Алексей Николаевич Кукушкин
Варианты выполнения судостроительной программы 1881 года. Влияние на Русско-японскую войну 1904—1905 годов
Фрегат «Память Азова»
31 октября 1885 года на Балтийском заводе торжественно был спущен на воду первый в России броненосный крейсер с барбетной артиллерией «Адмирал Нахимов» (обошедшийся флоту в 6,46 миллиона рублей), освободился стапель и его надо было срочно занять. Управляющий заводом Михаил Ильич Кази развил бурную деятельность и 12 октября 1885 года Балтийский завод по заданию кораблестроительного отделения МТК представил проект «океанского крейсера», по проекту «Владимира Мономаха» (обошедшийся флоту в 4,4 млн рублей), который завод построил ранее, водоизмещением 6000 тонн.
Схема бронирования фрегата «Память Азова»
Данная практика завода постройка, чего бы то ни было побыстрее, пагубно отразилась на всем Российском императорском флоте. Про перегрузку «Владимира Мономаха» на шестьсот тонн, я приводил данные выше, а по «Адмирал Нахимов», можно было сказать, что он не был достаточно эффективен ни против эскадренных броненосцев, ни против крейсеров. Первых он не мог победить в артиллерийском бою, а вторых не мог догнать. Орудия главного калибра были барбетными, а не башенными, что делало расчеты уязвимыми для ответного огня противника, а на пути вражеских снарядов не было защиты (только от осколков). Орудия могли работать только по шесть на борт, что было недостаточно в бою против эскадренных броненосцев. Уйти от такого корабля, как «Трафальгар», при схожих скоростях могло и не получиться. Против крейсеров уже не хватало скорости, а для действий против торговли – автономности. Парусность брига оказалась лишней нагрузкой для такого громадного корабля водоизмещением 8 500 тонн. На нем даже не было рефрижератора и куры овцами содержались в живом виде в клетках, подобно парусным кораблям недавнего, от 1885 года, прошлого. В итоге корабль использовали, чтобы пугать «макак» – китайцев того времени. Вся его служба состояла из бесконечных походов подальше от родных берегов: Америка, Франция, два похода на Дальний Восток, где крейсер участвовал в подавлении Боксёрского восстания.
Вернемся к проектированию нового крейсера Балтийского завода. Согласно предварительной спецификации, составленной кораблестроительным инженером завода Н. Е. Титовым, длина корабля, между перпендикулярами, составляла 106,26 метра, по грузовой ватерлинии – 115,12 метра, ширина с обшивкой – 15,24 метра, ахтерштевень – 7,62 метра. Корабль должен был иметь «смешанную» сталежелезную лёгкую бортовую броню и броневую палубу из двух слоёв стальных листов.
Нижний слой брони простирался во всю длину и ширину корпуса и имел толщину в один дюйм, а верхний слой тоже в один дюйм, над машинами и котлами в средней части, два дюйма в горизонтальной части и до двух дюймов на гласисах к бортам. К носу и корме толщина верхнего слоя уменьшалась. Броневые листы не доходили до штевней на 12,19 метра.
Настил деревянных палуб (64 миллиметра полубака и нижней палубы – 76 миллиметров верхней палубы) крепился к каждому стальному бимсу двумя цинковыми болтами. Подводная часть корпуса защищалась от обрастания медными листами толщиной 0,183 дюйма. Для совместимости защиты со штевнями и рулевой рамой они выполнялись из бронзы.
9 декабря 1885 года в кораблестроительном отделении уточнили весовые характеристики артиллерийского вооружения: две 8-дюймовые/35-калиберные пушки с замками, станками, платформами и погонами весили 45831 килограммов (2798 пудов); четырнадцать 6-дюймовых/35-калиберных – 158270 килограммов (9660 пудов); 2500 пудов отводили на боеприпасы 8-дюймовых пушек (по 125 снарядов, зарядов и зарядных ящиков); 8846 пудов для 6-дюймовых пушек. Общий вес выходил 23 805 пудов или 391 тонна.
По требованию МТК броневой пояс был ограничен длиной 86,58 метра с применением траверзов и защитой оконечностей «подводной палубной бронёй». Это позволяло вместо предусмотренных спецификацией 733 тонн отнести на броню 714 тонн, тем самым выгадать жалких 19 тонн, которые можно было взять путем более строгого соблюдения весовой дисциплины при строительстве.
Броненосный крейсер «Память Азова».
На журнале кораблестроительного отделения об утверждении проекта И. А. Шестаков написал резолюцию:
«Чертеж и смешанную броню одобряю, артиллерию её и расположение её также, только вижу, что первые – от кормы орудия вовсе не будут иметь обстрела вперёд. На водоотливную систему нужно обратить особое внимание. Расположение угля мне кажется соответственным требованиям боя, но вокруг машинных люков непременно устроить гласисы. Впрочем, относительно механизма я спрошу – где же прогресс, о котором так говорит Балтийский завод? Весьма удобно строить машины по тому же шаблону, не нужно на новых судах вводить тройное расширение. Кажется, пора передать в Главное управление для заключения контракта».
Артиллерию, принятую как на крейсере «Дмитрий Донской» (два 8-дюймовых/30-калиберных и четырнадцать 6-дюймовых/28-калиберных пушек), с согласия управляющего затем изменили, приняв длину канала ствола орудий 35 калибров.
25 января 1886 года дюжину чертежей и спецификацию крейсера передали в Главное управление кораблестроения и снабжения (ГУКиС), а 31 января исполняющий дела главного инспектора кораблестроения генерал-майор Пельциг для наблюдения за постройкой избрал корабельного инженера капитана Александра Евтихиевича Леонтьева. Одновременно ему поручалось и наблюдение за окончанием постройки корвета «Рында». 5 февраля последовало новое развёрнутое указание И. А. Шестакова:
«Поставить на вновь проектируемый фрегат-крейсер в 6 000 тонн, который предполагается строить на Балтийском заводе, паровую машину с тройным расширением пара типа, схожего с тем, какие начал в последние годы строить завод Нейира в Глазгове и теперь строит для корабля „Синоп“. Машина должна быть горизонтальная, способная развивать сколь возможно большую индикаторную силу, применяясь к отведённому для неё».
Сообщая в МТК об этом распоряжении, начальник ГУКиС вице-адмирал Н. К. Андреев добавлял, что:
«строить машину его превосходительство Иван Алексеевич желает непременно на Балтийском заводе и с соблюдением того срока, в какой его управляющий М. И. Казн назначил для приготовления крейсера к службе».
В связи с этим начальник ГУКиС предлагал МТК «сообразить» – не требует ли это новое решение каких-либо изменений во внутреннем расположении корабля. Чтобы укрепить позиции генерал-адмирала, который не был достаточно вовлечён в дела флота, или избежать возможных возражений со стороны завода, Михаила Ильич Кази сообщили, что:
«Решение об использовании машин тройного расширения и создании «броненосца» с двумя винтами исходит непосредственно от «его высочества генерал-адмирала Алексея Александровича».
В такой патриархальной системе проектирования, которая мало отличалась от начала парового периода, где распорядительное учреждение ГУКиС явно доминировало над научно-техническим учреждением МТК, все решения определялись произволом высших инстанций. От автора проекта – завода-строителя – требовались особые способности к инициативе и импровизации. Сущность проекта, который создавался по ходу постройки, обычно мало напоминала первоначальный замысел и полностью проявлялась только после завершения корабля. Именно так создавались все корабли, спроектированные адмиралом И. А. Шестаковым. Пользуясь предоставленной ему генерал-адмиралом свободой действий, он не стеснялся несколько раз перекраивать проект уже строящегося корабля. Беззащитность проекта перед произволом высоких начальствующих инстанций, желающих его усовершенствовать, предопределяла неудержимый рост водоизмещения корабля.
Перегрузку объясняли увеличением длины броневого пояса, который планировался изначально, но был отменен и орудий по сравнению с первоначальным проектом. Также добавили ранее не предусмотренные пушки Готчкисса и Барановского. Вес минного вооружения увеличился с 18 тонн до 45,8 тонн, из-за установки трёх подвижных аппаратов – двух носовых и одного кормового. Кроме того, установили в духе времени, электрическое освещение. Ведь не со свечами же ходить?
Из-за перегрузки в 213 тонн осадка увеличилась на 6 футов и 2 дюйма. Удручённые этим обстоятельством члены МТК предложили вполне разумное, по их мнению, решение проблемы – вместо двух 203-мм орудий установить 152-мм. Они мотивировали это тем, что французы в своём новом проекте крейсера для России решили заменить два носовых 8-дюймовых орудия на 6-дюймовые.
Однако, в 1886 году вице-адмирал Н. М. Чихачёв (1830—1917), временно управляющий Морским министерством, заступился за проект. Он также придерживался принципа, что «корабли строятся для пушек» и счёл неубедительным уменьшение осадки всего лишь на полтора дюйма, если это приведёт к потере главного преимущества корабля – двух 203-мм орудий. Их отсутствие значительно уменьшало боевые возможности корабля, лишая его возможности эффективно подавлять противника. В конце своей резолюции адмирал написал:
«нахожу необходимым не изменять артиллерийское вооружение фрегата и сохранить на нем два 8-дм орудия».
Кораблестроительное отделение представило управляющему Морским министерством отчёт о крейсере водоизмещением 6000 тонн, спроектированном Балтийским заводом.
В отчёте были учтены изменения, предложенные управляющим. В частности, были изменены обводы носовой оконечности корабля, а средняя часть защищена поясом брони по грузовой ватерлинии толщиной 6 дюймов с броневой палубой при верхней кромке пояса толщиной 2 дюйма. За пределами пояса расположена подводная броневая палуба толщиной 2 и 1,5 дюйма.
Расположение механизмов на одном валу позволило расположить броневую палубу в средней части судна на высоте 2 фута над грузовой ватерлинией. 8-дюймовые орудия были вынесены на верхнюю палубу.
Относительно заявления Кази о перегрузке крейсера в случае установки на нём орудий в 35 калибров, собрание отметило, что перегрузка, составляющая около 114 тонн и увеличивающая углубление судна всего на 3,5 дюйма, не имеет существенного значения для крейсера. Такая незначительная перегрузка будет компенсирована в начале плавания за счёт расхода соответствующего количества угля. Примерно в таком виде, броненосный фрегат «Память Азова» и был построен. Спущен на воду 20 мая 1888 года, а введен в эксплуатацию 24 августа 1890 года. Согласно данным, опубликованным в книге Р. М. Мельникова «Полуброненосный фрегат «Память Азова (1885—1925)», стоимость корпуса этого корабля составляет 2 018 000 рублей. Приблизительная стоимость артиллерии и машин составляет ещё около 2,1—2,2 миллиона рублей. Таким образом, общая стоимость корабля, по предварительным оценкам, составляет около 4,1—4,2 миллиона рублей, что весьма не дорого, за броненосный крейсер.
V$-альтернатива: Балтийский завод строит только «Адмиралы Нахимовы»
Действительно, почему бы и не помечтать. Ведь Балтийский завод, после постройки «Адмирала Нахимова» строил новые броненосные крейсера один за другим, все более улучшая изначальный проект «Владимира Мономаха», берущий своё начало от парусных фрегатов. Построен «Память Азова» с водоизмещением 6734 тонны и за 4,2 миллиона рублей две паровые машины по 4250 л/с, затем «Рюрик» водоизмещением 11960 тонн за 9,1 миллиона рублей, четыре паровые машины по 3400 л/с, крейсер «Россия» водоизмещением 12192 тонны за, примерно, 10 миллионов рублей, три машины по 5900 л/с, а также «Громобой» в 12455 тонн и стоимостью тоже, около 10 миллионов рублей, три машины по 5160 л/с.
Корабли были безусловно красивые, мореходные и автономные, отлично преодолевающие океанские волны и удачно действующие на коммуникациях Японии в годы войны с ней.
Но рассмотрим такой вопрос. Что если бы, генерал-адмиралу, так понравился проект «Адмирала Нахимова», что он категорично приказал:
«Строить все последующие крейсера по его типу, всячески его улучшая, но не меняя расположения и состава вооружения».
Тогда на 43300 тонн водоизмещения крейсеров и 33,3 миллиона рублей, освоенных Балтийским заводом, можно было бы построить пять крейсеров типа «Адмирал Нахимов», в дополнение к уже построенному, как по водоизмещению, так и по стоимости.
Что бы изменилось, в том мире, про который мы привыкли и любим читать книги и воспоминания? Ну например, Владивостокский отряд состоял бы не из трех крейсеров, а из четырех. Много это или мало? Можно предположить, что в бою при Ульсане с российской стороны действовало был не шесть 8-дюймовых орудий, а восемнадцать.
Попаданий в японцев тогда тоже можно ожидать в три раза больше, нежели произошло в реальности:
Крейсер «Идзумо» – снаряд калибром 203-мм попал в правый борт (пробоина 400х360 мм) примерно на 0,6 м выше средней палубы вблизи ахтерштевня и вылетел через правый борт (пробоина длиной 800 мм и шириной 250…300 мм, нижний край пробоины на высоте 50 мм от палубы). Небольшой угол падения снаряда позволяет предположить, что этот снаряд был выпущен «Рюриком» в период между 07.20 и 08.00.
Если бы Балтийский завод строил только «Адмиралы Нахимовы», таких попаданий могло бы быть три, но они бы не привели к уничтожению японца.
Крейсер «Адзума» получил два снаряда калибром 8-дюймов, а мог бы и шесть. В 07.12…07.23 снаряд калибром 203-мм пробил левый борт (отсек №3 на средней палубе) примерно на 0,5 м выше средней палубы (пробоина 350х380 мм), пролетел через помещение лазарета, пробил каютную перегородку, ударился о среднюю палубу на расстоянии 4..5 м от борта, срикошетировал (в палубе образовалась трещина длиной 450 мм и шириной до 25 мм) и, пробив по пути вентиляционную шахту котельного отделения, трубу для погрузки угля и перегородку каюты старшего артиллерийского офицера, улетел за борт, так и не взорвавшись. Хотя повреждения от этого снаряда были незначительны, потенциальная угроза таких попаданий была достаточно велика – при другом курсовом угле снаряд мог попасть в тыльную стенку каземата противоположного борта. Небольшой угол падения снаряда – 5…6 градусов – позволяет предположить, что он был выпущен с «Рюрика», который в это время находился на расстоянии около 5 500 м от японских кораблей.
Через два часа боя, именно в 09.48 снаряд калибром 203-мм попал в кормовую часть с левого борта (пробоина 350х550 мм) и разорвался на средней палубе (отсек №5, столовая командира), на расстоянии примерно 1,7 м от обшивки борта. Настил палубы в пределах помещения был практически полностью уничтожен взрывом, тяжелые повреждения получили каютные перегородки. Несколько крупных осколков пробили продольную каютную перегородку и долетели до противоположного борта, два пробили обшивку борта, один повредил установку 76-мм пушки №11. Этим снарядом было ранено пять человек.
Крейсер «Ивате» на котором держал свой флаг младший флагман японской эскадры, контр-адмирал С. Мису, командовал 2-м боевым отрядом. В него попали всего два снаряда калибра 203 мм: по одному с правого и левого бортов.
На корабле вышли из строя три 152-мм пушки и одна 76-мм пушка. Потери экипажа, по рапорту командира, составили 76 человек: 40 убитых и 36 раненых.
Снаряд калибра 203 мм пробил левый борт почти круглой пробоиной диаметром около 320 мм у барбета кормовой башни главного калибра. Пробоина находилась между средней и нижней палубами на 3,5 фута выше ватерлинии. Снаряд разорвался при попадании в каютную перегородку. Размеры пробоины достигали метра.
В 7:00 в каземате №1 – носовом каземате на верхней палубе по правому борту – произошёл сильный взрыв. Причиной взрыва стала детонация сложенных в каземате и на его крыше боеприпасов. Были «утрачены» 23 бронебойных 152-мм снаряда, 36 зарядов для 152-мм пушек и 24 76-мм патрона. Неизвестно, все ли они взорвались или только часть. Каземат был практически полностью разрушен. Обломки конструкций нанесли обширные повреждения носовой надстройке, трубам, шлюпкам и тому подобному. Некоторые крупные обломки долетели до противоположного борта и кормового мостика. Если бы в «Ивате» попали не два, а шесть российских 8-дм снарядов, то последствия для него были бы более фатальные.
В Цусимском сражении мог быть не один крейсер «Адмирал Нахимов», а два. Он или бы помогал своему систершипу21 отражать натиск «Идзумо» или же помогал отряду крейсеров российской эскадры отбиваться от наседающих японских крейсеров, что описано выше.
Что-бы придать альтернативе исторической достоверности, можно упомянуть удачный перехват в реальной истории Владивостокскими крейсерами 12 июня 1904 года конвоя состоящего из «Хитати-Мару» и транспорта «Садо-Мару» почти такого же водоизмещения, на борту которого находилось 1258 человек, в том числе 867 членов железнодорожного инженерного батальона, полный телеграфный парк, 21 понтон и 2 тысячи тонн риса. Оба судна перевозили большое количество боеприпасов и оружия, наиболее важными из которых были восемнадцать 280 мм осадных гаубиц, запрошенных Третьей японской армией, для осады российских укреплений в Порт-Артуре. Так что, если был изменен тип броненосных крейсеров, то вполне возможно данного перехвата не случилось бы и корабли в Порт-Артуре были бы затоплены раньше. Я напомню, что именно огнем 280-мм осадных гаубиц были затоплены: «Ретвизан», «Полтава», «Пересвет», «Победа», крейсера «Паллада» и «Баян», а также другие, более мелкие коарабли. Любая альтернатива имеет как положительные, так и отрицательные стороны. Но вернемся в 1885 год, к истории реальной.
Крейсер 2-го ранга «Адмирал Корнилов»
Много всего сказано, про заказ целого крейсера во Франции у фирмы Мастерские и верфи Луары, расположенная в городе Сен-Назер или в Назарете, как его тогда называли. Но, во-первых, есть прецедент, в декабре 1882 года по распоряжению управляющего Морским министерством вице-адмирала Шестакова Морским техническим комитетом было дано задание на строительство четырёх миноносцев типа «Улучшенный Батум». Водоизмещение этих судов составляло 65—70 тонн. Заказ был размещён в четырёх разных фирмах: британской «Торникрофт» (строил «Сухум22»), французских «Форже э Шантье Медитеране», «Норман» и малоизвестной «Клапаред».
Российское Морское министерство рассчитывало получить образцы последних достижений в области судостроения. Строительство миноносцев «Гагры» и «Геленджик» на заводах «Форж э Шантье» в Тулоне и заводе «Клапаред» в Сен-Дени близ Парижа затянулось. На судах было обнаружено множество дефектов, из-за которых пришлось менять котлы. Испытания миноносцев сопровождались постоянными поломками. Оказалось, что эти два миноносца перегружены (водоизмещение «Геленджика» – 71 тонна, «Гагры» – 78 тонн) и менее быстроходны по сравнению с другими миноносцами своего типа. В результате Черноморский флот пополнился этими судами с опозданием в полгода.
Во-вторых, Мастерские и верфи луары, уже строила для Французского флота красивый крейсер «Таж». По своей архитектуре «Таж» был типичен для французских кораблей своего времени. Силуэт крейсера определял солидный таран, заваленные внутрь борта и свисающая корма. У крейсера наличествовали развитые полубак и полуют. Корпус корабля был стальным. Дно обшивалось медью и тиковым деревом. «Таж» имел парусное вооружение барка.
Французский крейсер «Таж» в начале своей карьеры, фотография получена Управлением военно-морской разведки в 1895 году.
Крейсер оснащался двумя горизонтальными паровыми машинами тройного расширения, считавшимися в те году уже устаревшими. Первоначально крейсер имел цилиндрические огнетрубные котлы, позднее, во время модернизации в 1900 году, их заменили на водотрубные котлы системы Бельвиля.
Защита крейсера обеспечивалась прежде всего броневой палубой. Её скосы опускались на два метра ниже ватерлинии. Выше неё располагались коффердам шириной в метр и ячеистые водонепроницаемые отсеки, заполненные целлюлозой.
Из восьми 164-мм орудий два находились в носовой части корабля на верхней палубе и могли вести огонь по курсу через порты. Остальные располагались в спонсонах. 138-мм орудия стояли в батарее, на батарейной палубе.
В-третьих, что заказывать корабль у француза Де Бюи на Галерном Островке принадлежащим обществу Франко-Русских заводов, что греку Кази на Балтийском заводе, что Мастерским и верфям Луары для великого князя Алексея Александровича, свободно владевшим французским языком и жившим во Франции большую часть года или Шестакову, в свои шестьдесят пять лет имевшему французскую жену Марию де Вильер, разницы особенной не было.
В-четвертых, во многих источниках упоминается коррупционная составляющая нового проекта. Якобы, за мзду заказали крейсер, все потратили на балерин и так далее, в таком-же духе. По крейсеру «Адмирал Корнилов» есть четкая цена только по корпусу с механизмами – 7,4 миллиона франков или около 2,77 млн. руб. (В.В.Яровой, «Крейсер «Адмирал Корнилов», Морская компания, 2007—10). Вооружение закупленное на Обуховском заводе23 стоило еще около 0,8 миллионов рублей, а следовательно, не все деньги ушли во Францию. Полная стоимость нового крейсера составила примерно 3,57 миллиона рублей, что всего на миллион больше, нежели корвета «Рында», которому Степан Макаров дал следующую оценку:
«Ход неважный. На одном рейсе – с натяжкой 14,6 узлов при попутном течении. В среднем – 13,7 уз., 2750 сил, а надо 3000 сил. Какая жалкая индикаторная сила и скорость для небронированного судна – 3000 т».
Так что, за вполне адекватные деньги Российский императорский флот получал корабль находящийся на пике морской техники того времени. Да у него не было: бортовой брони, двойного дна и вертикальных паровых машин, так и у французского корабля всего подобного не было. Более того, необходимость применения именно вертикальных паровых машин была спорным вопросом того времени, были и те, кто поддерживал идею горизонтальных машин. Среди них был С. О. Макаров, который неоднократно подчёркивал их преимущество – возможность более надёжной защиты, так как они располагаются ниже ватерлинии. В справочнике «Военные флоты», вышедшем в 1892 году, также говорилось о замечательных свойствах машин этого типа.
Машины крейсера «Форбан», которые были тщательно протестированы во время плаваний 1890 года в составе эволюционной эскадры, обеспечивали постоянную высокую скорость.
«На небольшой зыби крейсер легко удерживал 16-уз скорость при четырех котлах, легко входил на волну, причем машина всегда работала исправно, без шума, сотрясений в корпусе не было даже при скоростях до 20 уз, что показывает превосходную установку машины и хорошее крепление корпуса».
Специалисты МТК предписали необходимость всего этого, но французы были готовы построить лишь то, что умели, качественно и в срок. Е. И. Алексеев был полномочным представителем владельцев проекта и его главным конструктором. По распоряжению управляющего Морским министерством он отправил в Петербург в министерство Н. М. Чихачёва на рассмотрение и утверждение повторно переработанные фирмой «Chantiers de la Loire» материалы проекта. Эти 18 чертежей и 6 документов учитывали внесённые изменения. Были изменены параметры артиллерии и увеличены размеры рангоута, что потребовало изменения чертежей, спецификаций и расчётов нагрузки, остойчивости и парусности.
Военно-морской агент пояснял в рапорте, что проект близок к проекту крейсера «Сфакс24», строившегося во Франции. Сравнение спецификаций позволило сделать вывод о том, что для российского заказа материал корпуса имеет «несколько большую относительную прочность» (показатели и измерения, подтверждающие это утверждение фирмы, не приводились). В выборе главных размерений корпуса «не было отступлений от правил, принятых для военного судостроения во Франции». Иными словами, следует быть благодарными французам, которые великодушно разрешили применить их военные правила для российского проекта.
Евгений Иванович Алексеев, ему в 1885 году шел сорок второй год, считал очень серьёзным подготовленный фирмой проект контракта, который прилагался к документам. По мнению агента, при его составлении было «приложено всевозможное старание», чтобы с возможной полнотой и чёткостью установить условия и сроки выполнения заказа. К рассмотрению контракта, как писал Е. И. Алексеев, был привлечён адвокат, занятый делами императорского российского посольства в Париже, который, как предполагалось, подсказал ряд полезных уточнений контракта.
Все эти проблемы, тесно связанные между собой, требовали всестороннего обсуждения на собрании МТК и ГМШ. Однако рассчитывать на это было сложно, поскольку основные проектные решения уже были утверждены в угоду фирме. До рассмотрения проекта в Петербурге он был одобрен во Франции. От МТК ожидалось лишь его безоговорочное одобрение.
Капитан 2 ранга Е. И. Алексеев в своём рапорте от 18/30 августа обращал внимание Н. М. Чихачёва на предрешённость проекта. Он предупреждал, что не стоит вносить изменения, поскольку фирма уже дважды перерабатывала проект.
Оказалось, что после утверждения проекта И. А. Шестаковым в Париже и отправки его в Россию 5 сентября проект также был рассмотрен (не уточнялось, когда именно) в Париже генерал-адмиралом. Е. И. Алексеев писал своему управляющему: «Насколько я могу судить, проект крейсера в том виде, в каком он был окончательно утверждён вашим превосходительством, получил полное одобрение его высочества генерал-адмирала».
Великий князь пожелал ознакомиться с проектом, ранее «во всех подробностях» рассмотренным И. А. Шестаковым в Серенге и Эмсе. Во время официального представления проекта Е. И. Алексеевым в Париже его высочество «подробно рассмотрел чертежи и выслушал объяснения». Он спросил, когда были отправлены чертежи и другие документы, а также получены ли замечания министерства на представленный проект. Эти замечания ясно показывали, насколько далёк великий князь был от порядка и темпов работ в подведомственном министерстве.
Сравнивая представленный проект крейсера водоизмещением 5029 тонн, который мог развивать скорость до 18 узлов и был вооружен четырнадцатью 6-дюймовыми орудиями в палубных установках, с отечественными крейсерами типа «Дмитрий Донской», Морской технический комитет не обнаружил в нём никаких существенных преимуществ.
Повышенные ходовые качества французского проекта были достигнуты за счёт удлинения корпуса, что позволило отказаться от бортовой брони в пользу горизонтальной. Если бы при проектировании крейсеров типа «Дмитрий Донской» было выбрано такое же направление, можно было бы обеспечить их явное превосходство в скорости. Однако очень острые носовые ватерлинии, которые были выгодны только для достижения высокой скорости на мерной миле, явно были вредны для мореходности.
Для выбранного фирмой удлиненного корпуса следовало использовать не поперечную, а продольную систему набора. Отсутствие двойного дна в конструкции корпуса было признано совершенно недопустимым недостатком. Это общепризнанное решение необходимо не только для безопасности корабля в случае повреждения днища, но и для размещения балластной воды при расходовании запасов угля.
Было признано необходимым увеличить артиллерийское вооружение, заменив четыре или хотя бы две, из 6-дюймовых орудий на 8-дюймовые. Такие пушки, обеспечивая эффективность огня, почти такую же, как крупповские 11-дюймовые, были бы очень полезны на случай встречи крейсера с броненосцем. На этой замене настаивал председатель артиллерийского отделения МТК генерал-лейтенант Ф. Петич.
Применение устаревших 6-дюймовых пушек длиной ствола в 28-калибров было признано нетерпимым. Их следовало заменить на 35-калиберные, допустив для уменьшения перегрузки соответствующее уменьшение боезапаса до 85 и 80 снарядов на каждое 6-дюймовое и 8-дюймовое орудие.
Ещё до заседания МТК и составления его журнала И. А. Шестаков успел высказать своё предварительное мнение об отзыве артиллерийского отделения. Сделанная им на этом документе помета гласила:
«Вопрос о 8-дм орудиях, по желанию Его высочества, оставить открытым. Поместить эти орудия на баковых выступах».
Предложение артиллеристов было поддержано МТК, но ссылка генерал—адъютанта на мнение великого князя уже вызывала беспокойство (РГА ВМФ, фонд 421, опись 1, дело 935, лист 7).
Главный инженер-механик флота генерал-лейтенант А. И. Соколов (1917—1889), занимавший достаточно автономную должность, обратил внимание на то, что спецификация по механизмам составлена очень кратко. Из неё нельзя было понять, какие именно новейшие усовершенствования по механизмам планируется применить в море. Предоставленные фирмой чертежи не позволяли полностью ознакомиться с устройством машин. Поэтому был предложен обширный перечень из 34 дополнительных спецификационных требований (если заказ состоится), обеспечивающих исправность и надёжность действия машин, удобство их эксплуатации и ремонта. В частности, предлагалось обеспечить надёжное крепление трубок котлов набивными втулками с заплечиками, возможность переключения циркуляционных помп для откачивания воды из затопленного машинного отделения, возможность выемки подшипников со своих мест без подъёма валов, прочность холодильников.
Также подчёркивалась необходимость единообразной нарезки резьбы болтовых соединений только по системе Витворта, предоставления полной весовой нагрузки машин и полного комплекта рабочих чертежей в английском или российском масштабе и так далее. A.M. Соколова не удовлетворило намерение фирмы в поставке запасных частей ограничиться нормами французского флота. Российскому императорскому флоту они были неизвестны, поэтому Главный инженер-механик приводил соответствующую ведомость заказа, который следовало возложить на фирму. Однако проявилась и позиция узкого специалиста: он рассматривал только данные ему документы и не стал вдаваться в проблему отсталости горизонтальных машин. Возможно, при участии генерала Соколова был поднят вопрос и о преимуществах вертикальных машин как более надёжных. Но ввиду трудностей размещения вертикальных машин под низко расположенной броневой палубой МТК на их установке настаивать не решился.
Свой отдельный отзыв об обеспечении в проекте вопросов непотопляемости по предложению МТК представил только что назначенный командиром корвета «Витязь» флигель-адъютант капитан 1 ранга С. О. Макаров. Он писал, что:
«Фирма отнеслась к проблеме с крайним легкомыслием. Представленные в проекте «рисунки (признать их чертежами было, видимо, неосновательно) и спецификации, не обеспечивают должной непотопляемости, в них содержатся только общие фразы и идеи».
Не было даже приведено сведений о производительности водоотливных средств и возможности их участия в откачивании воды из каждого отсека.
