Алексей Петрович Морозов
Любовь с первого взгляда
Сцена 2
Крупная железнодорожная станция на территории, занятой немецкими войсками. Подвальное помещение с металлической дверью и без окон, которое комендант станции использует для временного содержания задержанных до отправки их по инстанции. В помещении только деревянный шкаф, стоящий у внешней стены, и скамейка у боковой стены.
Дверь со скрипом открывается, и в помещение силой вталкивается молодая девушка со связанными за спиной руками, вслед за ней в помещение входят солидного вида немецкий офицер, комендант станции, и молодой немецкий солдат, ефрейтор. Солдат закрывает за собой дверь и тут же устало садится на скамейку у стены и прислоняется к ней спиной. В руках офицера защитного цвета мешок, в котором видны очертания какого-то довольно большого прямоугольного тяжёлого предмета. Офицер ставит мешок с предметом у стены. Толкает девушку в спину так, что она, еле удерживая равновесие, делает несколько быстрых шагов и натыкается на противоположную стену помещения, рядом со шкафом, и опускается обессиленная на пол.
КОМЕНДАНТ (девушке, с торжеством победителя). Ну что, допрыгалась?! Думала, не поймаем? Мы умеем пеленговать! От нас не ускользнёшь!.. (Минуту думает. Ефрейтору.) Юрген, ты хоть немного русский знаешь?
ЮРГЕН (опирается спиной о стену, с усталым видом и с закрытыми глазами). Нет, не знаю, герр комендант.
КОМЕНДАНТ (огорчённо). Жаль. Лучше было бы, если б я доставил её в штаб с протоколом допроса. Против протокола не попрёшь! А так, все лавры опять – этим чёртовым контрразведчикам. Я поймал, а медали – им… (Думает секунду.) А может, есть у нас, кто знает?
ЮРГЕН. Нет, никто не знает.
КОМЕНДАНТ (с надеждой). Ты уверен?
ЮРГЕН (равнодушно, устало). Абсолютно. Гарнизон совсем маленький. Был раньше один. (Зевает.) Но его – на фронт…
КОМЕНДАНТ (раздражённо). Да, после Сталинграда всех погнали на передовую… Лучших забрали… Остался один, ничего не умеющий, сброд… (Грозит кулаком куда-то в пространство, с пафосом.) Ну ничего, скоро мы им покажем! Скоро – большое наступление! Они ещё ответят за Сталинград! Доблестная армия фюрера в ближайшее время будет маршировать по Красной площади! (Выбрасывает вперёд руку в нацистском приветствии.) Хайль Гитлер! (Через несколько секунд поворачивает голову в сторону молчащего Юргена, с удивлением.) Юрген, что с тобой?..
ЮРГЕН (спохватывается, приоткрывает глаза, немного приподнимает руку, вяло). Хайль…
КОМЕНДАНТ. Ты не заболел?
ЮРГЕН. Нет, герр комендант. Я не выспался. Полчаса спал.
КОМЕНДАНТ. Ну ничего, Юрген, вот возьмём Москву, вдоволь поспишь.
ЮРГЕН (вяло). Думаете, возьмём?..
КОМЕНДАНТ (оторопело смотрит на ефрейтора, с удивлением). Да ты что, Юрген! Если б я тебя не знал! Если б ты дважды не вывез меня прямо из-под бомбёжек, я подумал бы…
ЮРГЕН (устало). Не надо ничего думать, герр комендант… Говорю же, устал. Не выспался…
КОМЕНДАНТ (минуту молчит, успокаивается, понимающе). Да я тоже не спал ещё… (Смотрит с ненавистью на девушку.) Пришлось с этой повозиться… Жаль, напарника её ликвидировали. Уж очень отстреливался. А ведь просил брать живым!.. (С раздражением.) Конечно, кого мне оставили… Стрелять не умеют… Взяли бы живым, контрразведка не отвертелась бы… А теперь… знаю только, её зовут Наташа.
ЮРГЕН. Откуда знаете?
КОМЕНДАНТ. Напарник всё время выкрикивал это имя. Видимо, уговаривал её убегать. (Смотрит на часы, молчит минуту.) Ну ладно, уже два двадцать. Мне надо ещё на станцию. До четырёх придётся повозиться. А потом, может, удастся хоть минут сорок поспать. (Смотрит на Юргена, смущённо.) Ты уж извини… ну нет у меня уже людей… Все, кто есть, на станции… Ну посиди тут с ней всего-то до пяти утра. Ладно?
ЮРГЕН. Конечно, посижу.
КОМЕНДАНТ. Не уснёшь?
ЮРГЕН. Не усну. Каких-то два с половиной часа.
КОМЕНДАНТ. А в пять я приду, и повезём её в штаб.
ЮРГЕН (равнодушно). Да, конечно, повезём…
КОМЕНДАНТ. Ты точно не заснёшь?
ЮРГЕН. Ну говорю же, точно.
КОМЕНДАНТ (думает минуту, осенённый догадкой, поднимает вверх указательный палец, как делают, когда приходит хорошая идея, подходит к шкафу, открывает дверцу, находит там толстую верёвку, наклоняется над Наташей и привязывает один конец верёвки к узлу на её запястьях, а другой – к крюку, торчащему из стены, удовлетворённо). Ну вот, теперь можешь даже и поспать немного, никуда она не денется. (Смотрит на Юргена, с паузами, во время которых озабоченно о чём-то думает, сочувствующе.) Ну нет у меня людей… понимаешь? нет… а кто есть, станцию охраняют… это важно… особенно сегодня… (Вздыхает, с огорчением.) Плохие времена… что сделаешь… (Извиняющимся тоном.) Ну ладно, я пошёл. Держись, Юрген… Всего-то два с половиной часа…
Комендант выходит из помещения и закрывает за собой металлическую дверь. Снаружи не очень громко звучит скрежет задвигающегося металлического засова и лязг закрываемого наружного навесного замка. Юрген в этот момент, прислонившись к стене, уже громко сопит во сне и скрежет засова с лязгом замка явно не слышит.
НАТАША (минуту смотрит на дверь, думает некоторое время о чём-то, смотрит на Юргена, осматривается вокруг, Юргену, громко). Эй ты, фашист!..
ЮРГЕН (вздрагивает, открывает глаза, смотрит на Наташу, с трудом выговаривая слова, недовольно). Не фашист я…
НАТАША (с удивлением). О! А коменданту сказал, русского не знаешь!..
ЮРГЕН (закрывает глаза, устало). Набрехал…
НАТАША (смеётся). Так ты брехло?
ЮРГЕН (с закрытыми глазами, сонным голосом, зевая, с паузами). Ну так… в меру… необходимости… (Ложится на спину вдоль лавки, голосом засыпающего человека, с паузами, после которых пытается сохранить уплывающее в сон сознание.) Слушай… отвяжись, а?.. пять… минут… ну… десять… потом… поговорим…
НАТАША (с возмущением). Ничего себе, поговорим! Мы что с тобой, в ресторане?! Поговорим!.. (Молчит, озирается по сторонам, недовольно, с паузами.) Поговорим… поговорим… (Резко.) А мне не до разговоров! Я в плену!
ЮРГЕН (вздрагивает от крика, приподнимает голову над лавкой, еле выговаривает слова). Так… кто ж тебе… виноват…
НАТАША (со злостью). Так вы, фашисты, и виноваты!
ЮРГЕН (уже не приподнимает голову, почти проваливаясь в сон). Вон, в углу, тряпка… Видишь?..
НАТАША (смотрит на тряпку, недовольно). Ну вижу.
ЮРГЕН (из последних сил выговаривает слова, с паузами). Воткну в рот… А она… грязная… Понос будет…
НАТАША. Ничего, расстреляют до поноса…
Юрген начинает громко храпеть.
(Брезгливо.) Фу, как противно!.. (Думает несколько мгновений, прислушивается к храпу.) Фашисты противней нас храпят… (Осматривается вокруг, принимая более удобную позу, прислоняется к стене, с огорчением.) Ну вот, Натаха, и всё… Обидно. Ещё ничего не началось, а уже конец… (Дёргает руками верёвку, проверяя её прочность.) У, гады, как лошадь привязали… (Думает минуту.) Ну ведь ничего же не сделала ещё!.. (Минуту молчит.) Действительно, кто ж мне виноват?.. Сама… (Несколько секунд думает, вдруг кричит, отчаянно, громко, протяжно, резко.) А-а-а!..
ЮРГЕН (вздрагивает, поднимается, садится на лавку, раздражённо). Ну минуту не дала поспать, зараза!.. Чего тебе неймётся? Поспи тоже. Не спала ведь ещё?
НАТАША (задумчиво). Всё равно расстреляют… Сон перед этим почему-то не идёт…
ЮРГЕН (уверенно). Не расстреляют.
НАТАША. Ты-то, ефрейтор, с чего решил?..
ЮРГЕН (по-прежнему устало, но уже более живо, чем перед коротким минутным сном). Да просто знаю, не расстреляют, и всё.
НАТАША. Да что ты можешь знать? Ефрейтор… (Смотрит на Юргена, язвительно.) Ваш бесноватый фюрер тоже ефрейтором был, да?
ЮРГЕН (недовольно). На что намекаешь?
НАТАША. Что все вы, фашисты, одинаковые.
ЮРГЕН (спокойно). Я уже говорил, я не фашист.
НАТАША. Служишь фюреру – фашист. Да ещё и ефрейтор… (Молчит минуту, смотрит на Юргена, с интересом.) А русский-то откуда знаешь? Причём совсем без акцента! Как будто ты русский.
ЮРГЕН. Я действительно русский.
НАТАША (с удивлением). Ничего себе! Ты русский?! А как же тогда…
ЮРГЕН (перебивает). Я русский наполовину. Мама русская, а отец немец. Но о моих русских корнях никто не знает.
НАТАША. Никто-никто?
ЮРГЕН. Ну… только мама, папа и я.
НАТАША (с удивлением). А как это возможно? При вашей контрразведке…
ЮРГЕН (задумывается). Ну-у… Папа в Первую мировую воевал в России…
НАТАША (перебивает). А-а, так ты потомственный фашист!
ЮРГЕН (возмущённо). Ещё раз назовёшь фашистом – вон тряпка!.. Грязная…
НАТАША. Ну да… понос… (Ехидно.) По-твоему, я поноса боюсь больше, чем расстрела?..
ЮРГЕН (минуту молчит, спокойно). Я думал, ты грамотная. Должна же знать, многие немцы не хотели войны с Россией, и сейчас не хотят.
НАТАША (примирительно). Да знаю. Просто хочу понять, верны ли мои первые впечатления о тебе…
ЮРГЕН (не разжимая губ, с удивлением). М-м-м?..
НАТАША. Чего мычишь как корова? Думаешь, я дурочка?
ЮРГЕН. Не думаю. Но ведёшь ты себя…
Минуту оба молчат, каждый думая о своём.
НАТАША. Значит, папа воевал здесь?
ЮРГЕН. Да. И его ранили. Тяжело. А тогда, если помнишь из истории, русские и немецкие солдаты на фронте то перестреливались, то братались. Во время перестрелки его ранили, а во время братания русская медсестра спасла его от смерти.
НАТАША. И вспыхнула любовь…
ЮРГЕН. Да, вспыхнула. И ещё как вспыхнула! Причём с первого взгляда… И когда отца комиссовали и отправили домой, он умудрился захватить с собой и мою будущую маму. Нелегально, конечно… А в Германии женился на ней. Сделали небольшую ферму. Выращивали бычков. Маму усиленно учил немецкому, а о том, что она русская, просил никому не говорить. Вот и всё.
