Алексей Петрович Морозов
Вот это любовь!
Зюзина (хватает Тюпина за рукав, удерживает его от ухода, уверенно, грубо). Э-э, нет, дружочек! Понял, что я права, и разыграл мне тут (копирует Тюпина) ме-ло-дра-моч-ку с душевными муками?! Да ещё и смыться намерился! Нет, погодь-погодь, писатель недоделанный! Имей мужество мне вот прямо здесь и сейчас и прямо (тычет двумя пальцами в свои глаза) в глаза чистосердечно сознаться в своей наглой неправоте! А то нахамил тут на моего Алекса, нагадил на любовь, а подметать-то кто будет? А? Нет, дружочек мой невоспитанный, щас ты у меня на коленочках ползать тут будешь, пока я не соизволю снизойти до амнистии!.. Ишь ты какой, драпать наладился! За просто так! Без наказания!
Тюпин (примирительно, растерянно). Да нет, Зюзя… Просто…
Зюзина (перебивает, возмущённо, грубо). Не Зюзя я тебе, сколько можно повторять! Зюзина! Паспорт могу показать!.. (Отпускает рукав Тюпина, в возбуждении начинает молча ходить по комнате, останавливается напротив Тюпина, снижает непримиримый тон, почти примирительно, ехидно). Так что же, Тюпа, позорно дезертируешь с поля боя, да? Нахамил, и в кусты?
Тюпин (смущённо, сбивчиво). Просто я тут… я, в общем, кое-что понял… Мне надо… срочно…
Зюзина (неожиданно всхлипывает, с паузами, во время которых вытирает нос платком). Срочно… Всё ему надо срочно… Женился на мне срочно… как ошпаренный… Развёлся срочно… А что у меня в душе, ты хоть раз заглянул (прижимает кулак к груди) туда, в мою истерзанную безлюбьем душу? А? Ну хоть один разочек! А-а-а, не заглянул… А вот он, мой любимый Алекс, заглянул! Да! И увидел, что… каждую ночь… да вот, щас прочитаю… (берёт в руки бумагу с недочитанным текстом) вот, нашла… женские тайны и слёзы… а, ну да, я здесь остановилась… вот дальше, ты только послушай, как он в душу-то мою прямо заглядывает! (Читает со всхлипываниями). И я знаю, родная… (поднимает полные слёз глаза на Тюпина) …опять – родная!.. ты слышишь? – родная!.. (продолжает читать) …что каждую ночь ты обильно поливаешь свою верную тебе во всех твоих жизненных испытаниях подушку горючими и невидимыми жестокому и равнодушному миру слезами…
Тюпин (перебивает, ехидно). Поэма о подушке…
Зюзина (яростно, с плачем). О подушке, да?! Да что ты понимаешь, чурбан неотёсанный! Это поэма о душе! О моей истерзанной одиночеством и никем не любимой душе!
Тюпин (смеётся, иронически). Да о какой душе? О подушке…
Зюзина (подбоченилась, ехидно). А хоть бы и о подушке! Человек увидел душу даже в подушке! Поэт! А ты?! А ты, не то что в подушке, ты во мне душу не увидел! Хам!
Тюпин (хихикает). Ну всё правильно, любишь женщину – поэт, не любишь – хам… Ну ладно (вновь собирается уходить), пора идти.
Зюзина (ехидно). «Войну и мир» писать?
Тюпин (серьёзно, спокойно). К счастью, нет. Выздоровел потому как я от этого идиотизма…
Зюзина. Какого такого ещё идиотизма?
Тюпин. Идиотизма, от слова идея. От идеи нечто подобное «Войне и мир» написать выздоровел наконец…
Зюзина (ехидно). «Му-му», значит, теперь писать будешь?..
Тюпин (грубо). Да – «Му-му»! (Обводит руками комнату). Вот это самое му-му и опишу, да не в романе-эпопее, а в простой, но близкой к реальной жизни пьесе о двух дураках, которые мечтают о лондонах и парижах, считая, что только там необыкновенная любовь и бывает, но совершенно не видят буквально рядом с собой любовь настоящую, пусть и без Эйфелевой башни и костюма королевы, но любовь реальную, живую, с проблемами в быту и горечью недопонимания близкой души…
Зюзина (с удивлением, растерянно). Тюпа, а ведь ты говоришь словами моего Алекса… Он писал мне о горечи недопонимания близкой души… о реальной и живой любви, пусть иногда и с проблемами в быту…
Тюпин (усмехается, решительно). Да не он писал об этом, и вообще – всё, что ты от него получала, писал не он.
Зюзина (растерянно). Ну как, не он? На мой почтовый ящик… прямо в компьютер… всё приходило…
Тюпин (смеётся, хлопает себя ладонями по бёдрам). Компьютер как гарантия от подлога… Надо диссертацию на эту тему написать. Для наивных и безграмотных. Ну, чтоб знали, что если на твой компьютер пришло письмо, то это вовсе не гарантия, что оно пришло от того, кого ты считаешь его автором…
Зюзина (настороженно, с недоверием). Ты что же это имеешь в виду? Что все эти письма от Алекса…
Тюпин (перебивает, ехидно). …пришли не от Алекса…
Зюзина (ухмыляется, с пониманием, ехидно). Ну да, ну да! Конечно! Не от Алекса! А что же ещё ты, неудачник в любви и в литературе, можешь мне сказать? Я понимаю! Завидуешь! Поэтому теперь ты начнёшь вкручивать мне (стучит костяшками пальцев по своему темечку) в котелок всякие выдумки, что, дескать, всё это дело рук какого-нибудь шутника, да? И с самим этим шутником, скажешь, что ещё и познакомишь меня, да?
Тюпин (усмехается). Конечно, познакомлю. И прямо сейчас.
Зюзина (озирается по сторонам, никого в комнате не обнаруживает, ехидно). Виртуальный, значит, шутник будет…
Тюпин (серьёзно). Да нет, во плоти и крови. Реальней не бывает.
Зюзина (недовольно). Слушай, Тюпа, замучил ты, однако, меня своими выдумками. Скажи лучше, извиняться за хамство будешь? Или мне применить силовой приём?..
Тюпин. Да в том то и дело, что не выдумки это.
Зюзина (нетерпеливо). Но здесь же никого нет, кроме нас с тобой! Что, неужто и впрямь этот выдуманный тобой чудак виртуальный?
Тюпин. Совершенно реальный.
Зюзина. Ну ладно, всё равно ведь будешь упорствовать, знакомь уж со своим виртуёшкой.
Тюпин. Это я.
Зюзина (заливисто смеётся, показывает пальцем на Тюпина). Ты – виртуёшка?!
Тюпин (серьёзно). Нет. Я из плоти и крови. Я – это я.
Зюзина (долго смеётся, прикладывает ладошку к своему лбу так, как это делают люди, когда у них начинает болеть голова, стонет). Ой, не могу!.. Щас этот приключится… ну как его!.. забываю… а-а, инсульт! (Стонет). Ой, не могу… Тюпа, ты меня до реанимации доведёшь!..
Тюпин. Я не шучу, Зюзя. Всё это написал я. Вот, кстати, почему со мной случилась лёгкая истерика, когда я увидел, как ты всей этой чуши поверила, как ты плакала и даже рыдала, приняв эту словесную шелуху за настоящую большую любовь! Я, между прочим, понял в этот момент, как легко обмануть женщину, как просто выдавить из неё слёзы и даже рыдания простыми, придуманными тобою походя словами!
Зюзина. Что за чушь ты несёшь, Тюпа! Я не поняла ни одного слова из твоего писательского бреда! Ты можешь ясно выразиться?
Тюпин. Я-то выразился ясно. Надеюсь, и ты ясно поймёшь, что всю эту бредятину про костюм английской королевы, про приёмы у её Величества, про твой будущий замок, превосходящий роскошью не очень скромное жилище самой королевы, про твою подушку, про женские тайны и слёзы написал я. Я вот, к примеру, сумел понять то, чего ну никак не мог осознать доселе. Я понял, что надо писать не о глобальных проблемах человечества, а о простом человеке, о самых простых его поступках, о самых простых его мыслях, о самых простых его мечтах и надеждах, о самых простых его ошибках. Вот и ты пойми сейчас то, что, наверное, тебе пока ещё трудно усвоить.
Зюзина (нетерпеливо, раздражённо). Ну что-что-что я должна понять? Я должна понять, что меня обманул какой-то шутник? Что никакого Алекса нет в природе? И что любви, большой и настоящей, тоже нет? Это я должна понять?!..
Тюпин (вздыхает, мягко). Ох, Зюзя-Зюзя… До чего же ты наивна… До чего же наивны вы все, женщины… Как же легко вас обмануть… Постарайся понять хотя бы то, что ни с того ни с сего никто и никогда не станет предлагать совершенно незнакомой женщине дворец, похлеще королевского, что никто и никогда не станет сравнивать женщину сорока шести лет и, прямо скажем, не очень стройную с английской королевой, что миллионер, особенно в ихней валюте, никогда не станет предлагать руку и сердце нищей женщине, если она, конечно, не точная копия по красоте и возрасту известной миру Джульетты…
Зюзина (закрывает лицо руками, некоторое время молчит, всхлипывает). А ты знаешь, Тюпа, ты очень убедителен… Хоть и оскорбляешь меня.
Тюпин. Чем?
Зюзина (всхлипывает). Ну… что мне сорок шесть… не очень стройная, опять же…
Тюпин (смеётся). Ну как же вы, женщины, глупы!
Зюзина. А вы, мужики, умные, да? Тебе вон уже скоро пятьдесят, а ты даже «Му-му» не написал.
Тюпин (возмущённо). Ну задолбала ты меня уже этой Му-му! Мне иногда даже кажется, что если бы эта Му-му вдруг появилась передо мной, то Герасим просто не успел бы её утопить, я задушил бы её собственными руками!
Зюзина (ехидно). А-а, Юпитер, ты сердишься, значит, ты неправ…
Тюпин (раздражённо). Да прав я, прав! Всю эту любовную муть написал я! И только я! И Алекс – это я!
Зюзина (вытирает слёзы ладошками, спокойно, уверенно). Говори-говори, Тюпа. Всё, что хочешь, говори, а я точно знаю, что мой Алекс существует, хоть и дала тут только что слабинку, заявив, что ты убедителен. Да, действительно я задумалась на мгновение, что ихнему миллионеру несподручно как-то добиваться руки и сердца нищей, да ещё и сорока шестилетней, бабы. Да, похоже на истину… Но неувязочка-то, Тюпа, в том в твоих аргументах, что Алекс-то не знает попросту, что я нищая. Понимаешь? (По слогам, с язвительным акцентом на каждом слоге). Не… зна… ет!..
