Алексей Викторович Макеев Жизнь под обрез

– У меня ботинки не очень чистые, – заметил Лев Иванович, не решаясь ступить на красивый и наверняка дорогой ковер.

– Как хотите, – махнул рукой Иван Денисович. – Можете и разуться.

Лев Иванович, немного помешкав, решил все же не разуваться и прошел.

– Садитесь, где удобно.

Баев сел в одно из кресел и заложил ногу на ногу.

«Не очень-то он похож на убитого горем супруга, у которого пропала любимая жена, – подумал Лев Иванович. – Хотя… Может, он просто умеет держать себя в руках и не выказывать своих эмоций перед чужими людьми?»

– Лина все-таки подала в розыск, – вздохнул Баев и вопросительно посмотрел на Гурова, хотя вопроса в его интонации и не прозвучало.

– Нет, я разговаривал с Линой Савельевной совсем по другому поводу и только случайно узнал, что Полина Алексеевна пропала и не выходит на связь уже целую неделю. Я ничего не путаю? Прошла уже неделя?

– Да, – нахмурившись, ответил Баев. Он снял очки, достал из кармана платок и протер стекла. – Она сказала, что должна побыть одна и подумать, как ей жить дальше. Собрала чемодан и уехала. Куда – не сказала. Я думал, что она решила навестить родителей, а трубку не берет, потому что… В общем, потому что хочет побыть одна.

– Вы звонили ее родителям? – поинтересовался Лев Иванович, видя, что Баев замолчал и, опустив голову, стал рассматривать свои ногти.

– Да, в понедельник утром я позвонил теще. Но она сказала, что Полина к ним не приезжала. Я… – Он сжал руки в замок, словно сдерживаясь, но Гуров видел, как они у него задрожали. – Я растерялся. Мне тоже нужно было время подумать, поэтому я сразу не пошел в полицию, – стал он оправдываться.

– Вы поссорились? – Лев Иванович решил зайти издалека.

– Нет, мы не ссорились, – Иван Денисович закусил нижнюю губу, словно раздумывая, стоит ли ему говорить о чем-то Гурову или нет. После недолгого колебания он сказал: – Мы редко ссоримся с Полиной. Она решила уехать по какой-то своей, неведомой мне причине. Она не захотела мне о ней говорить, но я видел, что у нее какие-то проблемы. В последнее время она была какой-то отстраненной, задумчивой, а порою и нервной, раздражительной. Я даже думал, что такая резкая смена настроения в ней случилась оттого, что она забеременела.

– А она хотела ребенка?

– В общем-то, скорее нет, чем да, – с некоторой досадой в голосе ответил Баев. – Я говорил с Линой на эту тему, но она уверила меня, что если бы беременность была причиной смены настроения Полины, то та бы с ней обязательно поделилась. Но ничего такого не было.

– Понятно, – Гуров нахмурился и, выдержав паузу, задал следующий вопрос. Вопрос, который должен был быть задан им обязательно: – Скажите, вы знали, что жена изменяет вам с Игнатовым?

Гуров намеренно не стал ходить вокруг да около и задал этот вопрос прямо в лоб Баеву. Ему нужна была реакция мужа Полины, и он ее получил. Иван Денисович вздрогнул так, словно его стеганули плеткой, дернул головой и внезапно покраснел так, что Гуров испугался, что у того сейчас случится инсульт.

– Вы в порядке? Может, вам воды принести? – Лев Иванович встал.

– Нет, не нужно, – сдавленно ответил Баев и продолжил сиплым голосом: – Все это только слухи – это вранье, которое распускал сам Игнатов. Полина была мне верной женой…

– Была? – переспросил Гуров, поймав Баева на слове.

Глаза у Ивана Денисовича закрылись, словно он не хотел, чтобы сыщик прочел в них что-то, что они могли невольно выдать ему.

– Я имел в виду, – стал говорить он с расстановкой, – что Полина всегда была мне верна, и она не могла мне изменить. Я ей верил и верю сейчас.

– Но ведь и ревновали тоже? Все это говорят…

– Кто это все? – Баев внезапно разозлился и встал. Его кулаки то сжимались, то разжимались. Он достал из кармана сигареты, закурил и стал нервно расхаживать по комнате. – Повторяю, все это сплетни и домыслы… Хотя да, Полина очень красивая женщина, и вполне естественно, что я… Я не хотел, чтобы ее у меня увели. Я очень сильно ее люблю, привязан к ней.

Он полминуты помолчал и добавил, но как-то не очень уверенно:

– И она меня любила… Любит. А этот Игнатов… Он подлец и бабник. И я его предупреждал, чтобы он и близко к Полине не подходил.

– Ах, так вы с ним беседовали, значит, на эту тему? – снова поймал его на слове Гуров.

– Я? Ну да… Я встретил его как-то, когда был с Полиной, и он на нее так смотрел… Похабненько так смотрел, с вожделением. Я тогда его отвел в сторону и предупредил. Просто сказал, чтобы он не смел смотреть на мою жену как кот на сметану.

– Когда это было?

– Не помню. Давно уже, – коротко ответил Баев и поморщился.

Он сделал длинную затяжку и потушил окурок в пепельнице, что стояла на столе. Как обратил внимание Лев Иванович, окурок в идеально чистой пепельнице был единственным, что говорило о том, что хозяин квартиры давно не был в доме. Или – что уборка в помещении проводилась буквально накануне их прихода.

– Ну хотя бы примерно – год, два, три назад? – уточнил Гуров и покосился на пепельницу.

– Примерно года два с половиной тому… или раньше. Не помню, – недовольно и резко ответил Иван Денисович.

– Вы знаете, что Игнатова убили в субботу вечером в его кабинете? – Лев Иванович внимательно следил за реакцией Баева.

А тот все вышагивал и вышагивал по комнате, словно размышлял о чем-то, и даже вопрос Гурова не заставил его остановиться. Так прошло с полминуты, а потом Баев вдруг сел и, прямо посмотрев на Льва Ивановича, сказал, сменив тему:

– Нет, я не знал об убийстве Игнатова. Но жалеть я его не буду. Этот червяк был достоин смерти. Вы знаете, что он чуть ли не в открытую воровал средства завода? Он и его шайка. Они и меня пытались привлечь в свою грязную компашку, но я отказался и уволился, чтобы только не дышать с ними одним воздухом.

Баев опустил голову и стал рассматривать свои руки.

– Игнатов был хищником – в самом прямом смысле этого слова, – продолжил говорить Иван Денисович. – Он не признавал никаких правил, у него не было никаких моральных и этических норм. Он всегда брал то, что хотел. Даже если приходилось применять насилие. Особенно это касалось женщин.

– Да? – Гуров наклонился к Баеву, давая понять, что слушает его весьма внимательно.

– Да, я знаю… Вернее, слышал, что он не брезговал даже опаивать женщин и насильно брать их, если они отказывали ему в интимной близости.

– Хм, интересно, – произнес Лев Иванович. – А я слышал, что его называли дамским угодником и что женщины сами…

– Это только шлю… бессовестные и беспринципные отдавались ему за деньги, а честные женщины, которые были верны своим мужьям, – они подвергались насилию.

– Ну это ведь только ваши предположения. Никто в полицию не обращался, жалобы о насилии не поступали, – Лев Иванович задумчиво смотрел на Баева. Ему не совсем было ясно, почему Иван Денисович затронул эту тему. – Игнатов обидел Полину? Совершил насилие? – спросил он осторожно.

Баев снова вспыхнул, его лицо снова покраснело. Было видно, что он едва сдерживает свой гнев.

«Сдерживает гнев или обиду? – мысленно задался вопросом Гуров. – А может, и то, и другое?»

– Нет, до Полины он не добрался, – резко и категорично ответил Иван Денисович. – Иначе я бы об этом знал.

– Может, просто Полина Алексеевна не стала вам об этом говорить? Вы ведь сами сказали, что в последнее время она была сама не своя и уехала, не озвучив причины своего отъезда. Зная ваш вспыльчивый и ревнивый характер…

– Нет, она не стала бы от меня скрывать такие вещи, – снова резко и категорично ответил Баев. – Она всегда делилась со мной своими проблемами.

– Ну хорошо, пусть так, – не стал настаивать Лев Иванович.

– У вас есть еще вопросы? Мне нужно возвращаться на работу, – Баев опять встал и начал мерить шагами гостиную.

– Пока нет, – Гуров тоже встал. – Спасибо, что согласились встретиться. И мой вам совет – подайте официальное заявление о пропаже жены. Без официального заявления никто ее разыскивать не станет. Разве что волонтеры…

– Я сам знаю, как мне поступить, – оборвал Гурова Иван Денисович и, больше не говоря ни слова, направился к выходу.

Они так же молча вышли из подъезда, и Баев, не попрощавшись, сразу же направился к своему автомобилю. Лев Иванович смотрел ему вслед, пока тот не уехал со двора, и только потом набрал номер телефона Улямова.

– Тамир Васильевич, что у нас нового?

– Много всего, Лев Иванович. Наши криминалисты много чего интересного накопали. Может, встретимся у меня в кабинете, или ты занят?

– Сейчас приеду, – Гуров отсоединил связь с Улямовым и набрал Рашевскую.

– Лина Савельевна, отвлеку вас на пару вопросов.

– Да спрашивайте хоть три, – вздохнула Рашевская. – Мне сегодня все равно никакая работа на ум не идет.

– Вот вы хорошо знали Игнатова. Скажите, он был способен на насилие над женщиной?

– Кто? Володя? Ну что вы! Он никогда бы не стал насильно принуждать женщину к близости. Но зато все сделал бы для того, чтобы покорить ее, привлечь к себе внимание. Не важно как – деньгами, подарками, лестью и даже обманом, но никак не насилием. Да и ни к чему ему это было. Если он не добивался того, чего хотел, он просто искал себе новую женщину.

– Угу, понятно. Просто мне сейчас Иван Денисович сказал, что Игнатов, чтобы добиться своего, не чурался опаивать свои жертвы и насиловать их. Вы о чем-то таком не слышали случайно?

– Нет, это полнейшая чушь. Не понимаю, почему Иван вам об этом сказал, – удивилась Рашевская.

– Ну хорошо. Нет так нет. И еще вопрос. У Баевых есть дача или загородный дом?

– Да, есть, в «Калинке». Это дачный поселок в десяти километрах от города. Дом достался Ивану в наследство от родителей. Они оба уже умерли, – пояснила Рашевская.

– Спасибо. Если возникнут вопросы, я могу вам еще позвонить?

– Конечно же, звоните. Хоть днем, хоть ночью, – со всей серьезностью ответила Лина Савельевна.

Улямова Лев Иванович застал разговаривающим по внутреннему телефону. Гоши в кабинете не было. Тамир Васильевич кивком поздоровался и жестом указал Гурову на чайник и на банку с растворимым кофе, приглашая Льва Ивановича налить себе, пока он говорит. Гуров так и сделал – налил кофе и подошел к окну. Пристроившись на подоконнике, он стал смотреть на улицу.

– Егор Арсенович звонил, – Улямов закончил разговор и, взяв со своего стола кружку, подошел к Гурову. – Я ему кратенько доложил обо всех новостях.

– Теперь мне рассказывай. А то мне тоже страх как любопытно, что у криминалистов хорошего. Или плохого?

– Это как посмотреть, – хмыкнул Улямов и сделал большой глоток из кружки. – Ну вот, уже остыл, – посетовал он, но с большим удовольствием отпил еще глоток. – Самое главное – биоследы в машине Игнатова совпадают примерно на девяносто процентов с теми, что были найдены на окурках. Хотя нужно подождать результатов более точных. На это уйдет пара дней. Сейчас ищут следы совпадений среди тех, что нашли в кабинете. Но и это уже отличный результат. Как думаешь?

– Во всяком случае, мы теперь знаем, что тот, кто курил у заброшенного дома, явно был и в машине Игнатова. Кстати, а сам Игнатов курил?

– По словам его жены – нет.

– Ага. А вот Баев курит дорогие сигареты – «Парламент-восьмерку». Марка окурков определена?

– Да, – удивленно посмотрел на Льва Ивановича Улямов. – И это именно «Парламент» восьмой номер. Совпадение?

– Может, и совпадение, – нахмурился Лев Иванович. – Но понимаешь, какая штука получается. Я наблюдал, как он гасит окурок в пепельнице. И обратил внимание, что его форма очень уж похожа на форму тех окурков, что были найдены недалеко от заброшенного здания. И еще. Когда я напрямую спросил Баева, знал ли он, что его жена имела любовную связь с Игнатовым, он искренне был возмущен таким заявлением. Похоже, что он действительно не знал об этом. Но зато стал мне говорить, что Игнатов был такой подлец, что не брезговал даже насиловать женщин, предварительно опаивая их чем-то.

– Хм… И это действительно так? Есть подтверждение этому?

– В том-то и дело, что нет. Заявлений от пострадавших не поступало, Рашевская говорит, что такой способ добиться желаемого – не в привычках Игнатова. Он, мол, всегда найдет для себя женщину. Дамский угодник – охарактеризовала она его.

– Она его не выгораживает? – с подозрением спросил Улямов.

– Ни к чему ей это, – пожал плечами Гуров. – Она была в него влюблена и сильно обиделась, когда он ее бросил ради ее подруги – Полины Баевой. Ей, наоборот, впору его топить. Но она, похоже, уже простила и его, и подругу. Кстати, когда я спросил ее, для чего она звонила жене Игнатова и сказала ей, что у ее мужа есть любовница, она не стала говорить, что звонила по просьбе Полины. Сказала, что сама проявила инициативу. Мол, хотела расстроить их связь и вернуть Игнатова себе.

– А может, и вправду сама? – предположил Улямов.

– Ага, после полутора лет молчания и бездействия, – саркастически заметил Лев Иванович. – Нет, она явно звонила Игнатовой по просьбе подруги, но почему-то не захотела мне в этом признаваться. Почему – вот вопрос. Мне кажется, что не говорить правду у нее есть веские основания.

– Думаешь? – с сомнением покосился на Гурова Тамир Васильевич. – Не подружки же застрелили своего любовника… – почесал он в затылке.

– Нет, конечно же, – улыбнулся Лев Иванович. – Скорее это сделал Иван Баев, наемный убийца или…

Гуров замолчал.

– Или кто? – не вытерпел Улямов.

– Или все-таки Баев был прав, и Игнатов иногда пользовался запрещенными веществами и опаивал кого-то из женщин. Тогда нужно искать жертву. Кто-то ведь и за что-то убил Игнатова. Деньги, которые он крал с подельниками, – это, по моему мнению, слабоватая причина для убийства. Кстати, о ружье уже что-то узнали?

– Гоша позавчера еще подал запрос в разрешительную систему, и ему подготовили списки тех, кто в городе и в районе имеет документы именно на ТОЗ-34, – стал рассказывать Тамир Васильевич. – Утром он созвонился с районными участковыми по поводу заявлений о краже оружия. Оказалось, что за последний год было подано всего два таких заявления. И одно из них – буквально на днях. Вот он и поехал разбираться. Будем ждать результатов.

– Ясно. А марку машины, которая стояла возле заброшенного дома, уже определили?

– Да, буквально полчаса назад я звонил и узнавал у специалиста, который снимал отпечатки. Как он и говорил – это «БМВ-семерка». И знаешь, – Улямов хитро и весело посмотрел на Гурова, – я решил проверить, не зарегистрировано ли такое авто случайно на Баева. Оказалось, что нет – на него не зарегистрировано…

– Правильно, потому что у него новенькая «Субару». Я сам сегодня видел, как он на ней к дому подъезжал. И чего ты тогда радуешься? – удивленно посмотрел на него Лев Иванович.

– Да потому, что такая марка машины зарегистрирована не на него, а на его жену – Баеву Полину Алексеевну! – радостно возвестил Улямов.

– Ага, вот оно как, – приподнял брови Гуров. – Получается, что следить за Игнатовым Баев мог и на машине своей жены…

– Это вполне вписывается в версию, что это Баев убил из ревности Игнатова, – заметил Улямов. – Если, правда, это не совпадение.

– Слишком уж много совпадений. Тебе не кажется? Пока что все они косвенные, но… Погоди-ка…

Лев Иванович достал телефон и позвонил Баеву. Но тот трубку не брал, и Гуров нахмурился, почесал переносицу, раздумывая, а потом сказал:

– Не нравится мне все это.

Улямов не успел ответить, как его сотовый зазвонил.

– Это Гоша, – заметил Тамир Васильевич и сказал уже в телефон: – Гоша, слушаю тебя внимательно.

Минуты две Улямов слушал, что докладывает ему Виноградов, и молчал, а потом ответил:

– Понятно. Нужно съездить туда и посмотреть все на месте. Справишься один? Ну и отлично.

Поговорив с помощником, Улямов повернулся ко Льву Ивановичу и сказал:

– Гоша встретился с владельцем украденного ТОЗ. Тот уверяет, что пропажу он заметил только неделю назад, когда собирался пойти поохотиться на уток. У нас, кстати, километрах в пятнадцати есть отличные заболоченные озера. Там всякой дичи… – Улямов закатил глаза и вздохнул: – Я иногда даже жалею, что у меня ноги не ходячие, а то бы в охотники подался. Так вот. Оружие и собак Петренко – это фамилия охотника – держал на даче. Оттуда удобнее было ходить на озера. Но на самой даче все лето жила жена с ребятишками. А он, Петренко, значит, к ним приезжал только по выходным. Приезжал в пятницу вечером, а в воскресенье уезжал, потому как работал…

– Ты давай ближе к делу, – нетерпеливо прервал его Лев Иванович.

– Ага. В конце августа, когда начался сезон охоты, он ружье еще видел. Доставал его, чистил, смазывал. Готовился, значит. А когда надумал… Так, это у нас получается вторая неделя сентября, то есть через две недели, – мысленно подсчитал Тамир Васильевич. – Стал искать ружье, а его и нет. Жена тоже говорит, что не видела ружья, и дети твердят, что не видели. Все в доме перевернули.

– Постой, а оно у него что, не в сейфе хранилось? – нахмурился Лев Иванович.

– В том-то и дело, что нет. Оно у него в сенках висело, на гвоздике.

– Сенки – это сени? – не понял Гуров.

– Ну да. Это мой дед их так называл, – улыбнулся Улямов.

– Так дети же в доме, а он оружие ненадлежащим образом хранит, – покачал головой Лев Иванович. – За такое головотяпство нужно бы привлечь. Ладно, это статья отдельная. Так что там еще Георгий рассказал?

– Когда ружья не нашли, он сразу же побежал заявление писать. Но точный день, когда ружье украли, он не назвал. Не знает, не следил. Вот Гоша сейчас и поехал с хозяином ружья в «Калинку», чтобы на месте, так сказать, посмотреть, что и как.

– Куда он поехал? – оживился Лев Иванович.

– В «Калинку». Это у нас дачный поселок такой есть…

– Километрах в десяти от города, – закончил за него Гуров.

– Да. А ты о нем уже слышал? – удивился Улямов.

– У Баевых там дача, – посмотрел на него с беспокойством Лев Иванович.

– Черт, – чертыхнулся Улямов и, перекрестив рот, добавил: – Не помянут был рогатый всуе. Это уже не просто совпадение, а… прямо-таки носом нас в эту версию…

– Носом, – согласился Лев Иванович. – А поэтому думаю, что нам тоже не мешало бы прокатиться в эту калинку-малинку.

Он опять вынул телефон и снова набрал номер Баева. Телефон выдал: «Абонент временно недоступен или находится вне зоны доступа сети. Перезвоните позже».

– А ну-ка, дай мне распечатки телефонов Игнатова, – попросил Гуров.

Тамир Васильевич хотя и не сразу, но нашел нужные бумаги в куче документов, что лежали на его столе, и протянул их Гурову.

Тот достал свой блокнот и стал внимательно просматривать распечатки, время от времени заглядывая в свои записи.

– Вот, теперь все понятно, – наконец сказал он и подозвал к себе Улямова. – Смотри, – он показал на номер телефона в распечатке и в блокноте, – вот это – второй номер Полины Баевой. Его мне дала Рашевская. С него она обычно не звонила Игнатову. Но вот два последних раза, за пару дней до убийства, звонок ему был сделан именно с этого номера. Мы поэтому с тобой их и просмотрели, когда просматривали звонки Полины к Игнатову. Кстати, как видишь, эти звонки сделаны уже после того, как Полина Баева пропала и перестала отвечать на звонки подруги и заведующего своих магазинов.

– И о чем это нам говорит? – начал было спрашивать Улямов, но и сам уже догадался, на что намекает Лев Иванович. – Ты подозреваешь, что Баев убил жену, а потом воспользовался ее машиной и телефоном для подготовки убийства Игнатова. Так?

– Вполне реалистично. А разве нет? После разговора со мной Баев тоже куда-то вдруг пропал, – задумался Гуров.

– Пытается замести следы? Вполне возможно. Надо срочно его найти, – вдруг оживился Улямов. – Сейчас я запрошу у Арсеновича…

– Постой. Не торопись. Нам нужно сначала убедиться, что у Баева была возможность украсть оружие. Поехали в «Калинку». Я сейчас узнаю адрес дачи у Рашевской. Возможно, что и Ивана Денисовича мы застанем тоже на даче. Может, там просто связь плохая. Вот заодно все и выясним – и алиби его на время убийства, и был ли он знаком с этим, как его… охотником…

– Петренко Сергей Сергеевич, – подсказал Улямов, и оба сыщика направились к выходу. Гуров на ходу набрал номер Рашевской.

– Лина Савельевна, это снова я. Не подскажете, по какому адресу в «Калинке» находится дача Баевых? Нет. Я не могу узнать это у Ивана Денисовича. Сразу я не спросил у него. А теперь вот не могу до него дозвониться. Какая улица? Юбилейная, дом три. Ага. Спасибо. Нет, пока вопросов нет. Хотя – постойте. Скажите, Иван Денисович не говорил вам, на чем уехала его жена? Нет. И вы тоже не знаете… Но не на машине? Спасибо, тогда пока все.

Гуров, немного поразмыслив, обратился к Тамиру Васильевичу:

– Позвони Георгию, узнай адрес дачи Петренко и скажи, что сейчас мы тоже подъедем, – попросил он.

– Да я уже и штраф оплатил, – простуженно гнусавил сидевший напротив сыщиков Петренко. – Грозились и вовсе отнять лицензию, если мое ружье где-то всплывет в связи с грабежом или, не дай бог, убийством. Оно в чехле брезентовом на стене в сенях висело столько лет, и никому не нужно было, а тут… – Он развел руками.

– Мы сразу и не кинулись его искать, – встряла в разъяснение мужа хозяйка, – чехол-то так и остался висеть. Его набили бумагой, чтобы объемнее выглядел, и на место повесили.

– А когда, по-вашему, это могло произойти? В какой момент? – обернулся к ней Гуров. – Ведь чтобы снять ружье, вынуть его, набить бумагой и спокойно уйти, нужно время. Значит, вор мог воспользоваться случаем, когда никого на даче не было.

– Ах, да это и ночью можно было сделать, – покосившись на мужа, ответила женщина. – У меня дети ночью в туалет на улицу летом бегают, вот я и не закрывала никогда входную дверь. Замок высоко для младших – не достают, – пояснила она. – Вот эту, – она указала на внутреннюю дверь, – на крючок закрывала, и все.

– Лень было вставать, так и скажи, – проворчал на нее муж.

Проворчать проворчал, но глаз на нее не поднял, знал, что тоже виноват – хранил ружье не в сейфе, который, собственно, и был у него – стоял в спальне.

– А что же собаки? Они-то отчего шум не подняли? Вы же сами говорили, что на ночь их из вольера выпускаете на двор, – вздохнул Гоша. Он, по всей видимости, уже задавал охотнику и его жене этот вопрос, но решил еще раз спросить при Гурове и Улямове.

– Да че собаки, они ведь не охранные, они охотничьи, – стала оправдываться жена Петренко.

– Ты не юли, – оборвал ее муж. – Так и скажи, признайся прямо, что не каждый раз их выпускала, – цыкнул на нее муж. – А я тебе говорил, что им нужно разминаться. Вольер-то маленький. Вот и результат. – Он отчего-то показал на Гурова и Улямова.

– Ну, положим, результат получился не из-за собак, – улыбнулся Лев Иванович, – а из-за неправильного хранения оружия. Но вы мне вот что скажите – кто у вас на подозрении? Кто мог украсть ружье? Наверняка тот, кто знал, что оно у вас висит в сенях. Не случайный же воришка это был. Как я понял, больше ничего из сеней не пропало. Правильно?

Лев Иванович опять посмотрел на хозяйку.

– Нет, ничего не пропало, – подтвердила та и добавила, с укором глядя на мужа: – А украсть ружье и дружки твои, собутыльники, запросто могли.

– Ты моих друзей не трожь! – взвился Петренко. – Они мужики что надо – чужого никогда не возьмут, а для меня так и последнюю рубаху отдадут.

– Ага, как же! Держи карман шире. А кто у тебя две тысячи еще в прошлом году занял и не отдал до сих пор? Небось твой закадычный дружок Роман Орленок?

– Я сам с него долг не требую, – гордо выпрямившись, ответил хозяин. – А ты, женщина, в мои дела не лезь. У тебя вона – дети и хозяйство, а в мои нос не суй.

– Ладно вам лаяться, – оборвал их перепалку Виноградов и сказал, обращаясь к Гурову: – Проверяли и его дружков, и соседей. Вроде как никто под подозрение не попадает.

– Скажите, а вам знаком Баев Иван Денисович? – спросил Лев Иванович Петренко.

Тот важно кивнул:

– А то не знаком. Знаком. Ивана Денисовича у нас в «Калинке» все знают. Он в совет дачников входит. Так я еще его родителей знал и его самого еще пацаном. Я-то Ивана на пятнадцать лет старше буду, поэтому вроде как и не росли мы вместе, а вот с отцом его мы так даже хорошими приятелями были. Он…

– Вот разболтался… – не вытерпев, съязвила жена.

– Ничего, пусть говорит, – снова улыбнулся Лев Иванович. – Он к вам часто захаживал? Я имею в виду Баева Ивана Денисовича, а не его отца.

– Ну не то чтобы часто, но заходил, – вспоминая, с расстановкой ответил Петренко. – По делу в основном. Скажем, за электричество деньги собрать – он за всех оплачивал – или узнать, нет ли каких-то проблем по другим платежам и налогам.

– А пару раз и просто так заходил, – вспомнила хозяйка. – Помнишь, этим летом, в начале августа, забегал и про мед спрашивал, а заодно и пообедал с нами. Помнишь, ты ему тогда все уши прожужжал про свою охоту?