Алексей Олегович Заборовский
Полет
На улице белая плотная завеса из снега, ветер, вытянешь руку – и она растворяется в белой мгле. Благо вдоль тропинок пролегал канат. Но из помощника он превратился в коварного врага. Его болтало из стороны в сторону с такой силой, что от удара меня, наверняка бы, переломило пополам.
Я упал на тропинку и медленно пополз. Через двадцать пять минут был на месте. Забрался в теплый склад, нужно начать с проверки конденсаторов и сигнала цепи. Плюс заодно переведу дух. Через десять минут стало ясно, что без анализа работы самой антенны не обойтись. Эх, думал, отделаюсь малой кровью. Ветер чуть не сбил с ног, благо удержался, а то бы укатился кубарем и ищи потом. Порыв ветра едва меня не расплющил о стенку здания. Но пронесло. На первый взгляд с антенной все в порядке. Расчистил варежкой блок – судя по индикаторам, антенна работает и исправно передает сигнал. А если она в порядке, как и вся цепь с приемниками, можно сделать вывод, что проблема не у нас.
Возвращаюсь обратно. Неожиданно канат стукнул меня по голове. Шапка улетела куда-то в белую пелену. Искать ее сейчас не имело смысла. Пришлось несколько метров ползти с открытой головой.
– Ух, морозец! Лишь бы уши не отвалились.
Я разогрел кашу и снова устроился в комнате связи. Тут как тут нарисовался Батон – крачка запрыгнула на стол и плюхнулась клювом в тарелку, проглотив приличный кусок каши. Птица довольно заверещала, а после развернулась и устроилась на краю стола.
Еще раз проверил связь. Все работает, в этом я уверен. Попытался дозвониться до центра, глухо. Вызов идет, но никто не отвечает. То же самое и с другими абонентами. Делать нечего, буду спать в кресле, и ждать хоть какого-то сигнала. Поставил будильник с интервалом в два часа, чтобы выходить в эфир, вдруг повезет.
Ночь прошла в безуспешных попытках услышать хоть что-то. Утром, Семён Александрович должен был выйти на связь. Но и в семь часов, и в восемь – тишина. Кажется, на меня начинает накатывать паника. Вдруг их завалило снегом на станции, или они застряли в снегах или еще чего похуже.
Так, нужно отбросить плохие мысли. Из хорошего: температура поднялась до тридцати, буря стихла. Режущий снег превратился в медленно падающий пепел.
На улице благодать. Еще раз убедился, что мой вердикт по антенне был верен, все работает.
– Где же ты, Семён Александрович?
Неожиданно со стороны чилийцев раздался взрыв. В небо поднялся черный дым.
– Ну все, надоело!
Я прыгнул в вездеход, завел его, перевел рычаг в положение «D» и медленно пополз по направлению дыма. Через двадцать минут наткнулся на наш первый вездеход. Его немного замело снегом, но в нем легко угадывался НХ-12. Двигатель тарахтел на холостых оборотах. Но сам он оказался пустым, без всяких следов команды.
– Да что же это такое? Парни, бра-а-атцы! Ау-у-у!
В ответ только тишина. Я забрался на крышу вездехода и внимательно осмотрелся. Вдалеке виднелся еще один транспорт, возле него крутились люди.
– Вот вы где.
Наверное, Семён Александрович ввалит мне по первое число, за самовольный выход со станции. Но должен простить, все же я просто переживал за ребят. Доеду узнаю, что там взорвалось. Совсем немного осталось.
В снегу стоял транспорт, которого никогда раньше я не видел. Черный квадрат, вместо гусениц торчали сопла. Возле него стояли два человека в легких серебряных комбинезонах. Они смотрели на меня с явным разочарованием. Один был взрослым мужчиной лет сорока с огромными белыми усами, второй же напротив – был молодым, на его голове расположилась кудрявая рыжая копна. Странно. Я быстро выпрыгнул с вездехода.
– Мужики, вы чего тут делаете? Ой!
Повторил тоже самое, но на испанском:
– Нombres, qué haces aquí?
Видимо, мой акцент совсем плох. Раз Незнакомцы и на этот раз никак не отреагировали.
– Ау, вы меня понимаете? Руссо инженера.
– Да чего ты кричишь? Все мы понимаем. Мы просто думаем, что с тобой делать.
Усатый явно был серьезно озадачен.
– Да что делать? Лучше скажите, где мои товарищи, что случилось здесь. Что за взрыв.
– Тиши ты. Дай-ка подумать. Савва, свяжись с центром.
– Опять центр! – недовольно буркнул рыжеволосый – у меня уже есть залет в этом месяце. Ну все, точно лишат премии. Жена будет недовольна. А я обещал свозить детишек на Орион.
– Чего переживаешь? Это наверняка опять программисты накосячили.
– Программисты программистами, а бумажки заполнять нам. Снова на работе до поздней ночи торчать придется. Потом доказывай начальству, что ты делом занимался, а не балду пинал.
– Успокойся, сейчас все решим. Стажера посадим за писанину документов, а сами после смены в баре устроим маленькую вечеринку.
– Вот это уже разговор, – обрадовался рыжий.
– Мужики, какая смена? Какой бар? Вы, вообще, о чем?
– Теперь замучает. – закатил глаза усач. – Тебя как звать?
– Виктор, инженер связи с «Беллинсгаузена».
– Так вот, Виктор, думаешь, нам хочется тут с тобой возиться? Лично мне бы смену отпахать, да домой к жене и детишкам. Вечно с «потеряшками» такие проблемы. Так что давай мы сейчас сами все узнаем, а потом уделим тебе внимание. Хорошо?
– Хорошо, – рассеяно ответил я, хотя сам и не понимал ничего. Но старался делать уверенный вид.
– Оператор! На связи Джон. У нас тут небольшая проблема. – Видимо усач бы главным в этой колоритной и одновременно странной паре. – Мы работали на демонтаже холодильной установки. Где-то в десять тридцать к нам вышел потерянный при эвакуации объект. Оператор, ждем дальнейших инструкций.
Из устройства раздался женский голос.
– Джон, ну как так? Теперь закопаемся в бумажках. Опять выскочки из центрального офиса обсмеют с головы до ног. Кстати, у вас такой косяк второй за два года.
