Алексей Николаевич Орган
Тримонциум
Как ни грустно в этом непонятном мире, он все же прекрасен…
И.Бунин
Часть I
Так назывался раньше старинный город на Балканах. Название теперь он носит другое, но стиль и дух остались прежними.
Знойное южное солнце медленно поднимается из-за горизонта. Старинные дома построенные из красного кирпича и черепицы, расположенные на склонах холмов, а также кварталы из новых современных зданий, вносящие свой особый тон и свежесть в городской пейзаж, молчаливо и величаво принимали божественный дар природы – наступление нового дня.
Явление столь обычное производило на меня смутное ощущение загадочности и вечности. Казалось эти холмы (а их всего в городе 7), огромные камни и земля, густо заросшая кустарником и травой, скрывают великую тайну прошедших времен. Ощущаю где-то далеко, в прошлом, жителей этой земли – величие их ума, тела и духа.
Откуда-то издалека или изнутри слышу голос великого римлянина:
«…Душа неустойчива,
судьба загадочна;
Жизнь – борьба и странствие по чужбине.
Все следует делать, обо всем говорить и помышлять так, как будто каждое мгновение может оказаться для тебя последним».
Знакомясь с людьми, я обратил внимание на одну интересную особенность – у всех чувствовалась любовь и преданность этой земле, этому городу.
Почему?
Мне никто не мог этого объяснить. Ведь каждый город имеет свою историю, специфику, судьбу и в своем роде особый.
Но тут дело в другом.
В чем же?
Я так до конца и не понял.
Может быть, дело в самих людях живущих в этих местах.
Откровенно говоря, ехать я сюда не хотел, не потому что мне было не интересно. Путешествовать я всегда любил. Тем более тут такой случай – поехать руководителем студенческого трудового отряда в другую страну (не называю строительного, потому что мы все время убирали овощи и фрукты). Работать вместе со студентами из других стран в составе интеротряда – это же прекрасно.
Но ехать я не хотел. Видимо, не будь этой поездки, все было бы иначе. Но я поехал.
9.07…
Дома решил писать дневник. Однако сразу задаю себе вопросы – Буду ли до конца откровенен, и буду ли писать постоянно?
Для кого я пишу?
На первый вопрос могу ответить так – не знаю, буду писать как получится.
На второй – для себя.
Потому-что испытываю в этом необходимость.
Сегодня вечером уезжаю с отрядом в Болгарию сроком на сорок дней. Не много, но и не мало. Понимаю, что ответственно – за всех и за все отвечаю я с комиссаром.
Что испытываю я за несколько часов до отъезда?
Все вещи почти уже уложены. Осталось мелочи. Сижу один в комнате. На улице летний жаркий день.
На душе грустно.
Грустно не только от того, что уезжаю. А вообще в последнее время было очень грустно. Сейчас легче. Есть на то причина.
Сейчас собираюсь с мыслями, правда где-то осознавал и раньше, что сейчас главное выполнить задание.
Все надо направить на это.
Читаю мысли Марка Аврелия – древнеримского философа – стоика, великого императора.
«Кто видел настоящее, тот уже видел все бывшее и будущее…
Все однородно и единообразно. Какая частица безмерного и беспредельного времени уделена каждому из нас?
Время человеческой жизни – миг;
ощущение – смутно;
строение тела – бренно;
душа – неустойчива;
судьба – загадочна;
слава – недостоверна;
жизнь – борьба и странствие по чужбине;
посмертная слава – забвение…
Но, что же может вывести на путь? Ничто, кроме философии…
Представь себе, что ты уже умер, что жил только до настоящего момента, и остающееся время жизни, как даставшееся тебе сверх ожидания, проводи согласно с природой…
Оглянись на прошедшее, столько переворотов пережили уже государства!
Можно предвидесть и будущее. Ведь оно будет совершенно в том же роде и не выйдет из ритма, происходящего ныне.
Поэтому и безразлично, будешь ли ты наблюдать человеческую жизнь в течении сорока лет или же десять тысяч лет. Ибо что увидишь ты нового?
Все следует делать, обо всем говорить и помышлять так, как будто каждое мгновение может оказаться для тебя последним… Самая продолжительная жизнь ничем не отличается от самой краткой. Ведь настоящее для всех равно, а следовательно, равны и потери – и сводятся они всего навсего к мгновению. Никто не может лишиться ни минувшего, ни грядущего.
Ибо кто мог бы отнять у меня то, чего я не имею?
12.07…
Находимся с отрядом в городе Велико-Тырново. Позавчера вечером приехали из г.Горно-Оряховица. Разместились поздно на турбазе «Ивайло».
Хоть и заплатили по 3-4 лева за сутки, но были довольны. Живем в двух комнатах 8 ребят и 8 девушек.
В г.Горно-Оряховицы нас встретила милая девушка из Пловдивского института – она студентка первого курса.
Тут два дня была большая жара где-то 38-40°С.
Ночью пошел небольшой дождь, где-то рядом, а тут по моему дождя не было. Но сегодня не солнечно. Душно, но не так.
Вчера днем были и первые стычки характеров. Конфликт устранил, но я этим не доволен.
Намечаются группировки и среди девочек и среди ребят. Убеждаюсь, что нет труднее работы, чем работа с людьми. Особенно если работа носит ответственный характер и для тебя и, для общего дела.
К каждому нужен свой подход. Нельзя одними методами действовать на всех.
Завтракаем и ужинаем дома (у нас есть консервы и другие полуфабрикаты). Пока в городе не кушали. Чувствуется гостеприимство болгар.
Вчера наши ребята решили купить арбуз на базаре. Когда крестьяне продававшие арбузы узнали, откуда они, с них денег не взяли – угостили просто так.
Проезжали через территорию Румынии, Болгарии. Видели деревни, города, поля с виноградниками, овощами, уже созревшей пшеницей.
Наблюдали везде как трудятся люди на полях, при ремонте дорог и других объектах. И это в такую жару.
Вспоминаю свой дом, родных, односельчан, места где вырос – и думаю. Там все также. Работа до пота и радость от труда.
Особенно в ранней юности к вечеру жара немного убывает, приходишь домой уставший, вялый какой-то.
Как только помылся холодной водой усталость проходит сразу.
И начинает вечереть, все как то становится тихо, кругом зелено, пахнет травой. На душе становится хорошо и мысли приятные как вести бегут, мечтать охота и день прожит как будто – не напрасно.
Размечтался. Хотел описать состояние удовлетворения от физического труда. Давно физически не работал.
По моему, физический труд (пусть даже физкультура) просто человеку необходимы!
Сейчас сижу и пишу эти строки. Дело идет к вечеру. Чувствую, что нахожусь вдали от того, что мы называем Родиной и смотрю за своими подчиненными. Они все очень разные. Спокойно себя не чувствую, потому что отвечаю за всех и за все.
Ходил по городу, просто гулял. Постоянно думаю. Анализирую все свои действия до поездки. Обстановка немного отвлекает.
Всю положительность и отрицательность своих действий осознаешь отчетливее. Думаешь так бы я уже не сделал, или как это я мог такое сделать, или сказать?
Ты не ты. Так не так.
Почему так, а не иначе?
А как будет?
Небо потихонько заволакивает. Вечереет. Нет группы студентов, ушедших с комиссаром загорать. Уже 1915. А должны быть в 19оо.
Прийдут, соберу отряд, организую собрание.
Почти каждый вечер брожу по улицам города Пловдива, всматриваясь в здания, площади, тротуары, в лица людей и та щемящая душу боль, с которой я сюда приехал, не покидала меня ни на минуту.
Все мои мысли были дома.
А тут все воспринималось обычно. Я задумался.
Люди как люди, город как город, тот же темп, тот же ритм, та же жизнь с ее вечными проблемами и заботами.
Дни проходили однообразно. Каждый последующий день стал походить на предыдущий.
Оставалось удовлетворение только от чувства выполненного долга.
В один из дней я познакомился с девушкой, которую звали Сильвия. Это было вечером, на террасе. Было свежо. Все – и гости, и организаторы этого вечера чувствовали себя легко и непринужденно. Я ее увидел впервые. Три девушки танцевали в общем кругу. Обоих я знал раньше.
На вид симпатичная, как все, но что-то в ней было такое особенное – наверное, ее естественность. Она мне понравилась.
Приблизившись к ней, уловив глазами ее взгляд, я сказал:
– Вы хорошо танцуете.
– Спасибо – ответила она,
– Как Вас зовут?
– Сильвия.
– А меня Александр.
Она меня познакомила со своей подругой Витой.
Вечер закончился и мы стали друзьями. Виделись мы каждый день. Втроем гуляли по городу, ходили в кафе, беседовали. Они много рассказывали о себе, о городе.
В один из вечеров мы пошли всей компанией на концерт в летний театр.
Концерт мне понравился, особенно их знаменитый «комик». Небольшого роста, под «цыгана» вышел он со скрипкой и пародировал всех знаменитостей эстрады.
Кругом все хохотали. Смеялся и я. Девушки наперебой переводили его шутки.
Возле Сильвии сидел рядом ее знакомый. Мне показалось, что она ему уделяет внимания больше, чем просто знакомому. Настроение у меня изменилось, хотя я не подавал виду. Да и Вита, сидевшая рядом, вела себя естественно и просто, и была ко мне внимательна. Она была не просто симпатичной, но даже красивой – особые черты лица, светлые глаза, приятная улыбка, невысокого роста, хорошо сложена.
Где-то посередине концерта подул сильный ветер, небо заволокло и пошел сначала мелкий, а затем крупными каплями сильный дождь.
Хотя у меня был зонтик, мы с Витой здорово промокли. Один из приятелей был на машине и довез нас до общежития института, где мы жили, и где, следовательно, расположился наш студенческий интеротряд.
Все мокрые влезли в машину (кажется нас было 7 или 9 человек), смеялись и шутили. Затем в общежитии собрались у кого-то, играли в рулетку.
Было очень весело.
Этот летний, теплый дождь с ветром и этот вечер придали мне некоторую свежесть и утешение.
Многие девушки ходили в джинсах. Вита же при своей фигуре одевала то платья, то юбку с чем-то. Я как-то спросил:
– Вита, почему ты не носишь джинсы? Они, наверное, тебе идут?
– Просто не хочу. Если хочешь, я завтра одену.
На следующий день она появилась в джинсах. При встрече она многозначительно посмотрела на меня и улыбнулась.
Я ей ничего не сказал, но про себя отметил: она в джинсах была еще лучше, чем в юбке.
В один из дней, Сильвия, я, Вита и два товарища из Германии, с которыми я был знаком уже целую неделю, пошли в город.
Сначала сходили на мемориальный комплекс памяти погибших воинов во второй мировой войне, затем пошли к памятнику советским воинам-освободителям – знаменитому «Алеши».
Поднимались медленно, не спеша. Памятник находится на одном из живописных холмов. Вокруг много зелени. Собрали цветы и каждый, молча, возложил их у подножия обелиска.
Собирая цветы, мы вели непринужденную беседу, но я понял это по взгляду девушек, что как и я, так и они испытывают какое-то легкое волнение. Успокоились только тогда, когда оба парня – Штефан и Зигмунд, последовав нашему примеру, молча положили цветы к подножию постамента.
Мы ни о чем не говорили, но каждый из нас думал о том же – о прошедшей войне, о тех, кто своей жизнью подарил нам сегодняшний день, о том, какой долгий и тяжелый путь прошли наши народы к этой победе, и о том, что нам сейчас хорошо. Ибо молодость – это всегда хорошо. Хорошо трудиться, общаться, узнавать друг друга, мечтать о чем-то, уверенно идти к своей цели.
И было такое ощущение, что будто мы в чем-то виноваты перед историей, что наши народы тогда вели такую жестокую и кровопролитную войну.
Постояв немного, мы начали спускаться вниз по направлению к нашему временному, но общему дому.
Вечером я сказал девушкам, что хочу поехать завтра после работы в соседний город.
Сильвия пожелала поехать со мной.
Когда я пришел после работы к ней в комнату, она лежала, закрыв глаза. Было видно, что устала, но увидев меня, сказала с улыбкой:
– Поедем?
И мы пошли на автовокзал. Приобрели билеты и сели в автобус. Поездка была интересной. Вернулись мы поздно вечером. Дорога нас слегка утомила и мы с Сильвией, условившись на следующий день пойти погулять по городу, расстались.
