Алексей Шишов
Европа против России. 1812 год
Граница России с Австрией проходила намного южнее направления ожидавшегося главного удара Великой армии. Поэтому император Александр I озадачил обеспечением ее безопасности военного министра генерала от инфантерии М.Б. Барклая де Толли. В силу такой угрозы началось формирование 3‑й Обсервационной (Наблюдательной) армии, командование которой вручалось генералу от квалерии А.П. Тормасову. Ей предстояло противодействовать австрийским войскам.
Особенностью создания Обсервационной армии являлось то, что ее основу составили войска 2‑й Западной армии генерала от инфантерии князя П.И. Багратиона, что значительно ослабило ее силы. Это и показало начало Отечественной войны 1812 года.
Появление в составе наполеоновской Великой армии значительных австрийских войск обеспокоило императора Александра I. Желая сохранить в предстоящей войне нейтралитет бывшей союзной Австрии, российский монарх сделал заявление послу Вены в Санкт-Петербурге графу И.Ф. Сен-Жюльену, что если войска его императора начнут боевые действия, то он направит против Австрии войска Дунайской армии адмирала П.В. Чичагова.
В самой Австрии, долго и много раз воевавшей с Франций, в ее высших кругах нашлось много противников военного союза с Наполеоном против России, которая не раз выступала военной союзницей империи Габсбургов и против турок, и против тех же французов, и против пруссаков.
Канцлер К. Меттерних в июне 1812 года направил в Ставку Александра I, которая находилась в Вильно, свое доверенное лицо. Тот заверил российского государя, что австрийские войска не будут вести в предстоящей войне активных действий, если Россия, в свою очередь, «не будет смотреть на нее (Австрию) как на врага».
Действительно, в ходе наполеоновского Русского похода австрийский вспомогательный корпус Шварценберга действовал крайне пассивно. Это вызывало раздражение императора французов. После гибели Великой армии союзный договор между Веной и Парижем фактически утратил силу. И Австрия снова стала врагом Франции.
Прусско-французский договор о наступательном и оборонительном союзе был подписан в Париже 24 февраля 1812 года. Свои подписи под ним поставили французский министр иностранных дел Ю.Б. Маре и королевский посланник в Париже Ф. Круземарк.
Король Фридрих Вильгельм III вел секретные переговоры о союзе с Санкт-Петебургом и Парижем. Однако император Александр I отказался от идеи ведения наступательной войны в защиту Пруссии, а Наполеон угрожал Берлину уничтожить Пруссию при любом враждебном акте против его империи. В такой опасной лично для него ситуации король Фридрих Вильгельм III был вынужден подписать союзный договор с Францией.
По заключенному союзу Прусское королевство обязывалось выставить для похода на Восток 20‑тысячный вспомогательный корпус с 60 орудиями и 20‑дневным запасом провианта. В действительности в Русском походе пруссаков участвовало больше. Корпусом командовал генерал от инфантерии Ю. фон Граверт, затем его сменил генерал-лейтенант Г. фон Йорк.
Остальные войска королевства должны были быть сконцентрированы в трех крепостях (Глац, Грауденц и Кольберг) без права передвижения. Таким союзникам, как пруссаки, французы откровенно не доверяли, помня прошедшую с ними войну.
Кроме того, Пруссия обязывалась поставить для Великой армии продовольствие и снаряжение в счет не выплаченной ею части контрибуции (в размере 43 миллионов франков). Контрибуция была наложена на нее после разгромного поражения в Русско-прусско-французской войне 1806–1807 годов.
Король Фридрих Вильгельм III дал понять, что в случае войны с Россией будет причинять зло российскому императору «только в силу крайней необходимости». Договор был разорван Берлином после полного поражения Великой армии на земле России. С ней был заключен Калишский союзный договор: Пруссия вновь вступала в войну против Франции.
Одновременно с появлением под знаменами Наполеона вспомогательных корпусов от Австрии и Пруссии шла мобилизация больших и малых армий германских государств Рейнского союза. Его протектор был строг в своих указах местным монархам.
Войска Варшавского герцогства, творения наполеоновской мысли, тоже привлекаются на сторону наполеоновских сил. Герцогство поставило под ружье в состав Великой армии 74,7 тысяч человек. Всего же под знаменами Наполеона в Русском походе участвовало 83,5 тысячи польских военных. 37 тысяч из них составили Пятый армейский корпус Великой армии, которым командовал дивизионный генерал Ю. Понятовский (будущий маршал империи).
Всего в 1812 году в Великую армию было мобилизовано 118,6 тысяч поляков, в том числе 19 тысяч в литовских губерниях России. По польским источникам, 60 тысяч из них нашли свою гибель на полях России, а свыше 11 тысяч отбывали плен в Сибири.
Французская армия, вбирая в себя по пути войска многочисленных германских государств, притягивая к себе войска португальцев и испанцев, швейцарцев, итальянцев, голландцев и прочие, выдвигается к реке Одеру. Император Наполеон отдает приказ, чтобы все подвластные ему государства на немецкой земле в срок провели мобилизацию своих армий.
Смотрелось вполне естественно, что для Русского похода привлекаются многочисленные войска Варшавского герцогства. Поляки с известной наивностью верят, что именно Франция подняла на войну с Россией за их государственную независимость пол-Европы. Такая историческая иллюзорность присуща им и по сей день. Но великий завоеватель имел собственные планы, отвечавшие только его личным имперским желаниям и амбициям.
По своим организаторским и полководческим дарованиям Наполеон Бонапарт производил сильное впечатление. Так, генерал Г.А. Леер, бывший одно время начальником российской Академии Генерального штаба, дал в «Энциклопедии военных и морских наук» такую характеристику:
«Как полководец, Наполеон I является величайшим из великих, не сколько потому, что в этом отношении он был щедрее других одарен от природы, сколько потому, что жил позже них и, следовательно, мог воспользоваться их богатым опытом, да и обстоятельства покровительствовали ему в больших размерах, чем им, способствуя, таким образом, полному развитию его таланта (Цезарь убит в начале своего владычества, Александр Македонский умер в молодости, Ганнибалу же приходилось действовать при крайне стесненных обстоятельствах)».
Знали ли в России, со всей достоверностью, о подготовке французской армии к походу на Восток? Да, безусловно, знали о готовящейся большой войне. Император Александр I имел в Париже одного из самых блестящих разведчиков-дипломатов той эпохи – полковника Александра Чернышева, близкого ему человека и советчика. Чернышев неоднократно приезжал с письмами своего государя к Наполеону. Помимо этого на него постоянно возлагались дипломатические поручения, «требовавшие особого такта». Такой характер (разведывательной) деятельности требовал периодического, более или менее продолжительного пребывания в Париже.
У Чернышева были прекрасные данные для такого рода дипломатической деятельности. Красивый, ловкий, прекрасно воспитанный и отлично владевший французским языком, молодой полковник по наружности вел самую рассеянную жизнь и пользовался большим успехом в парижском обществе. Находясь с января 1811 года в Париже, когда начались приготовления к войне, он успел организовать «шпионство» через посредство одного чиновника в военном министерстве, некоего Мишеля.
Наполеону два раза в месяц в строго установленные дни представлялось подробное расписание французской армии. В нем точно указывалась ее численность и расположение, вплоть до самых мелких воинских частей как внутри страны, так и за ее пределами. Подробные расписания эти посылались из соответствующего отделения Военного министерства с особым агентом для брошюровки перед представлением императору.
Вот такого особого агента и удалось подкупить Мишелю, труды которого оплачивались хорошо. На пути к брошюровщику и обратно «Расписание императорской армии» попадало на некоторое время в руки Мишеля, достаточное, впрочем, для снятия с него копии. Таким образом, полковник Чернышев за несколько часов до самого Наполеона получал самые полные и точные сведения об успехах в деле формирования Великой армии. Такое можно назвать в разведделах одним словом: «Фантастика!»
Безусловно, за российским дипломатом велась слежка. Поэтому спрятать ему концы в воду было очень трудно. Деятельность Чернышева не могла не привлечь внимание французской полиции. В квартире, в его отсутствие, был произведен тайный обыск, который привел французское правительство к убеждению, что русский полковник располагает самыми секретными сведениями, имея в Париже ценных осведомителей.
Однако дело до «шпионского» скандала не дошло и не получило немедленной огласки только потому, что случилось это в феврале 1812 года. Тогда для Наполеона важнее всего было оттянуть свой разрыв с Россией. Французские власти, вероятно, и не узнали бы источника, откуда черпались сведения об императорской армии, если бы не осторожность самого Чернышева. Покидая Париж, он оставил в своей квартире компрометирующее письмо Мишеля, которое при сожжении бумаг завалилось под ковер и было найдено французской полицией.
О деле полковника Чернышева было доложено Наполеону. Тот решил, пока его Великая армия не сосредоточилась на берегах Вислы, не осложнять отношений с Россией. Тем более ему известно, что лично ему известный русский офицер является доверенным лицом императора Александра I. В том же феврале месяце Наполеон предложил ему отправиться из Парижа в Санкт-Петербург с письмом к российскому государю. Так из столицы Франции был удален «точно установленный» разведчик, наделенный талантом тонкого наблюдателя за ходом неприятельских военных приготовлений.
…Полководец Наполеон Бонапарт, избирая целью своего Русского похода 1812 года Москву, четко понимал ее значение в предстоящей большой войне. Широко известны слова, сказанные им относительно направления главного удара:
«Если я займу Киев – я возьму Россию за ноги; если я овладею Петербургом – я возьму ее за голову: заняв Москву, я поражу ее в сердце».
Завоеватель не скрывал своих планов на новую военную кампанию. Он намеревался за два месяца дойти до города-крепости Смоленска в верховьях Днепра и заставить императора Александра I запросить мира. Естественно, он должен был подписан на выгодных только Парижу условиях. В противном случае Наполеон грозил дойти до самого центра России, то есть до Москвы.
Как усиленно готовилась наполеоновская Франция к войне с Россией, лучше всего говорят расходные цифры ее военного бюджета. Он рос следующим образом: 1810 год – 389 миллионов франков, 1811 год – 506 миллионов, 1812 год – 556 миллионов франков. Знали ли об этом в далеком от Парижа городе на Неве? Разумеется, знали и принимали ответные меры такого же характера.
Император Наполеон для дальнейших завоеваний (и для Русского похода) располагал миллионной военной силой, разбросанной по всей Европе. Но большую часть ее он все же решил собрать в единый кулак под названием Великой армии. Резкое увеличение военного бюджета империи позволило ему к концу 1811 года довести численность своих войск до 986,5 тысяч человек, которые продолжали расти и в следующем году.
Великая армия начала формироваться по императорскому декрету от 15 февраля 1811 года и включала в себя собственно французскую армию и иностранные воинские контингенты. Термин «Великая армия» император Наполеон I употребил в 1805 году в письме к маршалу Луи Александру Бертье, который служил у него начальником штаба долгих 16 (!) лет, получив в своем кругу прозвище «жена императора», а от монарха – титулы князя Невшательского и князя Ваграмского.
Та первая Великая армия была распущена императорским декретом в октябре 1808 года после успешных для французского оружия кампаний 1805 и 1806–1807 годов. Можно сказать, что свое название она тогда вполне оправдала.
К началу Русского похода императора Наполеона I на Европейском континенте сложилась небывалая до селе в истории военно-политическая ситуация, ярко описанная английским исследователем наполеоновской эпохи Дональдом Ф. Белдерфилдом в книге «Наполеон. Изгнание из Москвы»:
«Гигантские армии, состоявшие из варваров или полуцивилизованные, маршировали по европейскому континету со времен падения Римской империи. Но еще никогда под единовластныым командованием одного человека никто не видел таких военных сил: военные резервы Франции, низменной Европы, Италии, Германии, многонациональной Габсбургской империи, части Польши, части Испании и сфер влияния далеко за пределами открытых границ.
Это был лидер, имперский символ которого, бронзового орла, водрузили над Кадисом, в Померании, в Литве, и даже так далеко на юге, как в Калабрии, в конце итальянского «сапога».
Короли, принцы, герцоги, графы, местные царьки и чиновники высокого и низкого ранга, подкупленные, запуганные или изгнанные со своих территорий, стояли перед выбором: вернуться обратно второстепенными сатрапами либо поискать себе постоянного убежища за Ла-Маншем или по ту сторону Атлантики.
Италия была покорена, Испания и Португалия опустошены французскими армиями. Положение Голландии и Саксонии понизилось до статуса территории, поставлявшей рекрутов для Великой армии. Пруссию с ее военным наследием Фридриха Великого разгромили в течение одной короткой кампании. Громоздкая империя Габсбургов, просуществовавшая более шести столетий, была побеждена в 100 небольших и полудюжине более крупных сражений и предлагала мир ценой династического альянса.
Французские войска держали свои гарнизоны и на восточном берегу Андриатики, и на границах наполовину несуществующей Оттоманской империи. И только на Пиренейском полуострове французские орлы встретили сопротивление.
Но это было не все. Объединение завоеванных земель шло с опасной быстротой. Двое из братьев Наполеона заняли опустевшие троны, третий имел созданное для него королевство. Три сестры Наполеона заправляли в другом месте, одна делила трон с маршалом Франции, мужья двух других были шутами. Территория, ныне известная как Западная Германия, стала Рейнской конфедерацией, а ее номинальные правители получали указания из Парижа…
За 16 лет военная империя настолько разрослась, а количество завоеванных народов так увеличилось, что трудно даже представить всю дьявольскую пестроту армии, ввязавшуюся в русскую авантюру жарким июльским днем 1812 года…
Но настоящее ядро армии составляли французы…»
Россия по самым веским причинам не могла стать частью империи Наполеона Бонапарта. Равно как Русская Императорская армия тоже не могла быть частью общеевропейской коалиционной армии.
Глава 3
Создание невиданной в истории общеевропейской великой армии. Ее силы и состав
…Наполеон отправлялся в новый поход во главе действительно Великой (не по своему названию) армии. С учетом вооруженных сил всех вассальных и зависимых государств императору-полководцу удалось подготовить для похода против России 642‑тысячную при 1372 орудиях Великую армию. Есть сведения, что наполеоновская армия имела на вооружении артиллерии несколько больше – 1420 орудий. Артиллерия же Великой армии, вторгшейся в июне 1812 года в пределы России, насчитывала 1066 орудий.
Из этого числа войск в боевых действиях на российской территории участвовало 608 тысяч человек (с учетом резервов, которые подходили на театр военных действий из Европы). То есть почти полный состав Великой армии. Только датчане не успели подойти, неспешно маршируя вдоль южного берега Балтики, да часть сил, задержавшихся в западных крепостях.
Организационно Великая армия состояла из гвардии, 12 пехотных и 4 кавалерийских корпусов, осадных артиллерийских и инженерных полков, фурштата (армейского тыла) и маршевых (запасных) полков.
Готовясь к Русскому походу, император Наполеон сформировал 35 пехотных дивизий, 11 дивизий кавалерийского резерва, а также 27 кавалерийских бригад при армейских корпусах.
Подготовку к войне со стороны Наполеона можно считать для того времени образцовой. Была создана и отлажена надежная коммуникационная линия с подготовленными тыловыми базами и подвижными магазинами (складами) продовольствия и фуража. Самая крупная база с предполагаемым годовым запасом провианта на 500‑тысячную армию и местный гарнизон – крепость Данциг (ныне Гданьск, Польша) – создавалась в течение двух лет. Она была объектом постоянной заботы французского императора.
В Данциге находилось 50 тысяч лошадей, которые могли быть использованы как для кавалерии и артиллерии, так и для обозов. В одной Германии для различных нужд военного времени было закуплено 200 тысяч лошадей.
Огромные запасы провианта были сосредоточены на линии реки Вислы – в крепости Торн, в Варшаве, Модлине, Грауденце, Мариенбурге, а также в столице Восточной Пруссии городе Кенигсберге. Там были устроены продовольственные склады и депо разного рода армейского снабжения.
В крепости Торн была налажена выпечка сухарей. Здесь ежедневно выпекалось 600 тысяч рационов хлеба.
Артиллерия обеспечивалась значительными запасами различных снарядов и пушечного пороха. Артиллерийские склады Великой армии находились на польской территории в Вышгороде (близ Варшавы), Плоцке и Влоцлавске.
Не забывалось и о медицинском обслуживании армии. С этой целью главные военные госпитали были развернуты в Польше и Восточной Пруссии.
Планировалось создание промежуточных баз для снабжения войск и на российской территории. Для этой цели французское командование создало 17 фурштатских батальонов, насчитывавших 5–6 тысяч повозок, 18–20 тысяч лошадей и 8—10 тысяч погонщиков. Они могли везти («поднять») 20‑дневный запас продовольствия для всей армии. Кроме того, из местных средств (мобилизованных повозок с возчиками) в Восточной Пруссии были сформированы вспомогательные транспорты.
Перед началом вторжения в Россию Наполеон отдал распоряжение, чтобы войска были обеспечены четырехдневным запасом хлеба и двадцатидневным запасом муки. В дальнейшем Великая армия должна была снабжаться путем насильственных реквизиций у местного населения.
Сама Франция, естественно, не могла обеспечить императорскую армию нужным количеством провианта и прочих видов довольствия. Основная «нагрузка» выпала на долю подвластных императору Наполеону стран. Только одна Пруссия обязывалась доставить на армейские склады 400 тысяч квинталов (квинтал равен одному центнеру) пшеницы, 200 тысяч квинталов ржи, огромное количество овса и сена, бутылок вина, 44 тысячи быков, десятки тысяч лошадей.
Чтобы облегчить доставку всех этих грузов, были сформированы специальные плавучие транспорты для Балтийского моря, рекам и каналам. Эти транспорты составлялись из мобилизованных для целей войны вместе с экипажами морских и речных судов.
Такая мера для подготовки армейских тылов оказалась весьма эффективной. Плавучие транспорты водными путями по Фриш-Гафу, Варте-Деймскому каналу, Куриш-Гафу и Неману доставили из Данцига в Тильзит в течение одного июня 1812 года (а немного позже и в Ковно): четыре понтонных и два осадных парка, две тысячи тонн муки, 200 тонн риса, 100 тысяч рационов сухарей.
Наполеон готовил тылы Великой армии перед Русским походом в течение 18 месяцев. То есть полтора года к российской западной границе завозились и складировались огромные запасы провианта, фуража, армейского имущества, огневых припасов.
По ряду подсчетов, Наполеон имел на территории Германии и Польши 678 тысяч войск с 1420 орудиями и 156 тысяч строевых и обозных лошадей. Эти войска состояли из почти 356 тысяч французов и 322 тысяч союзников.
Из этих 678 тысяч по родам войск было: пехоты – 480 тысяч человек, кавалерии – 100 тысяч, артиллерии – 30 тысяч, остальные входили в состав шести понтонных парков и обслуживали армейские обозы.
На 1812 год во Франции оставалось 150 тысяч войск, в Испании, где шла трудная для завоевателей война, – свыше 300 тысяч, в Италии – более 50 тысяч человек. При определенных обстоятельствах часть этих сил могла стать дальним резервом для Великой армии. Проблема виделась только в сроках их переброски и снабжении на новом месте.
Французская военная машина отличалась большой отлаженностью благодаря организаторскому таланту самого Наполеона и тем войнам, которые Франция беспрерывно вела два последних десятилетия. Опыт был огромен. Общеевропейская Великая армия перед выступлением в Русский поход имела следующую организацию.
Пехота состояла из полков и отдельных батальонов. Французские полки имели от 3 до 5 батальонов (не считая запасного – депо полка), австрийские и германские полки имели преимущественно 2‑батальонный состав, прусские – 3 батальона. Численность пехотных батальонов колебалась от 700 до 900 человек. В Русском походе приняло участие полностью или частично французских 65 линейных и 18 легких полков. Линейная пехота называлась также тяжелой.
Пехота, несмотря на свое разделение на линейную и легкую и различные наименования была по существу одна. Существенно отличались от, скажем, гренадеров и егерей только вольтижеры. Они были обучены совместным действиям с кавалерией, и потому имели отличное от другой пехоты вооружение и снаряжение.
Основным оружием всей французской пехоты являлось гладкоствольное ружье образца 1777 года. Оно было модернизировано и оснащено 3‑гранным штыком.
Кавалерия делилась на тяжелую (кирасиры, карабинеры и драгуны) и легкую (конные егеря, уланы, гусары и шеволежеры-пикинеры). Кавалерийские полки Великой армии, как правило, состояли из 4 эскадронов. Австрийские имели по 6–8 эскадронов. В некоторых польских уланских полках было по 3 эскадрона. Сила эскадрона равнялась 150–250 коням, то есть всадникам.
В Русском походе участвовало полков французской кавалерии: два карабинерских, 13 – кирасирских (всего их было 14), 12 – драгунских, 17 – конных егерей, 6 – гусарских и 9 – шеволежер-пикинер.
Основным оружием кавалеристов императорской армии являлись палаши и сабли последней модификации, пистолеты (как правило, пары) и карабины. Пики, как холодное оружие, широко не использовались.
В рядах наполеоновской армии кавалерия составляла около одной шестой части ее численного состава.
Перед Русским походом император французов постарался увеличить огневую мощь свой многочисленной кавалерии. Он приказал вооружить ружьями те полки конницы, которые их до того не имели. Так, уланы и шеволежеры получили по 30 карабинов на эскадрон (роту) взамен пик. В полках тяжелой кавалерии все люди были вооружены мушкетонами.
Вооружив всю кавалерию огнестрельным оружием (ружьями), Наполеон старался приучить своих конников, даже кирасир, к действиям в пешем строю. Ранее этакое было частью выучки драгун (конных солдат). То есть уметь вести с противником и огневой бой. Если того, разумеется, потребует обстановка. Об этом Наполеон стал заботиться перед Русским походом. Император французов говорил:
«Несомненно, что кавалеристу в кирасе трудно пользоваться карабином, но, с другой стороны, нелепо, чтобы 3–4.000 храбрецов могли быть захвачены во время расположения на квартирах или остановлены во время движения двумя ротами вальтижер (то есть стрелков из ружей. – А.Ш.)».
Готовясь к вторжению в Россию, император-полководец прежде всего озаботился «употреблением» кавалерии на необъятных, в его понятии, русских просторах. О пехоте и артиллерии такой речи он не вел. Были приняты следующие меры.
Дивизиям тяжелой кавалерии, одетой в стальные кирасы, были приданы по одному легкоконному полку улан или шеволежер-пикинеров. По замыслу Наполеона они предназначались для несения службы ординарцев и конвоя, летучей почты, а также для ведения огневого боя верхом в рассыпном строю. То есть делать на войне то, что было несподручно исполнять тяжелой кавалерии.
Легкие конники на поле битвы, когда тяжелая кавалерия проводила массированную атаку на вражескую пехоту, располагались на флангах или сзади кирасир. Если неприятельская пехота или кавалерия оказывалась разбитой ударом кирасирской кавалерии, то легкоконным полкам предписывалось сквозь интервалы полков всадников в стальных кирасах идти вперед и преследованием довершать поражение врага.
Наполеон, хорошо лично знакомый с русской армией с 1805 года, перед самым началом Русского похода был озабочен ее «богатством» легкой конницей. Речь шла не сколько об уланах и гусарах, башкирских и калмыцких всадниках, сколько о многочисленной казачьей коннице, на удивление мобильной, неприхотливой к тяготам походной жизни, бесстрашной и удалой, способной на самые дерзкие действия. То есть французской кавалерии, окажись она без поддержки пехоты и артиллерии, было кого бояться и на поле брани, и в походе, и в тылах.
Императору французов на поле брани приходилось не раз «знакомиться» с действиями легкоконных казачьих полков, этих профессиональных воинов-землепашцев России. А в 1812 году, во время отступления из Москвы, превратившегося в полное бегство, Наполеону придется лицезреть казаков невооруженным подзорной трубой глазом многократно.
Поэтому не стала большой случайностью и какой-то необычностью инструкция Наполеона о разведывательной деятельности кавалерии Великой армии на российской территории. Она была отправлена в войска из императорской штаб-квартиры тотчас после переправы Великой армии через пограничный Неман. Суть инструкции сводилась к двум требованиям:
1) воспрещалась посылка отдельных кавалерийских разъездов и небольших отрядов от главных сил, ибо они могли стать легкой добычей легкой русской конницы, и
2) указывалось на обязательность поддержки кавалерии пехотой на пересеченной и закрытой (прежде всего в лесах) местности в случае нападения на нее легкой конницы противника.
Инструкция рекомендовала высылку от главных сил на открытой местности кавалерии силой не менее бригады, «так как только часть сил в 1.500 коней освещает (разведает. – А.Ш.) значительное пространство и, при соответствующем эшелонировании, не подвергается опасности».
Высылка небольших партий (отрядов) на пересеченной местности признавалась невыгодной. Действия их при наличии у русских многочисленной легкой конницы успешными быть не могли, и это вело лишь к неоправданной потере людей и коней. К тому же у мелких отрядов кавалеристов, находившихся вне главных сил, «развивались наклонности к грабежу местного населения». То есть император Наполеон и таким способом пытался бороться с мародерством в рядах своей армии, укрепляя тем самым в ней дисциплину.
Пехотные и кавалерийские полки сводились в бригады, по 2–3 полка в бригаде. Часто в пехоте полки заменялись отдельными батальонами. Бригады сводились в дивизии, по 2–3 в каждой. Впрочем, в наполеоновских войсках понятие бригада не имело строго определенного значения. Обычным явлением были бригады, имевшие в своем составе один-единственный полк. В таком случае бригадный генерал являлся и полковым командиром.
Артиллерия разделялась на полковую, линейную и резервную. Полковая артиллерия (артиллерийские команды) имела на вооружении 3‑фунтовые пушки и была придана по 2–4 орудия пехотным полкам. Гвардейская полковая артиллерия имела пушки более крупного калибра – 4‑фунтовые.
Линейная артиллерия была оснащена 6‑фунтовыми пушками и соответствующего калибра гаубицами. Организационно она сводилась в пешие 8‑орудийные и конные 6‑орудийные батареи (роты), которые составляли дивизионную артиллерию. Такие батареи входили в состав корпусной артиллерии и армейского артиллерийского резерва.
Артиллерийские роты входили в 9 пеших и 6 конных артиллерийских полков. Каждой роте придавалась рота артиллерийского обоза для транспортировки орудий, снарядов и зарядов, различного снаряжения.
В итоге на каждую тысячу человек пехоты и кавалерии Великой армии приходилось до 3 полевых орудий. Это было примерно на одно орудие меньше, чем в русской армии.
Высшим тактическим соединением в наполеоновской армии являлись пехотные и кавалерийские дивизии, а уже затем корпуса. Здесь было сходство с русской армией.
Пехотные дивизии имели в своем составе от 2 до 7 полков. В состав соединения могли входить еще и отдельные батальоны пехоты, по два батальона дивизионной артиллерии (один пеший и один конный) и отдельная рота саперов. Всего в дивизии могло быть от 6 до 23 батальонов, одна саперная рота и 14 орудий (не считая полковых).
Неоднородность пехотных дивизий Великой армии определялась еще одним организационно-штатным обстоятельством. В состав ряда дивизий (прежде всего 5‑го Польского пехотного корпуса) организационно входили кавалерийские части.
Такая же ситуация сохранялась и в наполеоновской кавалерии. Нормальный состав легкой кавалерийской дивизии определялся в шесть полков при одной конной батарее. Это составляло 24 эскадрона и 6 орудий. Тяжелая кавалерийская дивизия состояла из четырех полков и уже двух конных батарей. Это было 16 эскадронов и 12 орудий.
Однако на деле отклонения от таких штатов были значительными. В своем большинстве тяжелые кавалерийские дивизии имели три полка тяжелой и один полк легкой кавалерии. Причем обычным явлением становились бригады силой в один конный полк, чаще всего кирасирский.
Корпуса не имели даже приблизительного штатного состава. Они состояли из 2–5 пехотных дивизий, 1–2 кавалерийских бригад, 2 батарей резервной артиллерии и 1 понтонной роты, которая имела средства для наводки и исправления мостов по пути следования корпусных войск.
Что касается кавалерии, не вошедшей в состав армейских пехотных корпусов, то она организационно сводилась в резервные кавалерийские корпуса по 2–3 дивизии в каждой. Их в составе Великой армии насчитывалось четыре под общим начальством маршала империи Иоахима Мюрата, короля неаполитанского.
В войнах, которые вел Наполеон на европейском континенте, значение мобильной конницы было исключительно велико. Резервные кавалерийские корпуса предназначались для «стратегической службы» и для массированных атак неприятеля на полях больших сражений. Так было, например, на Бородинском поле при массированных, яростных атаках на Семеновские (Багратионовы) флеши и Курганную высоту (батарею Раевского).
…В главных силах Великой армии, которая шла на Москву, осадной, крупнокалиберной артиллерии не имелось. Но все же в ее состав были назначены два крупных осадных артиллерийских парка. Магдебурский имел 100 орудий, Данцигский – 130 орудий самых крупных калибров. Совокупная огневая их мощь была огромной.
Относительно использования осадных артиллерийских парков в Русском похода Наполеон имел определенные планы. Они предназначались для осады сильных российских крепостей на санкт-петербургском направлении – Риги и Динабурга. Осадные орудия из Магдебурга должны были сокрушить укрепления Динабурга, а осадные орудия из города-крепости Данцига – Рижскую крепость. То есть свои задачи они знали заранее.
