Алексей Макаров
Врачеватели
– Ты кто? – ухмыляющаяся физиономия закрыла весь обзор, сильные пальцы взяли мой подбородок и повертели из стороны в сторону. – Красиво, блин…
– Обхохочешься! – проскрежетал я, с трудом освобождая лицо из чугунных пальцев.
– Ты куда, родимый? – спросил мужичок и толкнул меня в грудь. – Надо еще полежать… И я снова растянулся на полу.
Нужно было что-то предпринимать. Второй уровень Наткиной защиты представлял собой активную астральную проекцию, в данном случае, скопированную с материальной проекции одного из родственников, не позволяющую кому попало получить доступ к закрытой на нижних уровнях подсознания информации. Избавлением от проекции могла послужить аналогичная неприятность.
– Да пошел ты, боксер-игровик, – крикнул я, вскакивая с пола. – Некогда мне с тобой ринг месить! Хочешь попрыгать, общайся вот с ним…
Было забавно наблюдать, как воплощение одного кузена жены удивленно открывает рот при виде возникшего из ниоткуда другого – медведеподобного Колюни-борца.
– Привет, братко! А ну-ка вспомни, как на прошлой неделе ты обозвал меня толстым неудачником… – раскатистый бас Колюни заглушил сбивчивые оправдания родственника.
Оставив братишек, я подбежал к «двери», достал из кармана заколку и вставил в замок. В нем щелкнуло, петли двери скрипнули, и она открылась. Опасаясь новых сюрпризов, я осторожно заглянул внутрь. И не зря. Дверь с шумом захлопнулась, по глазам стегнула резкая вспышка, а неведомая сила ударила в спину, заставив покатиться кубарем.
– Все-таки пробился! – прозвучал откуда-то справа недовольный голос жены. – Упрямец!
– Сдаваться не привык, – сказал я, пытаясь хоть что-то разглядеть.
Спустя секунду ко мне вернулось зрение, и я увидел больничную палату: две койки пустовали, на третьей, у стены с треснутым умывальником,сидела Ната и осторожно водила руками по груди отца. Нос его заострился, отдающая синевой кожа обтянула скулы, полные боли глаза невидяще смотрели в грязный потолок. Он не знал, что дочь здесь, а не за многие километры отсюда, не видел, что кровать, на которой безвольно лежал последние несколько дней, окутана прозрачной сферой, не замечал неестественно худой женщины в серых одеждах, злобно смотрящей на опередившую ее Врачевательницу. Ната совершала неуловимые движения. Руки ее были объяты огнем, меняющим состав крови, обновляющим клетки, выжигая из пораженных тканей хищные щупальца метастазов.
Не видел тесть и меня, понимающего, что происходит, но неспособного, как и смерть, пробиться через неприступную сферу. Неспособного помочь не только ему, но и его дочери, теряющей силы и упругость кожи. Но такова доля Врачевателей – отдавать себя ради спасения других, принимать болезненные удары, отголоски которых преследуют на протяжении всей жизни…
