Алексей Шаронов
Дежурный после полуночи
При первой встрече Николай охарактеризовал Степана Березина как меланхоличного романтика, которому собственный внутренний мир был куда интереснее, чем реальность. Да и теперь, спустя несколько недель, многие коллеги и соседи подтвердили бы, что ему скорее подошла бы профессия поэта, нежели врача. Впрочем, ни тем, ни другим пареньку стать так и не удалось. Из медицинского он ушёл на последнем курсе по неизвестным причинам, а творчество, с его собственных слов, требовало слишком много выдержки. Перебиваясь на подработках то тут, то там, Березин дожил до двадцати пяти, так и не найдя своего места в жизни. Кто знает, сколько бы ещё он слонялся от дела к делу, если бы не трагичные события последних недель. И как беззаботна была бы для него жизнь обычного гражданского в лагере: целыми днями сидеть погружённым в мысли, не обращая внимания на чепуху и суету вокруг. Однако волей случая Степан оказался вверен под руководство Николая в качестве помощника врача и с тех пор уже успел по-настоящему проникнуться обретённой должностью.
– Прямо так и сказал?! Ну урод… – чуть не выронив еду изо рта, воскликнул Березин.
– Ага, – Николай призадумался и протёр до сих пор ноющие после смены глаза. – С сегодняшнего вечера отменяем уколы всем, кто лежит дольше пяти дней, – должны справиться. Возможны осложнения, но лучше так, чем хоронить новеньких.
– Понял, шеф, – парень отложил тарелку с остатками каши в сторону. – Он меня вообще-то пугает до жути. Ещё эта его манера тыкать во всё подряд! Уверен, он в своё время поубивал кучу народа.
– Стёпа, он – полковник-инженер, а не универсальный солдат из кино… – врач невольно усмехнулся, представив Калинина в образе героя какого-нибудь боевика. – Нет, такие сами руки не марают. Кстати, мне солдаты рассказали, что он раньше дико бесился каждый раз, когда к нему обращались по званию. Сейчас уже смирился вроде.
– Повезло же нам попасть к такому шизику, – Степан покрутил пальцем у виска, всё же выронив изо рта непроглоченную кашу. – А почему он так и не стал генералом, тебе, часом, не рассказали?
– Они сами не в курсе, – отрицательно помотал головой Николай. – Что-то с первой чеченской связано. Мутное время. Он вроде как в самом пекле был.
– Ого! Ни за что бы не поверил, что Калинин реально воевал где-то. Придушить кого-то в подвале изолентой – запросто поверю, но настоящая война?
За лесом сверкнула молния – раскат грома спугнул стаю птиц в овраге. Восточный ветер гнал тучи прямо на лагерь, обещая весёлую ночку.
– Почему ты решил стать врачом? – Степан внезапно повернулся и кинул на него вопросительный взгляд. – Колись, Коля! Пора уже рассказать о себе хоть что-то. Посмотри, какой чудесный вид! Мы сюда ещё пару дней не поднимемся, это в лучшем случае. Самый подходящий момент, чтобы поговорить о чём-то, кроме работы.
– Но… – Николай недоумённо уставился на товарища, еле сдерживая улыбку. – Ты спросил меня про работу.
– Ой, не придирайся к словам, – едко скривился и махнул рукой паренёк. – Так почему? Кто-то из близких умер?
– Ты пересмотрел сопливых драм, – врач ненадолго смолк, обдумывая вопрос. – Да просто нужно было на кого-то отучиться. Думал… Вернее, не особо думал, как оказалось. Полагал, что смогу устроиться в частную клинику и хорошо зарабатывать, – всё же невольно улыбнулся он.
– И как? Получилось? – еле сдержал смех Степан.
– Не-а.
Новый разряд молнии пришёлся на близлежащее болото – гром прошёл через здание казармы, сотрясая старые окна. Какой-то из караульных на углу лагеря от неожиданности споткнулся и обрушил одну из палаток.
– Чёрт возьми, а говорили мне идти на программиста, – посмеиваясь, припомнил Николай. – Уехал бы куда-нибудь в Таиланд, писал бы программы для старины Билла.
– Таиланд небось ещё и не бомбили, – Березин погрузился в мечты. – Да и зачем вообще бомбить Таиланд, даже в теории? Живут там, поди себе, довольные!
– Возможно, скоро узнаем. Если всё выгорит – у нас будет электричество для приёмника, – стараясь не звучать слишком обнадёживающе, поджал губу Николай.
– Откуда?! – вынырнув из грёз, вероятно, о тропическом пляже, воскликнул Степан.
– Пока рано, – крупная капля упала прямо на макушку. Николай смахнул влагу и, оставив пустую миску, поднялся на ноги. Нужно было успеть сдержать обещание и осмотреть непутёвого брата ночного певца. – Отнеси тарелки сам, мне надо кое-куда заскочить.
Ливень обрушился на лагерь плотной стеной. Жители забегали, словно тараканы в раковине после открытия крана. Быстро преодолев половину лагеря, прикрывающий голову рюкзаком врач забежал в невысокий шатёр. Однако, вопреки ожиданиям, вместо уже ставшего знаменитым разгульного семейства внутри оказалась лишь одинокая девушка, вовсю уплетающая хлебцы с плавленым сыром из раскрытого на коленях сухого пайка.
– Привет. Я – Николай, доктор из сорок второй, – отряхнувшись от воды, протянул руку мужчина, оглядывая убранство жилища.
– Лена, – жительница с опаской посмотрела на вошедшего. – Ты зачем ко мне?
– Я к Андрею и Борису, – недоумённо нахмурился врач. – Ну, к братьям Ерохиным. Они же тут вроде были?
– Угу. Были. Мы поменялись палатками, чтобы они всей толпой вместиться смогли. Следующая слева, – девушка махнула рукой в сторону выхода, чуть не выронив бюджетный бутерброд, но вовремя вцепилась зубами в отломившуюся половину.
Николай уже было развернулся, но тут взгляд зацепился за кучу плюшевых игрушек, аккуратно уложенных у изголовья спального мешка. Одна из них особенно привлекла внимание врача.
– Слушай. А на что поменяешь его? – Николай указал на небольшого вязаного барана в самом центре.
– Кудряша? – девушка проследила за рукой и, взяв игрушку в руки, подняла недоумевающий взгляд. – Он моего сына.
– Понял, извини, – чуть поклонился врач и снова собрался уходить.
– Есть сигареты? – внезапно перебила Лена, привстав с лежанки.
Николай озадаченно сунул руки в карманы:
– Сигарет нет, но есть вот что, – мужчина извлёк на свет и протянул девушке недавно полученную пачку батареек. – Пойдёт?
– Маловато. Да и что ими запитаешь? А может, у тебя еда есть? Тушёнка, например.
Врач пожал плечами и, скинув рюкзак, заглянул внутрь:
– Только говяжья. Пойдёт?
– Накинь одну банку и забирай, – девушка уже вытянула руку, готовясь схватить еду при первой возможности.
– А твой сын не будет возражать? – Николай отдал батарейки и консервы и спрятал выторгованную игрушку в багаж.
– Нет, он… – девушка чуть задрожала и запнулась. – Они с отцом в Египте. Мы развелись полгода назад. Миша в отпуск поехал и взял Лёву с собой, а игрушки дома остались. Я их как-то машинально взяла, а теперь вот пылятся. Ты сказал, что ты врач? – Лена нервно сглотнула, но, собравшись с духом, всё же задала волнующий вопрос. – Тебе что-нибудь говорили? Ну, в смысле, ты же с солдатами общаешься постоянно. Известно, что сейчас в Африке? Она тоже? Пожалуйста, я клянусь, что никому не расскажу! Мне бы только узнать.
– Я правда не знаю, прости, – жалостливо поджав губу, отрицательно покачал головой мужчина. – Мне вообще ничего не сообщают.
– Ладно, спасибо. И осторожней, там на одном ухе шов расходится, – девушка тихо всхлипнула и тут же закусила губу.
Николай ещё раз благодарно кивнул и вышел под дождь. «Если так подумать, Египет могли и не тронуть. Уж явно были цели поприоритетней», – пронеслось в голове перед тем, как врач нырнул в соседнюю трёхместную палатку. Внутрь пусть и более просторного, но всё же не бескрайнего жилища одновременно набилось пятеро: сами братья Борис и Андрей, жена младшего, девушка-подросток и мальчонка возраста третьего класса.
– Коленька! – воскликнул Борис, мигом кинувшись обнимать едва вошедшего мужчину.
– Да дай ты человеку хоть отдышаться, – заворчала на деверя женщина. – Извините его. Некому воспитывать, сами понимаете… Хотите чаю? Только, к сожалению, без сладкого.
– Благодарю, но не стоит. Я ненадолго, – Николай быстро снял вымокшее пальто, достал из рюкзака стетоскоп и наклонился к лежащему в одном из спальных мешков Андрею. – Рассказывайте. Как он?
– А уже всё прекрасно! – вклинился Борис прямо между врачом и братом, едва не прыгая по крохотной палатке. – Ты наш ангел-хранитель, Коленька!
Николай ещё раз взглянул на спящего у стенки бородатого мужчину. На беглый взгляд, младший из братьев выглядел не больным сорокалетним отцом, а скорее студентом, уснувшим без задних ног после кутежа.
– Вы где-то добыли жаропонижающее?
– Напротив! – чистосердечно замотал головой старший брат. – Только ты ночью пообещал, что зайдёшь и осмотришь его, – тут же к утру поправился. Отсыпается пока, но всё отлично!
– Айда с нами в дурака? – внезапно предложил сидящий возле Андрея мальчонка. – Можете дождаться, когда папа проснётся, если вам надо с ним поговорить.
– Не надо! Доктор торопится! – твёрдо перебил племянника Борис.
– Я не вовремя? – недоумённо огляделся Николай. Театральность всего происходящего уж слишком сильно бросалась в глаза.
– Нет. Да. Немного… – замялся старший брат и, быстро всучив пальто с ранцем в руки врача, чуть ли не вытолкал того на улицу. – В общем, уже всё хорошо, доброго вечера, ещё свидимся! Ещё раз спасибо, Коленька!
Брезент резко задёрнули прямо перед носом. Николай мысленно чертыхнулся, закатил глаза, прикрылся рюкзаком от сыплющихся с неба капель и быстрым шагом направился в сторону своей палатки.
Близился вечер. Ливень был сильным, но, как зачастую бывает, коротким. Под ночь воздух наполнился запахом вновь разожжённых костров, а из-за забора донеслось довольное стрекотание кузнечиков. Николай сидел в полусумраке с тетрадкой на коленях, пытаясь выдавить из себя ещё хоть одно предложение. Дежурство Степана началось полтора часа назад. К двухместному шатру подошла невысокая фигура и, нарочито покашляв, аккуратно зашла внутрь. Припозднившимся гостем оказался фельдшер, вдоволь отоспавшийся, судя по виду.
– Узнал? – Николай вопросительно перевёл взгляд с тетради на неуютно переминающегося визитера.
– В часовне, – помедлив пару секунд в нерешительности, всё же сказал мужичок.
– В часовне? – недоверчиво скривился врач. – Она же вся прогнившая и пустая, вот-вот развалится поди.
– Ты вообще с народом общаешься? – цокнув, удивился гость. – Там все пришибленные поселились дней пять уже как. Сидят и без конца отмаливают наши грешные души. Считают, что это Господь всё устроил. Кару нам послал.
– Да бред какой-то! – с сомнением уставился на него Николай. Однако внешний вид фельдшера не вызывал ни единого подозрения во лжи! – И откуда у них генератор?
– Понятия не имею. Но так сказала дочь, а Лизке верю! Знаю только, что у них главный – некий Александр. Дед такой. Худой и малость кривой. Дочь говорит, он ещё и немного… – медик поднёс было палец к виску, но быстро убрал прочь, – странный, в общем. Но за определённую плату может электричество откуда-то дать. Только цены у него бессовестные! Лиза кольцо и серьги отдала, чтобы мне сюрприз устроить.
– Ладно. Спасибо, – вынырнув из размышлений, Николай благодарно пожал коллеге руку.
Фельдшер кивнул, застегнул толстовку и накинул капюшон:
– Бывай, но я бы на твоём месте туда не ходил. Чуть что не так сделаешь – эти фанатики визжать начинают, мол, грешник на святой земле. К ним уже даже патруль перестал наведываться: устали, что на них вопят ещё сильнее, за то, что с оружием приходят.
Гость осторожно высунул голову на улицу, опасливо огляделся и, юркнув наружу, скрылся в вечерней темноте. Николай откинулся на брезентовую стенку, обдумал услышанное и, решив не дожидаться утра, встал, застегнул пальто, надел массивный рюкзак и вынырнул следом.
Старая часовня стояла прямо за воротами части. Деревянный крест отвалился, а роль двери выполнял прибитый к стене кусок полиэстера. Внутри, стоя на коленях и держась за руки, молилось полтора десятка мужчин. Несколько зажжённых свечей не могли полностью осветить помещение – полумрак скрывал дальние уголки, а воображение дорисовывало в них зловещие скалящиеся фигуры. В глубине строения, на скамье у стены, сидел ссутулившийся пожилой мужчина в классических брюках и пиджаке и молча наблюдал за всем этим странным подобием службы. Николай без стука зашёл в старинное здание и медленно направился к почти не шевелящемуся мужчине. Половые доски опасно поскрипывали при каждом шаге.
– Александр? – приблизившись, поинтересовался врач.
– Тссс! – обернувшийся старичок резко поднял и приложил к губам указательный палец, призывая к тишине. Врач подошёл ещё ближе, сел на скамью рядом и, подождав с минуту, повторил:
– Вы Александр?
– Попрошу! Доктор Александр Иванов. Профессор, между прочим, – полушёпотом поправил мужчина, смерив гостя скептическим взглядом. – Чем обязан?
– Мне сказали, что я смогу найти тут помощь, – также с сомнением оглядел мужчину Николай.
– Конечно, найдёте! – громко воскликнул старичок, напрочь забыв про свою же просьбу о тишине. Однако молящаяся паства не обратила никакого внимания. – Это же Божий дом. Всяк сюда входящий обретёт приют!
– Я немного о другой помощи, – покачал головой врач. Недоверие множилось с каждой секундой, и внутри уже начало преобладать желание встать и уйти.
– Какой же? – нахмурился профессор, выражая неподдельное недоумение. Но тут в прищуренных глазах проскользнул отблеск любопытства. Николай замешкался, мужчина вскинул бровь. – Дайте мне хотя бы подсказку.
Врач мысленно посетовал на возможные будущие проблемы, но всё же снял рюкзак, опасливо огляделся и, расстегнув самое большое отделение, осторожно достал изнутри портативную армейскую радиостанцию:
– Ваша помощь выдаёт двести двадцать вольт?
– Не понимаю, о чём вы говорите! – с ещё более искренним изумлением воскликнул Александр.
– Я не военный и никак с ними не связан. Просто гражданский врач, – устало закатил глаза Николай, демонстрируя обратную сторону устройства. – Она у меня ещё с эвакуации. Подумал, пригодится. Возможно, нам обоим.
– Кто вам меня посоветовал? – всё ещё с толикой паранойи сощурился мужчина, при этом слишком явно засматриваясь на устройство.
– Лиза – дочь фельдшера Стогова.
Александр достал из кармана пачку сигарет, прикурил от свечки и сделал небольшую паузу:
– Допустим, я вам поверю. И что вы мне можете предложить?
– То, что для людей сегодня будет ценнее всего, – правду, – голос Николая звучал искренне и убедительно, а в глазах загорелся настоящий волевой огонь. – Информацию о происходящем в мире, других выживших, их семьях и месте, где мы сможем осесть. Если дадите генератор – мы подключимся к вышке в обход военных, сможем узнать, что они скрывают, и рассказать это людям.
Профессор ухмыльнулся и покачал головой:
– У нас явно немного разные представления о ценном.
– Лекарства не просите – не дам! – тут же заявил доктор с несгибаемой сталью в голосе.
– Что вы! Даже не помышлял! У меня предложение получше, – старичок поднялся со скамьи и, сощурившись, похлопал по корпусу радиостанции. – Можете провернуть, что хотите, но после – приёмник останется у меня.
Николай уставился на собеседника и всерьёз призадумался. Профессор же, в свою очередь, простодушно протянул руку:
– Так что, договорились?
Врач проигнорировал его жест и бросил внимательный взгляд на молящихся в центре помещения мужчин, а после – с интересом всмотрелся в пожилое лицо Александра, подмечая не только многолетние морщины, но и такие же усталые глаза, как у себя самого:
– Вы правда верующий?
– Вас удивил бы положительный ответ? – Александр опустил руку и сменил позу, закинув ногу на ногу.
– Разочаровал бы.
– Презираете теистов? – профессор удивлённо вскинул брови.
– Презираю лицемеров, – на лице Николая, в отличие от старичка, застыло каменное выражение сомнения.
Александр же расплылся в довольной улыбке и, расправив плечи, вновь заглянул в глаза врачу:
– Нет, я не верующий. Никогда не был, да и вряд ли когда-нибудь уже буду.
– И при этом вы ими командуете? – Николай ещё раз оглядел неугомонно поклоняющихся в круге мужчин.
– Они подчиняются не мне, а своим догматам, – спокойно, но громко констатировал профессор. Паства по-прежнему не двинулась с места.
– И что это значит? – врач встал со скамьи и оглядел старые деревянные стены.
– Все люди служат тому, во что верят. А каждый верит в то, что способен понять. В то, к чему он привык. В то, что даёт ему покой и чувство уверенности. Я обычный старик, посвятивший всю жизнь естественным наукам, а они молодые, сильные и трудолюбивые.
– Так что, у вас взаимовыгодное сотрудничество? Вы – мозг, они – руки? – Александр кивнул. Николай коснулся воскового тела зажжённой рядом свечи. – И что, хотите сказать, что считаете их равными себе?
– А разве кучер и лошади равны? – лёгкая улыбка вновь тронула морщинистые губы.
Врач отвёл руку от огня и уставился в лицо Александра. Часовня погрузилась в тишину, прерываемую лишь тяжёлым дыханием приклоняющихся.
– Позвольте показать вам кое-что, – первым нарушил молчание профессор. Подойдя к одной из скамей, он переключил крошечный тумблер у самого пола, и под потолком загорелась яркая лампа накаливания. Обратный щелчок – помещение вновь погрузилась в сумрак, разрежаемый лишь крохотными свечами.
– Значит, вы всё-таки действительно украли генератор? – утвердился в своём предположении Николай. – Как вам удалось скрыть это от военных?
– О нет, нет. Никакой кражи, уверяю вас! Вы меня ещё плохо знаете! Всё гораздо интереснее! – Александр, сияя самодовольной ухмылкой, окликнул одного из прихожан, и тот, отодвинув скамью и тяжёлый ковёр, распахнул спрятанный люк в подвал. Профессор, поманив Николая за собой, принялся спускаться по крайне ненадёжной лестнице с характерным уханьем и кряхтеньем. Внизу оказалось одновременно и душно, и влажно. В нос ударил резкий, кружащий голову запах бензина.
– Тут хранили вино во времена сухого закона. В Союзе никто бы и не подумал идти обыскивать старую часовню. Те, что не пожгли при Сталине, никому уже интересны не были. – Александр нащупал на стене кнопку, и в помещении воцарился свет. По периметру расположились старые деревянные стеллажи со множеством полок, которые практически ломились от ящиков с древним алкоголем. А в центре комнатушки гордо красовалась громадная металлическая конструкция, оказавшаяся самодельным бензиновым генератором.
– Вы сами его собрали? – Николай в шоке уставился на агрегат, словно инженер двадцатого века, получивший в руки мобильник. – Профессор, это… Это потрясающе!
– Всего за неделю, – старичок самодовольно развел руками.
Врач с опаской смерил мужчину взглядом, вновь прокручивая в голове предложенную сделку:
– Знаете, скорее всего, мы с вами не сойдёмся во многих взглядах.
– Различия в убеждениях не мешают им следовать за мной, так почему они должны помешать нам с вами? Что вас смущает? – Александр наклонил голову и прищурился, глядя куда-то сквозь доктора. – Боитесь, что я заведу тайное радио и начну пичкать людей фаталистичным религиозным бредом?
– Просто хочу убедиться, что наши цели не противоречат друг другу, – всё ещё сдержанно протянул врач.
– О, я не меньше вашего хочу отсюда убраться. В мои планы не входит провести старость на радиоактивном болоте, – Александр ухмыльнулся и вновь протянул руку. – Этой схожести вам достаточно?
– Вполне, – наконец решившись, Николай пожал старческую ладонь.
Оставив радиостанцию в часовне, доктор выбрался на улицу и, раздумывая над дальнейшими шагами, направился обратно в часть. После душного подвала вечерний воздух ударил в нос волной освежающего бриза. Мужчина уже подходил к распахнутым воротам лагеря, как вдруг сзади послышался гул автомобильных клаксонов, а среди стволов деревьев замелькал белый свет фар. Оповещая всех о своём прибытии, мимо Николая на территорию лагеря въехало пять военных грузовиков.
Глава вторая
Трибуне пандус не положен
Вся спина и поясница насквозь вымокли от пота. Резвящийся ветер то и дело норовил задрать футболку, а мелкие камушки отчетливо чувствовались даже через подошву кроссовок. Змееподобная тропа закончилась у огромного валуна, упирающегося в почти отвесную скалу. Вершину было едва видно: летнее солнце слепило, несмотря на тёмные очки. Бросив рюкзак в тени и натерев ладони магнезией, Николай воодушевлённо улыбнулся идущей следом, чуть запыхавшейся девушке и, резво подпрыгнув, ухватился за каменный выступ. Поняв, что пространства для зацепа всё же хватит, мужчина озорно подтянулся, цепляясь второй рукой за следующее углубление. Никакого страха и усталости, лишь приключенческий азарт и эйфория бегуна. И вот спустя несколько минут – заветная вершина и выход силой. Тяжело отдышавшись, Николай рухнул на спину, прищуриваясь от бьющего прямо в сетчатку света.
Снизу послышалось кряхтение – спохватившийся мужчина уже было протянул руку помощи, но карабкающаяся следом девушка с усмешкой проигнорировала оную, бодро преодолела последний метр и, усевшись на краю обрыва, задорно заболтала ногами над пропастью. Сухой воздух приятно щекотал ноздри. Внизу у подножия разлилась тихая бухта с золотым песчаным берегом, многочисленные пляжные зонтики походили на разноцветные грибы. За взморьем в тени пихт встал трейлерный парк, а меж гор протянулась тонкая, извилистая просёлочная дорога. Спокойный залив выходил в своенравное море, на воде сверкали отблески ряби. В нескольких милях от берега рыбачили парусные лодки: никто из местных не мог и помыслить о том, чтобы пользоваться мотором. На горизонте растёкся пейзаж длинного острова, едва видимый сквозь дымку раскалённого миража.
Сердцебиение понемногу успокоилось. Нежно поцеловав спутницу в плечо и поднявшись на ноги, Николай шагнул к возвышающемуся на самой вершине флагу и, достав телефон, сделал чуть смазавшуюся фотографию.
– За четыре часа управились, может, даже успеем заскочить на рынок, – довольно подытожил мужчина, издав победоносный клич. – Ты ещё хочешь ананаса?
– Только не показывай никому фото, а то люди начнут задавать вопросы, что ты делаешь на горе с разложившимся трупом, – насмешливый женский голос из-за спины ударил похлеще внезапной молнии.
– Аня, почему ты… – только и успел вымолвить Николай, как мобильный выскользнул из рук и разлетелся о камни, а сам мужчина, словно подвязанная нитями кукла, застыл на месте не в силах даже шелохнуться.
– Любимый, что-то не так? – захихикала спутница. Позади послышалось медленно приближающееся шуршание камушков под подошвами, остановившееся лишь вплотную к спине. – Почему ты не поворачиваешься? Или я тебе больше не нравлюсь?
Тяжелый взгляд почти испепелил затылок, физически раскаляя череп под кожей.
– Тебя здесь нет! – нервно сглотнул мужчина, едва сдерживая дрожь. – Тебя нет!
– Конечно, я тут! Мы же были здесь вместе! – раздался оглушающий крик, а тонкие руки схватили за плечи и, обжигая кожу могильным холодом, с невиданной силой резко развернули к себе.
Николай зажмурился до боли в веках. Ноги подкосились – колени стукнулись об острые камни, боль прошла эхом по суставам:
– Прошу, уйди!
– Будешь делать вид, что меня никогда и не было?! – надрывный женский вопль до крови раздирал барабанные перепонки. – Посмотри на меня, Коля!
Мужчина схватился руками за голову, пытаясь заглушить звуки, но резонирующий голос становился лишь сильнее.
– Признай, ты ведь специально отправил меня в город! Я же предлагала остаться помочь с ремонтом! Признай, ты меня всегда ненавидел!
– Аня, я не… – всё же открыв глаза, Николай сквозь слёзы вгляделся в родное бледное лицо, но тут же смолк, не в силах выдавить из себя ещё хоть слово. И в тот же миг за спиной девушки засияла ослепляющая вспышка. Свет испарил море и смёл горы, словно карточные домики. Череп разорвало ударной волной, а глаза выжгло смертоносными лучами. Единственное, что мужчина всё ещё чувствовал спустя пару секунд, – запах собственной горелой плоти.
– Шеф, утро! – голос заглянувшего в палатку Березина выдернул врача в реальность, заставляя рефлекторно схватиться руками за лицо. Ещё миг кожа ощущала жар, а уши – звенящую боль.
– Ты в порядке? – нахмурился помощник.
– Дай мне минутку, – промычал врач, прощупывая нетронутую кожу лица.
Степан хмыкнул и задёрнул полу. Николай осторожно раздвинул пальцы и, разомкнув глаза, облегчённо выдохнул. Утренний свет тонкими струйками проникал сквозь зазоры между старыми швами брезента. Стрелки часов едва перевалили за одиннадцать. Снаружи слышалась возня и недовольный галдёж. Во рту было сухо, словно в пустыне, а руку неприятно кололо – отлежал. Доктор поднялся на ноги и, размяв ноющую поясницу, вышел на улицу. Березин с сигаретой в зубах грел руки у бочки с костром. Мимо палаток к центру лагеря, кряхтя и чертыхаясь, вяло ползла толпа жителей.
– Будешь? – товарищ протянул остаток папиросы. Николай, благодарно кивнув, сделал затяжку.
– Что происходит?
– Калинин сделает какое-то объявление. Надеюсь, это новость, что мы отсюда наконец сваливаем, иначе совсем худо.
– Я бы не рассчитывал, – покачал головой врач. – Лучше готовься к худшему.
– Тебе бы не помешала капля оптимизма, – удручённо покосился Степан. Николай застегнул пуговицы и, не удостоив помощника комментарием, вместе с ним вклинился в еле перебирающую ногами колонну.
В центре селения, у ещё дымящегося ночного кострища, в ожидании полковника собралось под две сотни человек.
– Маловато как-то, – оглядел толпу Березин. – Тут даже и близко не половина.
– А чего ты ожидал? – также оглядевшись, разочарованно подытожил Николай. – Большинство до сих пор безвылазно ревёт по палаткам.
Вокруг начались бормотания. «Ну что ещё там?! Мне очередь за едой надо успеть занять!» – причитал паренёк, всё время косясь на наручные часы; «Господи, прошу, хоть бы новости про Лёшку…» – прижимая к губам крестик, шептала дама в солидном пальто. Спустя десять минут прибыл виновник торжества. Пробираясь сквозь толпу, словно кабан через заросли кустарника, Калинин умудрился два раза уронить фуражку, после чего недовольно всучил оную шедшему следом бойцу. Не без помощи забравшись на бетонный блок, полковник, возвышаясь над толпой, яро поприветствовал пришедших:
– Уважаемые граждане! Как вы наверняка уже знаете, вчера вернулись наши ребята, посланные по окрестностям, – протерев залысину рукавом пиджака, военный указал рукой в сторону парка техники. Толпа синхронно повернула головы. – К моему глубочайшему сожалению, вынужден сообщить, что никаких продовольственных припасов найти не удалось, – отовсюду послышались причитания и раздосадованное цоканье. Некоторые, махнув рукой и угрюмо покачав головой, зашагали прочь, даже не став дослушивать речь. Калинин же лишь повысил голос, дабы перебить зарождающиеся возмущения. – В связи с этим мне пришлось распорядиться урезать порядок питания. Сухие пайки отменяются, с сегодняшнего дня мы с вами остаёмся исключительно на производстве кухни.
Толпа загалдела: «У меня два ребёнка, им нужны витамины!» – «Да вашу кашу невозможно есть!» – «Мы не станем терпеть подобное отношение, это ваши обязанности!» – «По тебе-то видно на производстве какой кухни ты сидишь!»
– Уважаемые граждане! – прикрикнул средних лет лейтенант, стоящий рядом с Калининым. – Мы понимаем ваше недовольство, но, к сожалению, другого выхода просто нет! У нас чрезвычайная ситуация, сейчас главное сохранять спокойствие и проявлять уважение друг к другу. Не нужно опускаться до оскорблений, мы всё-таки с вами люди, а не животные.
– Ты из ума выжил, моралист хренов?! У нас тут конец света! – возопил мужчина перед Николаем, почти кидаясь на военного с кулаками.
– Мало того, что вы ничего не говорите, так теперь ещё и кормить, как в тюрьме, будете?! Зачем вы тогда нужны вообще?! – пожилая женщина ткнула офицера в плечо тростью. Толпа с пеной у рта всё теснее обступала военных.
– А ну тишина! Всем живо сделать шаг назад! – громогласно приказал полковник. Крики стихли, сборище послушно отступило, из палаток неподалёку показались головы любопытных зевак. На несколько секунд повисло молчание.
– Когда мы отсюда уедем? – нарушил тишину молодой робкий голос из первых рядов. Худощавый пацан в толстовке и широких джинсах с опаской переминался с ноги на ногу, держа руки в карманах. – Когда мы приехали сюда, вы сказали, что это на несколько дней.
– Как тебя зовут, сынок? – Калинин небрежно оглядел юношу.
– Кирилл, – взгляд паренька настороженно метался по лицам окружающих.
– Ты очень молодо выглядишь, Кирилл. Скажи, сколько тебе? Ты тут с кем? Мама? Отец? Может, старший брат или сестрёнка? – с каждым словом всё сильнее наседал полковник.
– Нет, я… – юноша чуть сгорбил плечи, – я один, мне девятнадцать.
– Послушай-ка, Кирилл. Давай с серьёзными вопросами разберутся взрослые дяди, а ты не будешь мешать, – полковник сдержанно усмехнулся, слез с блока и отодвинул потупившего взгляд паренька в сторону.
– Вообще-то парень дело говорит! – внезапно вмешался Березин. – Мы торчим здесь уже две недели. Как далеко ближайшая зона? Триста километров? Пятьсот? Это ведь недостаточно далеко, да?
Площадка вновь наполнилась оживлёнными голосами и даже периодическими выкриками в сторону солдат.
– Эй, тут знающий человек хочет сказать! – донеслось из-за спин.
Ворчливая толпа расступилась, пропуская вперёд чуть ухающего Александра. Оглядев нетерпеливые лица окружающих, профессор на мгновение столкнулся взглядом с Николаем и едва заметно приветственно кивнул. Сев на бетонный блок, старичок обратился к Степану:
– Вы абсолютно правы, опасность никуда не ушла. Честно говоря, это чудо, что нас пока не накрыло.
– Ты кто будешь, чтобы мы тебя слушали? – небрежно крикнули из массы.
– Для вас – доктор Иванов, – привстал и задрал голову Александр в поисках комментатора. – Если хотите понять, что происходит и чего нам ждать, – советую выслушать меня. И впредь попрошу обращаться ко мне на вы.
– Слышь, ты чё обор… – завёлся какой-то тучный бородач, но был быстро осажён тяжелым взглядом пришедших с профессором прихожан.
– Так вот, – продолжил Александр, возвращаясь на бетонный блок и оглядывая толпу. – Мы с вами живы до сих пор лишь потому, что две недели дует либо восточный, либо северный ветер. Однако вечно это продолжаться не может.
– Сколько у нас времени? – донеслось сразу с нескольких сторон.
– Точно не сказать – зависит от погоды. Если подует с юго-запада, до нас дойдёт за день. Насчёт остальных направлений не знаю. Пока что нам везло, но, даже независимо от ветра, заражение всё равно догонит. И скорее рано, чем поздно.
– С чего бы это? – наигранно усмехнулся Калинин, нервно поглядывая на стоящих подле рядовых.
– Физика, полковник. Знаете, Земля-то круглая – в конечном счёте весь континент будет заражён. Более того, уже со дня на день вода, которую мы все пьем, тоже станет непригодной. Почти месяц – достаточно долго, чтобы радиация успела проникнуть в подземные реки.