Алексей Ракитин
Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований. Книга VIII

Братья Ричард и Стив продали дом Сэма Шэппарда и разделили оставшееся от осуждённого имущество. Во время раздела имущества выяснилось, что 2 спортивных кубка Сэма, полученные ещё во времена студенчества, разбиты. Когда это случилось и кто виновник акта вандализма, установить так и не удалось. Сэм Шэппард утверждал, что вплоть до 4 июля 1954 г. упомянутые кубки оставались целы; были ли они разбиты в ночь убийства Мэрилин или это случилось позже – неясно до сих пор. Полицейский протокол осмотра места преступления никаких указаний о судьбе кубков не содержит, но этот документ, как уже ясно любому, вообще был составлен предельно формально.

История с разбитыми спортивными кубками так и осталась тёмной, но к ней ещё придётся вернуться в другом месте и в ином контексте.

В 1956 г. редактор газеты «Кливленд пресс» Луис Зельцер (Lous B. Seltzer) издал книгу воспоминаний. Называлась она «Хорошие были годы» («The years were good»); одна из глав книги была посвящена «делу Сэма Шэппарда». Это была первая книга, предлагавшая читателю систематизированный обзор расследования убийства Мэрилин Шэппард и суда над её мужем. Сейчас число таких книг приближается к 40. Надо сказать, что возглавляемая Зельцером газета всегда демонстрировала абсолютную уверенность в виновности осуждённого и зло нападала на него. Из книги можно понять, что эту агрессивно-непримиримую тональность задавал сам редактор. Как увидим из дальнейшего, история с изданием мемуаров имела совершенно неожиданное и притом крайне унизительное для автора продолжение.

Между тем Уильям Корриган подготовил иск в Верховный Суд США, но его даже не приняли к рассмотрению. Произошло это в ноябре 1956 г. «Дело Сэма Шэппарда», таким образом, оказалось окончательно закрыто.

Шли годы. Казалось, ничего не происходило с «делом Шэппард» и произойти уже не могло.

Но 4 ноября 1959 г. полиция Кливленда задержала 30-летнего Ричарда Эберлинга, работавшего мойщиком окон и обворовавшего клиента. У нищего разнорабочего в доме оказалась масса дорогих и не очень вещиц – дамских украшений, часов, столового серебра из разных наборов. Всё это барахлишко явно было ворованным. Дело казалось ясным; детективы быстро оформили ордер на обыск, изъяли подозрительные вещи и привезли их в здание полицейского управления для сортировки. Внимание полицейских привлекло массивное женское золотое кольцо с бриллиантами из разряда тех, что именуют в США «кольцом для вечеринок»; на внутренней поверхности можно было видеть гравировку «М. Шэппард».

Детектив Адельберт О'Хара поинтересовался у задержанного, откуда у него это кольцо. Эберлинг объяснил, что не так давно мыл окна в доме Стивена Шэппарда и там похитил это колечко. Детектив ничего не знал о разделе имущества между братьями Шэппард, зато он читал статью Пола Кирка в журнале «Криминалист» и хорошо помнил вывод автора о наличии на месте убийства следов крови неизвестного человека. Полицейский решил немного поиздеваться над мелким воришкой и, демонстрируя недоверие к словам задержанного, задал другой вопрос: «Почему же тогда твою кровь нашли в спальне убитой Мэрилин Шэппард?» Эберлинг как будто бы растерялся, но быстро взял себя в руки и ответил, что незадолго до трагических событий в Бэй-виллидж мыл окна в доме Шэппард и порезал палец; хозяйка дома разрешила ему промыть рану под краном в туалете второго этажа.

Эберлинг дал плохой ответ; надо было быть очень наивным человеком, чтобы удовлетвориться такой отговоркой.

Недоверие кливлендских детективов ещё более усилилось, когда из полицейского архива поступило запрошенное «дело» на Эберлинга. Стекломой оказался ещё тем жуком!

Ричард Эберлинг, он же Джордж Ленардик, во время задержания полицией Кливленда в 1959 г. Этот вор, мошенник и убийца окажется причастен к «делу Сэма Шэппарда» много ближе, чем это сочтут поначалу. Но пройдут многие годы, прежде чем странные совпадения, связанные с действиями и словами этого человека, получат должную оценку.

Родился он 8 декабря 1929 г., и звали его поначалу Джордж Ленардик. Мама Джорджа была проституткой, и её быстро лишили родительских прав, папу, понятное дело, мальчик никогда не знал, хотя всю свою сознательную жизнь с настойчивостью, достойной лучшего применения, пытался отыскать. Это желание постепенно превратилось в его навязчивую идею.

Джордж Ленардик был усыновлён зажиточным фермером Джорджем Эберлингом, человеком твёрдых религиозных установок, который тщетно пытался вырастить из дегенеративного сына шлюхи нормального члена общества. Пасынок откровенно презирал отчима за его трудолюбие и преданность религиозным идеалам. Ленивый, но хитроумный Ленардик рано стал демонстрировать социопатические черты, и, в конце концов, как отмечали все его родственники, вырос форменной сволочью. Уже в начальной школе кроме лживости и склонности к воровству он стал демонстрировать рано пробудившееся половое чувство. Комплекс «дон-жуана» (потребность постоянно менять полового партнёра) Ленардик пронёс через всю свою жизнь; можно сказать, что это была его вторая ide-fix после розыска папаши. Имелась и третья, связанная с облысением: волосёнки у Джорджа Ленардика с самой юности были жидкими и стали рано выпадать. Он здорово комплексовал по этому поводу и уже в 20 с небольшим лет стал покупать парики, собрав, в конце концов, приличную коллекцию. Молодой мужчина с дюжиной париков в чемодане, согласитесь, в любом обществе произведёт странное впечатление!

Джордж Эберлинг чувствовал, что пригрел на груди змею и не хотел разрешать пасынку пользоваться своей фамилией усыновителя, опасаясь, что тот опозорит весь род Эберлингов. Между тем Ленардик был прямо-таки одержим идеей поменять неблагозвучную фамилию матери-еврейки на благородную тевтонскую фамилию «Эберлинг». В 1946 г. Джордж Эберлинг неожиданно скончался – он выпил раствор сулемы, применявшийся на ферме в качестве потравы для вредителей. Джордж вовсе не хотел кончать с собою, просто во время обеда он перепутал стаканы и вместо сока выпил яд. Надо ли особо говорить, что по странному стечению обстоятельств в этот момент с ним не оказалось рядом ни жены, ни сыновей. Один только Ленардик возился в подвале…

Когда вскрыли завещание, выяснилось, что покойный отписал 70% имущества… пасынку. Более того, он разрешил тому взять фамилию Эберлинг.

Это не лезло ни в какие ворота! Подобному завещанию не мог поверить никто, знавший простодушного трудягу-фермера. Сыновья Джорджа Эберлинга возбудили дело о мошенничестве, да только ничего не доказали. В конце концов, Джордж Ленардик удовольствовался выплаченными ему отступными, покинул постылую ферму и укатил жить в Кливленд. Ну и, разумеется, сменил имя и фамилию. Так в 17 лет он превратился в «Ричарда Эберлинга».

Жил молодой человек беспутно, перебивался случайными заработками, учиться и не думал. В 1956 г. он вторично попал в поле зрения правоохранительных органов. В тот год на День Независимости он укатил в лесной мотель с 23-летней Барбарой Энн Кинзел; 5 июля автомашину Эберлинга нашли в лесу, врезавшейся в дерево. Шофёр исчез, а мёртвая женщина с сильно разбитым лицом осталась в салоне. Эберлинг признал, что во время ДТП находился за рулём; по его словам, он не справился с управлением и выкатился за пределы дорожной полосы; увидев мёртвую спутницу, он якобы запаниковал и убежал в лес. Эберлинг не получил ни единого перелома, отделавшись лишь испугом да ссадинами, вообще же, как показала транспортная экспертиза, скорость автомашины в момент удара была очень невелика… Впрочем, смерть Барбары Кинзел никого в дорожной полиции не насторожила, и всё произошедшее списали на несчастный случай.

Теперь вот, в ноябре 1959 г. Эберлинг оказался связан с событиями в доме Сэма Шэппарда. Да притом как связан! Признал возможность присутствия собственной крови на месте убийства!

Кливлендские детективы со всей серьёзностью отнеслись к полученной информации. В клининговой компании они немедленно проверили утверждение Эберлинга о мойке окон в доме Шэппардов в конце июня – начале июля 1954 г. Выяснилось, что такие работы действительно проводились 2 июля того года. Одновременно с этим полицейские предложили задержанному проверку на полиграфе. Тот согласился.

Оператором «детектора лжи» был полицейский Кимбелл. Опрос Эберлинга состоялся в тот же самый день, что и задержание – 4 ноября 1959 г. Оператор счёл полученный результат вполне удовлетворительным для того, чтобы снять подозрения с Ричарда Эберлинга. Полицейские успокоились, правда, соблюдая формальность, позвонили адвокату Корригану-старшему и рассказали об обнаружении кольца Мэрилин Шэппард. Адвокат поначалу заинтересовался этой историей, но услышав, что Эберлинг благополучно прошёл проверку на полиграфе, сразу потерял к ней интерес.

Момент сей весьма любопытен, поскольку выпукло демонстрирует характерную для многих образованных американцев (неглупых, в общем-то, людей) формализм и даже примитивность мышления. Они до такой степени верят в прогресс и непогрешимость техники, что не задумываются над тем, как эта слепая вера может жестоко их обмануть. Несмотря на кажущуюся эффективность, полиграф не является и не может являться абсолютным по эффективности прибором установления истины. Практика показывает, что примерно 4% людей обманывают «детектор лжи», даже не имея специальных знаний о том, как это надо правильно делать. В том случае, когда люди специально обучаются обману полиграфа, процент успешно проходящих проверку лгунов резко возрастает и превышает 50%. Американцы были шокированы, когда в 70-х гг. 20-го столетия узнали о том, что направляемые на работу за границу сотрудники советских спецслужб поголовно обучаются технике противодействия полиграфу. ЦРУ и ФБР США считали, что владеют «абсолютным оружием» установления истины, однако, как это часто бывало в истории прежде, «абсолютное оружие» оказалось в отношении русских вовсе не «абсолютным». Конечно, американцы тут же постарались усложнить работу своих «детекторов лжи», значительно увеличив число каналов съёма информации (сейчас их число достигает трёх десятков), усложнив вербальную технику допроса с использованием полиграфа, но на все эти хитрости всегда вырабатывались эффективные контрприёмы.

В принципе, для того, чтобы успешно противостоять допросу с использованием полиграфа, человек должен уметь быстро «раскачивать» свою нервную систему, нагнетать и снимать напряжение. Значительное число истериков, психопатов, профессиональных актёров прекрасно умеют это делать без всякой подготовки на спецсеминарах. Когда такой человек получит теоретические знания о том, в чём же именно состоит хитрость построения допроса с использованием полиграфа, он не позволит себя поймать на лжи. В худшем для него случае результат проверки окажется «неопределённым». Следует помнить, что анализирует результаты допроса всегда человек (оператор полиграфа), а потому задача, фактически, сводится к обману именно его, а вовсе не машины (это обстоятельство американцы тоже упускали из вида).

Примечательно, что в конце 80-х гг. 20-го столетия до американцев дошло, наконец, что полиграф может быть обманут, и показания к использованию допроса с его применением значительно изменились. Теперь считается, что допрос с использованием «детектора лжи» эффективен лишь в том случае, если с момента преступления прошло немного времени и преступник всё ещё переживает острый стресс. Чем больше проходит времени с момента преступления, тем ниже оцениваются шансы на разоблачение виновного посредством «детектора лжи».

Завершая разговор о применении полиграфа в следственной практике, можно добавить, что в СССР и РФ это устройство никогда не абсолютизировалось и не рассматривалось как безусловно надёжное. Хотя уже с 60-х гг. прошлого века полиграфы широко использовались отдельными подразделениями КГБ СССР и ГРУ ГШ МО, применение их было скорее прикладным, нежели по прямому назначению. С помощью импортных «детекторов лжи», например, проверялись психомоторные реакции, полушарность мышления, решались специфические задачи в интересах психологической поддержки личного состава, проводились собеседования разного профиля. Работа эта велась с личным составом подразделений спецслужб, и в собственно следственной практике полиграфы почти не использовались. Дорогу широкому применению «детекторов лжи» в раскрытии преступлений открыл Приказ МВД РФ от 28.12.1994 г «Об утверждении инструкции о порядке использования полиграфа при опросе граждан» (сама Инструкция, утверждённая Генеральной прокуратурой, МВД и ФСБ РФ, зарегистрирована в Министерстве юстиции 28.12.1994 г.). Можно сказать, что только с этого момента началось открытое использование полиграфа в нашей стране.

Завершая разговор о судьбе Ричарда Эберлинга, остаётся добавить, что в 1959 г. он отделался всего лишь испугом: его условно приговорили к 90-дневному тюремному заключению. В дальнейшем судимость сняли ввиду его примерного поведения, так что в тюрьму Ричард Эберлинг тогда не попал.

В 1959 г. Сэм Шэппард-старший принял участие в исследовательской программе по изучению влияния на человека различных патогенных и вредных воздействий. Надо сказать, что американцы довольно широко испытывали на людях различные лекарства, токсины, опасные излучения (радиоактивные, СВЧ-, акустические). Основной контингент испытателей составляли узники тюрем, приговорённые к смертной казни или очень длительным срокам заключения; за участие в испытаниях им обещали смягчение режима содержания и разного рода поблажки. Известный преступник Натан Леопольд, участник нашумевшего в 1924 г. «убийства ради удовольствия» (так называемое «дело Леопольда-Лёба»), благодаря участию в программе испытаний новых штаммов тифа был помилован в 1958 г. Очевидно, Сэм Шэппард надеялся повторить его результат. Он записался в программу по изучению вопроса о возможности искусственного инфицирования человека онкологическими заболеваниями и получил ряд инъекций с живыми раковыми клетками.

На протяжении двух лет за состоянием его здоровья наблюдали врачи, после чего был сделан вывод о непривитии рака. Сейчас считается, что онкологическое заболевание невозможно вызвать инъекцией или переливанием крови, но полвека назад медицинская наука имела на сей счёт весьма противоречивые суждения.

В начале 1961 г. увидела свет книга американского судьи Пола Холмса «Дело об убийстве Шэппард» (Роul Holmes: «The Sheppard murder case»). Это был первый печатный материал, подвергавший официальную версию событий 1954 г. серьёзному анализу и оценке. Последняя получилась у Холмса на редкость нелицеприятной: осуждение Сэма Шэппарда автор книги назвал «позором американского правосудия». Холмса как профессионального юриста интересовали прежде всего не криминалистические версии и умозаключения, а процедурная сторона следствия и судебного процесса в Кливленде. Приведя обширные фрагменты судебной стенограммы, выдержки из газет, теле- и радиорепортажей, автор на их основе показал вопиющие нарушения духа и буквы американских законов, допущенные коронером Сэмюэлем Гербером и судьёй Эдвардом Близиным. Впрочем, последнему разоблачения Пола Холмса уже ничем не грозили: в 1958 г. он умер, окружённый всеобщим вниманием и почтением.

1961 г. принёс семье Шэппардов новые проблемы. Во время остеопатических манипуляций Стива скончался пациент; родные потребовали от доктора компенсации, тот платить отказался. Последовало обращение в суд, который Стивен Шэппард проиграл; в октябре он был вынужден выплатить семье погибшего 50 тыс.$. Ещё до вынесения приговора скончался адвокат семьи Шэппард – Уильям Корриган-старший. Произошло это 30.07.1961 г.

Ричард и Стив, однако, не забыли находившегося в тюрьме брата. После смерти адвоката они обратились к Полу Холмсу с просьбой принять на себя его функции и попытаться организовать процесс по освобождению Сэма. Холмс отказался от предложения, но ответил, что ему знаком достойный человек, который мог бы взяться за это дело.

Речь шла о Френсисе Ли Бейли.

Человек этот хорошо знаком всем, интересующимся историей преступности в Соединенных Штатах. Адвокат Ли Бейли не раз появлялся в моих работах, посвящённых «Бостонскому Душителю»¹ и «Зодиаку»², расследованиях, прямо скажем, далеко не рядовых. Поскольку фамилия этого незаурядного юриста снова всплывает в неординарном расследовании, имеет смысл подробнее рассказать о его судьбе.

Френсис Ли Бейли. Фотография сделана в середине 1960-х гг., в то самое время, когда адвокат работал по делу «Бостонского Душителя».

Ли Бейли родился 10 июня 1933 г., в 1950 г. поступил в Гарвардский колледж, но обучение не закончил, поскольку в 1952 г. был призван на действительную военную службу в Корпус морской пехоты, где попросился в школу пилотов лётчиков-истребителей. Через 2 года он получил допуск к полётам, в том числе и с авианосцев. В качестве лётчика он отслужил ещё два года и демобилизовался в 1956 г. Любовь к авиации Ли Бейли пронёс сквозь всю свою жизнь; разбогатев, он купил самолёт, на котором летал через всю страну (общий его налёт в качестве пилота реактивного самолёта превысил 15 тысяч часов, что очень много). Кроме того, в 70-е годы Ли Бейли учредил и возглавил компанию «Enstrom», расположенную в г. Меномайн, штат Мичиган. Компания эта специализировалась на разработке и производстве комплектующих для вертолётов.

Вернувшись из армии, Френсис продолжил обучение в Гарварде, курс он закончил в 1960 г. лучшим студентом в выпуске юридического факультета. В качестве адвоката ему довелось поучаствовать в большом количестве сенсационных процессов. В их ряду, кроме уже упоминавшихся, можно назвать и защиту Патрисии Хёрст, и участие в защите О-Джея-Симпсона.

Давно замечено, что талантливый человек талантлив во всём. Наблюдение это в отношении Ли Бейли совершенно справедливо – он не только энергичный и оригинально мыслящий юрист, но и выдающийся менеджер. Помимо компании «Enstrom», Френсис является учредителем или членом правления ещё полудюжины успешных предприятий, в том числе крупного издательства «TelShare». Им самим или в соавторстве написаны более 70 книг, в которых он предстаёт как талантливый публицист; кроме того, за всю свою жизнь Ли Бейли прочёл более 2,5 тыс. публичных лекций. Френсис регулярно появлялся на телевидении, в том числе в самых рейтинговых программах, так что этот адвокат известен воистину всей стране. Вряд ли будет большим преувеличением сказать, что Ли Бейли – это хорошо раскрученный бренд, широко известная торговая марка.

В 1994 г. одним из клиентов Френсиса Ли Бейли стал наркоторговец Клод ДюБок. Последний владел пакетом акций фармацевтической компании стоимостью около 6 млн.$; согласно решению суда ДюБок должен был передать акции американскому правительству (если точнее – правительству штата Флорида). Ли Бейли задержал перевод акций, требуя оплаты собственных услуг из их стоимости (поскольку ДюБок оказался разорён в результате конфискаций и не мог оплатить адвокату его услуги). Более полутора лет тянулась переписка по этому вопросу; за это время стоимость акций достигла 21 млн.$. В конце концов, Верховный Суд штата за неуважение к суду наложил на Ли Бейли штраф в размере 2,3 млн.$. Адвокат отказался его оплачивать, за что был приговорён к 6-месячному тюремному заключению. Сначала Ли Бейли скрылся от правосудия, явно рассчитывая добиться отмены приговора, но по здравому размышлению решил сдаться властям. 8 марта 1996 г. он был помещён в тюрьму города Таллахасси, где пробыл в заключении 44 дня. После этого Ли Бейли выплатил наложенный штраф и вышел на свободу.

В настоящее время – речь идёт об осени 2023 года – Ли Бейли жив и несмотря на 90-летний возраст вполне активен.

О своём участии в «деле Сэма Шэппарда» адвокат рассказал в книге «Защита никогда не отдыхает» (Francis Lee Bailey: «Defense Never Rests»), изданной в 1971 г. и ставшей с той поры подлинным бестселлером.

Френсис Ли Бейли принял предложение Пола Холмса и приехал в Кливленд для встречи с братьями Шеппард. Сначала он повидался со Стивом, после чего вместе с последним отправился в тюрьму на встречу с Сэмом. Честолюбивый адвокат, убедившись в наличии огромного числа процедурных нарушений и сомнительности выдвинутого против Сэма Шэппарда обвинения, понял, что это дело даёт ему реальный шанс прославиться на всю страну. Единственное, что от него требовалось – грамотно подойди к выработке алгоритма действий.

Для пересмотра приговора в отношении Сэма Шэппарда адвокат решил апеллировать к существующей в англо-американском правосудии юридической норме, именуемой «habeas corpus». Это словосочетание восходит к закону, принятому в Великобритании в 1679 г., который обязывал судебную власть проверять правильность ареста по требованию заинтересованного лица. С течением времени норма эта несколько видоизменилась, но суть её осталась прежней: от судьи можно требовать проверки правильности ареста и помещения в тюрьму любого лица, даже в том случае, если лицо это лишено свободы на основании приговора суда. Разумеется, подобная проверка возбуждается не на основании голословной просьбы, а при предъявлении свидетельств, позволяющих усомниться в справедливости заявленного подозрения, официально выдвинутого обвинения или вынесенного приговора. В каком-то смысле принцип «habeas corpus» аналогичен существующему в отечественной судебной практике понятию «возбуждение дела по вновь открывшимся обстоятельствам», хотя первый несколько шире и может быть применим вообще к любым видам лишения человека свободы. Имеются определённые ограничения на применение этого принципа, но для нас сейчас важно то, что к Сэму Шэппарду они не имели отношения, а значит, данная норма могла быть к нему применена.

Френсис Ли Бейли, апеллируя к «habeas corpus», решил вновь открыть «дело Сэма Шэппарда». Разумеется, для этого необходимы были серьёзные основания. Работу свою адвокат повёл в нескольких направлениях:

– проведение проверки Сэма Шэппарда на полиграфе с целью получения аппаратно подтверждаемого свидетельства его невиновности;

– применение к Сэму Шэппарду гипноза или "сыворотки правды" для получения глубоких, скрытых в подкорке головного мозга воспоминаний о событиях ночи с 3 на 4 июля 1954 г., о существовании которых сам осуждённый мог даже и не догадываться;

– проведение самостоятельного расследования убийства Мэрилин Шэппард, с целью установления событий, фактов и свидетелей, о которых полиция и прокуратура не смогли узнать во время расследования (либо узнали, но не пожелали предать огласке ввиду противоречия официальной версии);

– проведение в средствах массовой информации активной компании в поддержку Сэма Шэппарда, в целях оказания давления на судебные инстанции в благоприятном для осуждённого направлении.

Подав прошение о допуске к заключённому врача-гипнолога и специалиста по допросам с полиграфом, Ли Бейли принялся за «работу с прессой». Начал он с упоминавшегося уже Луиса Зельцера, поскольку этот писака являлся наибольшим антагонистом Сэма Шэппарда и, очевидно, мог представить большую опасность при пересмотре дела.

Френсис Ли Бейли явился в кабинет Зельцера и объяснил тому, что намерен добиться освобождения осуждённого. Поскольку газета, редактируемая Зельцером, и сам он лично много сделали для того, чтобы опорочить невиновного человека и дискредитировать его в глазах жителей города, Ли Бейли предложил журналисту исправить ошибки прошлого и возглавить компанию по реабилитации Сэма Шэппарда. Адвокат обещал предоставить возглавляемому Зельцером изданию информацию, доказывающую несправедливость суда 1954 г. Зельцер стал издеваться над Ли Бейли и, в конце концов, ядовито поинтересовался, что тот вообще сможет ему сделать? "Для начала я набью тебе морду, а ты попробуй подать на меня в суд!"– выкрикнул адвокат. Редактор тут же вызвал в кабинет помощников из соседний комнаты, но Ли Бейли, не беспокоясь из-за присутствия свидетелей, трижды ударил Зельцера по лицу, после чего спокойно вышел из редакции. Его никто не остановил. Примечательно, что никто из подчинённых не бросился на защиту редактора, видимо, все знали, какая это каналья!

В дальнейшем Ли Бейли всегда с удовольствием рассказывал об этом эпизоде, в том числе и в телевизионных передачах. Когда Зельцера спрашивали о подробностях инцидента, тот неизменно отвечал, что Ли Бейли всё выдумал и никакого мордобоя не было. Адвокат же в развернувшейся заочной полемике всегда указывал на наличие свидетелей этой сцены, которые подтвердят под присягой точность его слов.

В общем, Ли Бейли жестоко и уничижительно отомстил Зельцеру. Надо ли говорить, что никакого вызова в суд не последовало? Журналист перепугался до такой степени, что в дальнейшем никогда не писал о Сэме Шэппарде. Случившееся, кстати, послужило отличным уроком и прочим кливлендским писакам – в последующие годы все публикации о "деле Сэма Шэппарда" носили либо подчёркнуто нейтральный, либо благожелательный тон.

Из событий 1961 г. следует упомянуть о ещё одном примечательном факте: в конце года развелись Спенсер и Эстер Хоук. История получилась некрасивой – жена обвиняла мужа в том, что тот педераст и гуляет от неё напропалую. Спенсер в свою очередь заявлял, что сильно страдает от психических отклонений неумеренно пьющей супруги и не живёт с нею как с женщиной уже несколько лет. Эстер действительно много пила и периодически безуспешно лечилась от этого порока.

Ли Бейли, приступая к сбору сведений о событиях 1954 г., с удивлением обнаружил, что репутация бывшего мэра Бэй-виллидж среди избирателей была, мягко выражаясь, не на высоте. В городке циркулировали слухи о том, что неслучайно именно Хоуки очутились на месте убийства Мэрилин Шэппард первыми – данное обстоятельство казалось многим весьма подозрительным. Разумеется, Ли Бейли прекрасно знал о том, что в своё время полиция Кливленда задерживала Спенсера Хоука и обвиняла его в убийстве Мэрилин Шэппард.

Ли Бейли удалось отыскать важного свидетеля, о котором ничего не знали ни полицейские, ни братья Шэппард. Некто Джек Кракан, работавший в 1954 г. в булочной, сообщил адвокату, что лично видел, как незадолго до своей гибели Мэрилин Шэппард отдала ключи от дома некоему неизвестному мужчине, сказав при этом: "Только чтобы Сэм не видел!" Произошло это в булочной, и встреча – явно неслучайная!– была обставлена так, чтобы не возбудить чьих-либо подозрений. Кракан утверждал, что может поклясться в точности своих слов, и был готов свидетельствовать в суде.

Разумеется, Ли Бейли повидался и с Ричардом Эберлингом. Тот тоже рассказал немало интересного. Согласно версии событий, изложенной Эберлингом, 2 июля 1954 г. (то есть в тот день, когда он мыл окна в доме Шэппард) к Мэрилин в гости приехал Спенсер Хоук. Произошло это примерно в 11 часов, Сэм Шэппард ещё находился дома. Формальным поводом для визита мэра послужила доставка заказанного мяса – Спенсер Хоук владел мясным магазином, и поскольку проживал по соседству с Шэппардами, то по пути домой завёз сделанный по телефону заказ. Из дружеских, так сказать, чувств, по-соседски. В начале двенадцатого часа или чуть позже Сэм Шэппард уехал на своём "ягуаре" на работу, и Мэрилин осталась со Спенсером с глазу на глаз. Они довольно долго пробыли наедине. В конце концов, в доме Шэппардов появилась разъярённая Эстер Хоук, которая закатила страшный скандал и вопила, что убьёт Мэрилин. Спенсеру пришлось силой увести взбеленившуюся супругу. Мэрилин, понимая, что Эберлинг оказался невольным свидетелем некрасивой сцены, объяснила свидетелю, что Эстер – психически нездоровая женщина, и потому не следует её слова принимать всерьёз. Выглядела она при этом крайне смущённой.

Собирая сведения о процессе 1954 г., Ли Бейли посетил здание суда, где тот проходил. Он обратил внимание на то, что зал, отведённый под слушания, практически не имел свободного места, между тем было известно, что перед процессом в этом зале поставили дополнительный ряд кресел. Реконструируя события того времени, адвокат выяснил, как именно был установлен дополнительный ряд кресел, и измерил расстояние от него до стола, за которым помещались защитники. Оно составило всего 1,2 м – ровно столько, чтобы адвокаты, отодвигая стулья, не ударяли ими по коленям сидевших в первом ряду журналистов. Это было неслыханно! Понятно, что ни о каких доверительных переговорах за столом защиты не могло быть и речи – сидевшие вплотную журналисты могли слышать практически всё. Кроме того, они могли читать записи адвокатов. Получалось, что судья Эдвард Близин, санкционировавший перестановку в зале накануне процесса, посягнул не только на тайну совещательной комнаты присяжных, но и на адвокатскую тайну тоже!

Кроме того, Френсису Ли Бейли удалось раздобыть сведения о возможной измене мужу Мэрилин Шэппард. Следствие в 1954 г. совсем не интересовалось этим вопросом, между тем однобокий упор на измены мужа без изучения поведения жены вряд ли был способен дать объективную картину внутрисемейных отношений. Ли Бейли нашёл свидетеля, своими глазами видевшего, как Мэрилин Шэппард целовалась с мужчиной, который не был Сэмом. Свидетель знал этого человека, и он назвал его адвокату, но тот в своей книге фамилию эту не повторил. Нам ещё придётся вернуться к обсуждению этого направления розысков Ли Бейли, поскольку в силу ряда обстоятельств их результат так и не был обнародован.

Адвокату удалось осуществить проверку Сэма Шэппарда на полиграфе. Осуждённый успешно её прошёл. Впрочем, с точки зрения современных представлений о технике подобных допросов следует заметить, что такой допрос не может считаться репрезентативным. Сейчас американские специалисты по работе с полиграфом считают, что по прошествии большого отрезка времени с момента проверяемого события (в нашем случае – 8 лет) острота восприятия случившегося сильно снижается, и достоверность проверки стремится к нулю. Но в начале шестидесятых годов прошлого века на это дело смотрели иначе.

С Сэмом Шэппардом поработал и врач-гипнолог. Результат оказался неожиданным даже для самого осуждённого. В состоянии транса Сэм рассказал, что во время нападения на Мэрилин в спальне находились два человека, но он видел только одного из них – второй стоял в стороне от двери, и когда Сэм вбежал в комнату, тот оказался у него за спиной. Он-то и ударил Шэппарда по затылку. Впоследствии, придя в сознание, Сэм увидел, что этот человек хромает. Находясь в полубессознательном состоянии возле кровати жены, Сэм Шэппард слышал, как нападавшие обсуждали, что с ним делать. В конце концов, они решили его не добивать, полагая, что он скончается и так. В какой момент времени и почему разделились эти люди, Сэм Шэппард вспомнить не мог.