Николай Леонов
Убийство с аншлагом
– Нет, Лев. Я не могу. Никто не позволит мне этого сделать накануне премьеры.
– Понятно. – Гуров решил перевести разговор в другое русло: – Послушай, Маша, а как ты думаешь, мог ли кто-то из своих убить Полянского? Я имею в виду актеров. Ну, там, из-за главной роли, предположим…
– Да ты что, Лев?! Конечно, главная роль в театре многое значит, но чтобы убивать из-за этого человека – это уже крайность. Нет, здесь что-то другое.
– Ты понимаешь, я совсем не имею представления, что творится на вашей кухне, и поэтому очень надеялся, что ты сможешь мне в этом помочь, – честно признался Лев.
– Что конкретно тебя интересует? – Мария поправила халатик, так некстати оголивший ее плечо.
– К примеру, мог ли какой-нибудь посторонний человек пробраться на галерку во время премьеры.
– Конечно, мог. Как правило, во время премьеры в театре творится такая суета, что никто не обращает внимания на подобные вещи. Премьера – это когда весь персонал работает в режиме нон-стоп.
– Понятно. – Гуров хлопнул себя по коленям. – А знаешь что, любимая, пойдем-ка на боковую. Мне завтра в контору к восьми, да и тебе надо отдохнуть. Ничто так не восстанавливает нервную систему, как хороший сон.
– Я не против. У меня тоже завтра нелегкий день, – согласилась Мария, отправляясь в спальню.
* * *
Припарковав машину на стоянке, Гуров направился в контору. Сегодня он чувствовал себя «на все сто». Хорошо выспавшись, плотно позавтракав и приняв контрастный душ, сыщик был готов свернуть горы. Единственное, что немного омрачало сегодняшнее утро, так это то, что через час ему предстояло доложить о результатах расследования генералу Орлову. А докладывать, собственно говоря, было нечего. Вернее, кое-что было, но не то, что ждало от него вышестоящее начальство. «Ничего – переживут», – подумал Гуров.
Лев легко вбежал по ступеням, прошелся по первому этажу управления, приветливо здороваясь с коллегами по работе. Многих из них он даже не знал в лицо – зато его знали буквально все.
Полковника Гурова редко можно было увидеть в форме, если только это не был День милиции или иное официальное мероприятие. Он не любил носить форму – не потому, что у него были какие-то комплексы на этот счет, а из чисто практических соображений. Станислав Крячко любил говорить по этому поводу так: «Ох и красивая у нас форма, Лев Иванович! Так бы и носил не снимая. Вот только боюсь, что в ней мы не наработаем и половину того, что можем. Не любит у нас народ милиционеров. Ох не любит. Как увидит человека в форме, так его и выворачивает. Нет, Лев, это только для генералов. Вот когда дослужимся – тогда и будем везде щеголять в форме, а пока…»
Опять же в спортивном костюме в управлении тоже не появишься – коллеги не поймут. И остается тогда сыщику классический серый костюм да белая рубашка с галстуком. Лев предпочитал носить хорошие дорогие костюмы, давно усвоив для себя, что не стоит покупать каждые полгода дешевую одежду, а лучше один раз купить хорошую.
Многие в управлении за глаза называли Гурова лордом – за внешний вид и манеру держаться. Чего нельзя было сказать о его друге и соратнике, как часто любил называть его Гуров, Стасе Крячко. Тот предпочитал одеваться куда более демократично: джинсы, курточка спортивного покроя, кроссовки – в общем, самый что ни на есть молодежный стиль.
Молодые старлеи и капитаны, сотрудники управления, смотрели на Гурова и Крячко с нескрываемым восторгом. Они оба стали чем-то вроде живой легенды. Дела, которые доставались двум сыщикам, всегда отличались особой сложностью, запутанностью, требовали нестандартной тактики и оригинальных решений, с чем сыщики всегда справлялись. Оба полковника прекрасно знали, как к ним относятся в управлении, но воспринимали это с легкой иронией. Каждый из них понимал, что никакие они не боги сыска, а просто грамотные, хваткие и везучие профессионалы, имеющие большой опыт.
Их непосредственный начальник Петр Николаевич Орлов тоже относился к сыщикам по-особому. Он знал их очень давно – с тех пор, когда они были совсем еще молодыми лейтенантами. В те далекие годы Орлов еще не занимал кресло начальника, а сам работал оперативником и заслуженно считался одним из лучших сыщиков столицы. Он-то и натаскал молодых лейтенантов и передал им свой опыт – те практические навыки, которые ни в одном учебнике не найдешь. Ученики оказались способными, быстро пошли в гору и где-то даже превзошли своего учителя, но до сих пор относились к нему с благодарностью и искренним уважением. Генерал отвечал им тем же. За многие годы работы они сдружились, но никогда не забывали о субординации, особенно при посторонних. Каждый из них понимал, где он работает и как нужно себя вести. Но, оставшись втроем, они становились не начальником и подчиненными, а тремя сыщиками-профессионалами, которые всеми силами пытаются бороться со злом.
Генерал считал Гурова и Крячко своим золотым фондом, своей гвардией – верил им, как самому себе. И именно поэтому ставил перед ними задачи повышенной сложности, поручал дела наиболее трудные и запутанные. Он знал, что сыщики упрутся, напрягут мозги и найдут решение там, где другие не нашли бы.
…Поднявшись на свой этаж, Лев увидел стоящего возле кабинета Илью. В первые секунды сыщик пытался понять, кто бы это мог быть, но потом вспомнил, как вчера перед уходом домой к ним пришел этот мальчишка, которого так любезно предоставил им генерал Орлов. «Илья, по-моему. Да, точно Илья». Теперь Лев смог повнимательнее рассмотреть парня. Среднего роста, черноволосый, с правильными чертами лица. На вид лет двадцать с небольшим. В глазах просматривается интеллект, что не могло не радовать сыщика. Больше всего в жизни он не любил тупых. Одет Илья был в костюм, что тоже понравилось Гурову. «Значит, парень понимает, где работает, поэтому и одевается соответствующе».
– Привет. Давно стоишь? – Лев достал ключи от кабинета.
– Здравствуйте, Лев Иванович. Стою? Да нет, не так уж давно.
Войдя в кабинет, Гуров повесил куртку на вешалку и прошел к своему столу.
– Я все выяснил про этого Полянского, – подойдя к Гурову, сразу начал Илья.
– Не гони лошадей. Сейчас придет Стас… Станислав Андреевич, вот тогда и расскажешь.
– Ладно. Хорошо. – Илья прошел к своему столу и, сев на стул, сложил руки на груди.
«С характером», – подумал Лев и усмехнулся.
В это время дверь с шумом распахнулась, и на пороге появился Стас.
– Всем привет. Я не опоздал? Ничего не пропустил? – Он посмотрел сначала на Илью, потом на Гурова.
– Не успел. Мы только собирались начинать.
Илья включил компьютер, немного поколдовал с клавиатурой, а потом спросил:
– Можно начинать, Лев Иванович?
– Валяй, – Гуров сделал неопределенный жест рукой.
– Полянский Сергей Игоревич, тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения, последние три года проживал в городе Москве, где был прописан по адресу: Останкинский переулок, дом пять, квартира сорок девять, – начал Илья. – Родился он в городе Ярославле, где и проживал до призыва в армию. Учась в школе, несколько лет занимался биатлоном и даже защищал честь школы на региональных соревнованиях. После окончания школы поступил учиться в местное театральное училище, но окончить его не успел. Его призвали в армию. Там Полянский попал в пограничные войска, и его послали служить на границу Грузии и Абхазии. Прослужив в армии положенный срок, Полянский возвращается домой и продолжает учебу в театральном. После окончания несколько лет работает в местном театре. В две тысячи седьмом году Полянский приезжает в столицу, где становится ведущим актером театра «Фурор». Все. – Илья откинулся на спинку кресла.
– Содержательное досье, ничего не скажешь, – Стас посмотрел на Гурова.
– Да-а. Есть над чем подумать, – задумчиво произнес Лев, вставая из-за стола. – Этот Полянский мог как быть киллером, так и не быть им.
– Что ты имеешь в виду? – Стас сложил руки на груди, всем своим видом показывая, что готов к дискуссии.
– С одной стороны, все вроде бы указывает на то, что Полянский именно тот, кто совершил все эти заказные убийства. Тут тебе и занятия биатлоном, и армия, и найденная у него в гримерке винтовка. Но, с другой стороны, это может быть тщательно спланированная подстава. Когда я разговаривал с артистами в театре, все как один утверждали, что Полянский не мог быть убивцем, так как его жизнь всегда была на виду. Он проводил в театре почти двадцать четыре часа.
– Чикатило тоже работал в школе и, кстати, был там на хорошем счету, так что это еще не показатель, – не согласился с Гуровым Стас.
– А кто сказал, что я собираюсь тем самым оправдать Полянского? Я просто пытаюсь разобраться в этом непростом деле и понять две вещи, а точнее, три. – Лев остановился посредине кабинета и поднял указательный палец вверх. – Первое: был ли Полянский киллером? Второе: если нет, тогда кто подставил его и с какой целью? И, наконец, третье: кто убил самого Полянского и связано ли это с найденной у него винтовкой или же это просто совпадение? – Увидев вопросительный взгляд Стаса, Лев пояснил: – Можно предположить, что Полянского убил какой-нибудь ревнивец или, к примеру, кредитор.
– Можно, конечно. Только непонятно, почему это надо было делать именно в театре. Почему его нельзя было убить где-нибудь на улице? – высказал свое мнение Стас.
– Тоже вопрос, – согласился с ним Гуров, посмотрев на часы. – В общем, так. Сейчас идем к Орлову на доклад, а потом начнем разбираться со всеми «за» и «против». Кстати, результатов экспертизы еще нет? Будем надеяться, что хоть Степанович нас не подведет. Пошли. – Гуров еще раз глянул на часы.
Кабинет эксперта находился на следующем этаже, и поэтому сыщикам понадобилось не так много времени, чтобы оказаться возле его двери. Постучав, Лев первым вошел в кабинет.
Эксперт оказался на месте, несмотря на раннее, можно сказать, не рабочее время. Он сидел, склонившись над микроскопом.
– Доброе утро, Степанович! – прямо с порога поздоровался Гуров.
– И вам не хворать, – ответил эксперт, подняв правую руку вверх, что означало: «Я сейчас закончу».
Прошло пять минут. Лев посмотрел на часы:
– Степанович, мы вообще-то идем к генералу, и времени у нас совсем нет.
– Еще минуту, – пообещал эксперт.
Прошла минута, потом еще одна, и Лев уже собирался еще раз поторопить эксперта, как тот, развернувшись на стуле, сказал:
– Моя профессия, как, впрочем, и ваша, не терпит неточностей, поэтому приходится порою по нескольку раз проверять и перепроверять одну и ту же вещь, чтобы потом с уверенностью сказать, является она уликой или нет.
– По нашему делу есть что-нибудь? – Лев не стал поддерживать размышления Степановича.
– Я как раз этим и занимался – точнее, закончил заниматься. Вот, посмотрите. – Он вытащил из-под микроскопа стеклянное блюдце, на котором лежала пуля. – Узнаете?
– Пуля от «макарова», – сразу определил Стас.
– Да. Точно, она, – согласился с ним Гуров, посмотрев на пулю.
– Совершенно верно. Эту пулю извлекли из тела убитого актера, – начал Степанович. – Но, что интересно, выпущена она была не из «макарова». – Он посмотрел на сыщиков, ожидая их реакции.
– В смысле? – Лев посмотрел на Стаса, потом снова на эксперта.
– В том смысле, что стреляли в вашего артиста из переделанного газового пистолета «ИЖ-77». Когда стреляют из «макарова», на пуле всегда остаются четыре характерные бороздки. Здесь их нет. – Эксперт поднес блюдце к самым глазам Гурова.
– Действительно, никаких бороздок нет, – рассмотрев пулю, подтвердил Лев. – Это многое меняет. – Он снова посмотрел на Стаса, и тот кивнул головой. – Что-нибудь еще есть по нашему делу?
– Пока это все. – Эксперт вернулся к своему столу. – Приходите ближе к вечеру, постараюсь все закончить.
– Добро. Мы как раз и собирались вернуться в управление где-то в это время. Ну ладно, Степанович, не будем тебя больше отвлекать, да и сами мы уже опаздываем. – И Гуров со Стасом вышли из кабинета.
Прежде чем войти к генералу, Лев посмотрел на часы и покачал головой.
– Немного задержались, товарищ генерал, но на то были причины, – с порога начал он. – Разрешите войти?
– Входите, входите, – махнул рукой Орлов.
Он сидел за своим столом, перекладывая какие-то бумаги. Стас разместился за длинным столом, за которым обычно проводились разного рода заседания; Лев же, наоборот, занял свое излюбленное место в кресле около окна.
– Ну, чем порадуете, господа сыщики?
Несколько секунд Гуров смотрел на генерала, а потом сказал:
– Дело далеко не простое, да и прошел всего один только день, так что результаты расследования не такие радужные, как этого бы хотелось.
– Ближе к делу. Есть что-нибудь? – Генерал Орлов заерзал на стуле.
Он и сам, конечно, отлично понимал, что за такой срок навряд ли можно было сделать что-то существенное, но вот только через час ему самому надо было докладывать «наверх», и поэтому он ждал от сыщиков результатов. Хотя бы каких-нибудь.
– Вчера мне удалось поговорить с некоторыми свидетелями убийства, но в целом ничего существенного это не изменило. Никто ничего не видел. Кроме того, все как один утверждают, что Полянский не мог быть киллером и что это полный бред. Несколько человек после всего произошедшего вынуждены были взять себе выходные, и поэтому мы сегодня собираемся их посетить. Возможно, появится что-то стоящее.
– Это все? – спросил генерал, когда Гуров закончил.
– Нет. Есть еще кое-что.
– Ну так давай, не томи. Что там? – поторопил Орлов.
– Наш эксперт извлек пулю из тела убитого. Пуля оказалась от пистолета Макарова, но стреляли в него из другого пистолета, эксперт сказал – это был переделанный газовый пистолет «ИЖ-77».
– А вот это уже интересно, – оживился генерал. – Значит, можно предположить, что в Полянского стрелял какой-нибудь дилетант. А это значит, что искать надо среди его окружения. Скорее всего, здесь может быть либо ревность, либо долги. Кстати, а что там с самим Полянским? Удалось навести справки?
– Да. Мы выяснили, что в школе он занимался биатлоном и имел неплохие результаты. Выступал даже на межрегиональных соревнованиях. Кроме того, в армии служил на границе с Грузией, где тоже участвовал в вооруженных столкновениях.
– Значит, все-таки он и есть киллер, – задумчиво произнес генерал Орлов. – Интересно получается… Артист-киллер. Я такого за все время своей работы в органах еще не встречал. Кстати, как там парень из информационного отдела, которого я вам вчера направил? – неожиданно сменил тему генерал.
– Парень как парень. Работает. – Гуров развел руками.
– Смотрите не обижайте там его. А то я вас знаю. Начнете разные ваши штучки… – Генерал покрутил рукой над столом.
– Не до штучек сейчас, – серьезно ответил Лев. – Нам бы с этим делом разобраться. Все слишком запутано.
– Ну а что тогда сидим? Вперед! – Генерал показал рукой на дверь. – Идите и разбирайтесь!
Вернувшись от генерала, сыщики стали составлять план действий на сегодняшний день.
– Первым делом надо встретиться и поговорить с напарницей Полянского, – сев за свой стол, сказал Лев. – Фамилия у нее еще такая мудреная. – Он на секунду задумался и почти по слогам произнес: – Билиербах. Точно! Билиербах.
– Да-а, фамилия еще та, – протянул Стас.
– У них там у всех имена и фамилии – язык сломаешь, – вспомнил Гуров вчерашнее свое посещение театра.
– Наверное, какая-нибудь фифа. – Стас покрутил рукой возле глаз.
– Вполне возможно, – согласился Лев. – Ее муж, известный бизнесмен, часто финансирует гастроли театра.
– Что-то я не припомню бизнесмена с такой фамилией. – Стас сдвинул брови.
– А у него другая фамилия – Смирнов.
– Понятно… – протянул Стас.
Лев подошел к телефону и стал набирать номер. На удивленный взгляд Стаса он пояснил:
– Надо заранее договариваться о встрече, чтобы зря не ехать. А то такие люди – сам знаешь…
Следующие несколько минут Гуров разговаривал по телефону. Наконец положив трубку, он сказал Крячко:
– Ну что же, теперь можно ехать.
Все это время Илья спокойно сидел за своим столом, смотря в монитор, лишь изредка поглядывая на сыщиков. Прежде чем выйти, Лев подошел к компьютерщику:
– Ну что, Илья, остаешься за старшего. Будь всегда на связи. Если нам что-то понадобится, мы позвоним.
– Хорошо, Лев Иванович.
– И вот еще что. – Гуров достал связку ключей и отсоединил один. – Вот тебе ключ от кабинета. Если понадобится отлучиться куда-нибудь, не оставляй кабинет открытым. Конечно, наше управление не проходной двор, но все же порядок есть порядок.
– Я все понял, Лев Иванович, – по-солдатски ответил Илья и даже хотел встать, но Гуров остановил его движением руки.
Закончив дела в управлении, сыщики отправились на встречу со свидетелями. Первым в этом списке была Жанет Билиербах.
* * *
Она родилась в Москве, в театральной семье. Ее отец, Арсений Билиербах, половину своей жизни провел в известном столичном театре, где играл не последние роли и был узнаваемым артистом; мать играла там же, но имела меньший успех. Еще с самого детства Жанет помнила, что в их квартире собирались разные люди и подолгу засиживались на кухне, что-то громко обсуждая. В общем-то, если быть до конца честными, жили они не очень. Денег всегда не хватало. Родители, как это принято, прочили своей дочери будущее большой артистки. С малых лет они брали ее с собой на репетиции, пытаясь привить ей любовь к театру. Саму Жанет театральная жизнь, конечно же, завораживала. Все эти костюмы, декорации, сцена, свет… Но с годами она начала понимать, что жизнь артиста полна всяких лишений. Ей не хотелось повторять судьбу своих родителей. Жить в однокомнатной квартире с вечно пустым холодильником, с утра до вечера пропадать в театре на репетициях, после которых, выступая два раза в месяц на сцене, получать жиденькие букетики… Ей хотелось совсем другой жизни: быть известной, узнаваемой актрисой и в то же время не чувствовать недостатка в деньгах. Окончив театральное училище, Жанет не собиралась идти в театр, где служили ее родители. Она прекрасно понимала, что там можно до скончания века ждать главной роли, да так и не дождаться. Как раз в это время стали открываться коммерческие театры, в которых играли молодые артисты. Новые молодые режиссеры реализовывали смелые проекты и имели успех. В один из таких театров и пошла работать Жанет. Ее трудолюбие и природный талант сделали свое дело, и уже через год она получила главную роль, с которой пришла известность. После первых же гастролей ее стали узнавать на улице и дарить цветы. Кроме того, современные театры стали неким местом паломничества для богатой элиты столицы – ходить туда стало модным. И на их премьеры потянулись известные богатеи Москвы. Жанет, которая всегда мечтала жить в достатке, сразу смекнула, что это ее шанс. Известность у нее уже была, оставалось только удачно выйти замуж. На все сомнительные предложения, типа продолжить вечер в уютной обстановке, она отвечала отказом, зная, что подобная репутация значительно снижает ее шансы на выгодный брак. И вот однажды, после очередной премьеры, к ней в гримерку вошел молодой мужчина с большим букетом цветов. На вид ему было чуть за тридцать. Правильные черты лица, хороший костюм, дорогие часы – все говорило о том, что перед Жанет очередной кандидат на роль будущего мужа.
– Здравствуйте, Жанет, – поздоровался незнакомец.
– Здравствуйте, – ответила та, с интересом разглядывая молодого мужчину.
– Это вам. – Он протянул шикарный букет роз.
– Спасибо. – Жанет опустила глаза.
– Разрешите пригласить вас сегодня в ресторан, чтобы отметить вашу премьеру, – неожиданно предложил мужчина.
– Я с незнакомыми мужчинами в ресторан не хожу, – игриво ответила Жанет.
– Ой! Простите, бога ради. Эдуард.
Мужчина протянул руку. Она оказалась мягкой и теплой, приятной на ощупь. Но в ней чувствовалась сила мужчины, уверенного в себе. Немного подумав, Жанет согласилась. С того дня Эдуард приходил почти каждый день. Со временем Жанет узнала, что он имеет неплохой нефтяной бизнес, что у него есть дом на Рублевке – в общем, у него были все шансы стать ее мужем. Вот только сам Эдуард не спешил с предложением руки и сердца. Но Жанет умела ждать…
И вот в один прекрасный весенний день это произошло. Эдуард сделал ей предложение. Он подъехал на белом лимузине прямо к театру и увез Жанет в загс. Все было несколько неожиданно, но девушка, которая провела в ожидании несколько месяцев, восприняла ситуацию спокойно. Потом была шикарная свадьба, на которой присутствовали многие известные личности столицы. А через девять месяцев Жанет родила своему мужу сына, что полностью укрепило ее положение жены в рублевском доме. Теперь она чувствовала себя здесь полноценной хозяйкой. Свою работу в театре она не бросила, хотя и могла – денег у Эдуарда было предостаточно. Ей нравилась театральная жизнь, в которой она провела все свое детство и юность, и Жанет не собиралась менять ее на пустое проведение времени в салонах красоты и разных там тусовках. Наоборот, она медленно, но уверенно подвела мужа к тому, что он должен профинансировать очередной проект, в котором она получила главную роль. Эдуард согласился и с того дня периодически отчислял энные суммы на театральные нужды. После того как в здании театра был сделан хороший ремонт и оплачены несколько гастролей по стране, вопрос о том, кто будет играть главную роль в очередном проекте, отпал сам собой. Режиссер прекрасно понимал свою «зависимость», и поэтому Жанет могла не беспокоиться об артистическом будущем.
Так длилось некоторое время, пока она не поняла, что у них с мужем разные интересы и взгляды. Его совсем не интересовала ее жизнь – вернее, не интересовало ничего, кроме его работы и бизнеса. Нет, Эдуард относился к ней хорошо и даже любил ее, как казалось самой Жанет, вот только поговорить им было не о чем. И, как это часто бывает, актриса завела себе любовника из своего круга. С ним она могла часами разговаривать о театре, о новых проектах – в общем, о всем том, что происходило в ее жизни.
Так длилось до вчерашнего дня, когда прямо на самой премьере в конце первого акта не прозвучал выстрел и к ее ногам не свалился ее партнер Полянский с простреленным сердцем. Для Жанет это был удар. Нет, она, конечно же, не жила в каком-то иллюзорном мире и прекрасно понимала, что вокруг существуют и бандиты, и убийцы, и маньяки; но когда это произошло рядом с ней, Жанет испугалась. В этот же день она уехала домой, а позже, позвонив режиссеру, сказала, что не появится в театре раньше чем через три дня.
* * *
Сыщики подъехали к большим кованым воротам, рядом с которыми поводила своим оком камера наружного наблюдения.
– По-моему, здесь. – Лев сверился с блокнотом.
– Давненько я не был в гостях у олигархов. – Стас хлопнул себя по коленям.
– Надеешься на хороший прием? – Лев покосился на напарника, который был одет в джинсы и короткую кожаную куртку.
– А почему бы и нет? Я, например, не прочь выпить хороший кофе и съесть парочку бутербродов с красной икрой, а то с утра не удалось позавтракать.
– Мечтать не вредно, – уже выходя из машины, сказал Гуров.
Нажав на кнопку звонка, он поднял голову и посмотрел в камеру.
– Вам кого? – прозвучал женский голос из динамика переговорного устройства, висевшего рядом с калиткой.
– Мы приехали поговорить с Жанет Билиербах, – коротко ответил Гуров. Его раздражали подобные ситуации, хотя в душе он, конечно же, понимал, что подобные меры предосторожности просто необходимы людям, живущим на Рублевском шоссе.
– Одну минуту, – ответил все тот же женский голос.
Через минуту прозвучал характерный звук открывающегося замка, и перед сыщиками вырос двухметровый атлет в черном костюме. Его двигающиеся желваки говорили о том, что он не расположен к мирному разговору, но Лев повидал таких бойцов на своем веку и поэтому без лишних объяснений сунул охраннику под нос свою «корочку». Несколько секунд атлет рассматривал раскрытое удостоверение, а потом, поднеся рацию ко рту, сказал:
– Это из полиции. Пропустить?
По всей видимости, на том конце был старший из охранников, который был в курсе всего произошедшего накануне, и поэтому сыщикам не пришлось долго топтаться перед калиткой. Уже в следующую минуту они шагали вслед за охранником по ухоженным дорожкам, замощенным красивой плиткой. То тут, то там росли какие-то диковинные растения и деревья. Невдалеке блестел своей голубой гладью небольшой пруд, также окруженный красивыми деревьями. Весь этот пейзаж завершал коттедж из красного кирпича, к которому вел сыщиков охранник. На широкой каменной лестнице стояла женщина, которая, судя по возрасту и одежде, скорее всего, была здесь прислугой. Она стояла на верхней ступеньке, по-хозяйски сложив руки на груди.
– Здравствуйте. Прошу за мной, – без всяких церемоний сказала женщина и направилась к входной двери. Охранник остался стоять на месте.
– Как у них тут все строго, – тихо сказал Стас, повернув голову к Гурову.
– Ага. Как в Кремле: сдал – принял, – язвительно ответил Лев, не любивший подобные походы в дома олигархов. Волей-неволей начинаешь себя ощущать не известным сыщиком, а каким-то участковым, от которого все хотят побыстрее отделаться.
Коттедж, в который направлялись полковники, тоже представлял собой нечто похожее на произведение искусства, несмотря на то что явно был построен несколько лет назад. Довольно большое здание было украшено какими-то башенками и балкончиками, которые искусно вписывались в общий ансамбль.
Войдя внутрь, сыщики оказались в большом холле, в котором то тут, то там в глиняных горшках стояли заморские растения и карликовые деревья – эдакий дендрарий на дому. Посредине холла полукругом стояли маленькие диванчики и пара кресел, на одном из которых удобно разместился мужчина средних лет, одетый в белоснежный костюм. «Ну, прямо Майами, мать его!» – выругался про себя Лев. Как только сыщики появились на пороге дома, мужчина встал со своего уютного места и направился к ним навстречу.
– Здравствуйте. Меня зовут Эдуард Смирнов. – Он протянул руку Гурову.
– Полковник специального отдела Гуров Лев, – ответил на рукопожатие Лев.
Стас обошелся без названия своей должности и звания:
– Станислав Андреевич.
– Чем обязан? – сразу спросил хозяин дома. В том, что это был именно он, Гуров не сомневался.
– Мы хотели бы поговорить с вашей женой по поводу вчерашнего убийства в театре.
– Вы знаете, она себя плохо чувствует, и думаю, что сегодня разговор у вас не получится. А что, собственно, вы хотели у нее узнать?
– Мы бы хотели задать ей всего несколько вопросов. Может быть, она все же сможет с нами поговорить? – настойчиво спросил Лев.
Ответить он не успел, потому что сверху раздался громкий женский голос:
– Дорогой! Мне уже лучше!
Мужчины повернули головы на голос. С лестницы, которая вела на второй этаж, спускалась красивая молодая женщина. На вид ей было не больше тридцати – по крайней мере, так показалось Гурову. Одета она была в светлый брючный костюм, который подчеркивал ее точеную фигуру, копна светлых волос обрамляла лицо. Лев покосился на Стаса. Как он и ожидал, у напарника «потекли слюнки».
– Но, Жанет, ты же только что лежала в постели, – попытался оправдаться хозяин дома.
– Я выпила таблетку, и мне уже лучше, – настойчиво ответила женщина, как бы отмахнувшись от мужа. Это не ускользнуло от Гурова.
– Ну, как знаешь. Извините, мне пора. Дела, знаете ли, – скороговоркой сказал Смирнов и поспешил удалиться. Жанет даже не удостоила его взглядом.
– Прошу, – указала она на стоящие рядом кресла, а сама примостилась на диванчике напротив.
После того как сыщики заняли предложенные места, Жанет позвала служанку:
– Мария!
Служанка словно выросла из-под земли.
– Я вас слушаю.
– Чай, кофе? – Жанет посмотрела на сыщиков.
– Спасибо, ничего не надо, – ответил за двоих Гуров, подтвердив свой отказ жестом руки. – Перейдем лучше сразу к делу.
– Как знаете. – Жанет закинула ногу на ногу.
Служанка скрылась так же неожиданно, как и появилась.
– Скажите, Жанет, вы хорошо знали убитого Полянского? – был первый вопрос Гурова.
– Хорошо ли я знала Полянского? – повторила хозяйка вопрос сыщика. – Да как вам сказать… И да, и нет.
– Поясните, пожалуйста. – Лев откинулся на спинку кресла и посмотрел на Стаса.
Жанет поправила волосы, минуту помолчала и только потом ответила:
– Полянский, несмотря на то что его театральная жизнь была на виду, оставался человеком себе на уме. Мне кажется, у него, помимо театра, была еще какая-то жизнь. В смысле, другая жизнь, – пояснила хозяйка.
– А в чем это выражалось? – вступил в разговор Стас.
– В чем это выражалось? – опять повторила вопрос хозяйка. – Сразу так и не скажешь. Ну, например, он запросто мог посредине репетиции собраться и поехать по своим делам, не объясняя никому, с чем связаны эти дела. А однажды, когда я попыталась остановить его, он сказал мне, что у него есть дела поважнее, чем репетиции.
– Может, это было связано с какой-нибудь женщиной? Очень часто так ведут себя влюбленные люди, – предположил Лев.
– Да что вы! – усмехнулась Жанет. – Какие женщины? Я вас умоляю. От него жена ушла только потому, что он не находил для нее времени, а вы говорите – женщина, любовь… Полянский проводил в театре почти все свое время, и поэтому на личную жизнь у него времени не оставалось.
– Но ведь вы сказали, что он часто покидал репетиции? – Стас попытался поймать хозяйку на нестыковках.
– Это было не всегда. В основном Полянский находился в театре.
– Скажите, Жанет, а вы не знаете, были ли у Полянского недоброжелатели? – спросил Лев, закончив делать пометки в своем блокноте.
– Вы хотите сказать, не знаю ли я, кто мог стрелять в Полянского? – снова усмехнулась хозяйка.
– Вы удивительно догадливы.
Гуров прищурил глаза. Он видел, что беседа несколько забавляет эту красивую и уверенную женщину. Она вовсе не казалась расстроенной или испуганной, хотя на ее месте любая другая именно так и должна была бы себя чувствовать.
– Нет. Я не знаю, кто стрелял в Полянского. Честно сказать, мне самой было бы интересно узнать, кому он мог так насолить.
Сыщики переглянулись.
– Нам бы хотелось того же, – после некоторой паузы ответил Гуров. – Жанет, вы не могли бы вспомнить вчерашний вечер, перед началом премьеры. Может быть, было что-то такое, что показалось вам необычным?
– Уважаемые господа мили… пардон, полицейские, вы, наверное, не знаете, что такое первый день премьеры. Это такая суматоха, что даже если и было что-то необычное, то никто бы этого не заметил. Хотя постойте… – Хозяйка прижала свои изящные пальчики к губам. – Когда я уже шла на сцену по коридору, то увидела, как Константин Злобин – это наш декоратор – поднимается на галерку. Я еще тогда подумала: «Зачем ему приспичило в такой момент лезть на галерку? А вдруг понадобится его помощь на сцене?» Подумала – и сразу же забыла. Мне тогда было не до него.
