Алексей Шишов
Самураи ХХ века. Япония против России
Японцы предприняли попытку блокировать русскую эскадру во внутренней гавани Порт-Артура с помощью пароходов-брандеров, трюмы которых заполнили камнями, которые намечалось затопить на входе в нее. В случае удачи такого перекрытия фарватера глубокосидящие русские броненосцы и крейсера оказались бы в надежной ловушке. Убрать затопленные на входе тяжелые пароходы-брандеры виделось делом трудноразрешимым.
Однако ночная диверсия японцам не удалась. Со стоявшего, приткнувшись к берегу, поврежденного броненосца «Ретвизан» противник (миноносцы охранения) был вовремя замечен, и по нему был открыт огонь из корабельных орудий. Один из пароходов-брандеров был потоплен, второй, сильно поврежденный, выбросило на прибрежные камни. В последующем японцы предприняли еще две подобные попытки, но каждый раз натыкались на бдительность русской дозорной службы и огонь корабельной артиллерии и береговых батарей.
На следующий день, 25 февраля, отряд из четырех японских крейсеров попытался отрезать от Порт-Артура два русских дозорных миноносца – «Бесстрашный» и «Внушительный», открыв по ним огонь. Первому миноносцу удалось прорваться в базу, второму пришлось искать укрытия в Голубиной бухте. Из-за опасности захвата корабля подошедшими японскими крейсерами командир «Внушительного» лейтенант С.М. Подушкин принял решение свезти команду на берег, а миноносец затопить. Так неудачно для Тихоокеанской эскадры начались первые дни Русско-японской войны.
Попытка японцев перекрыть выход из внутренней гавани с помощью брандеров совпала с попыткой массового заброса в Порт-Артур японских шпионов. Контрразведчик ротмистр Загоровский, лицо, ответственное за обеспечение безопасности в крепости, в телеграмме в Харбин доносил начальнику Заамурского корпуса пограничной стражи генералу Н.М. Чичагову:
«Из потопленного у Голубиной бухты брандера удалось высадиться и проникнуть в крепость переодетым японским шпионам, скрывавшимся в городе, а по ночам с окрестных высот устраивавшим сигнализацию с неприятельской эскадрой. Две ночи это замечалось. Сигналы подавались фонарем с разных мест и даже между домом коменданта крепости и интендантскими складами.
Приняты энергичные меры к задержанию виновных. Сообщается о задержании 20 человек, которые были пойманы при передаче неприятелю сигналов. Населению разъяснялась ответственность за шпионаж в военное время и было дано поручение гражданскому комиссару объявить об этом и расклеить объявления на русском, китайском и английском языках».
Русская Маньчжурская армия, развертывание которой затянулось на полтора месяца, и флот Тихого океана, серьезно ослабленный в первые же дни войны, не смогли выполнить главную задачу ее начального периода. По плану войны намечалось не допустить высадку японцев на западном побережье Кореи. Однако эта задача оказалась невыполненной.
Война на суше пока не начиналась. Японский Соединенный флот занимался морской блокадой Порт-Артура и обеспечением прикрытия транспортов, перевозивших войска с островов в Корею. Захват Сеула и порта Чемульпо японскими войсками значительно облегчил «подход» сухопутных сил Японии к пограничной реке Ялу, к границе Южной Маньчжурии. Однако переброска войск из Японии на корейскую землю проходила весьма медленно, не так, как ее планировало высшее командование.
Серьезность положения на Дальнем Востоке, особенно бездеятельность русского флота, заставила императора Николая II подумать о назначении нового командующего флотом Тихого океана. Выбор пал на вице-адмирала С.О. Макарова, бесспорно талантливого флотоводца, знаменитого полярного исследователя и военного ученого, командовавшего кронштадтским портом. Макаров за свой «беспокойный характер» не жаловался при царском дворе. Но зато он долгое время служил на Тихом океане, хорошо знал морской театр военных действий.
Прибывший в Порт-Артур Макаров увидел безрадостную картину. Шла война, а корабли Тихоокеанской эскадры в бездействии стояли во внутренней гавани морской крепости. Они не препятствовали оживленным вражеским коммуникациям в Желтом море.
Порадовали только действия владивостокского отряда крейсеров. Он несколько раз выходил на поиск врага в Японское море, и такая активность русских, исходившая из морской крепости Владивосток, обеспокоила вице-адмирала Хейхатиро Того. Ему пришлось для пресечения активности противной стороны создать специальную «сдерживающую» эскадру из 5 броненосных, 2 легких крейсеров и двух отрядов эскадренных миноносцев. Эта эскадра по своей силе значительно превосходила владивостокский отряд, состоявший из 4 крейсеров и 10 миноносцев.
Свою деятельность в Порт-Артуре С.О. Макаров начал со знакомства с обстановкой и экипажами кораблей. Свой штаб командующий разместил на самом мощном корабле Тихоокеанской эскадры, броненосце «Петропавловск». Он сразу же позаботился о сохранности военных тайн. Его приказ № 1 от 29 февраля 1904 года потребовал от командиров кораблей принимать приказы командующего только в запечатанных конвертах, хранить лично у себя, а в случае угрозы захвата противником уничтожать их. Приказ № 2, датированный тем же числом, гласил:
«Для успеха дела, который так дорог каждому из нас, было бы самое лучшее вообще ничего не писать, но так как я не считаю возможным подвергать служащих такому лишению, то указываю, что не возбраняется писать свои личные впечатления и собственно бытовые подробности каждой стычки с неприятелем, лишь бы из этого не видны были наши тактические приемы, наши недостатки».
С прибытием Макарова порт-артурская эскадра перестала «прятаться» во внутренней гавани крепости. Она стала выходить в открытое море и действовать. Командиры кораблей получили инструкции для похода и боя, в которых определялись их обязанности в войне на море. Уже 11 марта новый командующий русским флотом на Тихом океане докладывал главнокомандующему на Дальнем Востоке адмиралу Е.И. Алексееву:
«Несмотря на всякие несовершенства и недостаток в исправных миноносцах, я нахожу, что мы могли бы рискнуть теперь попробовать взять море в свои руки, и, преднаметив постепенно увеличивать район действия эскадры, я предусматриваю генеральное сражение, хотя благоразумие подсказывает, что теперь еще рано ставить все на карту, а в обладании морем полумеры невозможны».
Командующий флотом Тихого океана, прежде всего, позаботился о «беспокойстве» японцев за свои морские коммуникации в Японском и Желтом морях. Макаров дает начальнику отряда владивостокских крейсеров контр-адмиралу К.П. Иессену следующую инструкцию:
«Вверенный вам отряд по месту своего нахождения подходит для того, чтобы препятствовать неприятелю перевозить войска в Гензан и другие пункты, лежащие к северу от него. Это есть главнейшее задание, возлагаемое на вас, но, разумеется, всякий вред, который вы можете нанести неприятелю, будет только уместным действием, и в некоторых случаях появление ваше у берегов Японии может быть даже полезно, чтобы отвлечь внимание неприятеля от главнейшей вашей задачи».
Русский флотоводец находился в полном неведении, где и что предпринимает неприятель, и каковы его дальнейшие намерения. Поэтому Макаров в первую очередь позаботился о морской разведке. Его интересовала обстановка на море близ Ляодунского полуострова и у близлежащих островов Эллиот. В Желтое море стали высылать небольшие отряды быстроходных эскадренных миноносцев для разведки сил японцев. Начались боевые столкновения с врагом.
В одном из них подвиг совершил экипаж эскадренного миноносца «Стерегущий» под командованием лейтенанта А.С. Сергеева. При возвращении из ночной разведки, недалеко от Порт-Артура, два русских эсминца – «Стерегущий» и «Решительный» под командованием капитана 2‑го ранга Ф.Э. Боссе встретили неприятельский отряд из четырех эсминцев, на поддержку которых, что было хорошо видно, спешили два крейсера. Боссе принял решение пробиваться к Порт-Артуру. В бою это удалось только «Решительному».
На «Стерегущем» от попадания вражеского снаряда в машину (снаряд разорвался в кочегарке, разбил котлы и перебил паропровод) был полностью потерян ход, и он, остановившись, оказался окруженным четырьмя японскими эскадренными миноносцами. Неравный бой между ними продолжался более часа. Командир «Стерегущего» лейтенант Сергеев, с перебитыми осколками ногами, наскоро перевязанный, мужественно руководил с капитанского мостика действиями экипажа в морском бою. Погибшего командира корабля заменил лейтенант Головизнин, но и он вскоре был убит.
Русские артиллеристы стреляли до последнего и нанесли япогцам большие повреждения на их кораблях. Меткость комендоров «Стерегущего» заслуживала самой высокой похвалы. Неприятельский эскадренный миноносец «Акебано» получил 27 попаданий русских снарядов (он был вынужден прекратить стрельбу и выйти из боя), а эсминец «Сазанами» – 8 попаданий снарядов.
Когда на «Стерегущем» замолчало последнее орудие, а сам корабль чудом держался на воде, японцы попытались взять его на буксир. Однако оставшиеся в живых два русских моряка, не желая сдавать корабль врагу, сумели открыть кингстоны, и «Стерегущий», с палубы которого во избежание гибели бежали японцы, затонул в Желтом море. Трагедия случилась около 9.20 в семи милях от маяка Ляотешань. Из воды было подобрано четыре русских моряка, которые стали военнопленными.
Спешившие из Порт-Артура для спасения героических моряков эскадренного миноносца «Стерегущий» под флагом командующего флотом Тихого океана быстроходные крейсера «Новик» и «Баян» опоздали. В истории военно-морского флота государства Российского имя «Стерегущий» осталось символом стойкости и мужества. Впервые о подвиге его экипажа было рассказано в марте того же года на страницах английской газеты «Таймс».
В морских окрестностях Порт-Артурской крепости по ночам стали происходить серьезные столкновения сторон. В одном из них четыре русских эсминца – «Выносливый», «Властный», «Бесстрашный» и «Внимательный» – вступили в бой с четырьмя однотипными японскими кораблями. И заставили их бежать с места боя к главным силам Соединенного флота.
Флотоводец микадо Хейхатиро Того получил в лице С.О. Макарова достойного, искусного соперника. Заметно возросшая боевая активность русской Тихоокеанской эскадры могла во многом сорвать планы Японии на начальный период войны. Того вновь начинает вести атаки на крепость Порт-Артур со стороны моря. В ночь на 23 марта большой отряд японских миноносцев совершил безуспешное нападение на русские сторожевые корабли.
Опытный Макаров решил, что вслед за ночной атакой силами миноносцев Того может нанести удар главными броненосными силами Соединенного флота. Русский командующий не ошибался. Утром в Желтом море перед Порт-Артуром появились 6 эскадренных броненосцев, 6 крейсеров и 8 миноносцев противника. Немного позже к ним присоединились еще 5 броненосных крейсера.
Русский командующий немедленно отдал приказ о выходе кораблей эскадры из внутренней гавани на внешний рейд, чтобы под прикрытием огня береговых батарей начать морское сражение между главными силами двух флотов. Через пять часов макаровский приказ был исполнен, что явилось ранее невиданным успехом – тяжелые и глубокосидящие эскадренные броненосцы вышли на внешний рейд в малую воду во время отлива.
Планы вице-адмирала Того, рассчитывавшего провести очередную артиллерийскую бомбардировку крепости и ее внутренней гавани, оказались под угрозой. Но его поджидала и еще одна большая неудача. Едва эскадренные броненосцы «Фудзи» и «Ясима» открыли из-за гор Ляотешан огонь орудиями крупного калибра, как на них обрушились прицельные залпы с русских эскадренных броненосцев «Ретвизан» и «Победа». Огонь с них оказался на редкость удачен, и посланные ими снаряды сразу же накрыли «Фудзи».
Японские броненосцы стали маневрировать, чтобы сбить точность прицела русских комендоров. Но стрельба их точно корректировалась с высот Ляотешан. Береговые батареи крепости ввиду отсутствия бронебойных снарядов стрелять не могли, поэтому огонь вела только корабельная артиллерия. Завязывалось большое морское сражение.
Вице-адмирал С.О. Макаров во главе эскадры, держа флаг на головном эскадренном броненосце «Петропавловск», начал выход в открытое море, приказав не прекращать огонь по вражескому флоту. Однако противник не принял вызов, и вскоре весь его броненосный флот скрылся за горизонтом. Преследование его не имело смысла.
Активность порт-артурской эскадры вызвала растерянность у японского морского и сухопутного командования. Усиленная перевозка войск в корейские порты оказалась под угрозой. Русские корабли могли появиться в любой точке Желтого моря. 11 апреля Макаров, получив сведения о том, что в западных портах Кореи сосредоточилось большое число вражеских транспортов с войсками, предназначенными для десантирования на Ляодунский полуостров, роешил действовать на упреждение замысла врага.
Вечером 12 апреля два разведывательных отряда из 8 эскадренных миноносцев вышли в открытое море. Многочисленные дымы на вечернем горизонте свидетельствовали о том, что где-то рядом находятся главные броненосные силы японского Соединенного флота.
Ночью, обследовав острова Эллиот, командиры разведывательных отрядов решили возвратиться в Порт-Артур. Один из эсминцев, «Страшный», под командованием капитана 2‑го ранга К.К. Юрасовского, около часа ночи отстал от своих и в темноте присоединился к отряду японских миноносцев, которые шли без ходовых огней, приняв их за русских. Вплоть до восхода солнца корабли в строю кильватера бродили в окрестностях Порт-Артура.
На рассвете на «Страшном» был поднят Андреевский флаг, и недоразумение сразу обнаружилось. Шесть вражеских кораблей дружно напали на русский эскадренный миноносец, который в одиночестве оказался среди них. Команда «Страшного» приняла неравный, отчаянный бой в полном окружении, и повторила подвиг «Стерегущего». Русским морякам было ясно, что из такого вражеского кольца им не вырваться.
Судьбу морского боя решило попадание японского снаряда в заряженный торпедный аппарат. От сильного взрыва погибла большая часть команды русского корабля, в том числе его командир. В ходе боя вышла из строя вся артиллерия, была повреждена машина. Но «Страшный» не переставал отвечать на жесткий огонь японцев: лейтенант Малеев до конца стрелял из пятиствольной митральезы. От многочисленных повреждений русский эсминец стал погружаться в воду.
О морском бое на близких подступах к крепости стало известно в Порт-Артуре. Оттуда немедленно вышел дежурный броненосный крейсер «Баян». Он разогнал кружившие на месте гибели «Страшного» японские миноносцы и под огнем отряда легких крейсеров подходивших броненосных сил Соединенного флота подобрал из воды несколько чудом спасшихся моряков погибшего корабля. Для их спасения с крейсера были спущены шлюпки.
В это время корабли порт-артурской эскадры по боевой тревоге выходили из внутренней гавани на внешний рейд. Не ожидая выхода всех эскадренных броненосцев, Макаров на флагманском броненосце «Петропавловск» (следом за ним шел броненосец «Полтава» и впереди два крейсера – «Новик» и «Аскольд») пошел навстречу «Баяну». Вскоре вдали перед русскими кораблями, шедшими из Порт-Артура, появились главные силы Того: 6 эскадренных броненосцев, 2 новых броненосных крейсера – «Ниссин» и «Касуга», купленные Японией у Аргентины.
Впереди шел флагман, броненосные корабли сопровождали легкие крейсера. Вражеская эскадра держала курс на русский отряд, в составе которого было только два эскадренных броненосца. Теперь превосходство было на стороне японцев, и притом весьма значительное.
В такой ситуации флотоводец С.О. Макаров оказался в крайне затруднительном положении, поскольку большая часть его броненосных кораблей еще находилась во внутренней гавани и ожидала своей очереди выхода на внешний рейд. Но русский командующий не отказывается от появившейся возможности вступить в морское сражение и принимает новое решение: чтобы не понести неоправданные потери, отойти к крепости и под прикрытием ее береговых батарей дождаться выхода в море всей эскадры. И после этого вновь пойти на сближение с японским флотом. Русские корабли в кильватерном строю, следуя за флагманом, повернули к Порт-Артуру.
На внешнем рейде их уже поджидали вышедшие из внутренней гавани два эскадренных броненосца – «Пересвет» и «Победа». За ними выходили другие корабли. Эскадра пошла в кильватерном строю, выстраиваясь в боевую линию вдоль берега по знаменитой макаровской «восьмерке». Этот корабельный курс действительно представлял собой вытянутую восьмерку, изобретенную Макаровым для ведения артиллерийской дуэли с японским флотом. При этом русские корабли вели огонь по врагу то одним, то другим бортом.
Далее случилось то, что в военную историю вошло под названием порт-артурской трагедии 13 апреля 1904 года – гибель командующего русским флотом на Тихом океане вице-адмирала С.О. Макарова, последнего действительно выдающегося флотоводца Российской империи, и его флагманского корабля.
Эскадренный броненосец «Петропавловск», построенный в 1894 году (в строй вступил спустя три года), был самым мощным кораблем Тихоокеанской эскадры. Броненосец имел водоизмещение в 11 354 тонны, скорость хода – 17 узлов (31,5 километра в час). Вооружение состояло из четырех 305‑миллиметровых орудий, двенадцати 152‑миллиметровых, десяти 47‑миллиметровых и двадцати восьми 37‑миллиметровых орудий, шести торпедных аппаратов. Экипаж насчитывал 633 человека.
В тот день морского сражения под Порт-Артуром не состоялось. Произошло иное. В 9 часов 43 минуты у правого борта русского эскадренного броненосца раздался хорошо слышимый над морем взрыв. Над броненосцем мгновенно вырос громадный, раза в два превышающий его высоту столб черно-бурого дыма и пламени, который совершенно окутал корабль. Затем раздался другой взрыв – под мостиком и более сильный. Из сердцевины «Петропавловска» вылетела масса огня с желто-зеленым и бурым дымом.
Силой взрыва были сорваны носовая башня, фок-мачта, мостик, трубы, часть кожуха. Мачта всей тяжестью обрушилась на развороченный мостик, где находился Макаров. Один из сигнальщиков – Бочков попытался спасти командующего, лежащего ничком в крови на мостике. Но корабль шел на дно, и матроса смыло.
Эскадренный броненосец после второго взрыва резко накренился на правый борт, затем его корма приподнялась, обнажив работающий в воздухе винт, который крошил падающих в воду людей. Когда купол дыма и пламени несколько поднялся вверх и развеялся, корпус броненосного корабля на половину своей длины уже был под водой и высоко поднятая, вся объятая пламенем корма быстро уходила в воду, усеянную плавающими обломками и тонущими людьми.
Вся эта трагедия произошла на глазах порт-артурской эскадры и артиллеристов крепостных береговых батарей в течение всего двух минут. Когда некоторое время спустя водолазы обследуют погибший эскадренный броненосец, то они увидят, что мощный взрыв разорвал «Петропавловск» на две части.
Кроме командующего флотом Тихого океана на флагманском броненосце погибли: начальник штаба флота контр-адмирал М.П. Молас, 27 офицеров и 630 матросов, а также знаменитый русский художник-баталист Василий Верещагин. Спасти удалось лишь немногих – 73 матросов, 3 младших офицеров, контуженого командира «Петропавловска» капитана 1‑го ранга В. Яковлева и великого князя Кирилла Владимировича, представлявшего династию Романовых на театре Русско-японской войны.
По заключению морского технического комитета, броненосец коснулся мины (или минной банки – по другим предположениям). После ее взрыва под носовыми минными аппаратами и погребами «Петропавловска» произошли взрывы от детонации пироксилина в судовых минах (в носовой части броненосца хранилось до 50 мин заграждения) и 12‑дюймовых снарядов, воспламенение и взрыв пороховых и патронных погребов и взрыв цилиндрических котлов.
Спустя некоторое время возле того самого места, где погиб «Петропавловск», водолазы обнаружили «минный букет» – целую связку японских мин.
Гибель выдающегося русского флотоводца потрясла Россию и вызвала широкий отклик за рубежом. Макаров командовал флотом Тихого океана всего 36 дней, но и за это короткое время сумел сделать очень многое для обороны Порт-Артура, оставив глубокий след в сердцах защитников русской крепости. С гибелью командующего Тихоокеанский флот остался без действительно боевого руководителя. С.О. Макаров оказался единственным флотоводцем, который был способен изменить ход войны на море в пользу России.
Как в России, так и за границей, в том числе и в Японии, порт-артурской трагедии 13 апреля было уделено большое внимание. Причем и в печати, и в официальных военных кругах почти единогласно признавалось, что главной потерей для России стала гибель флотоводца, а не сильнейшего в составе Тихоокеанской эскадры броненосца «Петропавловск». Так, английская газета «Таймс» писала:
«Россия лишилась прекрасного корабля, но еще более потеряла в лице человека, которому предстояло, вероятно, сделать русский флот важным фактором в войне. Его потеря и род гибели наносит тяжелый удар русскому флоту, не говоря об исчезновении доблестного и вдохновляющего начальника, влияние которого, внося новый элемент в войну, признавалось и японцами. Суждение неприятеля – лучшее доказательство того, что Макаров, с признанным обладанием им в совершенстве морской науки, соединял качества великого моряка…
Нисколько не желая сомневаться в наличии умственных сил России, мы можем сказать, что с кончиной адмирала Макарова Россия теряет вождя, которого трудно будет заместить».
Даже в Японии было выражено официальное сожаление по поводу кончины вице-адмирала С.О. Макарова. От имени всего Морского штаба один из его начальников Огасавара объявил, что кончина эта является потерей для всех флотов в мире, и что адмирал Макаров был одним из лучших в мире адмиралов. Празднества, устроенные на Японских островах по случаю гибели русского броненосца «Петропавловск», отличались большой сдержанностью.
В городе Нуоге было устроено большое шествие, причем толпа японцев несла тысячу белых фонарей в честь погибших русских моряков. В голове колонны несли знамена с надписью: «Мы неутешно печалимся о смерти храброго русского адмирала». Оркестр играл траурные мелодии. А в японскую поэзию великий флотоводец старой России вошел как «враг доблестный»!
Была ли гибель флагманского броненосца с командующим на борту случайной? Думается, что нет. Много прямых и косвенных фактов свидетельствует о том, что мина (или минная банка – а это точнее всего) появилась на обычном пути эскадренного броненосца отнюдь не в результате обычной минной ловушки, устроенной японцами у входа в военно-морскую базу противника.
Японское командование не могло не оценить роли нового командующего русским флотом Тихого океана в обороне Порт-Артурской крепости. И объективно служившего серьезной помехой в осуществлении далеко идущих планов Страны восходящего солнца в войне с Россией. Ведь положение дел на Дальнем Востоке прямо зависело от положения дел на море. Японское командование на сей счет не строило никаких иллюзий.
За короткое время командования вице-адмирала С.О. Макарова (чуть больше месяца) порт-артурская эскадра выходила в Желтое море в поисках встречи с японским броненосным Соединенным флотом шесть раз. За все остальное время Русско-японской войны – всего три раза: один раз при вице-адмирале О.А. Старке и два раза – при В.К. Витгефте. Тут, как говорится, комментарии совершенно излишни.
Высшее японское командование и флотоводец Хейхатиро Того, в частности, понимали, что сухопутную крепость можно обойти, а военно-морскую базу можно блокировать. Но что делать с русским флотом, командующий которым признает только активные действия против неприятеля? А все кратчайшие и удобные пути-дороги на поля Южной Маньчжурии вели только через Желтое море.
Чтобы свести на нет боевую активность еще достаточно сильной порт-артурской эскадры, японцам надо было сделать следующее: или разгромить, уничтожить ее в морском сражении, или с помощью минных постановок и брандеров надежно запереть во внутренней гавани. Первое сделать они просто не могли и не решались, а второе у них не получилось даже после нескольких попыток.
Оставался третий путь в чисто самурайском духе, который к тому же не требовал большого напряжения сил и средств. Было решено убрать командующего русским флотом и тем самым достичь конечной цели.
Совершить, скажем, покушение на флотоводца на берегу не представляло японской разведке никакой трудности – в Порт-Артуре в войну было более чем достаточно вражеских шпионов. Но Макаров почти все время находился на кораблях и на берегу бывал лишь в исключительных случаях. Поэтому удобный момент для покушения на него мог представиться не скоро.
Оставался последний путь – уничтожить командующего русским флотом вместе с флагманским кораблем. Уничтожить – но не в честном, открытом морском бою. И здесь японская разведка просто не могла не сказать своего «веского» слова, выдав военно-морскому командованию всю необходимую информацию и сделав, вне всякого сомнения, необходимые штурманские расчеты.
Агентурные данные о постоянных курсах русской эскадры во время выхода ее из порт-артурской гавани и возвращения обратно, эволюциях, совершаемых кораблями при крейсерстве, расположении заградительных минных полей, береговых батарей и прожекторных установок позволяли японским штабным специалистам точно рассчитать точку постановки минной банки на пути флагманского броненосца «Петропавловск». В достоверности разведывательных данных не приходилось сомневаться – их готовили профессионально подготовленные шпионы из числа офицеров японского флота и Генерального штаба.
Такая точка могла быть только одна – в том самом месте, где макаровская «восьмерка» соприкасалась с обычным курсом боевых судов эскадры, уходящих в море или возвращающихся в базу. В том, что Макаров будет идти на флагманском корабле и вести за собой эскадру, – здесь сомнения быть просто не могло. Так что помешать уничтожению эскадренного броненосца «Петропавловск» с командующим на борту могла только случайность. Вице-адмирал С.О. Макаров должен был погибнуть.
Хейхатиро Того торопился не случайно. Развертывание сухопутных операций могло опасно затянуться из-за решительных действий порт-артурской эскадры. Стоял вопрос, как скоро японские сухопутные армии могут десантироваться на побережье Южной Маньчжурии?
12 апреля с наступлением темноты специальный отряд японских кораблей и вспомогательное судно – минный заградитель «Корю-Мару» – приблизились к Ляодуну. Темнота помешала неприятельским постановщикам мин сразу точно определить свое местонахождение. Их несколько раз с берега освещали прожекторами, но береговые батареи огня не открывали – боялись обстрелять своих (несколько раньше к островам Эллиот были посланы русские миноносцы).
Вот что пишет очевидец тех событий: «В тот день вечером трудно сказать, что именно, но несомненно в лучах прожектора Крестовой горы обрисовались силуэты нескольких судов… наши прожекторы до них «не хватали» около двух миль. Особенно мешала разобрать, в чем дело, сетка мелкого дождя, освещенная прожекторами… Казалось, что подозрительные силуэты не то стоят на месте, не то бродят назад и вперед по тому же месту».
Подозрительные суда «бродили» в ночи на одном и том же участке внешнего рейда Порт-Артура с одной целью: предельно точно поставить на пути русского флагмана минную банку. Определить место сброса «минного букета» в ночных условиях было сложно. Поэтому пришлось «побродить» перед Крестовой горой.
Минную банку поставили на такой глубине, что коснуться ее днищем мог только самый глубокосидящий в воде русский броненосец – таким и был «Петропавловск». К сожалению, расчет японских штурманов оказался верен. Утром следующего дня произошла порт-артурская трагедия.
Ночью Макарову доложили об обнаружении неизвестных судов на внешнем рейде и спросили разрешения на открытие огня береговыми батареями. Но тот в силу пребывания в море отряда эскадренных миноносцев для разведки японских сил у островов Эллиот такого разрешения не дал, а приказал утром проверить то место: «не набросали бы какой дряни» нам японцы.
Ни сам вице-адмирал С.О. Макаров, ни кто-либо из его окружающих в ходе утренних событий не вспомнили о подозрительных силуэтах, смутно виденных через сетку дождя, озаренную лучами прожекторов. А ведь силуэты кораблей появились именно в вершине макаровской «восьмерки», которую русские корабли описывали при крейсерстве – восточнее Крестовой горы и южнее горы Белого волка. Протралить этот участок внешнего рейда хотя бы контрольным проходом тральщиков, поискать, «не набросали ли какой дряни», – об этом в штабе командующего словно забыли.
Сразу после гибели вице-адмирала С.О. Макарова в Порт-Артур прибыл главнокомандующий вооруженными силами России на Дальнем Востоке адмирал Е.И. Алексеев. Он принял на себя командование флотом Тихого океана и поднял свой адмиральский флаг на эскадренном броненосце «Севастополь», на котором были погнуты лопасти винтов – в море на таком корабле далеко не выйдешь.
22 апреля новым командующим флотом Тихого океана был назначен контр-адмирал В.К. Витгефт. Он занимал должность начальника морского отдела штаба царского наместника, и новое назначение получил на время. Командование Тихоокеанской эскадрой поручалось члену адмиралтейского совета вице-адмиралу Н.И. Скрыдлову. Однако в Порт-Артур последний так и не прибыл, оказавшись, в конце концов, во Владивостоке, где базировался отряд крейсеров из трех единиц. Остальные корабельные силы находились в Порт-Артуре.
Появление царского наместника адмирала Е.И. Алексеева в Порт-Артуре совпало с третьей бомбардировкой японскими броненосными кораблями крепости и Тихоокеанской эскадры, стоявшей во внутренней гавани. Ответный огонь по врагу вел эскадренный броненосец «Пересвет». Неприятельские корабли сделали 190 выстрелов. Стрельба из орудий главных калибров велась с предельной дистанции и закончилась безрезультатно для обеих сторон. После этого японская эскадра скрылась из поля видимости береговых наблюдательных постов русской крепости.
Японское командование не просчиталось. Свою игру в «деле Макарова» оно вело без проигрыша. За неполные три недели (вражеская разведка доносила о делах русской морской крепости весьма регулярно) все, что успел сделать вице-адмирал С.О. Макаров, было сведено на нет. Царский наместник проигнорировал все новшества, введенные им. Боевая броненосная эскадра вновь замерла во внутреннем бассейне Порт-Артура.
