Алексей Осипов
Зачем Бог?!
Почему именно православие?
Начиная знакомиться с христианством, человек узнает, что существует много разных конфессий. Есть не только православие, но и католицизм, и протестантизм, очень разветвленный; есть древние восточные церкви, тоже особенные. И как в этом множестве христианских ветвей ориентироваться? Почему мы говорим об истинности именно православия по сравнению с другими направлениями христианства? Ведь в истинности своей веры не сомневаются ни католики, ни протестанты всех ветвей. Так есть ли критерии, по которым мы можем определиться и ответить на этот чрезвычайно трудный вопрос – где же оно, истинное? Какая же вера правильная?
Все направления христианства основываются на Священном Писании, и все разногласия в христианской истории возникали только на почве различий в его понимании. Встает серьезный вопрос: есть ли такой критерий, который бы гарантировал правильное понимание Писания?
Давайте зададим этот вопрос иначе: какой человек наиболее верно может понять слова Бога? Разумеется, тот, который наиболее чист душой, духовно совершенен, может не только точнее понять, но и передать сам дух, саму суть Слова Божия. Думается, против этого едва ли можно возражать. Исходя из этого, православие говорит: единственно точным критерием в понимании Священного Писания является совокупный голос тех, кто достиг духовного совершенства в христианской жизни. Таких людей Церковь называет святыми. Поэтому священник Павел Флоренский, начиная свою книгу «Столп и утверждение истины», писал: «Живой религиозный опыт, как единственный законный способ познания догматов».
Но как степень греховности бывает разной, так и степень духовного совершенства. Поэтому православие, говоря о необходимости основываться на учении святых, исходит не просто из факта, что данный человек причислен к лику святых, но имеет в виду только того, кто достиг особой причастности Духу Божьему – как говорил Серафим Саровский, «стяжал Духа Святого Божьего». Именно такие люди, их поучения и писания всегда рассматривались в Церкви как источник верного понимания вопросов веры и духовной жизни. Они с наибольшей чистотой и точностью понимали и изъясняли смысл Священного Писания. Как писал о таких святых преподобный Симеон Новый Богослов в своих Божественных гимнах: «Если Он умно воссияет в твоем сердце или в уме, как молния или как великое солнце, то что Он может сделать душе озаренной. Не просветит ли ее и не даст ли ей точно познать того, Кто Он есть? – Ей, воистину, так бывает и так совершается, так открывается благодать Духа, и через Него и в Ней – и Сын со Отцом. И (таковой человек) видит Их, насколько возможно ему видеть, и тогда от Них тому, что касается Их, он неизреченно научается и вещает, и всем другим то описывает, излагая богоприличные догматы, как все предшествовавшие святые Отцы учат. Ибо таким образом они божественный символ сложили».
Поэтому на Вселенских соборах при решении вопросов веры всегда и прежде всего рассматривали творения самых авторитетных святых Отцов и, убеждаясь в их единомыслии, формулировали учение Церкви. Этот принцип в богословии называется согласием Отцов (лат. consensus patrum). Он в отчетливой форме был высказан в V веке преподобным Викентием Леринским, который писал: «В самой же вселенской Церкви – всеми мерами надобно держаться того, во что верили повсюду, во что верили всегда, во что верили все: потому что только то в действительности и в собственном смысле есть вселенское, как показывает и само значение этого слова».
Что такое это согласие Отцов, можно увидеть на примере вопроса о священстве: действительно ли это установление Божие или все же человеческое избрание? Если мы посмотрим источники, начиная с новозаветных писаний и дальше, то увидим, что уже апостолы рукополагают епископов и пресвитеров по всем городам. При этом пресвитеры – это не просто старшие, а именно священнослужители. Епископ – не просто тот, кто наблюдает за порядком и руководит, а это преемственно посвященный человек. Ученики апостолов и далее всегда указывают на преемственность рукоположений. Значит, слова Священного Писания о пресвитерах, епископах говорят не просто о лицах, избранных на такие должности, но только о тех, которые были преемственно рукоположены, начиная с апостолов. Об этом с I века всегда учила Церковь. Так убеждаемся в правильности принципа согласия Отцов.
Поэтому учение протестантов о том, что священство не имеет никакого сакрального значения, а это просто административный выборный орган, не имеет под собой ни исторических, ни вероучительных оснований. Оно было придумано по вполне понятной причине, поскольку никто из епископов не принял учения Лютера и иже с ним.
Еще одно из утверждений протестантизма, которое идет от Лютера и глав Реформации XVI века, звучит только Писание (лат. sola Scriptura). То есть христианину следует руководствоваться только собственным пониманием Библии, так как Библия, как говорят протестанты, «сама себя объясняет». Однако если бы это было так, то не было бы разделений в христианстве. Но видим, как сам протестантизм распался и распадается до сих пор на множество направлений, поскольку всегда у кого-то найдутся новые идеи и смыслы. А где же истинное понимание? Помню, в Америке на вопрос: «У вас, наверное, десятки конфессий?» – ответили: «Вы ошибаетесь, у нас их сотни, и они непрерывно возникают и исчезают».
Католичество – это Церковь?
Прежде всего не нужно смешивать вопрос об оценке католицизма с вопросом о католиках, которые, как и все люди, в том числе и православные, мало чем отличаются друг от друга по своим страстям и грехам.
Что представляет собой католицизм? Чтобы понять это, необходимо видеть, кем является папа римский? Он избирается путем голосования на конклаве, то есть собрании всех кардиналов – высших иерархов Католической церкви. Избранный папа получает исключительную власть. Он – наместник Христа на земле, поэтому он выше Вселенских соборов и самой Церкви. Его определения, как гласит определение Первого Ватиканского собора, подтвержденное и Вторым, «сами по себе, а не с согласия Церкви, неизменны», то есть истинны. Он, независимо от своих личных качеств, выступая как верховный пастырь и учитель Церкви (экс ка́тедра), обладает полной безошибочностью (непогрешимостью) в провозглашении любых вероучительных и нравственных истин, правил церковной и личной жизни.
Поэтому Учитель (!) Католической церкви Катарина Сиенская (XIV в.) писала: «Даже если бы он был дьяволом во плоти, я не должна возносить главу против него». А знаменитый кардинал Баллармин (XVI в.) утверждал: «Если бы даже папа впал в заблуждение, предписывая пороки и запрещая добродетели, Церковь, если она не желает погрешить против совести, обязана была бы верить, что пороки – добро, а добродетели – зло. Она обязана считать за добро то, что он приказывает, за зло – то, что он запрещает».
Папа – монарх государства Ватикан и обладает неограниченной властью во всех сферах его жизни и деятельности. Святитель Игнатий (Брянчанинов), говоря о власти папы, справедливо писал, что в Западной Церкви с того времени, как она впала в папизм, богохульно приписываются папе божеские свойства.
Ничего подобного нет в православии. Патриархи не властны над вероучением, над христианской моралью, канонами, соборами. Патриарх просто первый среди равных ему епископов. Только собор епископов, а не патриарх, может вносить какие-либо изменения в церковную жизнь. Патриарх так же, как и любой епископ, подчинен собору епископов своей Церкви, он может быть смещен собором и осужден, что неоднократно было в истории.
Из других наиболее резких характеристик католичества, отличающих его от православия, можно назвать его искажения вероучительных истин:
• в учении о Святой Троице оно, вопреки прямым определениям Вселенских соборов, ввело учение о филиокве;
• утверждает единоверие с иудаизмом. Папа Франциск заявил: «Мы с иудеями верим в одного Бога». А в Заявлении 2015 г. Комиссии Ватикана по религиозным отношениям с евреями говорится: «Хотя евреи не могут верить в Иисуса Христа как всеобщего Искупителя, они имеют свою часть в спасении», и потому католикам запрещается миссионерская деятельность по отношению к евреям. Таким образом, происходит фактическое отрицание Христа Ватиканом вместе с иудеями, для которых Он лжемессия. А иудейский мессия для христиан – антихрист;
• жертву Христову трактует как удовлетворение правосудию Бога за грех первых людей. Православие же учит, что она принесла исцеление человека от смертности, тленности и страстности;
• о Божией Матери учит, что в предведении ее сверхзаслуг она от Бога «получила искупление с момента Своего зачатия», то есть родилась без первородного греха и потому является величайшей святой, а не в силу ее личного подвига и совершенного смирения;
• о спасении человека – как избавлении от наказания за грехи. Православие же учит о полном исцелении природы человека и его обо́жении;
• и целый ряд других искажений веры, прежде всего в учении о таинствах.
Столь же принципиальны искажения католицизма и в учении о духовной жизни. Вся она сведена фактически к достижению заслуг и сверхзаслуг перед Богом через участие верующего в таинствах, богослужениях, благотворительность и развитие, прежде всего у монашествующих, чувства любви к Христу, к людям.
Однако идея заслуг перед Богом отрицательно меняет состояние сознания человека. Мысль о заслугах обращает главное внимание не на борьбу с грехом и страстями, а на искание заслуг, что, естественно, льстит тщеславию, гордости. Это приводит не к познанию себя, поврежденности человеческой природы и своей личной греховности, что является необходимым условием для искания спасения и обращения к Спасителю, а к исканию в себе добродетелей, которые будут вознаграждены Богом. Так, происходит глубокое искажение и своего душевного состояния, и образа Самого Христа. Он из Спасителя погибающих превращается в Юпитера, награждающего заслуженных, справедливых, добродетельных, героев и проч.
Идея заслуг прямо противоречит всему святоотеческому учению о духовной жизни. Это очень ясно выразил святой Исаак Сирин в таких словах: «Блажен человек, который позна́ет немощь свою, потому что ве́дение сие делается для него основанием, корнем и началом всякой благостыни». Под немощью он подразумевает здесь человеческую греховность и неспособность исцелиться от нее своими силами. Поэтому он объясняет: «Воздаяние бывает не добродетели и не труду ради нее, но рождающемуся от них смирению. Если же оно утрачено, то первые будут напрасны».
Следовательно, все труды и добродетели будут бесплодны и бессмысленны, если совершаются с мыслью о каких-то заслугах перед Богом, а не со смирением и пониманием слов Христа: «Когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы, ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать» (Лк. 17: 10). Святитель Игнатий (Брянчанинов) делает такой вывод из учения Отцов по этому вопросу: «Великое душевное бедствие – дать какую-нибудь цену своему подвигу, счесть его заслугой перед Богом». «Признающий за собой какое-либо доброе дело находится в состоянии самообольщения. Это состояние самообольщения служит основанием бесовской прелести».
Подобная же картина возникает и при рассмотрении католического учения о любви как высшей добродетели. Весь святоотеческий опыт Церкви первого тысячелетия на Востоке и Западе согласно говорит о смирении как первостепенном условии приобретения истинной любви. Сам Господь Иисус Христос заповедал научиться от Него именно смирению, а не любви (см. Мф. 11: 29). Почему так?
Потому, что без смирения любовь невозможна: где нет смирения, там гордость, а «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (Иак. 4: 6). Как нельзя, минуя первый этаж, взойти на второй, так немыслимо достичь высшего состояния – любви, не имея смирения. Поэтому стремление к любви без смирения, приобретенного подвигом борьбы со страстями, является одной из самых коварных ошибок, совершаемых невежественными, не знающими святых Отцов аскетами. Святой Исаак Сирин писал: «Нет способа возбудиться в душе Божественной любви, если она не препобедила страстей».
Но вся католическая аскеза на фоне слов о смирении пропитана духом откровенного самомнения, прелести и часто сладострастия. Эта пре́лестность особенно явно проявляется у великих святых Католической церкви. Приведу несколько высказываний их самых знаменитых святых.
Франциск Ассизский перед смертью произносит: «Я не сознаю за собой никакого прегрешения, которое не искупил бы исповедью и покаянием». «Я исполнил то, что должен был исполнить». Более того, он убежден, что своими молитвами и состраданием Христу может даже вместе с Ним соискуплять людей.
Блаженной Анжеле «дух святой» говорит: «Дочь Моя, сладостная Моя… очень Я люблю тебя». «Христос обнимает Анжелу рукою, которая пригвождена ко Кресту».
Тереза Авильская заявляет: «О, какое блаженство смерть в объятиях Возлюбленного, в упоении любви!» «Часто Он [Христос] мне говорит: Отныне Я твой, и ты Моя!» «Я отныне не только Творец твой, Бог, но и Супруг». Перед смертью она восклицает: «О, Бог мой, Супруг мой, наконец-то я Тебя увижу!»
Тереза Маленькая пишет: «Я неизменно храню дерзновенное упование на то, что стану великой святой. И вот Господь Бог открыл мне, что я стану великой святой!» «Уже давно Иисус и маленькая бедная Тереза, взглянув друг на друга, поняли все… Этот день принес не обмен взглядами, а слияние, когда больше не было двух».
Современный католический писатель Антонио Сикари в своей книге «Портреты святых» сообщает, как Катарина Сиенская молится Иисусу Христу: «Сочетайся со мной браком в вере!» «Однажды Екатерина увидела видение: ее божественный Жених, обнимая, привлекал ее к Себе, но потом взял из ее груди сердце, чтобы дать ей другое сердце, более похожее на Его собственное». В письмах Екатерины бросается в глаза прежде всего частое и настойчивое повторение слов: «Я хочу». «Некоторые говорят, что решительные слова «я хочу» она в состоянии экстаза обращала даже к Христу».
Эти откровенные романы с «Христом» учительниц Католической церкви показывают, в какое глубокое язычество впало католическое монашество. Но в этом, думаю, не столько все же повинны сами терезы, сколько воспитавшая их церковь, совершенно извратившая христианскую духовную жизнь.
Очень точно «духовный» опыт этих святых можно бы охарактеризовать словами В. Джеймса, который писал о Терезе Авильской, что ее религия сводилась «к бесконечному любовному флирту между поклонником и его божеством». А святитель Игнатий (Брянчанинов) писал: «Разгоряченная… мечтательность заменяет у них все духовное, о котором они не имеют ни малейшего понятия. Эта мечтательность признана ими благодатью». Игумен Никон (Воробьев, †1963), как бы подводя итог, писал: «То, что строго, решительно, с угрозами и убеждениями запрещают восточные отцы, западные подвижники всеми силами и средствами стремятся достичь».
Поэтому еще в XV веке святитель Марк Эфесский говорил: «Мы отторгли от себя латинян не по какой иной причине, кроме той, что они еретики».
В XVIII столетии преподобный Паисий Величковский писал: «Латинство откололось от Церкви и пало в бездну ересей и заблуждений и лежит в них без всякой надежды восстания».
В XIX веке святитель Игнатий Брянчанинов называет католицизм «еретической церковью».
Святитель Феофан Затворник писал: «Папа со своими увлекся своемудрием и отпал от единой Церкви и веры». «Дух католичества земной. Церковь у них – политическая корпорация».
А преподобный Амвросий Оптинский уточнял: «Римская церковь давно уклонилась в ересь и нововведения».
В XX веке святой Иоанн Кронштадтский утверждал: «Причина всех фальшей Римско-католической церкви есть гордость и признание папы действительным главою Церкви, да еще – непогрешимою».
В любом случае это полностью не соответствует цели пришествия Сына Божия, Который Своим Благовестием осудил и внешних исполнителей церковного закона (см. Мф. 23), и мечтателей небесных благ («и не думайте говорить в себе: «отец у нас Авраам». 2 Тим. 2: 5). До каких состояний доходили католические аскеты, можно хорошо видеть на примере приведенных высказываний авторитетнейших Учителей Католической церкви.
Поэтому католицизм фактически исключил вопросы духовной жизни из тематики своих соборных встреч, конференций. Все внимание обращено на практические церковные и, главным образом, чисто мирские: экономические, социальные, политические проблемы. Наш русский философ князь Е. Н. Трубецкой очень точно назвал католицизм «религиозным политиканством».
Многие задают вопрос: почему католицизм имеет большее распространение, чем православие? Ведь католиков больше миллиарда, а православных наберется ли и четверть миллиарда.
Главная причина в том, что католицизм за тысячелетие (официально с 1054 года, но в действительности гораздо раньше) отпадения от православия настолько изменил и приспособил у себя христианство к человеческим страстям, что стало возможным, живя, не трудясь над собой, заработать рай пресветлый.
Папа фактически отменил все посты (кроме первого дня Великого поста и Страстной Пятницы). Разрешил причащаться без всякого приготовления и через час после принятия пищи. Сократил литургию (например, в учебных заведениях) до 10–15 минут. Богословское творчество не имеет практически никаких вероучительных границ, что совершенно расшатывает христианские устои Католической церкви. Все более очевидной становится основная тенденция деградации католицизма – такое изменение христианства изнутри, которое бы позволило принять всемирного земного властителя (антихриста) за Христа. В этом направлении каждый новый папа привносит свои коррективы в жизнь Церкви.
Заигравшись в политику, католичество уже явный грех не видит грехом. Например, недавно более 250 храмов Католической церкви в Германии вывесили «радужные» флаги в знак своей поддержки ЛГБТ, а 120 католических приходов совершили церковный обряд так называемого бракосочетания содомитов – и никаких прещений из Рима против них не последовало!
Так является ли католичество Церковью? Но что есть Церковь? Она – тот богочеловеческий организм, созданный Господом Иисусом Христом, который призван продолжать Его дело по спасению человека от безумия самообожествления, гордыни, от нравственного разложения, чтобы на пути жизни по Евангелию помочь ему смириться, покаяться и таким образом приобщиться к Царствию Божию и стать достойным членом человеческого общества. В какой степени Католическая церковь осуществляет эту миссию, можно видеть по ее языческой идее божественной непогрешимости своего монарха – папы, по искажению чистоты вероучения Церкви, по разрушению основ духовной жизни, по превращению в политическую корпорацию.
С верой в сердце
– Так исторически сложилось, что всегда, да и в настоящее время в наших храмах очень богатое убранство: дорогие оклады икон, роспись стен – все это стоит иногда баснословных денег. И многие люди задаются вопросом, зачем в наших церквах такое нарочитое богатство и роскошь? Неужели Господу это угодно?
– Богу, естественно, это не нужно. Но верующий выражает свои чувства к Нему как внутренним состоянием своей души, то есть исполнением Его заповедей, так и внешним образом – через благоговейное отношение ко всему, что связано с молитвой, богослужением, пением и т. д. Например, можно сделать богатый оклад иконе Господа Иисуса Христа. Это происходит часто, как будто Богу это нужно. Не нужно, конечно, – но хочется ведь чем-то выразить свое благоговение к Богу.
Эта внешняя сторона, к сожалению, очень часто занимает первое место в реальной жизни христиан. Об этой стороне церковной жизни постоянно возникают недоуменные вопросы – дорогие митры на головах священнослужителей, роскошные облачения, золотые кресты и т. д. Эти вещи – только наши страсти, и, дай бог, чтобы с этими немощами боролись и старались, насколько это возможно, не соблазнять верующих и неверующих.
Но есть и другой, истинный, способ выражения своих чувств к Богу. Какой же? Христиане часто забывают, что Богу нужны не жертвы, не бриллианты, золото и серебро, а, как пишет ветхозаветный пророк, Ему нужны наше сердце, душа. То есть принеси Ему свою добрую жизнь, старайся соблюдать Его заповеди, прояви веру и верность Богу и, что действительно ценно и спасительно – помоги страдающим, голодным, бедным. Это будет гораздо важнее, чем повесить на икону какие-то драгоценности. По этому поводу хорошо написал Никон Черногорец (XI в.) в своей книге «Пандекты» (своего рода энциклопедии христианской жизни), очень распространенной в Древней Руси: «Лучше есть нищим раздаяти имения своя, нежели приносити та к церквам и украшати их».
А то получается – храмы-то мы украшаем, а про душу забываем. Однажды Василия Блаженного спросили, много ли народу было в храме в праздник, и он ответил, что всего два человека. А храм был полон! Оказывается, молились там всего двое, остальные просто присутствовали, блаженный это видел и потому так ответил. Так и сейчас – то же самое.
Бог или богатство? Христос сказал, что нельзя служить Богу и маммоне. Конечно, грехом является не богатство само по себе, которое у тебя случилось, а стремление человека к богатству, когда все силы души он отдает на приобретение денег, имущества, почета, и ему уже не до Бога. Тогда действительно сбываются слова Евангелия: «Не можете служить Богу и маммоне» (Мф. 6: 24).
