Алексей Макаров
Старец
– Слышь, баклан, вылазь – «бочину» стер.
– Машина застрахована? – Семен опустил боковое стекло – Дождемся гаишников и составим протокол. – Семен понимал, что оказался жертвой дорожной подставы, и на благополучный исход не рассчитывал. Платить всякой мрази тоже не собирался: выкрутится как-нибудь.
– Чего застрял, интеллигент? – К Высокому подошел второй – лысый, подвижный, с изуродованным угрями лицом. За ним скалой застыл третий – носатый, толстогубый, с ежиком крашеных волос.
– Слушай сюда: машина – предлог. – Лысый переглянулся с Высоким. – Через тебя нужно привет старому знакомому передать.
– Вряд ли у нас общие знакомые…
– А старик, которого ты недавно покинул? – Высокий продемонстрировал идеальные зубы. – Никодимом кличут, или отрицать будешь?
Семен заметил, что Лысый обходит машину справа.
– Откуда… – Семена охватило нехорошее предчувствие.
– Мы старые приятели, для которых он когда-то «доски» пожалел, – присоединился к разговору Крашеный. – Неужели не рассказал?
– Слышали, ученика нашел: смену готовит, – продолжал ухмыляться Высокий.
– С того света не возвращаются… – сердце Семена заколотилось.
– Для нас сделали исключение, жаль, всего на день… – зло процедил Высокий. – Очень ты там понадобился.
– Кому? – Семен окончательно осознал, что происходящее – не дурной сон.
– С кем твой старикашка вечный бой ведет? Не понимает, что без шансов! – с пренебрежением сказал Высокий, незаметно моргнув Лысому.
– Не переживай – уделаем быстро, испугаться не успеешь… – откровенно признался Лысый, чья угрястая рожа противно расплылась по стеклу. Семен не успел понять, как он оказался рядом. Был снаружи… Невозможно, но острое лезвие, приставленное к горлу, чувствовалось вполне реально.
– Двери для живых! – Лысый надавил на лезвие.
«Схожу с ума», – подумал Семен.
«Успокойся, братишка, ты в добром здравии», – пробилась через плотину стресса юркая мысль. За ней просочилась вторая: «Ищи во всем плюсы и освободишься!».
«Чьи это установки? – не понял Семен. – Особенно последняя: «Забыл, на что мы способны?». Неужели, проснувшейся души-соседки?».
