «оборону» лишь конными разъездами. Переправа в этом месте, в самых благоприятных условиях, позволяла атакующим японцам охватить с фланга Тюренченскую позицию русских.
После этого командующий 1‑й императорской армии намеревался выйти в тыл русскому Восточному отряду, отрезать его от главных сил Маньчжурской армии и уничтожить. Все из задуманного генералу Тамесаде Куроки удалось, кроме последнего – разгромить и уничтожить русский Восточный отряд в сражении на реке Ялу. Для наступления у Тюренчена японцы создали пятикратное превосходство в живой силе и трехкратное превосходство в артиллерии.
Сражение на реке Ялу (или по-китайски Ялуцзян, или по-корейски Амиоккан) проходило с 26 апреля по 1 мая 1904 года. Ночью японские войска перешли в наступление и под прикрытием артиллерийского огня захватили на Ялу острова и укрепились на них, поставив батареи.
Первое наступательное движение японской пехоты прошло при молчании русских позиций, с которых не сделали ни одного выстрела. Один из японских офицеров отозвался об этом эпизоде войны так: «Если огонь противника очень силен, то это – неприятно; если же он совершенно не стреляет, это ужасно».
А начальник штаба 1‑й императорской армии выразился более озабоченно: «Никто не знал, служило молчание русских средством заставить нас подойти ближе или они уже начали отходить, но большинство (штабных офицеров. – А.Ш.) держалось первого мнения».
После этого японцы начали наведение понтонного моста через Ялу. Пытаясь помешать этому, русские открыли артиллерийский огонь по вражеским шлюпкам, но оказались быстро подавленными ответным огнем. Батареи, занимавшие открытые позиции на горных вершинах и скатах высот, оказались прекрасными мишенями для врага.
Рано утром 1 мая вся японская артиллерия (20 тяжелых гаубиц и 72 полевых орудия) открыли сильный огонь по всему участку Тюренченской позиции. Многие батареи вели по противоположному речному берегу прицельный огонь. Спустя полтора часа после начала огневого налета все три дивизии 1‑й императорской армии густыми цепями пехоты начали атаку. На фронте в десять километров против них оборонялось всего 5 батальонов пехоты и 2 охотничьи команды при 15 полевых орудиях и 8 пулеметах. Японцы наступали колоннами, прикрываясь густыми стрелковыми цепями.
Русская пехота вступила в бой, стреляя залпами тогда, когда японцы достигли реки. Однако вражеские пехотинцы от их огня не понесли тяжелых потерь. Причина была в том, что залп является полным отрицанием меткой стрельбы, так как залповый огонь лишал большинство стрелков возможности хорошо прицелиться. К тому же при таком ведении ружейного огня стреляющий не может знать, промахнулся он или попал в цель.
В 8 часов утра, после того как русские солдаты отбили несколько вражеских атак, стало ясно, что дальнейшее упорство обороняющихся грозит им разгромом. Генерал Засулич, даже не помышлявший о контратакующих действиях, в тот день отдал свое единственное распоряжение – об общем отступлении Восточного отряда.
Особенно стойко сражались под Тюренченом солдаты 11‑го Восточно-Сибирского стрелкового полка. Прикрывая соседей, выходивших из боя, и давая отступавшим возможность привести себя в порядок, полк оказался в окружении. Находившиеся при нем полевая батарея и пулеметная рота «легли костьми» в бою. Погиб командир полка и почти весь 3‑й батальон. По сути дела, два первых батальона 11‑го Восточно-Сибирского стрелкового полка полдня с успехом сдерживали натиск почти двух японских пехотных дивизий.
В пограничном сражении на реке Ялу русские войска потеряли 55 офицеров, 2122 солдат убитыми, ранеными и пленными, 21 полевое орудие (большинство их из-за невозможности вывезти с позиций, так как были убиты ездовые лошади, русские артиллеристы привели в полную негодность) и все 8 пулеметов. Потери японцев, по их данным, составили лишь 1036 человек.
Стратегические последствия сражения на реке Ялу, как первого сражения на суше начавшейся войны, были весьма значительными и оказали существенное влияние на дальнейший ход боевых действий. Поражение подорвало моральное состояние русских войск, веру нижних чинов в своих военачальников-генералов и создало ошибочное мнение о силе и возможностях противника, которые оказались значительно преувеличенными.
Значение сражения на реке Ялу в стратегическом отношении было важно и в другом. С поражением русского Восточного отряда генерала М.И. Засулича обстановка на театре военных действий стала для Японии улучшаться. Ее 1‑я императорская армия под командованием генерала Тамесады Куроки оказалась на маньчжурском берегу реки Ялу и тем самым получила операционный простор для своего дальнейшего продвижения к Квантуну.
Более того, 1‑я армия, расчистив для себя удобный путь в Южную Маньчжурию, дала возможность командованию взять в руки стратегическую инициативу в только-только начавшейся войне. Теперь почти все южное побережье Ляодунского полуострова открывалось для беспрепятственной высадки японских войск. Это было как раз то, на что так надеялся главнокомандующий маршал Ивао Ояма. Для него это был большой успех.
Победа на берегах реки Ялу подняла боевой и моральный дух японских войск. Такое начало войны против России их окрыляло. Командующий 1‑й императорской армии генерал Тамесада Куроки доносил в победной реляции маршалу Ояме:
«Принцы крови и другие офицеры сильно воодушевлены, а воинский дух в частях значительно поднялся».
О понесенном поражении на реке Ялу командующий Маньчжурской армией генерал от инфантерии А.Н. Куропаткин доложил императору Николаю II следующим образом: «…Бой у Ялу явился случайным как для начальников, так и для войск».
Куропаткин вновь требует от любых военачальников «всеми мерами избегать решительного боя» до отхода «на главные силы нашей армии». То есть он лишал права даже ротного командира вести бой упорно, стойко, по-суворовски. О какой-то инициативности на поле боя речь даже не шла. Такими будут «куропаткинские» требования на всю Японскую войну.
Трагическая гибель под Порт-Артуром командующего флотом Тихого океана вице-адмирала С.О. Макарова на эскадренном броненосце «Петропавловск» и поражение русского Восточного отряда в сражении на пограничной реке Ялу «открыли» перед Японией поля Южной Маньчжурии. Дальнейшие события войны разворачивались по сценарию, разработанному в кабинетах Генерального штаба Страны восходящего солнца.
Началась массовая высадка японских войск на Ляодунский полуостров. 2‑я японская армия, численностью около 35 тысяч человек при 216 орудиях под командованием генерал-лейтенанта Ясукаты Оку, приступила к высадке в порту Бицзыво, всего лишь в 65 километрах к северо-востоку от Порт-Артурской крепости. Первыми высадились моряки-десантники, которые приступили к постройке пристаней. После этого одна за другой с транспортов сошли на берег три пехотные дивизии и отдельная артиллерийская бригада.
На какое-то время японцам пришлось задержать десантирование, поскольку на берегу показался казачий разъезд 1‑го Верхнеудинского полка забайкальцев: они не ожидали увидеть у Бицзыво русских. Однако тревога оказалось ложной, так как никто не стал мешать свозу десанта на берег. Но сотне казаков-бурят пришлось прорываться с боем: японская пехота попыталась взять их в кольцо.
Продвигаясь на юг, армия барона Оку практически не встречала сопротивления противника и вскоре перерезала железную дорогу, которая связывала русскую крепость с КВЖД, с городом Мукденом. В Порт-Артуре такое известие стало полной неожиданностью.
Вслед за 2‑й армией на ляодунское побережье стала высаживаться 3‑я императорская армия генерала Маресукэ Ноги, сформированная специально для осады Порт-Артурской крепости. С севера ее десантирование и развертывание прикрывали войска Оку, которым по плану высшего командования предстояло обеспечивать осадную армию.
В то же самое время западнее устья реки Ялу, в порту Дагушань (Такушань), началась высадка японской 4‑й армии под командованием генерала Митицуры Нодзу (Ноцу). Ее численность составляла около 26 тысяч человек. Эскадра адмирала Хосайя подвергла место десантирования сильному артиллерийскому обстрелу. Но к большому удивлению японцев, русских войск у Дагушаня не оказалось.
Весть о начале десантрования противника пришла в Порт-Артур в 8 часов утра 23 апреля. После получения таких известий адмирал Е.И. Алексеев оставил Порт-Артур и на одном из последних поездов прибыл в город Ляоян, где располагался штаб командующего Маньчжурской армией. Японцы же прервали железнодорожное сообщение только через три дня.
При переходе Желтым морем к Ляодунскому полуострову армады японских десантных судов со многими десятками тысяч солдат и сотнями полевых орудий на борту противодействия со стороны флота Тихого океана Российской империи не встретили. Императорский флотоводец Хейхатиро Того и японская военная разведка обеспечили такую гарантированную безопасность без единого пушечного выстрела – ценой всего лишь в один «минный букет» для русского флотоводца.
Целых три японских армии – 2, 3 и 4‑я – беспрепятственно вошли в Южную Маньчжурию со стороны Желтого моря в ходе успешно проведенной большой десантной операции. И только одна японская армия – 1‑я, которой командовал генерал Куроки, высадившись в портах западного побережья Кореи, вошла в Маньчжурию с боем по суше.
…В мае 1904 года Русско-японская война пришла на поля Маньчжурии. Военное противоборство на Дальнем Востоке двух империй – Российской и Японской получили новое развитие. Точками соприкосновения стали пока еще не осажденная с суши, но блокированная с моря Порт-Артурская крепость и южная часть Маньчжурии.
После того как четыре японские армии оказались на южной оконечности Маньчжурии, у командующего русской Маньчжурской армии генерала А.Н. Куропаткина были хорошие возможности или не допустить блокады Порт-Артура с суши, или оттянуть ее начало на большой срок. К концу апреля Маньчжурская армия усилилась войсками Приамурского военного округа и Забайкальской области. На войну в полном составе были мобилизованы Забайкальское, Амурское и Уссурийское казачьи войска, иркутские казаки, отдельный корпус Заамурской пограничной стражи. Ожидалось прибытие из Сибири 4‑го Сибирского, а из европейской части России 10‑го и 17‑го армейских корпусов.
Русская Маньчжурская армия после высадки японцев на Квантуне не изменила своего состава: Южный и Восточный отряды, армейский общий резерв. Южный отряд (1‑й Сибирский армейский корпус) занимал побережье Ляодунского залива. Восточный отряд после неудачного сражения под Тюренченом прикрывал район сосредоточения главных армейских сил от наиболее сильной 1‑й армии японцев. Общий резерв находился при штабе Маньчжурской армии в районе Ляоляна.
Японскому главнокомандующему маршалу Ивао Ояме для начала блокады Порт-Артурской крепости с суши требовалось не просто перерезать железнодорожное сообщение ее с Мукденом, а заставить русские войска отступить подальше от Квантунского полуострова на север. Только это могло гарантировать безопасность осадной 3‑й армии генерала Маресукэ Ноги от возможного контрудара Маньчжурской армии. В случае его успеха 3‑я армия могла оказаться «между молотом и наковальней», причем посдедней стал бы сильный по составу порт-артурский гарнизон.
Вице-адмирал Хейхатиро Того, который надежно закупорил русскую броненосную эскадру во внутренней гавани Порт-Артура, в то же время серьезно опасался действий на Желтом море легких сил противника – отрядов быстроходных миноносцев. Команды русских миноносцев (одним из них, «Сердитым», командовал лейтенант А.В. Колчак, будущий Верховный правитель России в Гражданской войне) не раз демонстрировали свою способность действовать днем, и особенно ночью, на самых дальних подступах к морской крепости.
Продвигаясь в сторону Порт-Артура, войска 2‑й японской армии генерал-лейтенанта Ясукаты Оку (осадная 3‑я армия еще только высаживалась) вступили в бой с русскими частями, которые занимали Цзиньчжоускую позицию – перешеек шириной около 4 километров, самое узкое место Квантунского полуострова. Позиция называлась «воротами к Артуру» и находилась от крепости на удалении в 62 километра.
Перешеек и город Цзиньчжоу оборонял 5‑й Восточно-Сибирский стрелковый полк 4‑й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии, усиленный артиллерией (всего 3800 человек пехоты при 65 полевых орудиях и 10 пулеметах). Полком командовал полковник Н.А. Третьяков, ставший одним из героев войны и обороны Порт-Артура.
Пехотные траншеи были вырыты на высотах в два, а местами в три яруса, соединялись между собой ходами сообщений. На перешейке были устроены полевые инженерные укрепления – 13 артиллерийских позиций, 5 редутов и 3 люнета. Приморские участки имели проволочные заграждения и 84 фугаса с электрическими запалами. Кроме того, на позиции было устроено 66 блиндажей, вырыто 8 колодцев, проведена телефонная линия и установлено два прожектора.
Цзиньчжоуская позиция являлась серьезной преградой на пути 2‑й японской армии, прежде всего, в силу своего выгодного географического положения. Французский военный историк полковник К. Грандире, изучавший Русско-японскую войну, в своей работе «Падение Порт-Артура» писал:
«Перешеек Цзиньчжоу – место, предназначенное для возведения форт-заставы. Если бы русские имели время построить такой форт и хорошо снабдить его всеми средствами современной техники, они могли бы с небольшим гарнизоном задержать японские войска на целые месяцы. Японцы должны были бы или приступить к осаде форта, или высаживаться в каком-либо пункте Квантунского полуострова, более, чем Бицзыво, подверженном опасности со стороны гарнизона Порт-Артура и русского флота».
Куропаткин и его штаб так и не поняли все значение «ворот к Артуру», которые оказались практически единственным укрепленным рубежом на дальних подступах к крепости. В противном случае силы русских на перешейке были бы более значительны, равно как и подкрепления для них. Получилось же так, что полевые батареи, поддерживавшие своим огнем оборонявшийся полк сибирских стрелков, имели на одно орудие всего по 60 снарядов, которых едва могло хватить на один день напряженного боя. К тому же пушки стояли на открытых позициях «колесо к колесу».
Японские войска начали настоящий штурм позиции русских у Цзиньчжоу (современный Цзиньсянь), одного из четырех квантунских городов. Яростный бой продолжался 13 часов. Штурм позиции одного-единственного полка сибирских стрелков вели последовательно менявшиеся части 2‑й императорской армии, численность которой почти в десять раз превышало число оборонявшихся. Не говоря уже о подавляющем превосходстве в артиллерии и пулеметах (их японцы имели 48). В бою за Цзиньчжоу участвовали все три дивизии армии, 1‑й командовал генерал-лейтенант принц Фусими.
Первоначально последовал лобовой штурм высот перешейка, который начался большими силами пехоты после сильной артиллерийской подготовки. Генерал Ясукато Оку со всей настойчивостью последовательно провел восемь массированных атак, которые были отбиты русской пехотой ружейным огнем и залпами прикрывавших позицию русских батарей. Временами атакующим японцам удавалось приблизиться к русским траншеям на расстояние всего в 25–30 метров.
Английский полковник Апслей Смит, бывший иностранным военным наблюдателем при штабе 2‑й японской армии, доносил своему начальству о бое за обладание «воротами к Артуру» беспристрастными глазами стороннего наблюдателя:
«Сражение было очень упорное. Японская пехота сравнительно легко достигала в 300–600 ярдах от цели, но дальнейшие неоднократные попытки продвинуться вперед не дали результатов. Около 5 часов вечера временно ощущался недостаток в артиллерийских снарядах; успех боя колебался до самого конца».
К 11 часам утра японской артиллерии в ее превосходящих силах удалось подавить огонь большинства русских батарей, которые стояли на незащищенных позициях по скатам высот. Часть из них, израсходовав весь боезапас (60 снарядов на орудие), сами прекратили огонь.
В донесении императорскому главнокомандующему маршалу Ивао Ояме командующим 2‑й японской армией генерал Ясукато Оку о начале штурма русских позиций у «ворот к Артуру» говорилось:
«Благодаря упорному сопротивлению неприятельской пехоты положение дел не изменялось до 5 часов дня. До этого времени мы не могли найти бреши для наступления нашей пехоты, а 3‑я дивизия, наш левый фланг, была тем временем в опасности быть окруженной, так как противник усилил свою пехоту против ее левого фланга, а две батареи в Нанкванлинге помогали атаке противника. Это все больше и больше угрожало левому флангу дивизии, в то же время полевой запас артиллерийских снарядов у нас почти совсем иссяк: стало ясно, что продолжать бой весьма опасно…
Ввиду этого я был вынужден приказать нашей пехоте предпринять штурм позиции и овладеть ею даже тяжелой ценой, а нашей артиллерии было приказано пустить в ход оставшиеся снаряды с целью энергично обстрелять противника. Пехота нашей 1‑й дивизии бросилась вперед на позицию неприятеля храбро и отважно, но благодаря жесткому фланговому огню неприятеля большое количество наших людей было убито или ранено. Положение стало критическим, так как дальнейшее наступление казалось немыслимым».
После новой продолжительной бомбардировки позиции противника, в которой участвовали подошедшие в залив Цзиньчжоу корабли Соединенного флота (4 канонерские лодки и 6 миноносцев), Оку направил главный удар по береговой кромке на своем правом фланге. Прибрежные траншеи оказались почти полностью разрушенными огнем артиллерии. Японская пехота наступала по ровной и открытой прибрежной полосе густыми цепями. Именно здесь атакующим удалось прорвать ряды защитников «ворот к Артуру».
Должных подкреплений из крепости защитники «ворот Артура» так и не получили. В конце концов, обескровленный, утомленный и голодный стрелковый полк был вынужден отступить с занимаемой им тактически выгодной и хорошо укрепленной позиции на перешейке Цзиньчжоу. Возможности сибирских стрелков полковника Третьякова в бою оказались исчерпанными.
Удержать позицию не помогли даже пришедшие из Порт-Артура на помощь канонерская лодка «Бобр», эскадренные миноносцы «Бойкий» и «Бурный», которые вели огонь из бухты Хунуэза. С началом отлива русским кораблям пришлось удалиться от берега. Русские стрелки под ружейным огнем противника отошли на вторую, более слабую, позицию на линии залива Лунвантан – деревня Суанцайгоу.
Цзиньчжоуский бой стал одним из самых кровопролитных в ходе войны на суше. Японцы из 30 тысяч человек (всего 2‑я армия на то время насчитывала 36 тысяч), участвовавших в штурме перешейка и города Цзиньчжоу, потеряли около 4,5 тысячи солдат и 133 офицера. Потери полка сибирских стрелков и полевых батарей составили около полутора тысяч бойцов – 1375 солдат (почти каждый третий) и 28 офицеров (почти половина из участвовавших в бою).
Иностранный военный наблюдатель, британский генерал-лейтенант Ян Гамильтон, находившийся при штабе японской армии, высоко оценил действия русских войск в бою у Цзиньчжоу, прежде всего стойкость солдат и офицеров одного-единственного пехотного полка, защищавшего позицию. О самом бое англичанин отозвался так:
«Сражение продолжалось 15 часов… японские солдаты на открытом месте под ужасным огнем. Однако потери их – 4504 человека убитыми и ранеными, не были чрезмерными. Победа должна быть приписана решимости командующего второй армией, отказавшегося признать себя побежденным, поддержанной настойчивой храбростью его войск, превосходству японской артиллерии и неспособности русских отказаться от пассивной обороны».
Защитники Порт-Артура тяжело перенесли оставление казалось бы надежной Цзиньчжоуской позиции, зная о том, что на ней еще можно было держаться и держаться. Военный инженер капитан М.И. Лилье в своем дневнике писал:
