Алексей Ракитин
Все грехи мира. Книга 1
12 мая 1901 г.
Штат Мэйн (Maine), самый северный из штатов США на Атлантическом побережье, в начале XX столетия считался медвежьим углом – гористая местность, изрезанная тысячами рек и озёр, мрачные хвойные леса, низкая плотность населения. Но даже по меркам этого штата семья фермера Аллена жила в месте мрачном и уединенном. До ближайшего телефона в городке Ширли Миллс (Shirley Mills) – 7 км по лесной дороге среди корабельных сосен, а до ближайшего соседа – 1,2 км. Кричи – не докричишься!
Правда у этой уединенности имелись и свои положительные стороны. Про корабельные сосны по склонам сопок написано не ради красного словца – лес вокруг фермы Джона Уэсли Аллена был по-настоящему прекрасен. А помимо леса совсем рядом плескалось озеро с говорящим названием Спектакл-пондс (Spectacle Ponds – по-русски «Зрелищные пруды»). Это был водоём длиной почти 1,5 км и шириной до 400 метров с живописными островками и причудливыми заливами. В таких местах принято ставить монастыри, ибо если и уходить куда-то прочь от бренного мира – то именно в такую вот райскую обитель.
Аллен построил собственный аналог райской обители. Площадь его фермы немногим превышала 40 гектаров, на которых он разбил большой огород, пасеку, несколько наделов под картофель. За три десятилетия, на протяжении которых чета Аллен владела этой землёй, были возведены солидные постройки – внушительный 1-этажный дом с верандой, большой сенной сарай, конюшня, два колодца. Имелась на ферме живность – коровы, 3 лошади, свиньи, птица. На ферме была своя маслобойка и небольшая пивоварня. Аллен был очень состоятелен, помимо традиционного фермерского товара – мяса и молочной продукции – он получал очень хороший доход на продаже ягод и мёда. Кроме того, он был известен как селекционер и цветовод. Будучи человеком умным и осторожным, он не держал в доме большие суммы наличных денег, а всю выручку отвозил в город Довер-Фокскрофт (Dover-Foxcroft), административный центр округа Пискатакус (Piscataquis county), на территории которого находилась ферма. В городке работали отделения двух банков, в обоих Уэсли Аллен имел счета и в обоих его хорошо знали.
Вернёмся, впрочем, к ферме. На противоположном от хозяйской усадьбы конце земельного надела был возведён небольшой домишко, из разряда тех, что американцы называют «cabin». В этой кабине на момент описываемых событий проживал некий Элмер Хафф (Elmer Huff), человек, исполнявший на ферме разнообразные подённые работы. Во время отъездов Аллена на Хаффа ложились обязанности сторожа. Вместе с тем, Элмер не являлся батраком, занятым на ферме постоянно – нет, он периодически отправлялся в окрестные городки на заработки.
Все эти детали, как скоро станет ясно, имеют определенное значение.
Имеет значение и другая деталь – рядом с домом Уэсли Аллена проходила довольно крупная по меркам штата Мэйн дорога. Называлась она Стейдж-роад (Stage road). За прошедшие десятилетия ферма Аллена полностью исчезла, а вот дорога сохранилась, правда теперь она называется Гринвилл-роад (Greenville road). Дорога не просто проходила рядом с земельным участком Аллена – она разрезала его надвое.
И до тех пор, пока по Стейдж-роад ходили и ездили местные жители – каковых было не очень много – данное обстоятельство особого беспокойства владельца фермы не вызывало. Но с конца 1890-х гг. в Мэйн потянулись разного рода бродяги и рабочий люд – в штате активно развивались заготовка леса и деревообработка, а потому работа для пришлых людей имелась. Народ шёл и ехал, ехал и шёл – в том числе и мимо Спектакл-пондс и фермы Уэсли Аллена.
И последнего вся эта публика начала с некоторых пор беспокоить. Причину беспокойства понять и объяснить легко – дело заключалось в том, что вместе с Уэсли проживали его жена Мэри (Mary) и дочь Кэрри (Carrie). На момент описываемых событий, т.е. середину мая 1901 года, Уэсли исполнилось 53 года, это был сильный, энергичный мужчина, при росте 175 см. весивший 90 кг. Точный возраст жены и дочери неизвестен, в сообщениях газет того времени есть упоминания о том, что Мэри была моложе своего мужа, а о возрасте Кэрри сообщалось с большим разбросом – от 12 лет до 16. По словам знавших семью Аллен, Кэрри росла очень привлекательной и обещала стать со временем настоящей красавицей.
Понятно, что когда живёшь на лесной ферме с женой и дочерью-подростком, то появление разного рода оборванцев не может не вызывать беспокойства. Какие-то непонятные люди подходили к дому и просили воды, другие искали ночлега, третьи – хотели работы… А что на душе каждого из визитёров – то мраком покрыто!
С некоторых пор Аллен стал выходить к посетителям в оружием в руках. Оружие на ферме было и притом во множестве, знакомые семьи сообщали о наличии в доме по меньшей мере 3 ружей и 4 пистолетов. По-видимому, Аллен был груб и на политесы не разменивался, наверное, его поведение многих раздражало и даже обижало. Впрочем, никаких жалоб на него никогда не поступало, о нетерпимости Аллена к посетителям известно со слов самого Аллена.
В пятницу 10 мая 1901 г. в местечке Виллимэнтик (Willimantic), расположенном восточнее Спектакл-пондс, был ограблен дилижанс. Да-да, даже в начале XX-го столетия на дорогах США грабили междугородние дилижансы! Это выходка сродни ограблению современного маршрутного такси, представляете, только отъехал от остановки – а тут – бац! – заходят лихие люди и требуют отдать кошельки! Мягко говоря, это свинство! И вот такое свинство приключилось на лесной дороге в Виллимэнтике – наглый молодой человек с тёмными волосами средней длины под дулами револьвера и карабина ограбил пятерых пассажиров дилижанса, перетряс их багаж, забрал ценные вещи, наличные деньги и даже прихватил с собою 2 револьвера – и был таков!
Расстояние от места ограбления дилижанса до фермы семьи Аллен составляло 27 км по прямой.
В воскресенье вечером 12 мая – около 21:45 – жители соседнего фермерского хозяйства увидели багровый небосвод в той стороне, где находилась ферма Алленов. Как было сказано выше, расстояние между фермами составляло около 1,2 км, бежать в ночи такую дистанцию вряд ли кто захочет. Да и странное зарево на самом деле могло иметь самые разные причины – эту истину хорошо знают люди, живущие на лоне природы. Уж они-то часто видят и диск Луны необъяснимых размеров, и Солнце странного цвета и формы, и даже два Солнца на небосводе они порой видят, а уж причудливых закатов и заходов селяне насмотрелись вообще немало… Причём, иногда им удаётся увидеть явления действительно парадоксальные, например, объекты, расположенные далеко за горизонтом. История науки пестрит такого рода сообщениями и в них по большому счёту нет ничего загадочного.
В общем, соседи увидели багровое зарево с той стороны, где находилась ферма Уэсли Аллена, покивали головами, выпили ещё по паре бутылок пива, да и отправились спать. Автор должен признаться, что и сам в подобной ситуации поступил бы точно также, ибо пониженный порог тревожности – это залог хорошего сна и признак здоровой психики.
Утром в понедельник упомянутый сосед запряг в бричку лошадь, посадил в возок дочерей и повёз их в школу, находившуюся в упоминавшемся выше посёлке Ширли Миллс. Проехать ему предстояло мимо усадьбы Алленов, как сказано выше, дорога фактически прорезала фермерскую землю. Когда бричка вывернула из-за поворота лесной дороги и сидевшие в ней люди увидели ферму, то испытанное ими чувство, пожалуй, нельзя назвать иначе, чем шок. Дом Алленов сгорел дотла, от него остались только обугленные сваи, торчавшие из земли подобно корешкам гнилых зубов. Сгорел и сенной сарай, находившийся от дома на довольно большом удалении – порядка 10 м. В принципе, он мог загореться от искр, летевших со стороны дома, но большая поленница дров, находившаяся между домом и сараем, осталась цела – а такого не могло бы произойти, если бы огонь распространялся естественным путём.
Надо отдать должное соседу – тот быстро сообразил, что видит нечто очень подозрительное. Не слезая с возка, он несколько раз громко позвал по именам обитателей фермы, затем выстрелил из пистолета, обозначая своё присутствие. Ответом была полная тишина. Сказав дочерям, что занятий в школе сегодня не будет, мужчина развернул возок и помчался в сторону дома. Вернув дочерей под надзор супруги и кратко объяснив происходящее, мужчина вернулся на ферму Алленов.
Он провёл собственное небольшое расследование, убедившее его в том, что на ферме произошло преступление. Обгоревший труп хозяина фермы сосед обнаружил на полу в сарае среди непрогоревших досок и золы. Рядом с трупом можно было рассмотреть два больших пятна крови.
Этого было достаточно, чтобы сделать вывод о том, что пожарище является местом преступления. Мужчина погнал лошадь в направлении Ширли Миллс и оттуда по телефону передал сообщение в офис службы окружного шерифа в Довер-Фокскрофт.
Если кто-то подумал, что после этого шестерёнки Правосудия закрутились стремительно и безостановочно, то поспешим внести ясность. Если что-то и закрутилось, то никак не в службе шерифа, а у газетчиков. Причём не только у местных, но и в представительствах совсем далёких от штата Мэйн газет. Хотя корпункты в столице штата городе Огаста были удалены от места преступления более чем на 120 км, журналисты из Огасты успели добраться до фермы Аллена ещё до вечера 13 мая. Более того, журналисты успели доехать даже из Бостона, удаленного от эпицентра событий на 330 км!
А вот окружные шериф и прокурор не особенно спешили и появились в окрестностях Спектакл-пондс лишь во вторник, спустя более суток с момента объявления тревоги. Разумеется, приехать раньше им помешали серьёзные дела – кто же поспорит со столь очевидным объяснением? – но задержка должностных лиц имела весьма негативное следствие, выразившееся в том, что целая орава местных жителей и журналистов, метавшаяся по территории фермы, успела затоптать многие улики и выработать собственную точку зрения, заметно повлиявшую на официальную. Три помощника шерифа, прибывшие на место преступление лишь немногим ранее своего шефа, физически не могли контролировать территорию в 40 гектаров.
Нельзя сказать, что тройное убийство в Мэйне осталось незамеченным современниками. Даже в штатах, удаленных от места совершения преступления на тысячи километров, таких, как Айова и Канзас, местные газеты вышли со статьями и заметками, посвященными расправе над семьёй Аллен.
Как нетрудно догадаться, скакавшие по участку самодеятельные расследователи сделали первые открытия, которые, однако, картину случившегося не только не прояснили, а напротив, запутали. Хотя это стало ясно отнюдь не сразу. Поначалу журналисты и неравнодушные граждане открывали одну удивительную деталь за другой и спешили поделиться увиденным с окружающим миром.
Во-первых, они отыскали обгоревшие останки, принадлежавшие Мэри и Кэрри Аллен. Тела, вернее, то, что от них осталось, находились на пепелище дома. Судя по несгоревшим остаткам одежды, найденным под останками, можно было предполагать, что Мэри и Кэрри в момент нападения не спали (обе жертвы оказались полностью одеты в повседневные платья).
Во-вторых, выяснилось, что «кабина» Элмера Хаффа открыта, а её обитателя нигде нет. Некоторое время бродившие по ферме люди искали его труп, но так и не нашли. Сразу внесём ясность и сообщим, что Хафф остался жив и в четверг 16 мая, в понедельник, вернулся на ферму. Он несколько дней находился в отъезде и ничего не знал о приключившейся трагедии. К счастью для Элмера практически всё время своего отсутствия он находился в компании тех или иных спутников и его видели многие люди, поэтому проблем с подтверждением alibi у него не возникло. Хафф, осмотрев свою «кабину», заявил, что кто-то рылся в его вещах и заверил, что, уезжая, оставил домик в полном порядке. Он также особо подчеркнул, что запер дверь. Разумеется, замка на двери его обиталища никогда не существовало, но имелся засов с петлями, в которые вставлялся в качестве стопора болт. В понедельник вечером болта на месте не оказалось и его в дальнейшем так и не нашли, а дверь «кабины» была открыта. Осмотрев свой нехитрый скарб, Элмер Хафф заявил об исчезновении нового револьвера 38-го калибра, более ничего из его имущества не пропало.
Третьим открытием, поразившем воображение самозваных пинкертонов, оказались отпечатки ног на мягком грунте около «кабины» Хаффа. Отпечатки ног были оставлены узнаваемой обувью – каучуковыми сапогами размером 6,5 по американской шкале. В этом месте надлежит сделать несколько уточнений, ибо всё, связанное с данными отпечатками, оказало непосредственное влияние на ход всех дальнейших событий.
Прежде всего, в американской обувной системе существовали две шкалы размеров – мужская и женская – и в обоих имелся размер 6,5. Но! Мужской и женский размеры не совпадали и разница между ними составляла 1 см. Отпечаток какого именно размера обнаружили самодеятельные пинкертоны – непонятно. По умолчанию считалось, что размер этот мужской, но житейский опыт подсказывает, что очень часто то, что кажется очевидным и не подлежащим сомнению, оказывается источником ошибки, вводящей всех в заблуждение. Сейчас надлежит особо отметить следующую деталь: отпечаток обуви на грунте не был измерен в нормальных единицах длины – дюймах или сантиметрах. Вместо этого в документах той поры зафиксирован некий эфемерный размер 6,5 по американской обувной шкале, но без уточнения того, о какой именно шкале ведётся речь – мужской или женской.
Другой небезынтересный момент, связанный с резиновой обувью той поры, заключается в том, что синтетической резины в начале XX столетия ещё не существовало. Водонепроницаемую обувь и одежду – т.н. плащи-макинтоши – изготавливали из натурального сырья (каучука). Поставки каучука на мировой рынок были монополизированы, он стоил дорого, технология изготовления обуви была довольно сложной и кропотливой – в общем, водонепроницаемые товары были в ту пору весьма дороги. Во многих семьях каучуковой обуви не было вообще, поэтому неудивительно, что весьма узнаваемые отпечатки на грунте привлекли внимание журналистов и зевак, бродивших по территории фермы. Мнение собравшихся самозваных детективов оказалось единодушным – преступник, убивший семью Аллен, ходил по участку в каучуковых сапогах размером 6,5 по американской обувной шкале.
Помимо упомянутых выше трёх важных открытий, имелось и четвёртое, тоже важное. Вдоль отпечатков ног, обутых в каучуковые сапоги, тянулся кровавый след, оставленный, по-видимому, преступником. Возле «кабины» Элмера Хаффа крови было больше. По общему мнению сообщества активных граждан, самочинно занимавшихся расследованием, в то самое время, пока убийца возился с дверью «кабины», с его топора стекала кровь.
А где же топор? может спросить самый внимательный читатель. Орудие преступления оказалось разделено на две части – лезвие и топорище – и оно, по-видимому, в какой-то момент попросту развалилось. Не совсем понятно почему это произошло, видимо, выпал неплотно забитый клин, во всяком случае обе части были найдены. Находились они в разных местах, по-видимому, преступник попросту не заметил того, как соскочило лезвие, и некоторое время ходил, сжимая в руках топорище. Орудие убийства явилось ещё одной важной находкой, сделанной до прибытия шерифа и начала полноценного расследования. И лезвие, и топорище оказались запачканы кровью и частицами мозгового вещества, поэтому не возникло никаких сомнений в том, что именно найденный топор использовался для убийства людей. О снятии с топорища отпечатков пальцев не могло быть и речи – в американской провинции о подобном в 1901 г. ещё никто не имел понятия.
Прибывшие на ферму спустя более суток со времени обнаружения тройного убийства окружные прокурор и шериф заслушали доклады о сделанных находках и посчитали, что всё поняли. По общему мнению правоохранителей, преступник спрятался в сенном сарае, где некоторое время подкарауливал Уэсли Аллена. Когда хозяин фермы появился там, преступник убил его из засады – с этого и началось собственно нападение. Пройдя в дом, неизвестный злоумышленник расправился с Мэри и Кэрри Аллен, возможно совершил изнасилование кого-то из них или их обеих, но эта деталь не могла быть доказана ввиду сильного повреждения тел огнём. После обыска дома и хищения ценных вещей – а корыстный мотив признавался обвинением как безусловный – преступник отправился к «кабине» Элмера Хаффа и устроил обыск там, похитив револьвер. Уже после этого, перед самым уходом, преступник осуществил поджог дома и сенного сарая.
Восточная часть США с указанием мест убийств в ночное время с использованием топора в начале XX века. Цифрами обозначены: 1 – место убийства членов семьи Ван Лью в Трентон-Корнерс 17 ноября 1900 г.; 2 – место расправы над семьёй Аллен в районе городка Ширли Миллс 12 мая 1901 г.
В принципе, такую реконструкцию можно принять как базовую, по-видимому, она довольно близка к истине, хотя не объясняет некоторые важные моменты, которые могли бы стать хорошими подсказками для следствия.
О чём идёт речь?
Перво-наперво, описанная выше схема не объясняла наличие двух больших пятен крови в сенном сарае, неподалёку от обгоревших останков хозяина фермы. Не совсем понятно, как располагались эти пятна относительно друг друга, на каком удалении от трупа, насколько большими были. Невозможно понять, являлись ли они примерно одинаковыми по размеру или же сильно отличались друг от друга – никто не удосужился эти улики не только сфотографировать, но даже измерить. Ну да ладно, речь о другом. Если одно из этих пятен можно было связать с смертельным травмированием Уэсли Аллена, получившего несколько ударов обухом топора по голове, то происхождение другого пятна вызывает вопросы, на которые никто даже не попытался ответить. Если второе пятно никак нельзя было связать с хозяином фермы, то следовало задуматься над тем, не был ранен преступник? Или один из преступников, если таковых было более одного…
Другой интересный момент, который следовало учесть в реконструкции событий, связан со следами крови, тянувшимися к «кабине» в глубине участка. На каком протяжении были заметны следы? Насколько велики оказались пятна крови возле постройки? Кровь очень подвижна и быстро стекает с предметов под воздействием силы тяжести. Если человек несёт в руках окровавленный предмет – нож, топор, дубинку – то кровь перестанет с него стекать довольно быстро, длина кровавого следа вряд ли превысит 10—15 метров. Это наблюдение легко проверяется на практике. Разумеется, имеет значение скорость передвижения человека, но какова бы она ни была, кровавый след не будет превышать десятка, максимум, полутора – двух десятков метров. Если на ферме Уэсли Аллена имелась кровавая дорожка большей длины, значит, нападающий был ранен и открытая рана давала сильное кровотечение.
Известно, что мужчины довольно быстро слабеют и теряют сознание при одномоментной кровопотере. Считается, что уже при быстрой разовой потере 300 миллилитров крови здоровый мужчина падает в обморок (для женщин этот порог существенно выше). Разумеется, это правило не абсолютно, отклонения могут быть как в бОльшую, так и меньшую сторону, но с большой вероятностью мужчина потерявший за 1 или 2 минуты около полутора стаканов крови должен был потерять сознание и резко ослабеть. Если преступник был ранен в самом начале нападения, то как он после этого убивал Мэри и Кэрри Аллен? Как ходил по участку? Как поджигал строения? Как далеко он мог убежать? Тут снова уместно задаться вопросом: действовал ли этот человек в одиночку или нападавших было двое?
Последнее предположение хорошо всё объясняло, но к сожалению, изложенные выше соображения не пришли в светлые головы правоохранителей и их многочисленных помощников.
Напомним, 10 мая в Виллимэнтике был ограблен дилижанс и по общему мнению к этой дерзости приложил руку явно не местный житель. Да и утром 13 мая, спустя считанные часы после расправы над семьёй Аллен, произошёл ещё один неприятный эпизод, явно связанный с бродягами. В тот день около 8 часов утра был ограблен некий Уилльям Джонсон, житель Ширли-Миллс, шедший по Стейдж-роад на удалении около 5 км. от Спектакл-пондс. Джонсон заявил, что преступников было четверо, они были нетрезвы и выглядели очень опасными. Мужчины забрали у Джонсона около 1 $ – больше у того просто не было в карманах! – и скрылись в лесу.
Когда информация о нападении на пешехода на Стейдж-роад распространилась среди жителей Ширли-Миллс, с их стороны последовала довольно неожиданная реакция. Группа активных граждан, вооружившись огнестрельным оружием, расселась по лошадям и, взяв с собою собак-ищеек, отправилась в том направлении, куда, по словам Джонсона, ушли грабители. Расчёт был прост – по пересеченной лесной местности чужие люди далеко не уйдут! Во всяком случае, их вполне можно догнать на лошадях с собаками!
Охота не заняла много времени, тем более, что бродяги не особенно-то и скрывались. Всех четверых обнаружили неподалёку от железной дороги в небольшом лагере, если так можно назвать пару убогих навесов и очаг. Мужчины были явно напуганы появлением вооруженной толпы и бродяг можно понять – в те времена неправильное поведение в такой ситуации вполне могло закончиться линчеванием. Всех четверых доставили в Ширли-Миллс для проведения дознания, но далее последовал зигзаг, который трудно было вообразить.
Грабители заявили, что они никакие не грабители. Они в самом деле повстречали Уилльяма Джонсона на дороге и попросили у последнего мелочь, сколько тому было не жалко. Никто мистера Джонсона не запугивал и тем более, не применял физическую силу! Мистер Джонсон сам достал несколько монет и отдал – за это великодушие его вежливо поблагодарили… Так в чём суть претензий?!
Уилльям Джонсон во время очной ставки подтвердил точность рассказов задержанных и инцидент оказался исчерпан. Бродяг освободили и те немедленно покинули район Ширли-Миллс.
И вот ведь что удивительно – никому не пришло в голову попытаться связать этих ребяток – или хотя бы одного – двух из их числа – с нападением на ферму Алленов. Или с нападением на дилижанс в Виллимэтике. Для этого следовало бы тщательно осмотреть как самих бродяг, так и их одежду, изучить вещи, им принадлежавшие, допросить поодиночке и сделать это, быть может, несколько раз… Но нет! Зачем? Парни же хорошие, Джонсона они не грабили, Джонсон попросту струхнул и напридумывал лишнего!
Что последовало далее? Автор имеет сильное подозрение, что постоянные читатели сайта «Загадочные преступления прошлого»5 с большой точностью могут предсказать последующие события. И дело тут не в некоей особой прозорливости или догадливости, а совсем в другом – в той шаблонности мышления и предсказуемости, что характерны для провинциальных правоохранителей начала прошлого века.
Явившиеся на ферму около полудня 14 мая окружные прокурор и шериф, выслушали доклады о находках, сделанных накануне на месте преступления, и задали очень предсказуемый вопрос: «У кого из местных жителей имеются каучуковые сапоги или калоши?» Вопрос не то, чтобы был совсем уж глуп, но явно преждевременен, ведь не имелось никаких оснований ограничивать расследование одними только местными жителями! И более того, как раз на пришлых людей следовало обратить первоочередное внимание, поскольку в районе уничтоженной фермы слонялись бродяги, возможно во множестве! Но каучуковые сапоги почему-то надлежало искать именно среди местных жителей…
Довольно быстро нашли того, у кого имелась подходящая обувь. Таким человеком оказался некий Генри Ламберт (Henry Lambert), 26-летний гражданин Канады, приехавший в Мэйн на заработки тремя годами ранее. Генри бегло говорил по-английски, но читать и писать на этом языке не мог. Ламберт хорошо знал семью Алленов, он одно время жил и работал на ферме и более того – именно он и построил ту самую «кабину», в которой на момент описываемых событий размещался Элмер Хафф. Злые языки утверждали, будто Генри пытался приударять за Кэрри Аллен, но источник этих слухов найти не удалось. Во всяком случае люди, хорошо знавшие Уэсли Аллена, утверждали, что тот никогда не жаловался на поведение своего работника. Если бы Генри действительно позволил себе какие-то двусмысленности в отношении несовершеннолетней дочери хозяина фермы, то с можно было бы не сомневаться в том, что дело неизбежно закончилось бы большой кровью. Уэсли Аллен с неподдельным трепетом относился к единственной дочери и тот, кто попытался бы её растлить, с большой вероятностью заплатил бы за свою неосмотрительность очень высокую цену. Между тем, Уэсли и Генри ладили очень хорошо и никто никогда не слышал о проблемах между ними.
У Генри Ламберта имелись каучуковые калоши, которые оставляли такой же точно след, что и отпечатки, найденные на подходе к «кабине» Элмера Хаффа. Откуда появилась уверенность, что отпечатки в точности такие, сказать сложно, точнее, этот момент из газетных заметок понять вообще невозможно. По-видимому, в те времена подобную обувь в США изготавливал всего один производитель, поэтому рисунок подошвы был строго стандартизован и хорошо узнаваем. Сам Ламберт во время первого допроса 14 мая не отрицал наличия каучуковых калош и согласился представить их следствию.
Однако калош он в своих вещах не отыскал. Их отсутствие объяснить не смог, заявив, что теряется в догадках на сей счёт.
Ладно, отложив до поры этот вопрос, законники попросили Ламберта рассказать о своих перемещениях в течение выходных дней 11—12 мая. Напомним, что по всеобщей убежденность нападение на семью Аллен имело место вечером 12 числа, в районе 21 часа, поскольку около 21:45 соседи видели зарево в той стороне небосвода, где находилась ферма. Ламберт заявил, что 11 мая, в субботу, купил бутылку виски и отправился в гости к любовнице, проживавшей в городке Гринвилл (Greenville), расположенном в 10 км. от Ширли-Миллс (Генри Ламберт в мае 1901 года проживал в Ширли-Миллс). В её обществе молодой мужчина провёл ночь и первую половину дня воскресенья, после чего направился обратно. Хозяйка дома, в котором жил Ламберт, заявила помощнику шерифа, что Генри появился на пороге около 20:30, но вскоре ушёл и более она его в тот вечер не видела. В общем-то, это было почти что alibi, поскольку расстояние до фермы Алленов составляло около 7 км, а пожар на ферме был замечен соседями около 21:45. Но тут возникал почти что философский вопрос: мог ли здоровый молодой мужчина преодолеть 7 км до фермы Аллена и убить её обитателей за час с четвертью?
Сам Генри довольно неловко рассказал о похождениях после 20:30 12 мая. По его словам он, побыв немного в своей комнате, опять направился в Гринвилл, т.е. туда, откуда только что пришёл. Но до Гринвилла он не дошёл и повернул назад в Ширли-Миллс. Эти перемещения никто не видел и Ламберт не нашёл слов, чтобы их объяснить, а потому он фактически остался без alibi. Нельзя не признать, что заключительная часть повествования молодого мужчины и в самом деле выглядела нелогичной и недостоверной, уж лучше бы он просто заявил, что по возвращении от любовницы лёг спать!
Однако, слово – не воробей!
Генри Ламберта подвергли тщательному медицинскому осмотру, в ходе которого выяснилось, что телесных повреждений, обусловленных борьбой или ранением от применения оружия, он не имеет, однако его ноги стёрты в кровь. Окружной прокурор, лично осмотрев ступни и пальцы ног подозреваемого, сделал довольно неожиданный вывод о том, что наличие кровавых мозолей свидетельствует о продолжительном беге Ламберта. Согласитесь, подобное умозаключение выглядит ничем не обоснованным, господин прокурор явно перепутал квадратное с жёлтым! Стёртые в кровь ноги свидетельствуют о неразношенности обуви, а не о темпе ходьбы!
То же самое заявил прокурору и Ламберт. Генри настаивал на том, что отправляясь на свидание, надел новые изящные лаковые туфли, о чём вскоре и пожалел. За выходные дни ему предстояло пройти более 20 км и немудрено, что он сильно натёр ступни и пальцы ног…
Однако с мозолями на ногах оказался связан другой немаловажный момент, предрешивший в конечном счёте судьбу Генри. Направляясь в гости к любовнице, Ламберт, по-видимому, облачился франтом и помимо новых лаковых туфлей надел и новую рубашку из тонкого хлопчатобумажного полотна. При осмотре вещей Ламберта, проведенном 16 мая, окружной прокурор обратил внимание на то, что у новой рубашки оторвана часть подола спереди. Если быть совсем точным, то оторвана была полоска ткани шириной около 4 см снизу спереди. Подозреваемому задали вопрос: «почему у новой дорогой рубашки из тонкого полотна оторван лоскут?» На что тот ответил без затей, что, дескать, оторвал часть часть рубашки в субботу на пути в Гринвилл для того, чтобы заложить ткань между натёртыми пальцами ног. Понятно, что бактерицидного пластыря в те времена ещё не существовало и потому придуманный Ламбертом выход из положения выглядел не самым глупым. Новую рубашку, наверное, ему было жаль, но поскольку он не догадался купить вместе с нею носовой платок, пришлось жертвовать рубашкой.
А далее произошло удивительное! Люди шерифа неожиданно нашли на пепелище фермы Уэсли Аллена… полоску ткани, в точности соответствовавшую недостающему фрагменту рубашки! В случайное стечение обстоятельств не верится категорически, даже если бы такой лоскут ткани и валялся где-то на участке, на него никто решительно не обратил бы внимания. А тут – прямо как на заказ! Найденный кусок ткани, приложенный к рубашке Ламберта, идеально совпал – а может и неидеально, кто же знает в точности?! – и этого оказалось достаточно для того, чтобы прокурор посчитал факт пребывания Генри Ламберта на месте преступления доказанным.
Очевидно, что фокус с кусочком хлопчатобумажной ткани, появившимся в самый нужный момент в самом нужном месте, является ничем иным как подделкой улики, устроенной кем-то из людей шерифа. Чтобы быть правильно понятым, выскажусь ещё более определенно – люди шерифа просто подбросили подходящую по размеру тряпицу, а потом сами же её и нашли, с помпой объявив об обнаружении решающего доказательства!
В тот день, 16 мая, окружной прокурор подписал ордер на арест Генри Ламберта и для бедолаги началась новая жизнь. Вообще-то, поначалу положение его не выглядело совсем уж безнадежным, о Ламбере все говорили очень хорошо, по-видимому, это был открытый и позитивный человек. По меньшей мере 6 свидетелей, видевшие отпечаток ног преступника на грунте, заявили о том, что нога подозреваемого была гораздо больше и следы не могли быть оставлены его калошами.
