Алексей Макаров
Сокровища
– Ну ты даёшь! – пролепетал Лёшка, глядя на полностью проснувшегося Бородина. – А я бы ещё полчаса врубался, чего от меня хотят.
– Поживёшь с моё, – веско отреагировал на поведение Лёшки Бородин, – и не такому научишься. Короче, чего ждём? – он посмотрел на Лёшку. – Пошли.
– Пошли так пошли, – мирно согласился Лёшка и, уже пониженным голосом, добавил: – Только мамане про это молчок.
– Чего молчок? – не понял его Бородин.
– Возьмём парочку, а скажем только про одну, – Лёшка за пониманием посмотрел на Бородина.
– Как скажешь, товарищ начальник, – тут же согласился с братом Бородин, и они вышли в коридор.
– Мама! – громко крикнул Лёшка в пустоту коридора. – Мы с Вовкой в магазин пойдём.
Из комнаты тут же выскочила тётя Валя и накинулась на Лёшку:
– В какой такой магазин?
– Да в наш магазин, – начал объяснять ей Лёшка.
– Не надо вам ни в какой магазин идти, – настаивала на своём тётя Валя. – Всё у нас дома есть. Я ещё вчера об этом побеспокоилась и полтора часа в очереди отстояла.
– А водки у нас нет, – настаивал на своём Лёшка.
– Ну и что, что нет, – чувствовалось, что тётя Валя начинает терять терпение. – А я вам спиртику разведу, – выдвинула она последний довод.
Но этого-то и не следовало говорить, потому что Лёшка недовольно фыркнул:
– Пей сама свой спирт, а водки мы давно не покупали.
Тётя Валя молча смотрела на упрямого сына, не зная, что сказать в ответ.
Конечно, на неё повлияла недавняя смерть Лёшкиного отца, дяди Димы, который перед смертью очень сильно злоупотреблял, поэтому она только от одного слова «водка» приходила в ужас.
Но Лёшка, зная свою мать, приобнял её и ласково чуть ли не прокурлыкал:
– Да мы только один пузырёчек-то и возьмём, – проникновенно заглянув матери в глаза. – Не переживай, ничего же с нами из-за одного пузырька не случится, – это он уже стал канючить, как маленький мальчишка. – Тем более, что и закуски мы знатной купим. Ведь купим же? – Лёшка в поисках подтверждения своих слов посмотрел на Бородина.
– Конечно, купим, – тут же подтвердил Бородин.
– Ничего не покупайте, – тут же вставила тётя Валя. – Зря не тратьтесь. Я вчера всё, что надо было, купила, – повторила она.
Лёшка, поняв, что лёд сдвинулся, незаметно подтолкнул Бородина к дверям.
– Так мы пошли, – он своим мощным торсом начал подталкивать Бородина к двери, а когда они оказались возле неё, быстро протолкнул туда Бородина и выскользнул сам.
Вдогонку им только послышалось:
– Только одну берите! – И тут же следом раздалось: – Татьяна! Давай картошку чистить, а то мальчики придут, а кормить их нечем.
А «мальчики» что есть духу неслись вниз по лестнице и, со смехом выбежав из парадного, остановились.
– Всё нормально, – удовлетворённо выдохнул Лёшка. – Теперь можно не спешить. – И, вынув сигареты, они закурили.
Бородин курил «ВТ», а Лёшка предпочитал «Беломор».
Вот так, покуривая, они двинулись к гастроному, расположенного в соседнем доме и всеми своими витринами выходящего на Гражданский проспект.
На удивление, в это время дня в гастрономе огромные очереди отсутствовали. А так, только у некоторых отделов стояло по несколько человек.
Бородин вообще отвык от хождения по магазинам.
В рейсе о продуктах на столах он не беспокоился. Их кормили регулярно по три раза в день. Всё зависело от мастерства поварихи и расчётливости артельщика. В полярке тем более им выдавали усиленное питание, а в «загранке» на покупку продуктов выделялись особые деньги в валюте. Так что никакого беспокойства о пропитании моряки никогда не испытывали.
Они между собой даже шутили: «Почему ты любишь морской флот?» – «А потому что на обед всегда дают холодный компот, по понедельникам селёдка с картошкой, да и на работу далеко ходить не надо. Всунул ноги в тапочки, и ты уже на работе».
Дома он пробыл чуть больше месяца. Там ему было не до хождения по магазинам. А за месяц, проведённый у родителей, добыча продуктов его вообще не касалась. Они доставлялись с базы или мама приносила все дефициты из магазинов, к которым она имела всегда свободный доступ.
Ну а в санатории он знал только, где можно купить спиртное, конфеты и в каких барах можно весело просидеть до позднего вечера.
Так что наличие небольших очередей у него не вызвало никакого удивления.
Они взяли батон ветчинно-рубленной колбасы, «Российского» сыра с полкило, конфет, небольшой тортик и только после этого подошли к прилавку со спиртным.
В отличие от Прибалтики, вино на полках почти отсутствовало, но зато водка была в ассортименте.
– Чё брать-то будем? – нерешительно спросил Бородин у Лёшки.
– Чё-чё? – Лёшка недоуменно посмотрел на него. – Водяру, конечно.
– А винца для Татьяны и матери? – поинтересовался Бородин.
– Танька и водяры треснет стопарёк, – пренебрежительно ответил Лёшка. – А у мамани всегда есть вишнёвая наливочка.
– Нет, без вина как-то неудобно будет, – возразил ему Бородин.
– А, – отмахнулся от него Лёшка. – Делай что хочешь, но водяры пару пузырей надо обязательно взять.
– Чё пару-то? – вновь удивился Бородин. – Мать же сказала: один.
– Да слушай ты её больше! – Моментально возмутился Лёшка и решил: – Берём пару и баста.
– Так она возникать будет, – забеспокоился Бородин, что они нарушают приказ тёти Вали.
– Это я беру на себя, – важно успокоил его Лёшка. – Ты, главное, возьми.
– Ладно, – покорно согласился с ним Бородин, понимая, что на всю ночь да при хорошей закуске одной бутылки будет мало.
«Отмечать встречу так отмечать», – подумал он и показал продавщице на пару бутылок «Столичной», но Лёшка и тут встрял.
– Не-не, – поправил он заказ Бородина. – Вы нам парочку «Русской» дайте.
Продавщице, необъятной тётеньке, увешанной золотыми кольцами и серьгами, было абсолютно безразлично, что выдавать покупателям, а Бородин с удивлением посмотрел на Лёшку.
– А не много ли будет?
– В самый раз, – успокоил его Лёшка, складывая одну бутылку в сетку, а вторую пряча во внутренний карман куртки.
– Посмотрим, – неопределённо пожал плечами Бородин и расплатился за две бутылки водки и одну «Варну».
Выйдя из магазина, они опять устроили перекур, перекидываясь незначительными фразами о погоде, городе и о том, что Бородин делал в санатории.
– Да нормально там всё было, – отмахивался от Лёшкиных вопросов Бородин. – Щас сядем за стол и обо всём побазарим. Ты же в отпуске? – Спросил он у брата, на что тот утвердительно кивнул. – На работу завтра не надо? – Он вновь посмотрел на Лёшку, на что тот только отрицательно хмыкнул. – Ну, значит, времени у нас – вагон, до утра далеко, а разговоров – тьма. Пошли лучше домой. Мать, наверное, уже заждалась, а картошечка остыла.
– Точно, пошли, – согласился с ним Лёшка, и они так же не торопясь двинулись в сторону дома.
Перед входом в квартиру Лёшка нажал кнопку звонка и, пропустив впереди себя Бородина, замешкался на пороге.
Поняв его маневр, Бородин, приподняв сетку с продуктами перед собой, радостно провозгласил:
– Ну, тёть Валь, берите небольшой закусончик, да и картошечкой, я чую, что-то очень даже заманчиво попахивает. – Он передал тёте Вале сетку с продуктами, на которые та удивлённо уставилась, и потирал руки в предчувствии угощения.
Тётя Валя не отреагировала на его слова, а только возмущённо воскликнула:
– Вы чего это целый батон колбасы купили?
– Так нас вон сколько! – едва успел ответить Бородин, по-прежнему загораживая спиной вошедшего за ним Лёшку, но тётя Валя в своём возмущении останавливаться не собиралась.
– Я же вчера почти столько же взяла! – и, покрутив сетку перед глазами, рассматривая покупки, удовлетворённо произнесла: – А конфеток с тортиком ты очень хорошо сделал, что купил. Чаёк попьём, да за жизнь поговорим.
И, развернувшись, пошла с сеткой на кухню. Оттуда нетвёрдой походкой вышел маленький Юрка и пошлёпал к отцу.
Лёшка, уже успевший снять куртку, подхватил сына и вставил ему в ручки конфету в яркой обёртке.
Юрка, ухватившись за конфету, пытался её развернуть, но Таня, вышедшая на шум в прихожую, недовольно всплеснула руками:
– Лёш, ну я же просила тебя не давать ему конфет. Он же потом ничего не ест, а только их и просит.
– От одной ему ничего не станет, – отмахнулся от неё Лёшка, подтолкнув Бородина в большую комнату.
Там он плюхнулся на диван и, развернув конфету, всунул её в раскрытый рот Юрки.
Тот моментально заглотил её и молча сидел на руках у отца, пуская коричневые пузыри.
Вскоре зашла тётя Валя и принялась накрывать на стол.
Когда посуду расставили, она принесла бутылки со спиртным и небольшой графинчик с бордовой жидкостью.
– А это, – она приподняла графинчик, – моего собственного приготовления. Вишнёвочка, – пояснила она и поставила его около той тарелки, где предполагала сидеть сама.
Татьяна выставила сковороду с картошкой на середину стола и тоже села на своё место, забрав Юрку из рук мужа.
Лёшка с Бородиным сели рядом, и Лёшка по-хозяйски, раскупорив бутылки, налил спиртное в небольшие рюмочки, а Татьяне вино в изящный фужер и посмотрел на мать.
Тётя Валя, приподняв рюмочку с вишнёвкой, посмотрела на Бородина:
– Очень рада, Вовочка, что ты сейчас у нас. Я так на тебя хотела посмотреть. Пусть у тебя всё будет хорошо. Да и сам ты чтобы был здоров. – И протянула рюмку в сторону Бородина.
Тот тоже приподнял рюмку. Раздался мелодичный перезвон стекла, как будто напоминающий об искренности и чистоте пожеланий тёти Вали.
За столом чувствовалась семейная обстановка. Бородину от этого ощущения стало тепло и радостно на душе.
Давненько он не ощущал такого. Последний раз это произошло полтора месяца назад, когда он с папой и мамой отмечал свой день рождения. А так всё рестораны, бары, кафе, различные компании, в которых он никому не был нужен и где каждый любил только себя, говорил и думал только о себе.
А сейчас он испытал ощущение, что находится дома, и от этого сидящие за столом стали ему ещё ближе и роднее.
После первых нескольких стопок и обильной закуски разговор потёк в спокойном русле.
Тётя Валя интересовалась планами Бородина на дальнейшую жизнь, Лёшку интересовали море и интересные случаи, связанные с ним и произошедшие с самим Бородиным. Татьяна сначала сидела молча, потом начала разговор о детях, сначала о своих, а уже позже разговор перешёл и на детей Бородина, оставшихся во Владивостоке.
За всеми этими разговорами время пролетело незаметно, и только бдительная тётя Валя, глянув на часы, охнула:
– Надо же! Уже скоро полночь, а мы всё сидим.
Татьяна подхватила спящего у неё на руках Юрку и отнесла к себе в спальню, а Лёшка – Димку, мирно пускавшего пузыри на диване, за которым в перерыве застолья он сходил в садик.
Когда детей уложили, парни помогли убрать со стола и с остатками закуски переместились на кухню.
– Мы ещё посидим тут, – объяснил Лёшка такое переселение удивлённой матери, – тем более что после двенадцати будут передавать «Пинк Флойд» по радио.
– Чего-чего? – не поняла тётя Валя.
– Музыка это такая современная, – уже раздражённо посмотрел он на мать, а у Бородина спросил: – Ты «Тёмную сторону Луны» слышал?
– Не-а, – честно сознался Бородин. – Я как-то в Сингапуре купил их одну кассету, но там такого не было. Там был альбом «Стена» 1979 года со своими «Hey you», «Run like hell» и чем-то ещё, сейчас названий не припомню…
– Вот! – радостно заявил Лёшка матери, перебив Бородина. – Тем более, Вовка не слышал!
Это оказалось весомым аргументом, поэтому тётя Валя мирно согласилась:
– Ладно уж, слушайте свою флойду, – и добавила: – А я лягу в зале на диване, так что вы уж тут громко музыку не включайте. Пойдём, Лёшик, поможешь мне диван расстелить. – И Лёшка, хитро подмигнув Бородину, последовал за матерью.
Минут через пять он вернулся, придерживая рубашку на непомерно раздувшемся боку. Воровато оглянувшись, вытащил оттуда бутылку и, быстро засунув её за угол шкафа, присел к Бородину за стол.
Через пару секунд в кухню заглянула тётя Валя и, подозрительно оглядев Лёшку, якобы сонно произнесла:
– Ну всё, мальчики, я пошла спать, а вы тут долго не засиживайтесь.
– Да, ты, мам, иди спи. Передача, – Лёшка посмотрел на часы, – минут через двадцать только начнётся.
– Но вы всё равно, – погрозила она братьям пухлым пальчиком, – долго не засиживайтесь и радио громко не делайте.
– Хорошо, хорошо, мам, – нетерпеливо начал Лёшка и, встав из-за стола, подтолкнул мать к двери. – Иди, иди, иди.
Тётя Валя, ещё раз подозрительно оглядев подозрительно вежливого сына, тяжело вздохнула и вышла из кухни.
Лёшка сел за стол и едва слышно прошептал:
– Через пару минут она начнёт выдавать такого храпака, что стены затрясутся и её уже пушкой не разбудишь, не то, что «Пинк Флойдом».
Бородин еле слышно прыснул в кулак и разлил остатки из бутылки по стопкам.
– Ну, за «Пинк Флойд», – шутливо произнёс Лёшка, и они опрокинули в себя стопки.
Закусив, Лёшка негромко включил точечное радио, висевшее на стене.
Диктор уже рассказывал о знаменитом ансамбле, на что Бородин удивился:
– Чего это его разрешили выпустить по радио?
– Это только у нас, в Питере, можно, а по Союзу ещё нельзя, – пояснил Лёшка. – У нас тут как бы окно в Европу, – подчеркнул он хвастливо, – поэтому иногда после полуночи классный музон катят.
Через несколько минут из репродуктора понеслись первые, едва слышные аккорды композиции, постепенно наращивающие свой звук, а из зала послышался непередаваемый храп. Но такой аккомпанемент не помешал парням слушать полуфантастическое исполнение музыки невидимых музыкантов.
Радио работало негромко, что не мешало упиваться невероятной мелодией.
Постепенно первая мелодия затихла, и следом пошла другая, не менее завораживающая, от которой только хотелось закрыть глаза и улететь в неведомые дали, туда, куда звали трепетные аккорды гитар и ритм ударника, как будто это были звуки не нашего времени, а чего-то фантастического, непередаваемо манящего к себе. Казалось, что это не группа обычных парней играет, а как будто вселенная ожила и зовёт слушателей в другой мир. Это ощущалось как воздух, как пища. Как будто эту музыку исполнял Бог под названием Pink Floyd, где каждая нота оказывалась на своём месте, а каждый тон, каждый аккорд отточен до идеального состояния.
Всё звучало по-настоящему, от души.
Бородин почувствовал, что эта музыка вытаскивает его из большой депрессивной ямы. Он почувствовал, что каждая мелодия, каждый аккорд его лечит так же, как и время, потому что эта музыка оказалась наполнена какой-то необъяснимой, позитивной энергией.
Когда концерт закончился, то они с Лёшкой ещё некоторое время сидели и молчали, переживая эмоции и мысли, до сих пор звучащие в их душах.
Лёшка достал спрятанную бутылку и перелил в пустую одну треть.
На непонимающий взгляд Бородина он только ответил:
– Помногу не будем, а это, – он указал на полупустую бутылку на столе, – чтобы музыка лучше усвоилась, – едва слышно добавил он, наливая в небольшие стопочки её содержимое.
Они ещё долго сидели и обсуждали прослушанный концерт, а чуть позже Бородин почувствовал, что глаза сами собой закрываются и приходится делать усилие, чтобы приоткрыть их.
У Лёшки состояние было такое же, поэтому, допив остатки, они, обнявшись побрели в спальню, где тётя Валя постелила Бородину постель.
Кровать оказалась широкой, так что, едва скинув с себя верхнюю одежду, они вдвоём завалились в неё и моментально провалились в глубокий сон.
Глава вторая
Серафимовское. Братья
Тётя Валя перед уходом на работу растолкала Лёшку. От её тихого голоса, которым она старалась разбудить храпящего сына, Бородин моментально проснулся.
За последние годы у него выработалась привычка, что он от малейшего постороннего шума моментально просыпался. Спал он очень чутко. На судне, бывало, моторист, приходивший его будить, только приоткрывал дверь в каюту, как он уже сразу подскакивал на койке.
Вот и сейчас от голоса тёти Вали он приподнял голову.
Тётя Валя была недовольна тем, что они всё съели, посуду не убрали и завалились спать.
– Что ж ты, паразит такой, ничего не убрал за собой? – шёпотом отчитывала она Лёшку, на что тот только вяло оправдывался:
– Да поздно уже было, мам. Да и не хотели мы посудой греметь…
На что мать только пуще расходилась.
– И вино всё вылакали, бесстыдники, – в завершение всего подытожила она.
– Да там-то оставалось-то всего на стакан, – шептал Лёшка. – Зато мы твою наливочку не тронули, – вставил он в своё оправдание.
– Хоть это, слава богу, не сотворили, – довольно сказала тётя Валя и тут же добавила: – Сегодня Люда должна приехать, так ты встреть её, а я уж после работы с ней поговорю.
– Какая Люда? – не понял Лёшка.
– Да из Курска, – уже громче произнесла тётя Валя, – она же к нам всегда в начале лета приезжает.
– А-а, – вспомнил Лёшка. – Мешочница эта, что ли?
– Замолчи, негодник, – цыкнула на сына тётя Валя. – Тебе, может быть, и мешочница, а мне – двоюродная сестра. Чтобы из дома ни ногой. А то у Татьяны и так с дитём проблем хватает. Да, кстати, – резко переключила она свою мысль, – как Юрка сегодня спал?
– Нормально спал, – потягиваясь, проинформировал её Лёшка. – Пока мы сидели, ни разу не проснулся.
– И то хорошо, – удовлетворённо подытожила тётя Валя. – Значит, Татьяна сегодня не такая замордованная будет, – а потом ещё раз напомнила Лёшке: – Из дома ни ногой. Люду ты должен встретить. Я сейчас Димку в сад отведу, а ты не забудь его забрать.
С этими словами она осторожно вышла из комнаты. Вскоре щёлкнул замок закрывающейся входной двери, и уже тогда Бородин открыл глаза и посмотрел на часы. Было около семи утра.
Лёшка лежал рядом на спине, закинув руки за голову, и пялился в потолок.
– Привет, братан, – поприветствовал его Бородин.
– Здорово, – Лёшка повернулся к Бородину лицом. – Как спалось?
– Отлично! Как в танке.
– Я тоже дрых без задних ног. Что, маманя разбудила? – поинтересовался он.
– Все равно в гальюн надо бы сходить. Жизнь зовёт, – пошутил Бородин.
– Давай иди, а я посмотрю, как там Танька, да обратно завалюсь, – Лёшка встал с кровати и прошлёпал к себе в комнату.
Когда Бородин вернулся из туалета, Лёшка лежал на второй половине кровати, уже готовый снова заснуть.
Он приоткрыл один глаз и вяло пробормотал:
– Ложись, поспим ещё, когда такое ещё получится…
От такого предложения Бородин не смог отказаться и тоже пристроился рядом с Лёшкой на соседней подушке.
Проснулся он от телефонного звонка.
Телефон пронзительно надрывался в коридоре, но к нему никто не подходил. Видать, Татьяна или заснула, или занималась Юркой.
Лёшка с кряхтением поднялся с кровати и прошёл к надрывающемуся телефону.
Он долго о чём-то говорил. О чём, Бородин не мог разобрать, да он и не прислушивался, а ловил ещё мгновения покидающего его сна.
Вернулся озадаченный Лёшка.
Бородин приоткрыл один глаз и спросил его:
– Чё случилось-то?
– Да братья собираются мать помянуть на кладбище. На Чёрную речку зовут. Я им на прошлой неделе обещал, что с ними поеду, а сейчас, видишь – ты приехал, мать сказала, что Люда приедет. Чё делать – не знаю.
– Какие братья? – не понял Бородин.
– Да Вадим, Серёга да Борька, – Лёшка сел на диван, почёсывая себя под мышками.
Бородин тоже задумался над создавшейся ситуацией, а потом решил:
– А поехали! – он приподнялся на локте и посмотрел в Лёшкину спину. – Чего менжеваться? Пообещал, значит надо делать.
Лёшка в недоумении от такого предложения обернулся, посмотрел на Бородина и решительно махнул рукой:
– А поехали. Ни черта с этой Людой не случится. Посидит тут с Танькой пару часиков, а там и маманя подъедет.
Ободрённые таким решением, они бросились в ванную.
***
Братьев этих Бородин никогда не видел, а знал о них только по рассказам папы.
Мать их умерла во время блокады. Об этом ему тоже рассказал папа.
Тётя Валя, тогда ещё совсем молодая девушка, обессиленная от голода, брела с работы домой. Ей пообещали, что её на днях отправят на Большую землю, поэтому она пошла домой за вещами. На улице она увидела трёх пацанов, сидящих около трупа женщины. Они, по всей видимости, шли за водой, потому что рядом стояли санки с вёдрами и кастрюлями.
Как измождённой голодом Вале ни тяжело было самой, но она отвезла труп женщины на кладбище, упросила какого-то мужика положить тело в какую-то яму и засыпать снегом и мусором, находящегося поблизости. Она пометила это место, сделав зарубку лопатой на дереве, росшем рядом с ямой, а потом забрала мальчишек с собой, привела на завод, упросила начальство, и через несколько дней их вывезли на Большую землю. Во время эвакуации она ухаживала за мальчишками, как за своими детьми, а вернувшись в Ленинград, заставила их учиться. Таким образом она спасла их от неминуемой смерти и дала новую жизнь. Почему-то о себе и о своей жизни она не думала. Даже выходила замуж за Диму как мать троих детей, и Дима согласился с этим. И только когда жить стало намного легче, она родила Лёшку. Поэтому он у неё и был такой поздний и единственный.
Все братья закончили институты, женились, но жить без квартир приходилось тяжело, а денег на приобретение жилья ни у кого из них не было.
Тогда Дима попросил своего двоюродного брата, папу Бородина, чтобы он им помог.
Папа устроил их в старательские артели, где братья неплохо заработали, приобрели квартиры, мебель и сейчас продолжали работать в Питере.
Старший из них, Вадим, только в прошлом году перестал работать в артели. Сейчас работал начальником цеха на каком-то заводе.
Серёга вернулся в институт, но за пьянку его оттуда вытурили, и сейчас работал грузчиком в торговом порту.
Борис работал инженером в каком-то конструкторском бюро.
Тётя Валя с дядей Димой были очень благодарны папе Бородина, что он принял участие в судьбе их приёмных сыновей.
Только вот тётя Валя так и осталась без образования, но сейчас она работала бригадиром на «Электросиле» и устроила туда же и Лёшку. А для дяди Димы всё это тоже не прошло даром. В прошлом году он умер.
