Николай Леонов
Кремлевский туз
– Итак, полагаю, теперь мы все обговорили… – морща лоб и озабоченно вглядываясь в лицо собеседника, произнес лысый. – Все детали… По крайней мере, мне кажется, все ясно… Или, может быть, у вас еще остались вопросы?
Несмотря на поздний час, стояла невыносимая духота, пронизанная едва уловимым дымным запахом, который проникал в комнату с улиц. Даже плотно запечатанные окна не помогали. Лысый без конца отирал мокрый блестящий череп носовым платком, и эта манипуляция уже начинала раздражать Германа.
Однако многолетняя привычка скрывать любые чувства не изменила ему и на этот раз. Герман терпеливо выслушал тревожную скороговорку лысого и сказал без всяких эмоций:
– Все совершенно ясно. Осталось воплотить ваш план в реальность. Сюрпризы в такого рода делах не редкость, но пока я не вижу, что могло бы нам помешать. По крайней мере, на данный момент. Разве что ваш человек…
– Наш человек не подведет! – сердито вскинулся лысый. – Это никак не в его интересах! Да и не столь сложна его миссия, верно? Указать вам объект.
– У некоторых, поверьте, и на меньшее не хватает духу, – Герман растянул губы в презрительной усмешке. – Например, вы могли бы уже сейчас указать мне объект, но вы предпочитаете переложить это на чужие плечи.
– В этом нет никакого смысла! – горячась, воскликнул лысый. – Объект вам укажут на месте. Это исключит возможную ошибку. И вообще…
– Собственно, это ваше дело, – равнодушно заметил Герман. – Я просто хотел напомнить, что чем больше звеньев, тем слабее цепь. За себя я отвечаю, а остальное – ваша забота.
– С нашей стороны тоже не будет никаких неожиданностей, – успокаиваясь, сказал лысый. – Причин волноваться никаких… Итак, давайте расходиться? Не нужно, чтобы нас видели вместе. Вы пойдете первым.
– Я сумею поймать сейчас такси? – слегка поморщившись, спросил Герман.
– Такси? – удивленно повторил лысый, будто впервые слыша это слово. – Н-не знаю… Но, кажется, где-то рядом станция метро. Оно еще не закрылось. А вы приехали сюда в такси?
– Да, но я сошел за два квартала, не волнуйтесь.
– Нет, я не об этом, – сказал лысый. – Просто к слову пришлось. И как вам Москва?
– Тоже к слову? – недовольно буркнул Герман. – Если мне удастся сейчас благополучно уехать, я буду в восторге от вашей столицы. Кстати, могли бы назначить встречу в каком-нибудь месте поприличнее.
– Руководство решило, что это будет самый безопасный вариант, – значительно произнес лысый. – Мы должны были исключить малейшую возможность прокола. Кажется, это нам удалось.
– Да, вас можно поздравить, – сказал Герман и посмотрел на часы. – А мне нужно торопиться. Ваше метро закрывается, по-моему, в час ночи.
– Возможно, вам еще удастся поймать такси, – обнадежил его лысый, но тут же добавил: – Только не ловите его прямо у дома – это опасно!
– Не беспокойтесь, – ответил Герман, направляясь к двери. – Я сам не любитель рисковать.
Дверь захлопнулась с мягким щелчком. Герман постоял немного на лестничной площадке, вслушиваясь в тишину ночи. Несколькими этажами выше тускло светилась единственная в подъезде лампочка. Все вокруг было погружено в таинственный полумрак. То ли здесь всегда так было, то ли кто-то специально поработал перед встречей – Герман не смог догадаться. Здесь все возможно.
Москва Герману совсем не нравилась. Ему приходилось бывать здесь и прежде – еще при старом режиме, – и следовало признать, что с тех пор в этом городе многое изменилось. Он стал ярче и цивилизованнее, приобрел почти европейский лоск. Но сущность его оставалась прежней – в нем было неудобно жить. Здесь очень специфическая, требующая неусыпной осторожности среда обитания. Даже воздух был насыщен агрессией. С подобным Герману не приходилось сталкиваться ни в одной европейской столице. И в Нью-Йорке было иначе. И даже в Пекине. Пожалуй, это постоянное чувство опасности больше всего напоминало Герману Африку. Сходство это усиливалось еще и оттого, что Москва встретила его необычайной жарой. Где-то за Кольцевой дорогой горели торфяники, по вечерам небо над столицей приобретало мутно-багровый оттенок и становилось трудно дышать. Нет, Герману совсем не нравилась Москва. Жить здесь он не стал бы ни за какие коврижки. При его работе требуется покой.
Вообще-то Герман привык к страху. Опять же при его работе страх становится чем-то вроде профессиональной вредности. Совсем избавиться от него невозможно, но, если сохранять ясную голову и соблюдать профилактику, вреда от него не будет. Страх даже помогает, не дает совершать ошибок. Сверхъестественное чутье Германа – это оборотная сторона страха.
Благодаря чутью он и в этот раз сумел обмануть ищеек из Интерпола. Они потеряли его во Франции. В Чехии, он уверен, их уже не оказалось. То есть были, конечно, но никому из них не было дела до Германа. След его потерян. А в Москве его и подавно никто не знал. С теми документами, которыми его снабдила Организация, здесь можно ни о чем не беспокоиться. В России, конечно, непросто, но полиция здесь бывает весьма снисходительной, и любые проблемы удается уладить, если у тебя водятся доллары.
У Германа доллары водились. И за новую работу он должен был получить от Организации неплохие комиссионные. Это тем более приятно, что задание не казалось Герману ни сложнее, ни опаснее любого другого – по крайней мере пока.
Лысый, кажется, считает иначе. Все эти строгие напутствия, нервные взгляды, выбор грязной окраины в качестве места встречи… Но лысому и прочим можно сделать скидку – сдавать своих всегда страшно. Страшно и противно, хотя нет в мире ничего более обыденного, чем предательство, – исходя из своего опыта, Герман мог судить об этом с полной категоричностью.
Он начал спускаться по лестнице. Рука по привычке потянулась к перилам – но здесь перила были сорваны напрочь, и Герман, коснувшись пальцами шершавого металла, тут же их отдернул. Настоящее гетто! Исцарапанные стены, наспех выкрашенные косяки, заплеванные полы… И кой черт дернул лысого притащиться сюда?
Скорее всего, расчет был единственный и, надо сказать, не лишенный остроумия – кто бы поверил, что такие высокие шишки могут почтить вниманием такие трущобы? Да никто! Лысый и костюмчик натянул соответственный, попроще – Диором там, конечно, и не пахло, – зато на этих закоулках такой костюм не бросался в глаза. И приехал сюда лысый наверняка не в «Мерседесе», а на каком-нибудь зачуханном «москвичонке». Конечно, этот тип не самая важная персона, но и кого попало в такое дело посвящать не станут, это аксиома. Назвался-то он, как и полагается, Иваном Ивановичем, но Герману на это было наплевать – пусть хоть Папой Римским назовется – главное, чтобы билеты и документы, которыми он снабдил Германа, были абсолютно чистыми. А это, похоже, так и есть.
Герман толкнул скрипучую дверь подъезда, вышел на крыльцо. Сквозь черную листву высаженных перед фасадом лип пробивался косой луч ночного фонаря. Герман поднес к глазам часы. Ему следовало поторопиться – метро через двадцать пять минут закрывалось, а в существование такси на этих окраинах Герману не очень-то верилось.
Оглянувшись по сторонам, он спустился по ступенькам и быстро зашагал по узкой полоске асфальта, ведущей к проходу между домами. Большинство окон вокруг были темны, в воздухе висел горьковатый торфяной запах. Откуда-то издалека доносился то ли смех, то ли чьи-то истерические выкрики.
Герман вышел в переулок и опять оглянулся. На его взгляд, здесь было чересчур мрачновато. Пяток лишних фонарей и патрульная машина совсем бы не помешали. Истерические крики, которые слышал Герман, сейчас стихли, но веселее от этого не стало. Атмосфера этой улицы была наполнена тревогой – Герман такие вещи шкурой чувствовал.
Лысый преувеличивал, когда говорил о станции подземки за углом. Чтобы добраться до метро, нужно было пройти три квартала – Герман это точно помнил. Прежде чем приехать сюда, он внимательно изучил карту и запомнил все ходы и выходы.
Теперь он намеревался дойти до угла и воспользоваться проходным двором, чтобы выиграть время. При других обстоятельствах этого бы делать не следовало, но Герман опасался, что, опоздав на метро, он обречет себя на более продолжительные скитания по малознакомым темным окраинам.
Стук каблуков отчетливо раздавался в тишине ночного переулка. Но это был не единственный звук, который достигал слуха Германа. Его чуткое ухо улавливало и какой-то неясный тревожный шум поблизости – то ли шаги, то ли шелест деревьев. Но кроны деревьев, росших вдоль тротуаров, были неподвижны – тяжелые листья казались вылепленными из пластилина.
Герман дошагал до угла, пересек улицу и вошел под арку шестиэтажного дома. Во дворе было темно – хоть глаз коли, и лишь далеко впереди был виден светящийся прямоугольник – выход на соседнюю улицу. И еще Герман увидел метрах в десяти от себя тлеющие огоньки сигарет. А потом раздался резкий свист, и все вокруг пришло в движение.
Топот многих кожаных подошв и вкрадчивый шорох кроссовок возникли одновременно и со всех сторон. Смутные тени угрожающе двинулись на Германа. Он понял, что влип.
Герман остановился и мысленно выругал себя. Он с самого начала не доверял этому городу, ждал от него подвоха и все-таки влип. Наверняка это была всего лишь шпана – одуревшие от скуки и алкоголя кретины с окраины, но вся проблема заключалась в том, сколько их здесь и как далеко они готовы зайти. Оружия у Германа не было.
Начали они совершенно банально. В России это обычная увертюра к насилию.
– Мужик, дай закурить! – сказал кто-то из них, невидимый во тьме. Голос был хриплый, точно его обладатель только что вылез из погреба.
Одновременно какая-то нетерпеливая алчная рука скользнула по рукаву Германа и устремилась дальше, пытаясь нащупать боковой карман его пиджака. Герман не стал терять время на разговоры и, поймав блудливую руку, молча и беспощадно вывернул ее до леденящего душу хруста.
Звериный вопль нестерпимой боли взлетел над двором. Обессилевшее тело рухнуло где-то рядом на асфальт, а все остальные, точно по сигналу трубы, разом бросились на Германа.
Он действовал предельно собранно и жестоко, стараясь не давать противникам ни одного лишнего шанса. Ударом локтя сломал горло какому-то щенку, бросившемуся Герману на спину, бросил через себя еще одного, впечатав в асфальт, точно сырое яйцо, и, почувствовав, что слева образовалась пустота, стремительно нырнул в нее, намереваясь немедленно смыться. Нырнул и тут же напоролся на нож.
Ударили наугад, но рана была хуже не придумаешь – в нижнюю часть живота, почти в пах. Сгоряча Герман не почувствовал боли, но зато к горлу подкатила нестерпимая тошнота, и он, на секунду потеряв координацию, шатнулся в сторону. Кто-то из нападающих тотчас бросился ему в ноги и сбил на асфальт.
Потом они навалились на него все разом, мешая друг другу. Особо ретивому Герман успел надавить пальцами на глаза и спихнул его с себя, трясущегося и вопящего от боли. Ребром ладони рубанул по шее еще одного и почти уже поднялся с колен, как вдруг кто-то сзади несколько раз усердно и быстро вонзил нож Герману в спину.
В окружающих домах половина окон уже горела. За стеклами темнели напряженные силуэты жильцов. На соседней улице завывала, приближаясь, сирена.
– Атас! – завопил в темноте отчаянный срывающийся голос, и весь двор наполнился шарканьем подошв и сдавленными криками. Несколько человек бросились врассыпную от неподвижно лежащего посреди двора тела. Два ослепительных луча от фар ворвавшегося через арку автомобиля мазнули по стенам. С треском распахнулись дверцы.
– Стоять! – крикнул милицейский лейтенант и, подняв над головой пистолет, выпалил в мутное ночное небо.
– Мои глаза, мои глаза!.. – какая-то бесформенная фигура с надрывными стонами ползала в пыли у самых его ног.
Дальнюю арку перекрыла вторая патрульная машина. Оттуда доносился шум драки, хриплый мат и крики: «Больно, пусти, сука!»
Герман ничего этого уже не слышал. Он был давно и безнадежно мертв.
Глава 1
В том, что начальник главка вызывал Гурова к себе с утра пораньше, ничего необычного не было. И в том, что вызывает он его одного, а не на пару с верным другом и соратником полковником Крячко, тоже не было ничего удивительного. Шутки полковника не всякий мог вынести и в более приемлемую погоду – вполне возможно, старик просто решил сегодня не испытывать лишний раз нервы. Вообще, честно говоря, Гуров и не предполагал, что в этот задымленный, душный, похожий на любой другой день речь может пойти о чем-то, выходящем за рамки служебной рутины. Да и на эти темы сегодня полагалось разговаривать лениво, неспешно, распустив на шее галстук и включив вентилятор помощнее.
Однако, попав в кабинет к генералу, Гуров по одному выражению его лица понял, что жестоко ошибся и разговор предстоит далеко не банальный.
Впрочем, генерал Орлов, кажется, не собирался торопить события. Предложив Гурову садиться, он первым делом кивнул на запотевшую бутылку минеральной воды, стоявшую на мельхиоровом подносе.
– Будешь? – спросил он. – Жара-то, не приведи господи… И когда же это наконец дождь-то пойдет?
На столе перед генералом вовсю крутился вентилятор, тормоша седые пряди на его голове.
– Не знаю, что с кондиционером! – пожаловался он Гурову. – Вроде работает, идол, а прохлады, понимаешь, не дает! Мастера велел вызвать – это же уму непостижимо, какая духота… – И добавил с непонятной завистью: – Вот, скажем, где-нибудь на море сейчас красота! Сидишь себе на палубе – пивко, ветерок, чайки порхают… Ты в круизе когда-нибудь бывал?
Гуров насторожился. Он не понимал, куда клонит Орлов.
– Не приходилось пока, – усмехнулся он. – Как говорит сатирик – все время на работе… Больше через «Клуб кинопутешествий» постигаю.
– А вот это ты врешь, – грустно заметил Орлов. – «Клуба» этого давно уже и в помине нет!
– Ну, другое что-то есть, – ответил Гуров. – Сейчас точно не вспомню. Но ведь ты меня, Петр, наверное, не для того пригласил, чтобы о круизах порассуждать?
Генерал загадочно посмотрел на него.
– Почему бы и не порассуждать? – проворчал он. – У нас ведь теперь запретных тем вроде не осталось? Обо всем язык чесать можно. Вот и мы с тобой давай на такую интересную тему поговорим – может, договоримся до чего-нибудь.
Гуров покачал головой и неодобрительно заметил:
– А все-таки не понимаю я тебя, Петр! Может, не стоит вокруг да около? Выкладывай, что там у тебя на уме! Ведь не на море же ты меня собираешься отправить?
– Кто знает, кто знает? – насупился Орлов. – Может, и на море. Все от тебя, милый друг, зависит.
– От меня? В каком смысле?
– А вот ты послушай меня внимательно! – сказал Орлов. – Тут такое дело, что иначе, без вокруг да около, никак не получается. Тут надо издалека в курс дела вводить…
– Ну так вводи, – развел руками Гуров. – Я уже созрел, кажется.
Генерал не стал торопиться. Налил себе полный стакан минералки, не спеша выпил и хитро посмотрел на Гурова.
– Зря отказываешься! – сказал он. – Это настоящий боржоми – не та халтура, что сейчас во всех магазинах продается… А насчет дела слушай. Тебе, конечно, известно, чем занимается такая организация, как Интерпол? И тебе, конечно, известно, что у нас в органах есть ребята, которые являются внештатными сотрудниками этой организации? Так вот, их руководитель вчера со мной встречался – по распоряжению министра, между прочим! – Генерал поднял вверх палец.
– Министр – это впечатляет, – равнодушно откликнулся Гуров. – А суть-то в чем?
– Нет, ты от министра так не отмахивайся! – сердито сказал Орлов. – Он потому дал распоряжение, что надеется на нашу помощь. От этого, если хочешь, наши международные отношения зависят!
– Да я разве против? – удивился Гуров. – Пусть их! Я за дружбу между народами. Только что от меня зависит? Или ты меня в Интерпол перевести собрался?
– Ни за какие коврижки! – решительно возразил Орлов. – А вот помочь мы должны, я считаю. Или у тебя есть особое мнение?
– Да какое может быть мнение, когда я не понимаю, о чем речь идет! – возмущенно сказал Гуров. – Ты такие турусы развел!
– Да как же ты чего поймешь, – в свою очередь рассердился генерал, – если ты мне и слова не даешь сказать? Ты слушай внимательно и не перебивай! Взяли моду – начальство перебивать!
Гуров уже долго работал под руководством Орлова – именно он когда-то перетащил Гурова из уголовного розыска к себе в главк, – так что их отношения давно переросли служебные рамки и сделались скорее дружескими. Легкая словесная пикировка стала обычной манерой их языка, до конца понятного только им. Поэтому Гурову было сейчас совершенно ясно – Орлов сердится не всерьез и больше на самого себя – видимо, ему самому не все было до конца понятно с тем делом, за которое ратовал министр.
– Значит, вникай! – продолжил Орлов, строго глядя на Гурова в упор. – Уже лет пять как Интерпол занимается некоей преступной организацией, штаб-квартира которой, по некоторым данным, базируется в Париже. Организация тщательно законспирирована, главари практически недоступны для правосудия – официально они вроде бы торгуют мебелью или черт его знает чем, а все преступные операции осуществляются через третьи-четвертые руки. Исполнителям платят, по слухам, бешеные деньги, но в случае провала уничтожают беспощадно и незамедлительно. Вот такие «их нравы», понимаешь…
– А чем хоть занимаются-то, известно? – с улыбкой спросил Гуров.
– Заказные убийства, – коротко сказал Орлов. – Причем самого высшего класса, если можно так выразиться. Неверными супругами или опостылевшими соседями не занимаются категорически. Крупные политики, финансисты, главы корпораций… Действуют по всему миру, никаких сословных и национальных предрассудков. Хочешь, можешь арабского шейха заказать, а хочешь – Билла Гейтса какого-нибудь. Главное, чтобы денег хватило – за услуги они берут суммы астрономические.
– Я, пожалуй, повременю, – с насмешливой искрой в глазах сказал Гуров. – Пусть Гейтс пока поживет.
– Я так и предполагал, – отозвался Орлов. – Но, в сущности, нам предлагается совершить нечто совершенно противоположное – то есть сорвать планы очередного покушения. Улавливаешь?
– Пока не очень, – признался Гуров. – Только откуда стало известно о каком-то покушении, если они такие законспирированные?
– А вот тут-то начинается самое интересное, – с энтузиазмом сказал Орлов. – Дело в том, что на заметку Интерполу попал один человек. Как они предполагают, он является членом этой тайной организации, профессиональным киллером высокого класса. Подробностей я не выяснял, скажу только, что по происхождению он русский – родители его еще из той, первой волны эмиграции. Так что он только потомок и всю жизнь прожил там, но, говорят, русским владеет в совершенстве. Герман Кузмин, если память меня не подводит… Потом тебе расскажут точнее, а пока для нас важно другое. Интерпол довольно долго держал этого Германа под наблюдением. В принципе, был даже момент, когда у них была возможность арестовать его за незаконное хранение оружия, но они предпочли оставить все как есть, чтобы выяснить его дальнейшие планы.
– Ну и как, выяснили?
– Не совсем, – покачал головой генерал. – То есть у них были серьезные подозрения, что Герман готовит некий акт, но в самый решающий момент ему удалось уйти. Его след был потерян.
– Поскольку этот парень знает русский, а я сижу здесь у тебя, – неторопливо заметил Гуров, – значит, след все-таки нашелся и привел сюда, в Россию… Я не ошибся?
– Не ошибся, – подтвердил Орлов и, замявшись, добавил: – Привести-то он привел, да толку из этого вышло мало… Дело в том, что два дня назад этого парня прикончили в районе «Бабушкинской».
– Вот как? – удивился Гуров. – Что его туда занесло? И кто прикончил?
– Ты будешь смеяться, – сказал Орлов. – Местная шпана. Встретили ночью в темном переулке. Всю эту шайку уже взяли, но они, разумеется, даже представления не имеют, кого убили. Они даже не успели обчистить его карманы.
– Не ходите, дети, в Африку гулять… – задумчиво прокомментировал Гуров. – И все-таки каким ветром занесло этого простофилю на «Бабушкинскую», да еще ночью?
– Скорее всего, в этом районе у него была назначена встреча, – сказал Орлов. – С каким-то посредником. Подальше от любопытных глаз, как говорится. Видимо, просто участники этой встречи давно не прогуливались по ночным переулкам столицы и не рассчитывали на такое «гостеприимство».
– Теперь тот, кто остался в живых, кусает локти, – заметил Гуров.
– Есть надежда, что пока не кусает, – серьезно сказал Орлов. – Дело в том, что Интерпол все-таки сделал своевременный запрос в Москву, и, в общем-то; данный инцидент удалось вовремя оценить и замять.
– В каком смысле? – не понял Гуров.
– Об убийстве практически никто не знает, – объяснил генерал. – О том, кто убит, – тем более. Только доверенные люди. Есть веский повод считать, что Герман прибыл в Москву не для того, чтобы полюбоваться на храм Василия Блаженного, а чтобы заняться своим прямым делом. Несомненно, он должен был убрать кого-то. Какую-то важную шишку. Наша задача – выяснить, кого именно.
– Вот так попали, на ровном месте да мордой об асфальт! – озадаченно произнес Гуров. – Как же мы это узнаем, если Герман мертв? Или он оставил посмертную записку?
– Записки он, конечно, не оставил, – назидательно проговорил Орлов. – Но кое-что при нем обнаружилось. Документы, во-первых. Между прочим, на подлинных бланках! А во-вторых, билет на лайнер – круиз по Средиземноморью, улавливаешь, в чем суть?
– Теперь улавливаю, – пробормотал Гуров. – Господину Кузмину не хватало Средиземноморья во Франции, и он устремился сюда. Логично, ничего не скажешь!
– Совсем нелогично, – кивнул Орлов. – И есть мнение, что в круиз он собирался не просто так. Он получил заказ и должен был его выполнить во время путешествия на лайнере.
– Я же говорю, логично! – заметил Гуров. – Из какого порта выходит белый теплоход?
– Новороссийск, – сказал Орлов. – Затем Стамбул, Афины, Неаполь… Заманчиво звучит, правда?
– Уже выяснили, кем приобретались билеты? – вместо ответа спросил Гуров.
– Кажется, пока нет, – ответил Орлов. – Круиз обеспечивает солидная фирма «Панорама-Тур». Но сведения приходится добывать с огромными предосторожностями. Кто знает: возможно, в самой фирме есть человек, связанный с гипотетическими заказчиками убийства. Тогда наши намерения сохранить в тайне никак не удастся. Но думаю, что уже сегодня в этом вопросе должна наступить определенная ясность. Мы действуем не только в этом направлении. Сейчас проводится работа, чтобы выяснить, откуда взялись подлинные бланки российских паспортов, которыми снабдили Германа. Скорее всего, и билеты, и документы наш гость получил уже в Москве.
– Откуда такая уверенность? – поинтересовался Гуров.
– Не уверенность – всего лишь предположение. Но установлено, что в Москву он прилетел под другим именем. Пока так и не удалось найти гостиницу, в которой остановился Герман, – объяснил Орлов. – Может быть, он нигде и не останавливался, сбагрил куда-то багаж, а в район «Бабушкинской» отправился налегке. Кстати, наши люди сейчас пытаются осторожно разузнать, где именно могла состояться встреча Германа и неизвестного заказчика. Но, сам понимаешь, шансы почти нулевые. Строго говоря, у нас есть только один реальный путь выяснить, что затевал здесь этот господин…
– И что это за путь? – с интересом спросил Гуров.
Генерал хитро посмотрел на него и неожиданно сказал:
– Отправиться в круиз вместо него!
– Неплохо! – кивнул Гуров. – Особенно для того, кто получит счастливый билет. Но что это дает нам, да и Интерполу, наконец? Ведь те, кому известна жертва, ничего не скажут. Один замолчал навеки, а другие…
– Вот как раз другие и есть наша последняя надежда! – объявил Орлов. – По-видимому, заказчики решили подстраховаться. Скорее всего, Герман должен был узнать имя своей жертвы уже на борту теплохода.
– Почему ты так думаешь?
– Среди бумаг, которые нашли на трупе Германа, была одна очень любопытная вещь, – сказал Орлов. – Половинка однодолларовой банкноты. Она лежала вместе с билетом и новым паспортом – отдельно от денег, которые были у него в бумажнике. Теперь понимаешь?
– Считаешь, что это своеобразный пароль?
– Наверняка! Уверен, что на теплоходе будет присутствовать владелец второй половины. Вот он-то и должен будет сообщить Герману имя жертвы, подтвердив свои полномочия предъявлением рваного доллара.
– Почему все-таки там? – спросил Гуров.
– Потому что дело очень серьезное, и люди, которые на него решились, не хотят рисковать, – сказал Орлов. – Ну ты сам посуди: вдруг Германа взяли бы в оборот не уголовники из подворотни, а старые знакомые из Интерпола или, еще лучше, ФСБ? Кто мог гарантировать, что он не заговорит?
– Может быть, ты и прав, – согласился Гуров. – Так кто же должен примерить на себя шкуру этого Германа? Надеюсь, не я?
– Вот и зря надеешься! – буркнул Орлов. – Как раз о тебе речь. А что ты имеешь против?
– Да я много чего имею против, – сказал Гуров немного растерянно.
На самом деле никаких внятных возражений выдвинуть он сейчас не мог. Просто ситуация была настолько необычной, что вызывала в нем невольный протест. Хотелось, чтобы этим занялся кто-то другой, предоставив Гурову возможность двигаться в своей привычной колее.
– Ну-ну! – подбодрил его Орлов. – Я слушаю. Что там у тебя? Может, жена не пускает? Или эти средиземноморские круизы надоели тебе хуже горькой редьки?
– При чем тут жена? – пробормотал Гуров. – Мария сейчас на гастролях в Санкт-Петербурге. Вернется через месяц. Да и морем мы не избалованы. Но, знаешь, если можно, я все-таки отказался бы… Ну куда мне, к черту, в круизы пускаться?! И возраст не тот, и привычки. Туда ведь кто ездит – нувориши всякие, пацаны пальцы веером, певцы напомаженные, олигархи… Я там как белая ворона буду!
– Ну ты не прибедняйся! – прищурился Орлов. – Ты у нас в главке первый европеец! Виски седые, костюм всегда с иголочки, спина прямая, в лице солидность… Да на тебя глядя, все секретарши обмирают! Это не то что твой Крячко, который на прием к министру в рваной ковбойке ходит!
– Ну, это уж ты зря! – с укором сказал Гуров. – В рваной Крячко никогда не ходил!
– А ты думаешь, в целой намного лучше? – генерал махнул рукой. – Но речь не о том. Если кому и ехать, так только тебе, Лева! Тут ведь суть в том, что этот Герман… он, понимаешь… чем-то на тебя похож…
– Я так плохо выгляжу? – спросил Гуров.
– Да я не в том смысле, – с досадой сказал генерал. – Выглядишь ты отлично. Бледноват вот малость. Но ничего, на море подзагоришь!.. А насчет сходства я серьезно. Как выяснилось, лучше кандидатуры не найти – просто один к одному… Ну, конечно, портретного сходства никто и не ожидал, да ведь, я думаю, этого Германа в лицо здесь мало кто знает. А так и рост у вас один и тот же, и комплекция, и возраст. Виски опять же седые, спина прямая… И одеваться тот тоже умел. Короче, нечего тут обсуждать. Осталось получить твое согласие, но это, собственно, тоже формальность, потому что министру я уже доложил, что ты согласен. Так что ты меня не подводи, пожалуйста.
Гуров некоторое время молчал, отсутствующим взглядом созерцая синее небо за окном.
– Как говорится, без меня меня женили, – заявил он наконец и усмехнулся: – В общем, что-то подобное я и предчувствовал. Просто не думал, что это будет выглядеть столь экзотически. Ну, хорошо, а поддержка у меня будет?
– Ага, будет поддержка! Обязательно! – заторопился явно обрадованный Орлов. – Ребята из Интерпола тебя страховать будут. Сейчас как раз ведется работа по их внедрению на судно. Не так все просто – главное, чтобы все естественно выглядело. Не дай бог вызвать хоть малейшее подозрение у заказчиков. Сорвется сейчас, потом ничего не исправишь. Они в тень уйдут, а это практически враг за спиной, правильно?
– Я вообще-то не про эту поддержку, – сказал Гуров. – Может, Крячко мне в подмогу подбросите?
Генерал замахал руками.
– Придумал! – с деланым ужасом воскликнул он. – Да нам только твое путешествие в копеечку влетит! Надо же, чтобы ты в образе был. На широкую ногу жить будешь, по-джентльменски, цени! Только на вас двоих у главка бюджета не хватит. Да и ни к чему это, я считаю. Нечего Стасу там делать. Не его уровня это дело.
– А ты откуда знаешь, какого оно уровня? – насмешливо спросил Гуров. – Ничего же, в сущности, не известно. То ли киллер этот Герман, то ли просто Герман как таковой… То ли заказали ему кого, то ли он просто турист-экстремал.
– Вот все сам и выяснишь! – отрезал Орлов. – Иди пока, подготовь мне примерный план своих возможных действий на корабле, а завтра мы с тобой встретимся с одним человеком – он все нужные коррективы внесет. Время есть, хотя и не слишком много – до отплытия еще пять дней.
