Алексей Олейников
Печать Магуса
Глава седьмая
«Звезда Севера» заканчивала загрузку. Старший помощник капитана Эрик Стурлсон наблюдал за тем, как последний контейнер опускают в трюм. Матросы отсоединили груз, и кран на мачте отвернул стрелу.
Можно было задраивать трюмы и отправляться. Эрик непроизвольно зевнул – вчера они гудели до двух ночи, и голова с утра варила плохо. Тем не менее старпом[11] прошел по палубе, проверяя в сотый раз крепеж палубного груза – двух громадных контейнеров. А потом Эрик поднял голову и увидел, как мимо пробежал огромный кот – раза в полтора больше обычной домашней кошки.
Зверюга сверкнула янтарными зрачками и ускакала по служебной лестнице вниз, в трюмы.
Стурлсон флегматично почесал жесткую рыжую щетину.
«Кошка – это неплохо, – после некоторого раздумья решил он. – Тем более такая здоровенная. Крыс на судне развелось до черта, трех последних кошек они просто сожрали. Давно пора их потравить».
Он пошел к кормовой надстройке, застегивая штормовку, – с неба сыпался мелкий, типично английский дождь. Через полчаса «Звезда Севера» вышла из гавани английского порта Гримсби и взяла курс на норвежский город Берген.
* * *
– ЧТО вы сделали? – переспросил директор цирка «Магус» Билл Морриган.
– Шестеро членов Магуса Англии под моим руководством в ночь Самайна осуществили силовое проникновение на территорию резиденции главы ковена Западной Англии Альберта Фреймуса, – повторил Марко и помахал листом бумаги. – Здесь все подробно изложено.
– Людвиг, это правда? – Директор нащупал стул и осторожно сел.
Страж Людвиг Ланге кивнул – было, мол, проникновение. Силовое.
Он уселся на маленьком стульчике у стены и вытянул ноги на полвагончика.
– Так… – Директор извлек из-под стола трость и приложил набалдашник резной белой кости к виску. – И зачем же?
– С целью освобождения незаконно удерживаемого Калеба Линдона, – процитировал Марко обширную, о десяти листах, записку.
– Этого мелкого, который ходил в помощниках у Роджера Брэдли? Его же сожрала химера.
– Ты прекрасно знаешь, что химера его не съела, а подвергла насильственному симбиозу, – поправил фокусник.
– Да, знаю, – сказал Морриган. – Но штурмовать Фреймус-хаус – это очень глупая затея.
– Билл, все по минутам расписано в отчете. Подлинность доклада я заверил. У тебя не будет проблем с Авалоном.
– Конечно. Какие проблемы могут быть в Замке Печали? Все проблемы останутся за его порогом, – заметил директор. Он повертел трость перед глазами, наблюдая за бликами на набалдашнике – оскалившейся львиной голове – и поинтересовался:
– И где же он?
– Кто?
– Мальчишка. Калеб Линдон. Вы ведь его искали в дартмурском замке?
– Мы не смогли его забрать.
– Что же вас остановило? – Яда в голосе Морригана было предостаточно.
– Билл, все написано…
– Нет, поведай, дорогой коллега, как могучий Марко Франчелли решил тряхнуть стариной и загнал шестерых членов Магуса, включая свою внучку, в ловушку! Расскажи об эпической битве, достойной древней славы Магусов, с порождениями тьмы. Вы же не позорно бежали от обычных охранников? Раскрой причины, по которым ты полез в драку с одним из сильнейших темников!
С каждой фразой Билл Морриган поднимался со стула все выше, опираясь на трость.
– Потому что Магус не бросает своих, – выронил Людвиг Ланге. – Мы добровольно примкнули к Марко. Мы сами выбрали этот путь.
– Путь? – с горечью переспросил Морриган, садясь. – Это очень короткий путь, Людвиг. Я скажу, чем он закончится: для тебя, для него, – директор ткнул тростью в сторону Марко, – для всех вас. Спасательной командой с Авалона. Руками Лекарей Душ он закончится! Мы можем выбирать себе камеры в Замке Печали – это единственное, что от нас теперь зависит. Я в Бристоле слышал отголоски того, что вы натворили в Дартмуре! Слухачи Авалона наверняка заметили хоровод фей и дымку Фет Фиада. Бьюсь об заклад, оперативники СВЛ уже высаживаются в Англии!
– Скорее всего, – согласился Марко. – По протоколу они уже должны начать развертывание. Даже странно, что ребят еще нет. Но, когда они появятся, их больше заинтересует феникс. После него от дартмурской резиденции Фреймуса ничего не осталось.
– У Альберта-Щелкунчика был феникс?!
– У него был целый экзопарк. В том числе феникс. Судя по всему, еще птенец, лет четыреста. Когда мы вломились в замок, Брэдли открыл клетки…
– Это в духе Роджера, – сказал Морриган. Он задумчиво постучал пальцами по столу. – Феникс – это хорошо. Он там все выжег, концов не найдешь. Но что случилось? Почему вы не привели Калеба? И где остальные?
Марко вопросительно поглядел на Людвига. Тот принялся расстегивать рубашку. Морриган молчал, пока не увидел иссиня-черный оттиск ладони на правой ключице силача. Он весь подобрался и напрягся.
– Это рука Хель?!
– Она же рука демона, или черная печать, – подтвердил Ланге, застегивая рубашку.
– Мы составили Малую радугу, – сказал Марко. – Прошли охранный периметр под землей. У нас был элементаль земли. Прошли подвал и первый этаж. Разделились для поисков Калеба. Охрана была в панике и серьезного сопротивления не оказывала. Наконец Дьюла учуял Калеба. Но мы столкнулись с одержимыми.
– Этого не может быть.
– Редкий случай множественной одержимости малыми демонами Тартара.
– Нет, Марко, этого быть не может.
– Мы вступили в бой с тремя одержимыми, – подтвердил Людвиг. – Очень сильными.
– Нет, – повторил директор. – Просто невозможно.
Людвиг и Марко молчали. Билл Морриган со вздохом растер руками лицо.
– Марко, ты понимаешь, что это значит?
– Отчетливо. Он захватил Дженни.
– К чертям твою внучку! – взревел директор и хлопнул ладонями по столу. – То есть прими мои соболезнования, но ты сам виноват. Появление одержимых означает, что Фреймус сумел обойти Договор и достучался до Той Стороны. Он сумел пройти в Скрытые земли. Ты понимаешь, чем это грозит?!
– Если честно, Билл, сейчас мне все равно. Щелкунчик забрал Дженни. Я верну ее любой ценой.
– Ты помнишь, что было, когда ты явился на порог моего цирка? – спросил Морриган. – Ты помнишь, что с тобой случилось тогда?
Марко помедлил с ответом:
– Никогда не забывал.
– А мне кажется, забыл. Иначе бы не творил таких глупостей. Итак, первое – мы люди Договора, люди Магуса, и мы не вступаем в конфликты с колдунами, ведьмами, алхимиками, магами и прочими людьми, вставшими на тропу темного Искусства.
– Потому что в прошлом такие попытки нам дорого обошлись, – заметил Марко.
– Лучше быть живым волком, чем мертвым львом.
– В оригинальном варианте был шакал.
– Триста лет назад мы достигли хрупкого равновесия с темниками. Великий совет заключил соглашение. Если вы не забыли, джентльмены, то у Магусов есть своего рода выборное правительство – Великий Совет Магусов, который располагается на Авалоне. Неплохое местечко, да, Марко? – улыбнулся Билл.
– Мне там никогда не нравилось. Не люблю яблоки.
– Это дело вкуса. По мне – прекрасный фрукт. Итак, Великий Совет Магусов заключил с колдунами соглашение…
– Точнее, сделку.
– Это вопрос терминологии. Соглашение было настолько простым, что даже вы его поняли бы. – Билл тяжело поглядел на фокусника и атлета. – Мы не трогаем колдунов, они не трогают нас.
– Воздействие на нашего Ловца, попытка подставить наш Магус, внедрение чужеродных магических предметов – я имею в виду зеркало, в котором укрывалась химера[12]. Его подменили при доставке, – сказал Марко. – Все эти действия Фреймуса трудно описать словами «не трогает».
– Первое, что надлежит делать в подобных экстраординарных ситуациях, – извещать Авалон, – сказал Морриган. – Для этого и создана Служба Вольных Ловцов. Они способны урегулировать любую ситуацию. Нам только нужно было улучить момент и вызвать СВЛ. И все было бы улажено. Марко, ты это прекрасно знаешь!
– Да, сто отборных Ловцов, я знаю. Стиль изложения очень похож на официальные бумажки Авалона.
– Смешно, но неразумно. Как и все, что ты натворил за последнее время. Вами займутся Лекари Душ. Они выпьют вашу силу, а все, что останется, зашвырнут в самую темную келью Замка Печали!
Франчелли бросил отчет на стол.
– До свидания, Билл. Передай бумаги СВЛ.
– Скажи мне, Марко, а как пропала Дженни?! – прищурился Морриган. – Как получилось, что ты остался жив и здоров, а твоя приемная внучка досталась колдуну?
Марко не ответил.
Директор удовлетворенно кивнул:
– Так я и думал. Надо отдать должное, выживать ты умеешь. Пусть и ценой родных людей. Кто из нас хуже, Марко Франчелли, Властный Магуса Англии? Я, который не хотел подвергать опасности жизнь десятков людей ради одного дрянного мальчишки, или ты, не пожалевший единственную внучку?
– Тебя там не было, – хрипло отозвался фокусник. Воздух в вагончике будто сгустился. – Иногда стоит помолчать…
– Это мой дом и мой цирк. – Директор Морриган медленно встал, положил трость на стол. – Ты намерен помериться силами?
– Уильям, Марко… – Людвиг Ланге подтянул ноги. – Спокойно, джентльмены.
– Слушайте внимательно, мистер Франчелли. Я должен обратиться к Авалону и задержать вас до прибытия спецотряда. Как только вы покинете пределы цирка, я так и сделаю, – холодно сказал Морриган. – Авалон обязан знать об одержимых. Учтите, в трибунале я вас защищать не буду. Потому что вас найдут – всех, по одному. В любой щели. Куда вы забьетесь, как тараканы. Это лишь вопрос времени.
– Кто сказал, что я буду прятаться? – спросил Марко.
– Я на твои похороны не приду – там хоронить будет нечего, – вынес вердикт директор после короткого молчания. – Хочешь начать личную войну с темниками? Валяй. А вот тебе, Ланге, лучше всего сдаться прямо сейчас. Возможно, я выхлопочу особые условия.
Людвиг взглянул на фокусника и только развел руками:
– Прости, Билл.
– Глупо… – поморщился директор.
Изящный хрустальный колокольчик на откидном столе, который директор приспособил под офисные нужды, вдруг издал тонкий, переливчатый звон.
Билл озабоченно поглядел на него.
– Кто-то у ворот.
Людвиг стремительно поднялся. С визгом застегнул молнию куртки. Марко накинул пальто, посмотрел на директора.
– Это не Авалон. – Директор отогнул жалюзи, поглядел на улицу. – Это хуже. Ты был прав, Марко. Классический случай stata fixataque cognitio[13]. Вот уж не думал, что увижу своими глазами. К сожалению. А рядом… Калеб Линдон. Полагаю, это делегация от господина Фреймуса.
Директор не успел договорить, Франчелли распахнул дверь и выскочил на улицу. Следом выбежал Людвиг.
Дверь захлопнулась. Билл Морриган сел за стол, бессмысленно повертел ручку, раздраженно бросил ее. Тщательно отлаженный быт Магуса Англии решительным образом летел в Тартар – ко всем циклопам и гекатонхейрам[14].
Глава восьмая
– Ты что задумала? – Бьорн встал рядом с креслом-качалкой, где сидела Кристин, закутавшись в шерстяной плед.
– Пока не знаю. – Кристин выдохнула дым, и тот повис красивым синим облачком в морозном воздухе. – Смотри, какой у неба цвет. Завтра придет буря.
– Что ты будешь делать? – не отставал внук. – Ты же знаешь, что из Форсанна никогда не ходили катера. Получается, Дженни врет. Зачем?
– Все может быть. Странная девочка. – Кристин зажала губами длинный черный мундштук и затянулась. – Она действительно англичанка, судя по акценту. Но как она здесь оказалась… Как, она сказала, ее фамилия? Дженни Лонгман? Таких девушек тысячи в Англии.
– Ты это к чему? Хочешь сказать, она и про фамилию соврала? Но зачем?
Бьорн решительно ничего не понимал, а бабушка не спешила облегчать ему задачу. Вот и сейчас она, задумчиво посасывая мундштук, смотрела, как закатывается солнце. Небо было чистым и ясным, и лишь на горизонте клубились низкие тучи. Иссиня-черное варево, облитое алым светом заходящего солнца, наползало с запада, словно там, далеко в небе, душил солнце в объятиях исполинский дракон.
– Идет буря…
Иногда на бабушку нападало подобное меланхолическое настроение, особенно после удачного расследования какой-нибудь тайны. Бьорн пожал плечами и вернулся на кухню.
Кристин услышала его ломкий голос – внук принялся травить какие-то исторические байки и всячески сверкал эрудицией перед Дженни. Хрупкая красота загадочной подруги Арвета уязвила его сердце.
– Любовь – это хорошо… – пробормотала Кристин. – А вот попытки суицида – очень плохо.
От ее глаз не укрылся шрам на запястье Дженни. История девушки внушала большие сомнения.
В последние две недели никаких туристов в районе Люсеботна не было. Кемпинг не работает, дорога закрыта. На зимнюю рыбалку удобнее ехать в Берген или на Лофотены. А их поселок ближе к зиме превращается в настоящий медвежий угол для пенсионеров норвежской энергетической отрасли – ведь почти все в Люсеботне работали когда-то на местных гидроэлектростанциях.
Как Дженни сюда попала? Есть ли у нее документы? Как она проникла в дом Торвальдсонов? Его изредка использовали рыбаки, но Кристин точно помнила, что две недели назад, когда она проплывала мимо на пароме, дверь была плотно закрыта.
Впрочем, это не так важно. Час назад Кристин зашла на сайт Интерпола и изучила список пропавших в Англии детей за последний год. Дженни Лонгман – она же Дженни Далфин – взглянула на нее невозможно синими глазами с четвертой страницы списка. Она сбежала из дома, как Кристин и предполагала. А вдобавок за ней числился целый психиатрический букет – склонность к суициду, социопатия, повышенная агрессия, стремление манипулировать окружающими.
Если бы девочка просто убежала из дома, Кристин бы еще крепко подумала, надо ли сообщать о ней. На вид ей не меньше четырнадцати, а в таком возрасте уже можно о себе позаботиться. Да что говорить, разве Кристин сама не удрала в шестнадцать из дома с гитаристом школьной рок-группы? И хотя гитарист отвалился уже в Германии, она-то добралась до Калифорнии! Так что не ей судить. «Кому же тогда? – возразила сама себе женщина. – Я знаю, что ей нужна помощь. Неужели я просто пройду мимо?»
Конечно, она не прошла.
Кристин уже сообщила о Дженни и теперь раздумывала, не стоит ли связаться с социальной службой. Это не будет лишним. Иногда детей приходится спасать помимо их собственной воли, вздохнула Кристин и достала мобильный.
* * *
Вечер удался. Кристин пришла в голову идея украсить дом к Рождеству в американском духе – с гирляндами на террасе, елкой во дворе и прочими декоративными излишествами. Оказалось, что все у нее подготовлено и требуются лишь рабочие руки. Пока ребята развешивали игрушки и гирлянды, Кристин соорудила пирог с консервированной черешней и безалкогольный глинтвейн из виноградного сока. И они закатили пир.
Несмотря на полное отсутствие в напитке алкоголя, ребята разошлись не на шутку: выгребли весь редкий снег во дворе и потратили его на снежки, потом уселись играть в древнюю «Монополию», которую выкопала бабушка (и она, надо сказать, всех обобрала до нитки). Потом играли в шарады, и Кристин травила байки из своего богатого хипповского прошлого.
Уже за полночь отправились любоваться луной – Кристин заявила, что завтра начнется буря и ясное небо они не увидят до Рождества. Молодежь усомнилась и подвергла метеорологический опыт старшего поколения едким насмешкам, но Кристин стояла на своем: будет буря. И вытащила-таки всех любоваться на причал. Ночное светило они созерцали недолго – ровно столько, сколько потребовалось Бьорну, чтобы свалиться с пирса в воду.
Дар итальянского солнца – виноградный сок – ударил ему в голову, и будущий пастор вздумал поразить сердце Дженни чем-нибудь эдаким. Например, пройтись колесом по причалу. Трюк удался. Такого головоломного полета, как призналась девушка, она еще не видела.
Хохотали они так, что сторож Рейдар выскочил из своего домика. Извлекли Бьорна из воды, после буйная компания, окончательно перебудив всех жителей Люсеботна, вернулась домой, где Бьорн был немедленно переодет и высушен.
– Все, ребята. Баста! – заявила Кристин. Арвет заметил, что Дженни почему-то вздрогнула при этом слове. – Вы из меня все соки выжали. Я пошла спать. Вы тоже не засиживайтесь.
Они остались втроем. За овальным столом из светлой березы, под люстрой с золотыми оленями на стеклянном абажуре.
– Красиво, – сказала Дженни, поглядев на нее. – Олени под деревом.
– Это мифологический мотив, – поспешил заметить Бьорн. – Олени под мировым деревом. Знаешь, в скандинавских мифах рассказывают о дереве Иггдрасиль, которое является центром Вселенной. Ветви его находятся в обители богов-асов Асгарде, ствол проходит в землях людей – Мидгарде, а корни уходят в подземное царство Хель. И их грызет дракон по имени…
– Нидхёгг, – с грустной улыбкой закончила девушка. – Я знаю.
Бьорн смешался:
– Да? А ты знаешь, что викинги завоевали половину Англии, Франции и доплывали до Сицилии и Америки?
– Ни капли в этом не сомневаюсь, – серьезно ответила Дженни. – Если они были хоть немного похожи на тебя, мир был бы обречен.
– Да ну тебя!
– Нет, я правда так думаю. Тебе пошел бы рогатый шлем.
– Да не носили они таких шлемов, это потом художники придумали. Крылья там всякие лебединые и прочий полет валькирий.
– Неужели? Арвет, ты что думаешь?
Арвет поднял серые глаза от салфетки, на которой чертил карандашом. Дженни смеялась, волосы ее, распушившиеся после душа и активного отдыха, торчали в тщательном художественном беспорядке, и румянец закрасил бледные щеки.
– Арвет…
– Олени на люстре недостоверные.
– Недостоверные! – фыркнул Бьорн. – Хотя да, в отношении оленей Арви большой специалист. Может, форма ляжек и неточно передана. Так это же символ, а не копия!
– Я знаю, что такое символ, – холодно ответил Арвет. – Но в этом рисунке нет души. Тот, кто его нарисовал, ни разу не приближался к живому оленю. Как можно передавать суть того, чего ты ни разу не видел?
– Полная чушь! – громогласно заявил Бьорн.
Арвет не ответил.
– Вот! – торжествующе поднял палец Бьорн. – Безгласен ты и нем, аки рыба, ибо слабый свет твоего скудоумного разума не в силах найти лазейку в моих логических построениях.
Он победно взглянул на Дженни, но та, казалось, была равнодушна к его триумфу – она смотрела в окно. Глаза ее были полны неясной тревоги. Но Бьорн этого не заметил. Он поерзал на стуле. Арвет спокойно рисовал, Дженни смотрела в окно, и молчание затягивалось. Оно ширилось между ними, как круг, и граница этого круга, будто упругая стена, выталкивала Бьорна. За столом стояла тишина, и она принадлежала лишь этим двоим.
– А хотите пива? – Бьорн вытащил козырь из рукава. – У меня есть заначка.
Арвет коротко мотнул головой.
«Что он там царапает?» – возмутился Бьорн.
– Нам же больше достанется, – заметил он. – Джен?
– Я тоже пас, – ответила девушка.
– Ну как хотите!
Бьорн надулся. Он притащил две банки, с хлопком распаковал одну, закинул ноги на стол и принялся дуть пиво, поглядывая на Дженни с Арветом, как ковбой в салуне. Тощие ноги Бьорна в тапочках возлежали на столе, а верхняя часть с трудом балансировала на высоком табурете, так что ему пришлось опереться спиной о холодильник. Положение его было весьма шатким – во всех смыслах.
Бьорн пил жадно и неумело – пиво то и дело выхлестывалось из банки, било ему в нос и капало на футболку. Но он старательно, в ураганном темпе прикончил первую банку и распаковал вторую. С непривычки дурной хмель накрыл его почти мгновенно.
Арвет закончил набросок и протянул Дженни. Скупыми точными движениями на листке было нарисовано дерево – его огромный ствол уходил в небеса, и облака путались в кроне. А под деревом, запрокинув головы и объедая листву с нижних ветвей, стояли два оленя – крупный широкогрудый самец с ветвистой короной рогов и самка, тонкая и стройная. Дженни почему-то знала, что олени белоснежные, с легким кремовым оттенком, шерсть у них мягкая и густая, а языки горячие и шершавые. Глаза у них золотые, а темно-зеленая листва дерева тихо звенит на ветру.
– Можно я себе оставлю? – тихо попросила она.
– Конечно.
– Ну-ка! – Бьорн ревниво перегнулся через плечо Дженни, обдав ее пивным выхлопом. – Арви, да ты талант. Какой пастор, тебе надо в дизайнеры идти. Будешь люстры разрабатывать – с аутентичными оленями. Этник стайл!
– Арвет, ты хочешь стать пастором? – изумилась Дженни. – Священником? Ты?
– Ага… – Бьорн покровительственно похлопал друга по плечу. – Арвет отринул пути неправедных, узрел свет и решил нести слово Христово в темные массы своих соплеменников.
Саам неуловимым движением сбросил дружескую руку с плеча и поднялся.
– Что, разве не так? – рассмеялся Бьорн.
Арвет только вздохнул:
– Бьорн, не пей больше, ты не умеешь.
– И вышел на улицу.
– А ты умеешь? – поинтересовался Бьорн. – Эй, Джен, а ты куда?
– Правда, зачем ты напился? – Дженни пожала плечами и вышла вслед за Арветом.
– Ну и валите! – обиженно буркнул непутевый внук Кристин Эгиль.
– Смешно. – Арвет стоял в сарае. Лунные лучи пластовали темноту на толстые ломти. – Ведет себя как молодой олень.
– Не бери в голову. – Дженни встала в дверях. – Напился.
– Это странно. Для Бьорна…
– Только не говори, что он не пьет пива!
– Он вообще не пьет. В первый раз таким его вижу.
Дженни зашла внутрь.
– А здесь что?
– Хозяйственный сарай Кристин. Для всяких инструментов. Тут у стены скамейка, садись.
Они помолчали.
– Слушай, я еще раз хотела… Спасибо тебе, в общем.
– Ты сказала неправду, – решился наконец Арвет. – Как ты там оказалась. И мне, и Кристин. Никакой катер тебя не привозил. Как ты оказалась в пещере? Я буду молчать. Мне можно верить…
– Я никому не могу верить.
– Шутишь?
– А что, похоже?
Арвет задумался.
– Ты не обижайся. Бывают такие девочки – ведут толстые тетрадки в черных тонах. И пишут туда записи вроде «никому нельзя верить, мир ужасен, я несчастная и одинокая, меня никто не понимает». Их утешают, а они ходят и стенают…
– Моего приемного деда звали Марко Франчелли, – перебила Дженни. – Его убили. Убили всех моих друзей. Я была циркачкой, но мой цирк был… не совсем цирк. То есть совсем не цирк. Я сбежала. От страшного и опасного человека. И очутилась здесь, в Норвегии. Как именно очутилась – не важно. Важно, что меня могут искать.
– Кто?
– Не Санта-Клаус. Теперь я нужна только моим врагам. Ну и еще миссис Томпсон из отдела семейного образования. Но эта тоже не по разряду друзей проходит.
– А полиция?
Дженни рассмеялась – искренне и безнадежно:
– Тех, кто меня ищет, не остановит даже армия.
– Ты же из цирка. Кому ты понадобилась?
– Ты не поверишь. Я бы сама не поверила раньше.
– Скажи честно, что просто смылась из дому и боишься возвращаться. Я тебя не выдам.
Дженни молчала.
«Обиделась, – подумал саам. – Ну какие убийства! Ну что она придумала?! А может быть… какой-то подонок поиздевался над ней и выбросил за борт?!»
Арвета пробрал холод. Это все объясняло – и ее появление в пещере, и странные истории. Она просто не хочет думать о том, что реально с ней произошло, вот и сочинила себе фантастический мир, примерила романтическую роль отверженной изгнанницы. К тому же этот шрам на запястье.
– Слушай, давай так. Поверить в это трудно, но я попробую. И точно никому не выдам.
– Спасибо и на том.
– Я серьезно.
– Да я верю.
Разговор увял. Дженни сидела тихо, как мышка, Арвет не знал, как продолжить.
«Нелепый разговор, – подумал он. – Какие убийцы? Где? В Люсеботне?»
– Ну ладно, – примирительно сказал он. – Что дальше делать будешь?
– Не знаю. Постараюсь выжить. – Она вздохнула. – Не понимаю, что делать дальше. Вот я в Норвегии, а зачем? Куда мне теперь идти? Кому я нужна?
– Обещаю, все будет хорошо, – нашел слова Арвет. – Все твои беды за морем остались. А здесь мы что-нибудь придумаем. Поедем ко мне в Финнмарк, я научу тебя кататься на северных оленях. Ты когда-нибудь на них каталась?
– Нет, – помотала головой Дженни. – Никогда. Только в книжках видела.
– Ну вот, – обрадовался Арвет. – Сядешь в керёжку – это сани такие, на лодку похожи, в руки шест, и вперед.
– К Санта-Клаусу в гости?
– Скорее уж к Йоулупукки. Так его финны зовут. Познакомлю тебя с бабушкой Элвой, говорят, она настоящая колдунья.
– Да ладно. Кто говорит?
– Ходит молва, – уклончиво ответил Арвет, жалея, что затронул эту тему. Про бабушку он предпочитал не распространяться.
– Твоя бабушка – ведьма, а ты хочешь стать пастором? – шмыгнула носом девушка. – Хорошая история.
– Чушь это, – сердито отмахнулся Арвет. – Ты не представляешь, насколько саамы суеверны. До сих пор! Двадцать первый век, а они всерьез верят в колдовство.
– А ты не веришь?
– Конечно нет! – воскликнул Арвет. – Эту ерунду и обсуждать нечего.
– Ну да, верно. Какое колдовство… – согласилась девушка. – Ты счастливый человек. Все у тебя ясно и понятно.
Дверь распахнулась, в дверях возник Бьорн. Икнул и схватился за косяк.
– Ребята, ну куда вы ушли… – обиженно сказал Бьорн. – Я обыскался.
– Шел бы ты, Бьорни, поспал, – вздохнул Арвет. – А то несет от тебя… Кристин по головке не погладит.
Бьорн фыркнул:
– Да ну ее. Это она тебя выследила.
– Это понятно. Бьорни, давай спать, а?
– А ты как? – неуверенно спросил парень. – Тут… посидишь?
– Я тоже спать. – Арвет поднялся. – Пойдем, пастырь душ человеческих.
– Смеешься. – Бьорн качнулся. – Конечно, чего не смеяться… надо мной…
– Перестань, – мягко сказал Арвет. Он обнял норвежца за плечи и повел к дому. – Все, Бьорни, пошли. А то завтра Кристин устроит тебе личный Армагеддон[15].
Уже на пороге дома Арвет обернулся. Дженни сидела на скамье. Руки ее лежали на коленях, и лунный свет бледными пятнами выхватывал их из темноты.
– Не было никакого катера из Форсанна, – грустно сказал Бьорн, когда Арвет тянул его вверх по лестнице. – И автостопщиков не было. Зачем вы все это придумали?
Арвет промолчал.
* * *
На зиму цирк «Магус» арендовал несколько площадок на огромном складском комплексе в пригороде Бристоля. Кусок огороженного сеткой пространства, пара небольших ангаров и минимум посторонних. Их соседи – цыгане – были людьми нелюбопытными и в чужие дела нос не совали. Циркачи к ним тоже не лезли – ну воруют люди машины и разбирают их на запчасти, у всякого свои способы поддерживать существование в этом лучшем из миров. Персонал из обычных людей разъехался на рождественские каникулы, и в «Магусе» оставались только люди Договора. Только подлинный Магус.
Билл Морриган подыскал хорошую зимнюю стоянку. Во-первых, если кто-то из его собратьев в очередной раз свихнется и начнет чудить, то его можно будет быстро утихомирить без лишних и ненужных свидетелей. А во-вторых, территория, которую арендовал цирк, представляла собой неровный круг и легко закрывалась всеми способами защиты, доступными Магусу.
Августовский инцидент с ледяной химерой сильно растревожил директора. С тех пор Кольцо Магуса висело над цирком постоянно. Именно поэтому визитеры замерли у распахнутых ворот. Девушка в светлом плаще до колен неподвижно стояла, не пытаясь перейти незримую границу. Взлохмаченные каштановые волосы, бледная, почти прозрачная кожа, выцветшая, стершаяся до белизны радужка, почти слившаяся по цвету с белками глаз. Игольные точки зрачков, посиневшие изрезанные губы. Одержимая…
В мальчике рядом с ней – в темном строгом пальто, бледном и худом, с запавшими глазами – Марко едва узнал Калеба. Фокусник остановился в метре от линии ворот. Людвиг стоял за ним.
– Это он, – сказал Калеб. – Это Франчелли.
Одержимая повернулась к Марко, наклонила голову.
– У меня послание от мистера Фреймуса, – прошептала она. Воздух с легким сипением выходил из ее легких, и казалось, ей едва хватает сил, чтобы выталкивать слова. – Для Марко Франчелли.
– Слушаю.
– Мистер Фреймус готов забыть недоразумение в Дартмуре и предлагает вам взаимовыгодный обмен.
– Какой?
– Свобода вашей внучки в обмен на Синюю Печать Магуса.
Марко посмотрел на Калеба. Тот не шевелился, только рука слегка подрагивала. Мальчик смотрел перед собой, не встречаясь взглядом ни с Марко, ни с Людвигом.
Марко не ответил. Одна из семи Печатей Магуса – это не личная собственность Марко Франчелли, это достояние всех Магусов, и единолично распоряжаться такими вещами он не имеет права. Он обязан защищать ее ценой жизни.
А вот Калеб молчит явно со смыслом. Что-то он хочет сказать. Хочет, но не смеет при этом существе.
– У вас три дня на принятие решения, – сообщила одержимая. Она извлекла из кармана конверт, подала его. – Мистер Фреймус свяжется с вами.
Марко натянул перчатку и принял конверт. Девушка перевела взгляд на Людвига. Тот вздрогнул и чуть покачнулся. Слабая тень улыбки промелькнула на синих губах девушки. Она повернулась и пошла. В этот момент Калеб поймал взгляд фокусника и отрицательно покачал головой. После чего последовал за одержимой.
Марко покосился на Стража. Тот был бледен. Сколько бы не было сил у Людвига, противоборство с Рукой Хель все равно его изматывало. Все снадобья и препараты, которые Марко сумел раздобыть, только на время облегчали его состояние.
– В ее присутствии эта дрянь ведет себя хуже, – усмехнулся Людвиг.
– Я разберусь с Рукой Хель, – сказал Марко. – Обещаю.
Страж только отмахнулся:
– Я в норме. Пока что. Правда, драться с ней сейчас не стал бы. Но, Марко… про их предложение. Ты же знаешь, что это невозможно. Нельзя отдать Печать Фейри темнику. Да и откуда ты знаешь, что Дженни у него?
Франчелли открыл конверт и вытянул серебряную цепочку с кулоном. Это был дельфин с синими глазами-цирконами.
– Она была у него, – сказал Марко хмуро. – Но где она сейчас?
– Думаешь, она сбежала? Или…
Людвиг не договорил, но Марко его понял. Он покачал головой:
– Ее смерть я бы почувствовал, поверь, Людвиг. Пусть я не могу выйти на Дорогу снов, пока псы Охоты меня ищут, поверь – я бы почувствовал ее смерть.
Он замолчал, глядя, как дробится свет на гранях цирконовых глаз дельфина. Потом продолжил:
– Теплый. Потрогай.
Страж недоуменно дотронулся до медальона.
– Он помнит ее тепло, – сказал Марко. – Он не холодный.
– Ты думаешь, это живая вещь?
Марко пожал плечами:
– Его принес Теодорус. В августе, когда все началось. Хотел бы я знать, где этот коротышка его взял. Я изучил кулон вдоль и поперек. Это не живая вещь, но это работа Роберта Далфина. Ты знал, что он был неплохим ювелиром? Учился у тельхинов на острове Фей. Этот кулон связан с Дженни.
– Я не знал. – Страж с любопытством посмотрел на серебряного дельфинчика. – Но что ты думаешь?
Марко пододвинул пластиковый стул, уселся. Положил на ладонь кулон и начал загибать пальцы.
– Фреймус точно не отдаст Дженни, – уверенно сказал он. – Я бы на его месте не отдал. Это раз. При этом он легко мог бы показать мне запись с ней или дать поговорить по телефону, чтобы у меня не было сомнений. Но не дал. Это два. Он мог послать кого угодно, а выбрал это существо. Он хочет напомнить, что было в Дартмуре, как мы едва выжили. Хочет нас напугать. Это три. И Калеб ведет себя странно. Это четыре.
