Алексей Макеев
Она слишком любила красное
5
Я бы не сказал, что семидесятилетний отец Виктории действительно находился на грани между жизнью и смертью. С первых минут нашего знакомства у меня сложилось о нем особое мнение, которое явно противоречило ранним заверениям моей супруги. Я редко ошибаюсь в людях, твердо уверен, что и в этот раз мои наблюдения попали в самую точку. Скорее всего, он не столько страдал от неизлечимой болезни, насколько прикидывался таковым, преднамеренно изображая из себя тяжелобольного немощного старика. Я не знаю, зачем ему это было нужно, во всяком случае, ему не удалось обвести меня вокруг пальца. Я сразу раскусил притворщика. Если он и впрямь по-настоящему страдал, то лишь от воспаления хитрости. Так или иначе, но он все ж таки сумел вызвать у собственной дочери чувство жалости и принудить Викторию относиться к нему с должным состраданием. Однако при всем моем недоверии к его неадекватному поведению, вынужден констатировать тот факт, что за непродолжительное время нашего присутствия на его частной ферме постоянно видел этого маразматика в кресле-каталке. Казалось, старик прирос к этому креслу и уже попросту не хотел с ним расставаться, но я чувствовал, что всегда и во всем у него был какой-то скрытый подвох. Заметив на моем лице откровенную иронию по поводу его пошатнувшегося здоровья, Виктория попыталась убедить меня в том, что он действительно плохо себя чувствует и в придачу к постоянной физической боли, которую вынужден мужественно преодолевать, все чаще страдает от потери памяти, вызванной симптомами старческого склероза. На что я только улыбнулся ей в ответ, оставаясь при своем мнении.
– Он иногда пытается ходить самостоятельно, – сказала мне Вика. – Ему с трудом удается сделать несколько шагов, потом обязательно нужна чья-то посторонняя помощь. Передвигаясь в собственном доме, он не признает костыли и в большинстве случаев пользуется стульями. С ними легче сохранять равновесие.
Если насчет равновесия не было смысла спорить, то вот насчет посторонней помощи Виктории следовало бы хорошенько подумать. Мне было вполне достаточно мельком взглянуть на его служанку, как я сразу заподозрил старого прохвоста в некоторой дерзкой непристойности, свойственной лишь молодому поколению и целиком оправданной по отношению к безусому юнцу, всеми доступными средствами пытающемуся вскружить голову юной особе. Во всяком случае, отец Виктории не был настолько глуп, если выбрал себе в прислуги симпатичную девушку, которая была ненамного младше его собственной дочери. Как и у моей жены, пусть наивной, но все-таки прекрасной и очаровательной красавицы, у нее были такие же длинные стройные ножки и такая же точеная фигурка. Неудивительно, что большую часть времени лукавый старикашка проводил в ее компании. Не зря он предпочитал прогулки на инвалидном кресле, сделанном по спецзаказу и в самом основании оборудованном маленькими колесиками. При желании он мог перемещаться по ровной поверхности с помощью аккумуляторной батареи или пары рычагов, приводивших эти колесики в движение. Однако этот хитрец предпочитал, чтобы рядом с ним постоянно находилась его служанка. Как я уже успел заметить, Светлана была не только провинциальной красавицей, но и весьма сообразительной расторопной девушкой. Она была словоохотлива и общительна. На частной ферме моего тестя она выполняла сразу несколько обязанностей и, по словам Виктории, прекрасно со всем управлялась. Светлана помогала старику одеться, когда он, проснувшись рано утром, начинал трезвонить в колокольчик, и помогала ему раздеться, когда он вновь укладывался в постель. Отец Виктории, с молодости занимающийся разведением крупного рогатого скота, был не приучен к светской жизни. Ему больше нравилось, когда Светлана приносила ему завтрак, обед или ужин на серебряном подносе куда-нибудь в тень раскидистых деревьев. Она также исполняла роль парикмахера. Каждое утро аккуратно выбривала ему лицо и раз в неделю подправляла седые редкие волосы. От чересчур болтливой кухарки я случайно узнал, что мой тесть выплачивал Светлане солидное вознаграждение. Остальная прислуга могла лишь догадываться о точном количестве купюр. Старый прохвост выдавал ей деньги в конверте. Светланка, хоть и была молоденькой и слегка ветреной девушкой, но умела хранить коммерческую тайну финансовых взаимоотношений, тем более что это было в ее интересах. Именно в такой момент я застал их среди аллеи цветущего парка, когда решил самостоятельно осмотреть некоторые местные достопримечательности. Услышав чьи-то голоса, я вышел на большую лужайку, совершенно случайно оказавшись чуть позади этой великолепной парочки, соединяющей воедино юную прелесть и старческую мудрость. Я шел почти бесшумно, ступая по густой траве, как по мягкому ковру, и, разумеется, стал невольным свидетелем их делового разговора.
– Светочка, детка, вот тебе жалованье за неделю! – сказал этот притворщик, передавая ей запечатанный конверт. – Мне бы не хотелось, чтобы кто-то из прислуги пронюхал об этой сумме.
Я сразу обратил внимание, что для больного старика его голос был слишком твердым. Ослабевшая рука уже не напоминала тонкий длинный камыш, дрожащий на озере, подернутом рябью при легком дуновении ветерка.
– Я помню, Иван Васильевич… – ответила Светлана, поспешно убирая конверт в боковой карман накрахмаленного белого фартучка. – Спасибо, Иван Васильевич! Не беспокойтесь, я вас не подведу.
Старик откинулся на спинку кресла-каталки и самодовольно пробормотал:
– Ты умница, Светочка! Я доволен тем, как ты справляешься со своими обязанностями. Надеюсь, на ближайшее время тебе хватает этих денег?
– Еще раз большое спасибо, Иван Васильевич! – заискивающе ответила она. – Мне нравится у вас работать. Вы такой щедрый, добрый человек…
– Какая щедрость? – отмахнулся старик. – Я в преклонном возрасте. Мне ни к чему трястись над богатством, которое все равно падет прахом.
По-прежнему оставаясь незамеченным, я обратил внимание, с каким обоготворением он произносил эти слова. Старик был очень доволен ее похвалой.
– Но, Иван Васильевич, ведь у вас есть родная дочь. Она ваша законная наследница.
Старик встрепенулся.
– Виктория? – зачем-то спросил он. – Ну, конечно же… Может, она и хорошая дочь, но ни черта не смыслит в фермерском деле! Мне некому передать свой бизнес. А ведь я вложил в него всю сознательную жизнь. Мой отец и мой прадед тщетно пытались выбраться из нищеты, мечтая о процветании нашего рода. Я не оправдал их надежд. Как только умру… А я умру обязательно, потому что все мы смертные! Виктория… Эта безалаберная девчонка… Она развеет все мои деньги по ветру. Она разорит мою ферму, а стадо племенных коров, не задумываясь, пустит под нож мясника.
– Зачем вы так, Иван Васильевич? – возразила Светлана. – Ваша дочь самостоятельная и очень серьезная…
– Виктория беспутная транжирка! – перебил старик. – Она распродаст всю недвижимость.
Мне показалось, что они оба заметили мое присутствие.
– Вика скоро бросит меня и уедет в Мурманск, – резко сменившимся обессиленным голосом продолжил он, затем немного подумал и переспросил: – Я сказал в Мурманск?
– Да, Иван Васильевич, вы упомянули этот заполярный город, – ответила Светлана.
– Но почему?
– Виктория вышла там замуж.
– Моя дочь?
– Да, Иван Васильевич!
– За кого?
– Да вот же он…
Светлана поспешно развернула кресло-каталку. Мы с моим тестем окинули друг друга неприязненным холодным взглядом.
– Я не знаю этого человека. Никогда раньше не видел и видеть не желаю! Пусть убирается ко всем чертям в преисподнюю! – раздраженно произнес он.
Старик еще что-то пробурчал себе под нос и демонстративно стал смотреть в противоположную сторону.
– Вы опять все забыли, Иван Васильевич. Ведь совсем недавно вы уже разговаривали с вашим зятем, – великодушно добавила Светлана. – Ваша дочь Виктория сразу по приезде представила вам супруга…
Она одарила меня приятной лучезарной улыбкой.
– Этого омерзительного урода? – так и не соизволив вновь повернуться ко мне, с откровенным пренебрежением произнес мой новоиспеченный родственник. – Скажи ему, чтобы не терял понапрасну время. Пусть немедленно сматывается с моей фермы! Все равно не получит от меня ни копейки…
– Вы напрасно впадаете в истерику. Мне от вас ничего не нужно! – резко ответил я.
– Тогда зачем ты сюда приперся?
– Вероятно, у моей жены обостренная ностальгия о прошлом. Она постоянно рассказывает о замечательном детстве. У нее хорошие приятные воспоминания о том времени, которое она провела на вашей ферме. Другими словами… Виктория вас повсюду разыскивает. Не знаю зачем, но она хочет вас видеть, – экспромтом выдал я, особо не задумываясь над достоверностью своего ответа.
– Моя дочь… – Он наконец-то вновь посмотрел на меня. – Разве эта беспутная блудница уже вернулась из дальних странствий? Вероятно, климат Кольского полуострова оказал на нее неблагоприятное воздействие и пришелся ей не по нраву?
– Буквально полтора часа назад у вас с ней состоялась продолжительная беседа.
– Не припомню.
Старик перевел целеустремленный взгляд на юную служанку.
– Эта чертовка действительно здесь? – бесцеремонно спросил он.
– Да, Иван Васильевич! Роман Александрович и ваша дочь Виктория сегодня утром прибыли на вашу ферму.
– Даже так?
Он небрежно поковырял указательным пальцем в носу и грубо пробурчал:
– Этот парень мне не нравится! Передай моей разлюбезной доченьке, чтобы она вышла замуж за другого человека. Пусть найдет другую обезьяну, хотя бы чуточку симпатичнее этой гориллы.
Его голос был откровенно враждебным.
– Не обижайтесь на вашего тестя, Роман Александрович, – добродушно сказала Светлана, непосредственно обращаясь ко мне. – Иван Васильевич очень добрый отзывчивый человек, но он иногда не понимает, что говорит. Можете не сомневаться, через несколько минут он вообще забудет о вашем существовании. Смею заверить, он не хотел вас обидеть.
– Надеюсь, вы правы… – недоверчиво ответил я, подумывая о том, что буквально на следующее утро мы с Викторией должны покинуть пределы Вологодской области.
Старик внезапно встрепенулся и тем самым нарушил ход моих мыслей.
– Оставь нас одних, Светочка! – приказным тоном произнес он.
– Как хотите, Иван Васильевич! – покорно ответила она. – Я буду гулять поблизости. Ваш колокольчик у вас на коленях. Если понадоблюсь…
– Можешь идти домой, детка! У меня с этой образиной будет серьезный мужской разговор.
Именно в этот момент я окончательно убедился, что он находится в здравом рассудке и может контролировать свои действия. Я даже был готов ответить ему грубостью, но все же нашел в себе силы и справился с собственной вспыльчивостью.
– Я все-таки подожду, Иван Васильевич! – твердо заявила Светлана.
Она аккуратно поправила шаль, спадающую с его плеча, и неторопливой походкой пошла вдоль аллеи.
Старик вновь пренебрежительно окинул меня с ног до головы.
– Как тебя зовут, парень? – спросил он с неприятной ухмылкой.
– Роман Александрович, – недружелюбно ответил я.
Мне было интересно посмотреть окончание этого спектакля.
– Ну, так вот, Роман Александрович! – рявкнул он, подавшись вперед с такой силой, что чуть не вылетел со своего кресла. – На меня можешь не рассчитывать! Я не дам тебе ни единого рубля.
– Я уже это слышал и ни на что не претендую. Не следует повторяться. У меня достаточно денег, чтобы выкупить вашу паршивую ферму со всей недвижимостью и пустить ее под бульдозер. Если захочу, то без особых усилий вырублю под корень все ваши деревья и выращу здесь колючий репейник! – желая ранить его самолюбие, пригрозил я.
Старик посмотрел на меня более приветливым взглядом.
– А ты начинаешь мне нравиться, – снисходительно произнес он. – Я не люблю слюнтяев.
– Я тоже.
– Ну и превосходно!
– Можете не надеяться, что я и дальше буду сносить ваши незаслуженные оскорбления, – подытожил я.
– Не кипятись раньше времени, подожди, пока тебя не засунут в котел и не поставят на огонь! – обрезал он. – У меня много денег! Могу сделать тебя богатым человеком, но могу и растереть в придорожную пыль. Даже могу заставить жрать навоз! Будь со мной поласковее, парень…
– Господин Белозеров! – строго сказал я. – В крайнем случае, Роман Александрович…
– Господин Белозеров? – не скрывая иронии, переспросил он.
– Или Роман Александрович! – настойчиво повторил я. – Надеюсь, не так трудно запомнить?
Он явно не ожидал от меня достойного отпора.
– Договорились, Роман Александрович, – скрипя зубами, произнес он. – Если я правильно понял, то тебе от меня ничего не нужно?
– Вы меня абсолютно правильно поняли.
– Ты женат на моей дочери…
– В любом случае не обязан перед вами пресмыкаться! – непоколебимо ответил я. – Если учесть, что вы не так больны, как прикидываетесь, то все равно вы уже старик, достигнувший маразматического возраста. Если у вас и найдется сколько-то наличных денег, то можете унести их с собой в могилу! Мы с Викторией обойдемся без ваших подачек.
– Эта чертовка еще прижмет тебе хвост, парень…
– Роман Александрович!
– Хорошо, пусть будет по-твоему, Роман Александрович. Но ты все-таки лучше держись от моей дочери подальше!
Он зло сплюнул на землю и небрежно обтер рукавом влажные губы.
– Виктория моя законная жена! – повысив голос, сказал я. – Мы даже обвенчались…
– Тем более… Вы на пару решили запустить грязные лапы в мои сбережения.
Он показал мне конфигурацию из трех пальцев.
– Ничего не получится! Мои деньги спрятаны в надежном месте. Убирайтесь отсюда, господин Белозеров! Не забудьте прихватить с собой вашу дражайшую супругу.
– Будет гораздо лучше, если вы сами скажете об этом вашей дочери, – рассудительно подметил я. – Пусть она убедится в вашей бестактности. У вас явные признаки психического расстройства.
– Думаешь, я выжил из ума?
– Считаю, что совершенно бессмысленно настаивать на продолжении нашей беседы. Не могу сказать, что мне было приятно с вами познакомиться. Всего хорошего, мой дорогой тесть! – в заключение заявил я.
Старик потряс колокольчиком. Светлана незамедлительно подошла к нему.
– Слушаю вас, Иван Васильевич! – певучим голосом произнесла она, старательно поправляя на его плечах вновь соскользнувшую шаль.
– Этот парень окончательно испортил мне настроение, – пожаловался он. – У меня от его глупых речей голова идет кругом. Нам пора возвращаться домой…
Я успел отойти не так далеко, поэтому еще мог расслышать его последние высказывания, брошенные в мой адрес.
– И все же этот наглый тип еще хлебнет горя, – констатировал старик. – Он допустил непростительную ошибку, когда решил жениться на моей милой доченьке. Поверь мне, Светочка, в самое ближайшее время она сделает этого заносчивого отвратительного субъекта красивым оленем, у которого будут большие ветвистые рога!
Я больше не желал слышать его ахинею и преднамеренно прибавил шаг. Вопрос о продолжении свадебного путешествия был решен окончательно и бесповоротно. В глубине души я был доволен тем, что мы с Викторией еще не успели распаковать наши чемоданы. Во всяком случае, мне будет гораздо приятнее до вылета во Флориду отдохнуть в столице нашей необъятной Родины, с удовольствием посещая ее достопримечательности, чем месить ногами гниющий навоз на ферме моего взбалмошного тестя.
6
Перед самым отъездом в Москву, откуда через два дня мы должны были вылететь во Флориду, Виктория еще раз попыталась переубедить меня в правильности моего решения.
– Я все понимаю, Ромчик, – взволнованно сказала она, – у моего отца скверный характер. Но мне его искренне жаль. Он ведь несчастный одинокий человек.
– У него замечательная служанка, – съязвил я. – Не удивлюсь, если в ближайшее время у тебя появится молоденькая привлекательная мачеха.
– Ты считаешь ее привлекательной? – ревниво поинтересовалась Вика.
– Почему бы и нет? У Светланы стройная фигурка, длинные ровные ножки. Она неглупая девушка. По-моему, отчетливо понимает, чего хочет…
– Откуда тебе знать, чего она хочет? Мне кажется, ты сильно преувеличиваешь, подобным образом намекая на моего отца.
– Я ничего не преувеличиваю. Констатирую неопровержимые факты. Твой папаша общается с ней с раннего утра и до позднего вечера. Ты даже не имеешь ни малейшего понятия, о чем они разговаривают все это время.
– Это ровным счетом ничего не значит!
– Возможно.
– Мой отец – убежденный холостяк. Он не такой бабник, как ты думаешь. Ранний развод с моей матерью стал для него поучительным уроком на всю оставшуюся жизнь. Что касается Светланы… Она отлично справляется с работой.
– Чересчур отлично, дорогая! – вставил я.
– Прекрати! Я не намерена обсуждать с тобой поведение какой-то служанки. Сейчас речь идет о моем отце. Он больной человек.
– Ты в этом уверена? – ухмыльнувшись, спросил я.
– Напрасно иронизируешь, – вспылила Виктория. – У него иногда бывают просветления, но он уже давно страдает шизофренией.
– Даже так?
– Я не шучу. Лет шесть или семь назад у нас пропал теленок. Отец вместе с односельчанами разыскивал его весь вечер и всю ночь. Он вернулся лишь на рассвете. В его взгляде была какая-то отрешенность и холодная пустота. Он не отвечал на мои расспросы. Я не могла понять, что произошло, пока наши рабочие не привезли теленка на ферму. Можешь поверить мне на слово, это было мерзкое зрелище! Теленок погиб в страшных муках. Прежде чем лишить жизни, над этим несчастным животным жестоко издевались. На всем теле оставались следы странных и страшных ран, края которых были обожжены.
– Его обработали паяльной лампой или полуживого бросили в костер? – цинично поинтересовался я.
– Если бы все было так просто, – не заметив моей очередной ухмылки, ответила Виктория. – На протяжении всей жизни фермеры невольно привыкают к потерям некоторых животных. Природные условия, внезапные вспышки той или иной эпидемии, голодные хищники и даже случайные бродяги… Но в тот раз произошло что-то сверхъестественное…
– Неужели? – усомнился я.
– В том-то и дело! – подметила Виктория. – Отец нашел теленка совершенно обескровленным, будто кто-то заранее опустошил его вены. Наш участковый был не менее других людей поражен увиденным зрелищем. Несмотря ни на что, он все ж таки догадался собрать образцы тканей из зоны многочисленных разрезов и для сравнения – образцы из неповрежденной части тела. Он поместил их в формалин и отправил для анализа в Российскую академию наук.
– Вы получили ответ?
– Еще какой! Комиссия по научному расследованию заявлений о паранормальных явлениях не признала вмешательство внеземного разума, но пришла к ошеломляющему заключению. Все раны были нанесены высокотемпературным разрезом.
– Что-то вроде лазерного луча?
– Вероятно. Это осталось неразгаданной тайной. Свернувшийся гемоглобин теленка и клеточные изменения исследуемых образцов свидетельствовали о применении остроконечного направленного огня с температурой не менее ста восьмидесяти градусов.
Виктория осторожно прикоснулась к моей руке и продолжила:
– С тех пор у моего отца появились некоторые умственные отклонения. Иногда он вдруг начинал рассказывать о каком-то ярком свечении, которое якобы нависло над мертвым теленком, когда отец обнаружил его на дальнем пустыре. Отец утверждал, что это козни нечистой силы. В любом случае гибель этого животного заметно повредила его рассудок.
– Даже если и так, дорогая, – непреклонно ответил я. – У меня нет ни малейшего желания лишний раз встречаться с твоим папашей. Мы немедленно уезжаем отсюда. Не следует из-за него портить наше свадебное путешествие.
– Пусть будет по-твоему, милый… – уступчиво согласилась Виктория. – Надеюсь, ты позволишь мне с ним попрощаться?
Ее голос оставался ровным и мягким, но в ее взгляде вспыхнули искры гнева.
– Поступай как считаешь нужным, – сказал я, пожимая плечами. – В конце концов, он для тебя не чужой человек. Правда, я уверен, что он морочит тебе голову. Я что-то сомневаюсь…
– В чем именно?
– Вся эта история с теленком… Она как-то не воспринимается слишком серьезно.
– Ты мне не веришь?
– Сомневаюсь в правдивости рассказов об инопланетянах и прочей подобной чепухе, которую воспринимать всерьез не только глупо, но еще и безнравственно! Твой старик попросту обвел тебя вокруг пальца.
Я внимательно проследил за ее реакцией.
– С какой целью? – насупилась Виктория. – К тому же было слишком много свидетелей. Наши рабочие, которые привезли истерзанное тело этого животного… Участковый во главе с начальником местной полиции…
– Скажи, Викуля, ты уверена, что твой отец действительно не собирается обвенчаться с юной служанкой? – бесцеремонно перебил я, не позволив Виктории закончить свою умозаключительную речь.
Меня никогда не интересовала тема паранормальных явлений, существование которых не имело неоспоримых доказательств и научных объяснений.
Виктория окинула меня негодующим взглядом.
– Не болтай ерунды! – возмущенно сказала она. – Светлана ни в коем случае не подходит на роль невесты. Она добросовестная медсестра-сиделка, и не более того.
– Медсестра, служанка, домработница… Какая, в сущности, разница? Можно назвать хоть секретаршей! – огрызнулся я.
– Ты напрасно подозреваешь эту невинную девушку…
– Не ее, а их взаимные отношения.
– Ты становишься невыносимым! – вспылила Виктория. – У моего отца, конечно, имеются некоторые финансовые накопления, но они настолько ничтожно малы, что ради такой нищенской суммы Светланка никогда не согласится связать с ним свою судьбу.
– Откуда ты можешь знать о сумме его доходов? – поинтересовался я. – Он разве когда-нибудь перед тобой отчитывался?
– Конечно же, он никогда этого не делал.
– Знаешь, дорогая, – повысив голос, произнес я. – Если твой отец не хронический алкоголик, то, даже не учитывая стоимость недвижимости, у него в доме на всякие непредвиденные расходы должна быть свободная наличность, эквивалентная трем миллионам долларов.
Виктория окинула меня скептическим взглядом.
– Ты спятил, Ромчик, – отрешенно пролепетала она. – Пожалуй, нам действительно нужно отсюда уезжать. Чистый воздух вологодских полей и равнин действует на тебя удручающе.
Она всплеснула руками и воскликнула:
– Надо же такое придумать? У моего отца в свободной наличности три миллиона долларов! В таком случае сколько же стоит вся его недвижимость?
– Очень много! – уверенно ответил я. – Можешь к этим трем миллионам прибавить еще не менее десяти…
– Но это же полнейший абсурд! – дрогнувшим голосом произнесла Виктория.
– Я назвал тебе самую приемлемую сумму, которая должна быть у него в загашнике, – спокойным тоном произнес я. – Ты, вероятно, забыла, дорогая, что я преуспевающий бизнесмен. Неужели ты думаешь, что я не в состоянии произвести элементарные расчеты? Обширные земли, которым не видно ни конца ни края… Крупный рогатый скот, исчисляемый сотней голов…
– Наша ферма идет в упадок.
– Это неправда! У твоего скряги железная хватка. Он до сих пор держит всех рабочих под неусыпным контролем. Ничто не может ускользнуть от его пристального взгляда. Ему удалось собрать в свою команду хороших управляющих. Он создал из них крепкий надежный коллектив и теперь каждого работника, словно гуттаперчевую куклу, дергает за веревочки. Он может сколько угодно прикидываться больным, немощным человеком, разыгрывая из себя умирающего старика, но пока жив, в его руках остаются нити незримой власти.
– Я даже не могу допустить мысли о том, что у моего отца есть такие шальные деньги, – почти прошептала Виктория.
Ее зеленые с поволокою глаза в лучах солнечного света вспыхнули как две перламутровые бусинки.
– Неужели этот хитрец от меня что-то скрывает? – задумчиво пролепетала она. – Три миллиона долларов да еще десять… Имея такие деньги, можно было не выходить замуж…
Меня словно ударило током.
– Ты случайно не забыла о моем присутствии, дорогая? – резонно спросил я.
Виктория не обратила на меня внимания. Она была поглощена мыслями о возможном богатстве старого прохиндея. В одно мгновение ею обуяла неудержимая алчность, и я преднамеренно попробовал сменить тему разговора:
– Как только прибудем во Флориду, мы обязательно отправимся в какие-нибудь исторические города, – ненавязчиво сказал я. – Мы побываем на самой южной оконечности полуострова и полюбуемся ландшафтами национального парка…
– К черту Флориду! – вспылила Виктория. – Мой папаша постоянно твердит, что у нас нет ни одной лишней копейки. Если он меня бессовестно обманывает, то ему это даром не пройдет!
Ее дыхание стало учащенным, но я так и не понял, то ли от припадка необузданной алчности, то ли от вспышки гнева.
– Успокойся, дорогая… – примирительно сказал я. – Мои доводы могут быть неверными. Я ведь могу ошибаться…
– Ты никогда не ошибаешься! Ты все просчитываешь на несколько шагов вперед. Если ты утверждаешь, что у этого старого хрена должны быть большие деньги, значит, так оно и есть.
Ее слова я воспринял как комплимент, небрежно брошенный в мой адрес.
– Ладно, ладно… – отмахнулся я. – Даже если допустить, что в моих предположениях есть здравый смысл, то какая нам от этого польза? Если ты решишь с ним судиться, то вызовешь неприязнь со стороны своих земляков. К тому же твой старик довольно-таки ловко сумел убедить окружающих, что он душевнобольной человек. Если ты надеешься взять у него что-то против его воли, то у тебя ничего не получится.
– Это еще почему?
В ее голосе явно прослушивалось беспокойство.
– Очень жаль, если ты до сих пор не изучила характер этого сквалыги, – сказал я, криво улыбнувшись.
– Я сумею его обхитрить.
– Каким образом?
– Не имею ни малейшего представления.
– Вот это гораздо ближе к действительности.
– Ты меня явно недооцениваешь, – запальчиво произнесла Виктория. – Если мой отец прячет деньги в потайном чуланчике, о котором я ничего не знаю, то ему придется раскошелиться! Я сумею отхватить от жирного пирога большой лакомый кусочек!
Я вопросительно уставился на нее.
– Можешь не сомневаться, – уверенно сказала она. – Я достойная дочь своего отца и сумею обвести его вокруг пальца. Только прошу тебя, не мешай мне! Согласись, что съездить во Флориду мы всегда успеем…
Она на мгновение задумалась и почти сразу добавила:
– Наверное, ты не зря намекал о Светлане? Эта вертихвостка даром времени не теряет. Она сумеет вскружить ему голову. Три миллиона долларов! Это как раз то, что мне нужно…
Виктория подсела ко мне на мягкий кожаный диван и крепко обняла за шею.
– Ах, милый, – вкрадчиво промурлыкала она, – ты у меня такая умница! Я люблю тебя, Ромчик… Ты заслужил награды. Сегодня у нас с тобой будет любвеобильная, бурная ночь.
– Разве мы сейчас не отправляемся в аэропорт? – осторожно спросил я.
– Неужели ты позволишь, чтобы твоя жена осталась бесприданницей? – в свою очередь, поинтересовалась Виктория.
Я многозначительно пожал плечами.
– Тебе нечего ответить, потому что я права! – торжественно произнесла она. – Позвони в аэропорт и сними заказ. Нет… Лучше перенеси на вечер. Мы сможем вылететь в Москву после обеда.
– Ты надеешься так быстро уговорить старого скупердяя выложить тебе бабки? Да он скорее унесет их с собой в могилу, чем решит с тобой поделиться!
– Я не стану его уговаривать! Я пойду и возьму то, что мне положено по закону. Как ты думаешь, полтора миллиона долларов, которые он переведет на мой счет, будет достаточно?
– Пожалуй…
– Не разочаровывай меня, милый! Я требую четкого ответа. Меня не устраивает неопределенность. Не позднее чем через пять минут ты должен мне назвать реальную сумму, которую я могу получить.
– Я никогда не занимался фермерством, дорогая! Мои подсчеты могут быть далеки от истины.
– Тебе не нужны деньги?
– Я бы этого не сказал.
– Тогда не впадай в панику, Ромчик! Или ты все еще сомневаешься в моих способностях? Можешь быть уверен: не позже как через час мой папаша выпишет чек на любую сумму, лишь бы я оставила его в покое.
– Да, да… Разумеется, дорогая! Ничего не случится, если мы продолжим свадебное путешествие чуть позже, – пробурчал я, не заметив, как попал под каблук собственной супруги.
Я даже не удивился, когда спустя всего лишь несколько минут в руках Виктории был чек на семьсот пятьдесят тысяч рублей. Ей не удалось раскошелить его на полтора миллиона долларов, но практически та сумма, которую она получила в счет свадебного подарка, тоже чего-нибудь да стоила! Точно так же я не был удивлен, когда увидел сияющее от счастья лицо моего тестя, провожающего нас в аэропорт. Он по-прежнему сидел в кресле-каталке, но уже не прикидывался больным и немощным стариком. Прощаясь, мы крепко пожали друг другу руки. Я ничуть не сомневался, что его рукопожатие было искренним. Согласитесь, разве не я избавил этого зловредного старикашку от его коварной дочери?
