Алексей Макаров
Ромас. Морские рассказы
Глава третья
Так и начиналось жизнь Леонида у Филипповны.
Утром они выходили вместе на улицу, садились в автобус и ехали. Филипповна до Центральной площади, а Леонид до Морвокзала.
Там он поднимался на второй этаж и сидел целый день с перерывом на обед, читая книги по защите судна от оружия массового поражения.
После десяти дней учёбы Леонид с трудом, но сдал наставникам всё то, что подчерпнул из самых умных в мире книг о военно-морской подготовке. Наставники вытащили из него клещами всё, что могли и даже то, что он и не предполагал, что знает и с Богом отпустили в отдел кадров.
Увидев Леонида с подписанным обходным листом, инспектор удивился:
– А чего это ты так рано вернулся? Механики там обычно по месяцу сидят.
Леониду польстило такое удивление инспектора, что означало похвалу.
– Ну, вот так получилось, – скромно пожал он плечами и развёл руками.
– Ладно об этом, – инспектор положил обходной в тоненькую папочку с фамилией Леонида. – А сейчас иди к механикам-наставникам и побеседуй там с ними.
Тяжело вздохнув, Леонид направился к наставникам. Но как же ему этого не хотелось! Хотя, вечерами он зубрил Устав Морского флота, правила технической эксплуатации дизелей, котлов, вспомогательных механизмов и различные приказы по пароходству, выданные ему в библиотеке.
Знаний, подчерпнутых из этих книг, оказалось столько много, что из них в голове Леонида образовалась каша… Это являлось одной из причин почему он побаивался идти к наставникам.
Пройдя в соседний корпус, Леонид осторожно постучал в дверь, где сидели наставники и, приоткрыв её, как можно скромнее и незаметнее просочился в кабинет.
Тот же самый полноватый мужичок, увидев его, доброжелательно поманил пальцем:
– Чего стесняешься? Проходи. Отныне это будет тебе отчим домом, – и окинул кабинет глазами.
От такого каламбура он усмехнулся и показал Леониду на стул перед своим столом.
Но тому оказалось не до шуток. От напряжения и волнения его слегка знобило.
Он даже перед самыми серьезными соревнованиями так не мандражировал, как перед этим наставником.
Ведь ему сейчас придётся подтвердить все свои знания, полученные за пять лет в училище. Что наставник спросит? Как он будет спрашивать? И что ему ответить?
Эти мысли только и раздирали голову Леонида. Ведь если он сейчас пройдёт аттестацию, то его направят работать четвертым механиком, а если нет – то пойдёт работать только мотористом на целый год. То есть до следующей аттестации. О таких случаях Леонид слышал и поэтому чувствовал такую неуверенность.
А наставник, не замечая взвинченного состояния Леонида, принялся «допрашивать» его, то есть аттестовать или если ещё мягче сказать – проверять знания и обязанности.
Вынув список вопросов на нескольких листах, он, переходя с одного пункта на другой, начал «беседу».
Это, конечно, мало походило на задушевную беседу. Скорее всего, это напоминало викторину: я тебе вопрос, а ты мне ответ.
Леонид принял эту игру. Волнение как-то само собой улеглось, он сосредоточился на задаваемых вопросах и из каши в его голове в сторону наставника полетели чёткие ответы.
Как потом выяснилось, вопросов оказалось ровно сто. На девяносто пять Леонид ответил правильно, на два с сомнениями, а вот на три – вообще не знал ответа.
Но наставник ободрил его:
– Не каждый механик знает на них правильный ответ, тем более такой, как ты. Без практики.
Допрос длился около двух часов. Пот с Леонида катился градом. Он исписал множество листов бумаги, где рисовал различные схемы, графики и таблицы.
Как всё это хранилось в его голове? Он так и не смог себе объяснить, но наставник, выслушивая очередной ответ, с довольным выражением лица ставил «птицу» в своём опроснике.
– Давненько я не беседовал с таким механиком, – довольно приговаривал он, потирая руки. – Давай сюда свой обходной. Я его подпишу с удовольствием.
Он расписался в нём и, выписав зачётную книжку для дальнейших аттестаций, вручил её Леониду.
– Желаю успехов тебе в дальнейшей твоей работе. А главное – успешного возвращения домой, – напутствовал он Леонида.
На прощанье наставник пожал руку Леонида, а тот с облегчением, как будто скинул с плеч тяжеленный рюкзак, направился в отдела кадров.
Несмотря на все сегодняшние испытания, Леонид чувствовал себя прекрасно, испытывая невероятную легкость и свободу.
***
Точно такое же ощущение он испытывал в тайге, когда их пятнадцатилетних мальчишек геофизики отправляли из таежного лагеря в посёлок за продуктами. Посёлок находился за двадцать километров от лагеря. Переход от посёлка до лагеря требовалось совершить за один световой день, чтобы ночью не остаться ночевать в лесу.
Весили мальчишки от силы килограммов по сорок пять, а в рюкзаках несли продуктов на двадцать килограммов. Поэтому, придя в лагерь, и скидывая рюкзак с плеч, они чувствовали неописуемое облегчение, запомнившееся Леониду на всю оставшуюся жизнь.
***
Увидев Леонида, инспектор отдела кадров неподдельно удивился:
– Что? Уже всё? Неужели всё сдал?
– Да сдал, – как будто ничего особенного не произошло, скромно ответил он инспектору.
– А книжка где? – не унимался инспектор.
– Вот и книжка, – Леонид протянул инспектору аттестационную книжку с отметками.
Тот внимательно её изучил и покачал головой:
– Ну, ты у нас и рекордсмен… Никто ещё так быстро аттестацию не проходил. Обычно, молодые специалисты сидят тут месяцами, – и, вернув книжку Леониду, по-деловому продолжил:
– Сейчас я дам тебе направление. Пойдёшь на «Читу». Ты же с автоматикой знаком? – инспектор испытующе посмотрел на Леонида.
– Знаком, – утвердительно кивнул он и пояснил: – На одной из практик пришлось работать на автоматизированном судне.
– Ну, вот и хорошо. «Чита» – это новое автоматизированное судно. Туда мы абы кого не посылаем, – он со значением посмотрел на Леонида, подняв указательный палец руки вверх.
– Да? – удивился Леонид, но так как он был не против такого приговора, только поинтересовался у инспектора:
– А когда надо будет туда идти?
Инспектор посмотрел в какие-то свои списки, поднял на него глаза и неопределенно сказал:
– Приходи завтра утром. Тогда я конкретно определюсь, когда судно подойдет в порт, и уже тогда выпишу тебе направление и все необходимые документы.
С облегчением узнав, что инспектор сегодня его никуда не направит, Леонид вышел на улицу. Он хотел побыстрее вернуться к Филипповне и предупредить её о такой радости, что скоро ему дадут новое судно и он уйдёт в свой первый рейс.
Озадаченный навалившимися мыслями, он пошёл к автобусной остановке. Но, не пройдя и десятка метров, чуть ли не столкнулся с высоким парнем.
Подняв голову, он поразился, увидев знакомое лицо. А когда пригляделся, то понял, что этот парень – Валерка Тиманов.
«Ничего себе! Вот это да!» – пронзила его мысль.
Ведь с Валеркой он учился в Мурманске два года, а теперь Валерка здесь.
Валерка учился в первой группе, а Лёнька в третьей. Но как он тут оказался?
Валерка не узнал Леонида, но, пройдя пару шагов и, что-то вспомнив, обернулся и остановился:
– Подожди, ты же Макаров, – нерешительно проговорил он.
– Да! Именно он! – Леонид несказанно обрадовался неожиданной встрече.
Они крепко обнялись и, отстранившись, радостно разглядывали друг от друга.
Когда первые эмоции от встречи прошли, Леонид заметил, что рядом с Валеркой стоит миловидная женщина.
Женщина такого же возраста, как и все они. Очень симпатичная, в кокетливой меховой шапочке.
Валерка представил её:
– Это моя жена. Мы только недавно поженились и по направлению приехали сюда, – он обнял жену за талию и влюбленно посмотрел ей в глаза.
Неожиданно мозг Леонида покоробила чёрная мысль:
«Вот и у Стаса, после женитьбы, жена последовала за ним. И у Валерки. Они ничего не побоялись. А вот моя… Испугалась трудностей и осталась во Владике».
Но, тут же отбросив секундную чернуху, он обратился к Валерке:
– Ты тоже в пароходство направлен?
– Нет. Ты что? Мы идём сейчас через проходную на второй причал, оттуда скоро на Северо-Курильск должен отойти пассажирский пароход. Вот на него мы сейчас и идём. Я получил направление в рыбный порт, и буду работать там, – он, как всегда, блеснул своей белозубой улыбкой. – Пока не знаю кем, но работать буду там это точно.
***
В голове Леонида как-тот само собой пронеслось:
«Как хорошо, что в своё время папа за меня подумал и способствовал моему переводу из МВИМУ в ДВВИМУ.
Поэтому мне не надо ехать в Северо-Курильск и не придётся таскать за хвост селедку». Только сейчас Леонид начал понимать, что хорошо, что папа в своё время отговорил его закончить обучение в МВИМУ и перевестись в Дальневосточное Высшее Инженерное Морское Училище, которое он успешно закончил. Это, конечно, папе стоило многих моральных затрат. Но только сегодня Леонид почувствовал их плоды и был безмерно благодарен папе за то, что тот в своё время переборол его упрямство.
***
Поговорив с Валеркой минут пять, они простились, а Леонид вернулся к Филипповне, наивно посвятив её во все свои новости.
Но, Филипповна выглядела довольной, от того, что её дальний родственник, неожиданно свалившийся ей на голову, покидает её.
Потому что, как стал замечать Леонид в последнее время, она уже устала от его присутствия.
Ведь ей приходилось готовить каждый день еду и это отвлекало её от основного занятия, которым она занималась вечерами.
К ней постоянно приходили очень состоятельные клиентки, приносившие шкурки песцов, соболей, лис, а она шила из них шапки, воротники и прочее, чем женщины старались украсить себя.
Филипповна сидела у себя в комнате вечера напролёт и всё время что-то шила. Поэтому у неё холодильник ломился от икры, красной рыбы, балыка, различных колбас и копченого мяса. Кладовка в её комнате оказалась забитой всякими бутылками с различными спиртными напитками, винами и шампанским.
Филипповна без Леонида жила очень даже неплохо, но она от него устала, потому что он ей мешал работать.
В один из вечеров она попыталась научить его скорняжному ремеслу. Она хотела, чтобы Леонид оказывал ей помощь, но у него ничего не получилось. Он как-то раз чуть не испортил ей одну из шкурок и она, поняв, что с Леонида не будет никакого толка, отстранила его от оного ремесла, а сейчас с радостью восприняла его новое назначение.
По этому поводу она приготовила несметное количество блюд для поглощения и достала из заветной кладовки несколько бутылок коньяка и шампанского.
Опять позвала Лену с Петрушей, и вся честная компания допоздна сидела, отмечая назначение Леонида на судно. Хотя для Леонида ещё толком ничего не прояснилось с его назначением на «Читу», но Филипповна уже прощались с ним.
Глава четвёртая
Утром, как обычно, Филипповна разбудила Леонида, накормила завтраком и, перекрестив на прощание, пожелала:
– Бог тебе в помощь.
Попрощавшись и прихватив собранный чемодан, Леонид вновь двинулся к знакомому автобусу, идущему в город.
Взобравшись на второй этаж отдела кадров и, оставив свой неподъёмный чемоданище в холле, Леонид зашёл к инспектору.
Тот с удивлением посмотрел на него и, сделав вид, что вспомнил что-то важное, забормотал:
– Да, да, да… Хорошо, что ты пришёл. А то я уже хотел посылать за тобой. Я сейчас выпишу тебе направление, и ты пойдёшь на «Читу». Она уже стоит у четвёртого причала, – и показал рукой в направлении порта.
Через пару минут Леонид держал направление в руках и направился к проходной порта.
К тому времени ему уже выдали удостоверение с фотографией, и он каждый раз показывал его на проходной, когда ему приходилось входить в порт.
Вот и сейчас, он свободно прошёл через проходную и двинулся к причалу, где стояла «Чита».
Подойдя к ней, Леонид поразился насколько черты и вид этого современного судна отличались от рядом стоявших пароходов.
Она выглядела, как картинка. Чистые серые борта, белоснежная надстройка, мощные жёлтые мачты с грузовыми стрелами. Всё подчеркивало в ней изящность и грациозность.
Поднявшись на главную палубу по ещё не потрепанному временем трапу, Леонид обратился к вахтенному матросу:
– А как мне пройти к старшему механику?
– А тебе это зачем? – удивился матрос с интересом осмотрев запыхавшегося молодого парня.
– Я новый четвёртый механик, – представился Леонид, вынимая из кармана только что полученное направление.
– А- а, – протянул матрос и, не глядя на протянутую бумажку, махнул рукой, предлагая Леониду последовать за ним. – Пошли.
Открыв дверь в надстройку, они вошли в чистый просторный коридор и поднялись палубой выше.
Остановившись у одной из открытых дверей, матрос стукнул костяшками пальцев об косяк двери и заглянул во внутрь.
– Сергей Николаевич, к вам тут новый четвёртый механик пожаловал. Говорит, что направление получил на наше судно.
Из-за стола поднялся высокий, поджарый мужчина. На его правильном, продолговатом лице не отобразилось ни единой эмоции. Правой рукой пригладив аккуратно зачёсанные назад волосы, он грозно посмотрел на стоящего в дверях Леонида:
– Четвёртый, что ли?
– Да, четвёртый механик, – не ожидав увидеть такого сурового старшего механика, пролепетал Леонид. – Вот моё направление, – и протянул стармеху направление.
Тот небрежно взял его, повертел в руках и окинул Леонида взглядом исподлобья. Все движения стармех осуществлял не торопясь, но в каждом из них сквозила многозначительность и важность.
Старший механик излучал из себя столько барственности, что Леонид стоял перед ним, как крепостной крестьянин перед барином. Его так поразил вид стармеха, что он чуть ли не снял шапку и не заломил её перед хозяином.
В отличие от людей, встречавшихся Леониду до сих пор, дед излучал из себя столько важности, столько значимости, что ему даже стало страшно, что это старший механик, а не его барин, да и вид деда соответствовал этому, потому что одет он был в выглаженные серые брюки с идеальными стрелочками и в белоснежную рубашку без единой складочки. Ему для этого не хватало только бабочки или строго галстука.
Повертев направление в руках, дед ещё раз окинул взглядом Леонида и представился глубоким сочным басом:
– Сергей Николаевич, – плавно протянув Леониду руку.
Леонид бросился к руке барина и, пожимая её, не почувствовал на ней ни мозолей, ничего характерного для руки механика. Ладонь стармеха оказалась гладкой, но мощной.
Хотя рука Леонида тоже выглядела не детской лопаткой, но он почувствовал в руке стармеха недюжинную силу.
Покончив с рукопожатием, стармех ещё раз окинул Леонида оценивающим взглядом и пророкотал:
– Так. Ладно. Иди вон туда, по коридору, – показав жестом, куда надо пройти, – положи свои вещи в каюте четвёртого механика, а затем подходи ко мне. Пойдём к капитану. Будем решать, что с тобой делать.
Когда Леонид вернулся в каюту деда, тот вновь грозно окинул его тяжёлым взглядом:
– Так… Ты автоматику в училище изучал? – задал он первый вопрос.
– Изучал, – робко и неуверенно ответил Леонид. Кто его знает, что этому суровому дядьке ещё придёт на ум спросить?
– Двигатель, MAN KZ 57/80, знаешь, что это такое? – так же сурово спросил, а вернее, вопросил он.
Это уже оказалось полегче:
– Знаю, на пассажирских судах проходил практику и их там два стояло. Приходилось и в моточистках участвовать, – попытался пояснить Леонид.
– Это уже лучше, – в голосе деда послышались одобрительные нотки. Но тут в его голос вернулась прежняя суровость. – А динамки NVD в курсе, как обслуживаются?
– Конечно в курсе, на «Приамурье» даже приходилось моточистку делать на одной, – тут же вспомнил Леонид.
– Так. Ясно, – только Леонид не понимал, что же ещё хочет узнать дед, но стоял перед ним навытяжку, как перед своим командиром роты Сысоевым Геннадием Гавриловичем, приготовившимся дать ему несколько нарядов вне очереди за очередную провинность.
Леонид всем своим видом излучал полную готовность ответить на все вопросы сурового стармеха.
– А котлы. Как ты к ним относишься? – продолжил допрос грозный дед.
Пришлось тут же переключиться на другую тему и так же бодро отвечать:
– Четвёртые механики меня, в своё время, экзаменовали и инструктировали по эксплуатации котлов.
– Ладно, – в голосе деда почувствовалось какое-то смягчение, – Значит… подготовлен. Это хорошо, – он прошёлся по каюте и, повернувшись к Леониду, изрек. – Тогда пошли к капитану.
Леонид отодвинулся из проёма двери, пропуская в неё деда, а тот по-прежнему не спеша вышел из каюты и начал подниматься по трапу.
Поднявшись на капитанскую палубу, дед, не меняя темпа походки вошёл в каюту капитана, стукнув костяшками пальцев, для приличия об косяк открытой двери.
Вальяжно войдя внутрь, он без разрешения уселся в кресле напротив стола:
– Анатолий Михайлович, вот это к нам новый четвёртый механик пожаловал, – указал он тяжёлым взглядом на застывшего Леонида. – Будем брать его? – после этих слов дед внимательно посмотрел на капитана.
Капитан, повернувшись к Леониду посмотрел на него и перевёл взгляд на стармеха:
– Ну, а что делать? Если направление есть и отдел кадров согласен, то придётся брать. У нашего-то жена беременная и вот-вот рожать начнёт. И, тем более, ему надо на третьего сдавать. Он уже тут всем мозг пропудрил, что он задержался в четвёртых механиках, – капитан ещё раз оглядел Леонида с головы до ног и решил: – Пусть принимает дела. Посмотрим, что ты за четвёртый механик такой, – это уже касалось лично Леонида и пристально посмотрев ему в глаза.
Дед поразмыслил, усваивая приказание капитана, и поднялся с кресла:
– Хорошо. Я это обеспечу, – чеканя каждое слово, пообещал он и также неспеша вышел из каюты.
Леонид проследовал за ним.
Войдя к себе в каюту, дед на пороге развернулся, не дав Леониду пройти за ним, и важно изрек:
– Иди, принимай дела, – махнув рукой в сторону конца коридора.
Под воздействием такого сурового приказа Леонид развернулся и бросился в каюту, где оставил свои вещи.
Когда он туда ворвался, то там уже сидел здоровенный мужик лет под тридцать. Леонид подошёл к нему и протянул руку:
– Леонид.
– Николай. Ты что? Мне на замену пришёл? – в голосе мужика прозвучало столько надежды…
– Да. А, как будто ты этого не хочешь? – усмехнулся Леонид.
Сегодня все эти человеческие волнения уже настолько переполнили его, что он с трудом сдерживал себя, чтобы не разораться или не бить по переборкам кулаками. Ему требовалась разрядка.
Но Коля оказался не пробиваем, как мамонт в мезозойскую эру. Он встал с дивана, улыбнулся и позвал Леонида за собой:
– Пошли, буду тебе всё показывать.
Колян оказался намного выше Леонида, а если учесть внушительный живот, то вес его переваливал далеко за сотню.
– Переодеться-то хоть можно? – застопорил его Леонид.
– Да переодевайся, кто тебя держит. Это время только на меня работает, – спокойно проговорил Николай и вновь уселся на диване.
Достав робу из чемодана, Леонид тут же переоделся, и они с Коляном спустились в машинное отделение.
Машинное отделение блистало чистотой, там только что пылинка нигде не лежала.
Всё блестело и сияло. Плиты зелененькие, леера сверху черные, а внизу белые, отполированные поручни блестели. Насосы и динамки выкрашены салатной краской. На главном двигатель ни пылиночки, ни подтека. Вокруг царила идеальная чистота, сродни, как в операционной. Леониду даже стало стыдно за свою поношенную и застиранную робу.
Пройдя по машине, они зашли в ЦПУ (центральный пост управления), с многочисленными разных цветов лампочками на панелях. Сейчас часть из них горела красным цветом, обозначающим, что данные механизмы остановлены.
На мнемосхемах все механизмы четко обозначены. Панели мнемосхем нежно салатного цвета. Пульты серые. Красота – да и только!
Весь вид ЦПУ Леонида поразил. Он даже не мог поверить, что такое может быть в машинном отделении.
Такое машинное отделение он видел только однажды, когда во Владивосток пришло ленинградское судно. Курсантов их роты туда привели на экскурсию в машинное отделение, но только потом они три дня зачищали остатки сахара в его трюмах.
Леонид при виде такой красоты с удовольствием подумал:
«Вот это же надо! Это мне придется здесь работать! В таком чистом и прекрасном машинном отделении».
Ему стало очень приятно, что судьба так благосклонно отнеслась к нему.
Только чуть позже все эти феерические впечатления быстро исчезли, потому что Леонид своим горбом понял и своими руками ощутил, как достигается подобная красота.
А сейчас ему пришлось слушать Коляна, важно рассекавшему по машинному отделению и знакомившего его с механизмами будущего заведования.
Поэтому Леонид старался впитывать и запоминать каждое его слово. Ведь через несколько часов он уйдет, и никто ему больше об этом не расскажет.
Николай, чувствуя свою значимость, очень важный, как большой господин, ходил, подводя Леонида к механизмам, тыкал в них пальцем, нажимал какие-то кнопки и объяснял через губу, как со всем этим хозяйством обращаться.
У Леонида в заведовании оказался полностью автоматизированный котел, испаритель, и множество насосов. Оказалось, что всё это он должен досконально знать и уметь со всеми этими механизмами обращаться и управлять ими.
Мозг Леонида, как губка, впитывал всё, что показывал Николай и его пояснения сразу начали укладываться в его голове.
Выйдя из машины и, не переодеваясь, они сходили на обед в столовую команды, а после обеда продолжили знакомство с машинным отделением.
Надо отдать должное четвёртому механику. Хоть он и важничал, и показывал своё превосходство надо Леонидом, неоперившемся салагой, но машинное отделение он знал досконально.
К пяти часам все дела по передаче дел они завершили и пошли к старшему механику.
Дед грозно глянул на вошедших четвёртых механиков из-под полуопущенных век и, как бы нехотя, поинтересовался у Леонида:
– Ну, что? Как ты там, всё освоил?
– Да. Освоил кое-что. Но всё это закрепится только практикой… – Леонид попытался объяснить деду своё состояние, но тот не стал слушать его, а прервал царственным жестом.
– Понятно … – и распорядился, – а сейчас иди ко второму механику, пусть он тебе всё выделит, что нужно. Завтра утром будет отход.
Ну, отход, так отход. Отлично!
Хотя самостоятельно Леонид никогда ещё не отходил, но тут дед добавил:
– Я тебе дам опытного моториста, который будет за тобой приглядывать, – и, не глядя на Коляна, кинул ему:
– А позови-ка ты мне сюда Максимова.
Несмотря на свой рост и вес, четвёртого механика сдуло из каюты, словно пушинку, а через пару минут он запыхавшийся вернулся вместе с долгожданным Максимовым.
Моторист Максимов оказался небольшим лысоватым мужичком, скорее всего татарином, ростом метр пятьдесят с кепкой лет за тридцать пять.
Дед, пристально глядя Максимову в глаза, приказным тоном поведал тому:
– Так… Максимов, – чуть ли не прорычал он, – на вахте с тобой будет стоять новый четвёртый механик, – а не наоборот, что Максимов будет стоять на вахте с новым четвёртым механиком. – Смотри, чтобы всё было нормально. И чтобы вы смотрели за всеми механизмами в оба! – в конце фразы голос деда повысился. – На отходе я вас проконтролирую. Но, чтобы в рейсе ты за ним глаз да глаз… Понял? – и убийственным взглядом уставился на несчастного Максимова.
От полученного приказа, Максимова, как будто прибили гвоздём к палубе, на что тот смог только пролепетать:
– Понял, понял.
Его, наверное, так ошарашило, что он вызван к самому старшему механику, поэтому он почти потерял дар речи и сил у него осталось лишь только на то, чтобы часто кивать, соглашаясь с каждым словом деда.
Видя полное согласие безмолвного моториста, дед царственным жестом отпустил его:
– Ладно. Иди уж, – после чего Максимов моментально испарился.
Теперь дед удосужился перевести взгляд на Николашу.
– Так, четвёртый, давай-ка мне все свои бумаги сюда. Подпишу я их.
Николай предал ему приёмо-сдаточный акт, который до этого всё время теребил в руках.
Дед просмотрел акт и, подняв глаза на Коляна, грозно вопросил:
– А новый четвёртый что, ещё не подписал его?
Коляша от такого замечания потерял дар речи, но Леонид спокойно подошёл к столу, отодвинул Коляшу локтем, взял ручку и поставил внизу акта свою подпись.
Дед внимательно за всем этим пронаблюдал и размашисто поставил свою подпись в конце акта.
Завершив столь важный процесс, дед посмотрел на Леонида и торжественно изрек:
– Всё! Теперь ты тут хозяин, а я с тебя буду всё требовать по полной программе. А сейчас иди и продолжай изучение машинного отделения.
Леонид и пошёл. Сначала он зашёл ко второму механику. Им оказался худенький, лысый мужичок с Леонида ростом по фамилии Бородкин.
Он повёл Леонида в машинное отделение.
Зайдя в ЦПУ, Бородкин вальяжно развалился в кресле перед пультом управления главным двигателем и закурил. Закинув ноги на пульт, он многозначительно молчал, подчеркивая свою значимость перед таким салагой, как Леонид.
Как потом оказалось, что такого кощунства, как закинуть ноги на пульт, он перед дедом себе не позволял, а только на полусогнутых бегал перед ним.
Сейчас же Бородкин, важно покуривая, с небольшим пренебрежением вещал:
– Ты тут вообще-то осторожнее, смотри, любую кнопочку нажмёшь, может такое случится, что потом в море встанем. Поначалу пусть Максимов всё за тебя делает, он у меня вахту стоял, и я его вымуштровал, понятно?
– Да, понял я, понял, – Леониду почему-то стало неприятно общение с этим зазнавшимся сморчком.
– Ну, ладно, тогда давай, пройдемся, – второй поднялся с кресла и направился к выходу из ЦПУ.
Они прошлись по машинному отделению, и он показал Леониду ещё кое-что из своего заведования. Ознакомил с главными насосами и способами, как с ними можно оперировать в нескольких режимах, а только потом, вернувшись в ЦПУ, распорядился:
– А теперь у тебя есть время самому ознакомиться со схемами трубопроводов. Возьми бумажку и рисуй сам себе схемы.
– Какие схемы рисовать? Они что, на переборках не висят? – удивился Леонид.
– Висят-то они, висят. Но надо конкретно для себя обозначить, чтобы ты сам знал, где каждый клапан находится в машинном отделении. Чтобы в любой момент, когда даже мы обесточимся и в темноте, ты бы смог туда добраться без всяких фонарей, на ощупь.
Чтобы отвязаться от Бородкина Леонид деланно с ним соглашался:
– Да, понял я. Понял. Всё понял, – кивая при каждом его совете.
А как же оказался прав Бородкин, когда советовал Леониду самому, на пузе проползти всё машинное отделение, чтобы каждой клеточкой тела прочувствовать его. Как же он был прав!
Но, самоуверенный, вновь испеченный четвёртый механик, поленился это сделать, подумав:
«Да ну его в баню, устал я, пойду ка я лучше в каюту и посплю».
Так Леонид и пошёл в свою новую каюту, оставив без внимания наставления Бородкина.
Каюта ему очень понравилась.
Большой прямоугольный иллюминатор хорошо её освещал. Сейчас, зимой, он оказался плотно задраенным на барашки. Общий кондиционер не работал. Каюта обогревалась только электрическими грелками, установленными у бортовой переборки и излучавшими достаточно тепла. Температура в каюте регулировалась термостатом на панели грелок. Переборки, обшитые светло-коричневым пластиком, создавали уют, а с подволока лился ненавязчивый свет люминесцентной лампы.
К бортовой переборке, под иллюминатором, стоял прикрученный стол, справа от которого находился шкаф, а перпендикулярно к переборке умостился небольшой диванчик, на который запросто могли сесть три человека. А вот уже к диванчику, параллельно коридорной переборке прилегала кровать.
На неё просто так не ляжешь, потому что она стояла на постаменте, в низу которого находились два пустых выдвижных ящика. Поэтому в кровать, чтобы в ней улечься, приходилось вскарабкиваться.
Ящики под кроватью оказались пустыми и только в одном из них Леонид нашёл какой-то коричневый ящичек. Он попытался его открыть, но крышка не поддалась, и Леонид задвинул его в глубь. Не твоё – не трогай. Не знаешь – не лезь. Принцип, усвоенный им из предыдущей своей морской жизни. Лучше спроси, а не лезь.
Леонид посчитал коричневый ящик судовым имуществом и поэтому больше не пытался открывать его.
Только намного позже он понял, что же находилось в этом ящичке, а сейчас не придал этому значения и задвинул его в дальний угол, заложив одеждой, чтобы он во время качки не «поехал».
