Алексей Макаров
Морские истории

Филя

Я с электромехаником Юриком ходил по Рипербану, мы заглядывали в магазинчики, глазели по сторонам, наслаждаясь экзотикой столь знаменитой в своё время улицы.

Проголодались и зашли в одно из кафе. Заказали колбаски и по кружке пива. Как же без него в Германии, а особенно в Гамбурге.

Пиво оказалось отменное. Через стенки высокой кружки просматривалась янтарная жидкость, пузырьками отложившаяся на стенках. Эту красоту довершала пышная шапка пены, возвышающаяся над краями кружки.

Колбаски, поблёскивая тёмно-коричневыми обжаренными боками, испускали невероятный аромат, и для того, чтобы они никуда не вывалились с тарелки, их привалили с одной стороны крупно нарезанными помидорами и красным сладким перцем, а с другой – небольшими, сантиметра по полтора, веточками брокколи. И для подтверждения того, что хозяева радушны и хлебосольны, весь этот натюрморт завершала мисочка с острым кетчупом.

От такой красоты невольно пробуждался аппетит и разгорались глаза. Из кафе моментально расхотелось уходить. Всё здесь стало милым и красивым, а хозяева превратились в лучших друзей.

Обсуждения местных красот и достопримечательностей прекратились, и мы только тем и наслаждались, что поглощали невероятно вкусные колбаски и запивали их сладковатым, с небольшой горчинкой густым пивом.

Покончив с обжираловкой – по-другому этот процесс и невозможно было назвать, – я оторвал глаза от пустой тарелки и осмотрелся.

Кафе ничего особенного из себя не представляло. Небольшое помещение на первом этаже старинного дома с несколькими столиками и большим окном, выходящим на улицу. На стенах висели какие-то картинки, а в углу приткнулась стойка бара с различными бутылками.

Увидев, что я покончил с колбасками, хозяйка заведения подошла ко мне и по-английски спросила:

– Господин ещё чего-нибудь желает?

Я отрицательно покачал головой:

– Нет, всё было очень вкусно, но позвольте поинтересоваться… – Я выжидающе посмотрел на хозяйку.

– Да, господин, пожалуйста, – вежливо улыбнулась хозяйка.

– От вас, – я обвёл взглядом кафе, – можно позвонить в Россию?

Лицо хозяйки моментально изменилось, и у неё непроизвольно вырвалось:

– Так вы из России?

– Да, мэм, – подтвердил я её догадку, – мы из России.

– А мне показалось, что вы поляки или из Югославии, – уже сухо, без прежней слащавой улыбки подытожила она свои наблюдения.

– Нет, мэм, мы из самой что ни на есть России. – Я увидел перемену в её настроении, но не захотел заострять на этом внимания и поэтому так же доброжелательно спросил: – Так можно?

– Да, можно, только вы мне оплатите разговор наличными, – строго закончила она.

– Нет проблем, мэм, – согласился я с ней и для надёжности спросил: – Код страны – семь?

– Да, семь, – уже безразлично ответила хозяйка, не вспоминая, что мы только что были «господами», которым она обворожительно улыбалась, при этом сухо напомнив: – Наберите вначале два ноля.

– Спасибо, мэм, – поблагодарил я её и прошёл к телефону, установленному на барной стойке.

На удивление, соединение с домом произошло быстро, и из трубки раздался такой знакомый и родной голос:

– Алё…

Его я узнаю из миллиона и ста тысяч голосов, которые будут звучать рядом, его я никогда и ни с каким другим голосом не спутаю. Иной раз он снился мне во сне, и я, подхватив трубку телефона, мягко отвечал этому голосу:

– Да, моя радость, это я. Как хорошо, что я слышу тебя, – а в ответ слышалось заботливое:

– Ты где, солнышко моё? Я так по тебе соскучилась…

И сейчас из трубки звучали слова моей единственной женщины, которая, несмотря на то что находилась в десятках тысяч километров от меня, была здесь, со мною рядом.

Бар, кафе, улица, хозяйка – всё для меня пропало. Были только я и она.

Сколько мы говорили, наслаждаясь нашей близостью, для меня не имело значения. Для меня было главным то, что я её слышу и она сейчас тут, со мной. Уже потом, чуть позже, когда я положу трубку на аппарат, я буду вспоминать о том, что она мне говорила. Я этот разговор буду ещё десятки раз прокручивать в памяти. Он может мне и присниться, и тогда я буду видеть её. Как плохо, что только в фантастических фильмах можно увидеть того, кого ты так сильно любишь, а сейчас – только слышать.

Вот трубка телефона была положена, и я, отрешённый от мира сего, сидел у барной стойки и переваривал то, что только что со мной произошло.

Хозяйка вернула меня с небес в эту небольшую кафешку, обозначив мне продолжительность разговора:

– Вы говорили двадцать минут, – и написала сумму, которую я должен был ей заплатить в марках.

Пока я доставал из кошелька деньги, в зал с улицы вошёл мальчишка лет двенадцати. Хозяйка вместо приветствия сразу накинулась на него по-немецки:

– Питер, ты где сегодня шлялся? У вас занятия уже давно закончились, – на что мальчишка начал оправдываться перед матерью.

Я был не такой уж знаток немецкого, чтобы полностью понять его объяснения, но мать действительно была на него зла и, не снижая тона, приказала:

– Иди наверх и переоденься.

Мальчишка послушно двинулся вглубь зала, но был остановлен новым вопросом матери:

– А Патрика ты кормил?

– Нет, мама, ещё не кормил.

– Тогда возьми колбасу и отнеси ему, – опять скомандовала мать, на что Питер, понурив голову ушёл из зала.

Я сел рядом с Юриком, и мы заказали ещё по кружке пива. Когда хозяйка принесла его, то, погрузив губы в пышную пену и сделав пару глотков, я откинулся на стуле. Надо было поговорить, меня распирало от желания поделиться с Юриком полученной новостью, которую только что сказала мне жена.

– Представляешь, – начал я, – она купила щенка.

– Какого щенка? – не понял меня Юрик.

– Обыкновенного, говорит, что очень красивого. Мы ещё весной были на Первой речке на базаре, и там один мужик продавал щенка сенбернара. Это был такой пушистый комочек, – начал я расписывать Юрику увиденного щенка, – шёрстка светло-жёлтая, на мордочке тёмные пятна, как очки, глазки такие грустные-грустные, а сам весь кругленький и мягкий-мягкий. Вот такой. – Я показал руками размер увиденного щенка. – Мужик держал его за пазухой. Тогда я еле-еле уговорил жену не покупать его. Хорошо, что денег у меня с собой столько не было, сколько просил тот мужик. А сейчас им с дочерью предложили точно такого же щенка, и она не смогла отказаться. Сказала, что сфотографировала его и пришлёт мне фотку в письме.

– Да, сенбернары – это собаки серьёзные, – с видом знатока начал Юрик. – Я их, правда, никогда не видел, я больше по овчаркам встреваю, но говорят, что они здорово ищут людей в Альпах, если их заваливает лавинами. Ну а так, – Юрик с интересом посмотрел на меня, – дома-то всё нормально?

– Спасибо, – поблагодарил я Юрика за внимание, – всё отлично. Ждут.

– Ну вот и ладно, – сделал своё заключение Юрик, и мы, не торопясь и обсуждая последние новости, допили пиво и вышли из кафешки.

У порога, перегородив весь тротуар, лежал огромный пёс. Он, не обращая ни на кого внимания, обнял лапами палку варёной колбасы и самозабвенно её уплетал.

Юрик выходил первым и чуть не споткнулся об этого пса. Обойдя собаку стороной, Юрик поделился со мной:

– А кажись, дедушка, это и есть тот самый сенбернар, которого купила твоя жена.

Я обошёл собаку, самозабвенно мусолящую батон колбасы, и осмотрел это чудо.

Какой он высоты был, я даже и представить себе не мог, но в длину он был точно не меньше полутора метров. Огромная голова с большими брылями, чёрные «очки», из-за которых почти не было видно глаз, большой чёрный пятак носа и обвисшие большие тёмно-рыжие уши, внизу почти чёрные. Тёмно-рыжая шерсть на широкой спине к животу переходила в белый оттенок, а шикарный мохнатый рыжий хвост завершал красоту этого монстра, который медленно, не обращая внимания на прохожих, шумы улицы, расправлялся с колбасой.

Я, в недоумении от увиденного, ошалело смотрел на эту громадину и не мог от него оторваться, но справившись с первым шоком, посмотрел на Юрика:

– И это сенбернар? – в полном бессилии указал я на монстра пальцем.

– Ага, – улыбнулся Юрик, – он самый и есть.

– Так что же она мне, – имея в виду жену, чуть ли не завопил я, – говорила про какой-то мягкий жёлтенький комочек?

– Да успокойся ты, дедушка. – Юрик осторожно взял меня под руку и обвёл вокруг поглощающего колбасу пса. – Она не хотела тебя огорчать. Она же не хочет, чтобы ты расстраивался, поэтому и говорила про мягкий комочек.

Я ещё раз обернулся, чтобы увидеть этого эпикурейца, которому, кроме колбасы, ничего не было нужно, и побрёл вслед за Юриком.

Время, которое нам дал капитан для посещения города, подходило к концу.

Через пару месяцев я был дома и увидел этот «комочек», фотографию которого прислала мне жена. Он окреп, подрос и в холке был уже под сорок сантиметров.

Оказалось, что он был породистым псом. Родители его были из Чехословакии, и звали его по паспорту Ульфеус Сольвейк Елизавета. Но для меня он навсегда остался Филей из-за своей доброты, флегматичности, верности и преданности семье.

30.09.2021

Сан-Томе

Остров Сан-Томе находится в точке с координатами 0°20,192' с. ш., 6°43,639' в. д., а южная оконечность второго острова – Рблаш – находится точно на экваторе.

«Херм Кипе» должен был подойти к острову Сан-Томе рано утро, но второй механик готовиться к подходу начал ещё дней за десять. Он активно собирал по всему судну пластиковые бутылки и складировал их на главной палубе, в помещении аварийного дизель-генератора.

На вопрос, зачем они ему, он загадочно улыбнулся:

– О, Владимирыч, вот придём в Сан-Томе, тогда сам всё и узнаешь…

– Но всё-таки – зачем? – не отставал от него Астахов.

– Ладно, – неохотно согласился Игорь, – слушай сюда. Я в них налью дизельки и у местных бизнесменов обменяю на вино. – И он в ожидании реакции стармеха на свои слова с интересом посмотрел на него.

– Какое вино? – не понял Астахов Игоря.

– Отличное, самое настоящее португальское вино, – горячо принялся объяснять Игорь.

– Не может быть, – не поверил Астахов. – Вот так просто они взяли и привезли тебе вина, да ещё и настоящего. Небось бурдомагу какую-то тебе втуляли.

– Не веришь?! – обиделся Игорь. – Вот когда всё увидишь и попробуешь, то сам будешь весь следующий рейс бутылки собирать. Я уже третий рейс сюда делаю, так что винца мы попробовали достаточно. – И для достоверности он даже прищёлкнул языком.

– Не кипятись, – хлопнул его по плечу Астахов, – придём – посмотрим, попробуем.

На том разговор и закончился.

Около пяти утра в каюту Астахова позвонил старпом:

– Дед, доброе утро! – услышал он бодрый голос Игоря из трубки. – Через час подходим. Иди выводи машину из режима. Ты ведь сказал мастеру, что выводить будешь сам.

– Понял, – отреагировал Астахов на сигнал раннего подъёма, – минут через десять приду, – и, повесив трубку, пошёл умываться.

Ночные вахты в машине не неслись, если судно было в открытом море, поэтому в ЦПУ в данный момент никого не было.

В течение сорока минут Астахов вывел машину до манёвренных оборотов и позвонил на мостик:

– Машина в манёвренном режиме, – доложил он старпому и тут же спросил: – Долго ещё шкрябаться?

– Нет, – так же бодро отреагировал чиф на его вопрос, – где-то с полчасика ещё. А там бросим яшку – и готовься… – Чиф сделал небольшую паузу.

– К чему? – не понял его Астахов. Что там ещё такое могло ждать его, к чему он как-то особенно должен готовиться?

– Выгрузка будет рейдовая, своими кранами, но корефанов набежит туча. Так что всё задраивай. Но лучше подними второго. Он в курсе всех событий, – уже спокойно разъяснил старпом.

– Ну, спасибо за информацию, – поблагодарил Астахов старпома и набрал номер Игоря.

Тот, как и все механики, тут же поднял трубку телефона и ответил дежурным голосом:

– Алё, второй слушает. – По его голосу трудно было понять, разбудил ли стармех его или он вообще не спал, насколько ответ из трубки был чётким.

– Через полчаса подойдём… – Астахов начал объяснять причину раннего подъёма. – Так вот чиф говорит, что ты знаешь, что надо делать.

– Понял, не переживай, Владимирыч, всё будет тип-топ. Я ещё с вечера кое-что сделал, а сейчас подниму Марио, и он закончит закрытие помещений. – И повесил трубку.

Астахов вызвал электромеханика. Они запустили динамки, взяли их в параллель и вывели из работы валогенератор.

Вообще-то, Астахов это мог бы сделать и сам, но на судне он был всего пару недель, поэтому для него было лучше, если за этим проследит более опытный в таких делах Серёга.

Закончив манипуляции с электричеством, Астахов оставил Серёгу в ЦПУ, а сам пошёл на камбуз – посмотреть, что там приготовил на завтрак повар-филиппинец. В отличие от своих собратья, он не был «сталеваром», мягко говоря, и не готовил трудные к употреблению блюда.

– Доброе утро, Роландо! – Астахов доброжелательно приветствовал вечно улыбающегося повара. – Что у тебя сегодня на завтрак?

– Для тебя, чиф, я сегодня приготовил замечательный омлет с овощами. Ты готов к завтраку? – Казалось, что сама любезность витает вокруг кока.

– Конечно, у меня ещё есть с полчаса перед манёврами, – заверил Астахов повара и сел на своё место в кают-компании.

Яичница с овощами была и в самом деле замечательной.

Справившись с завтраком и поблагодарив повара, Астахов вернулся в ЦПУ. Тут и начались манёвры. Обороты были скинуты до малого, а затем капитан сделал только один реверс и поставил телеграф на «Стоп». Астахов понял, что якорь брошен и ожидал команду «Отбой».

Вскоре зазвонил телефон, и стармех услышал спокойный голос капитана:

– Всё, Владимирыч, стоим на якоре. Готовность один час. Готовься к рейдовой выгрузке. Пусть пока обе динамки работают. Боцман с матросами сейчас подготовят краны к работе. – Он сделал ударение на букву «ы».

– Понял, Владимир Петрович, всегда готов, как юный пионер, – пошутил Астахов и пошёл вместе с Серёгой готовить главный двигатель к стояночному режиму.

К восьми часам в ЦПУ собралась вся машинная команда: второй механик с электромехаником и два моториста-филиппинца.

До кофе-тайма они сделали осмотр главного двигателя после недельного перехода, и Астахов попросил Игоря:

– Поднимешь меня на обед, а то я что-то устал.

– Иди отдыхай, Владимирыч, я тут сам со всем справлюсь, – пообещал Игорь и заверил: – Не переживай, всё сделаю как надо.

И Астахов пошёл спать.

На этом судне каюта стармеха находилась на третьей палубе, так что карабкаться по трапам на пятую, как на прежнем контейнеровозе, ему не пришлось. Чтобы сэкономить время, он не стал раздеваться и завалился на диван в кабинете.

Игорь, как и обещал, поднял Астахова в начале первого, и он, умывшись и переодевшись, спустился в кают-компанию.

Покончив с обедом, Астахов вышел на главную палубу, чтобы осмотреться, где находится судно и что вообще происходит на палубе.

Выйдя на корму, Астахов был, мягко говоря, немного озадачен увиденным. У открытой двери помещения аварийного дизель-генератора сидели на корточках несколько негров. У каждого в руках было по мешку, из которого они доставали пластиковые бутылки и передавали их Ромио, сидящему у расходной цистерны дизельного топлива для аварийного дизель-генератора.

От его действий у Астахов сразу встала перед глазами картина, когда они, молодые курсанты, точно так же стояли у бочки с пивом, а дородная тёща Злодея, его соседа по кубрику, с деловым видом, не обращая ни на кого внимания, наливала пиво в подставляемую тару.

А использовали курсанты тогда стеклянные банки различной вместимости и даже плафоны от люстр освещения. В плафоны вмещалось аж целых восемь литров. Злодеевская тёща молча поворачивала деревянную ручку бронзового краника, и из бочки в подставляемую тару вытекала янтарная пенистая жидкость. Полная серьёзности тёща молча выполняла оную операцию, принимала деньги и выкрикивала:

– Следующий!

Примерно такая же картина предстала взору Астахова и сейчас.

Изображая из себя главного начальника, Ромио принимал у очередного негра пустую пластиковую полуторалитровую бутылку, поворачивал ручку бронзового дренажного крана под цистерной с дизельным топливом, и из него лилась светло-жёлтая, чистая, как слеза, жидкость. Разница была лишь только в том, что она не пенилась, да и Ромио кричал не «Следующий», а важно произносил: «Next».

Когда процесс наполнения бутылок заканчивался, Ромио их пересчитывал, а клиент вместо кошелька притаскивал ящик и рассчитывался бутылками с вином из расчёта две бутылки дизельки за одну бутылку вина.

Процесс шёл полным ходом, о чём можно было судить по стопке ящиков с вином, возвышающихся за спиной Ромио и груде корзин с фруктами рядом с входом в помещение аварийного дизеля-генератора.

Когда Астахов заглянул в дверь, то Ромио, ни на йоту не смутившись, так же важно продолжал выполнять процесс наполнения бутылок.

– Где второй механик? – поинтересовался у него Астахов.

– Пошёл на обед, – вежливо ответил Ромио, на секунду оторвавшись от очередной бутылки, и, подняв глаза на Астахова, добавил: – Сказал, что скоро придёт.

Астахов не стал ни кричать, ни возмущаться. Зачем? Процесс налажен. Дело идёт, а дизельного топлива у него было с десяток лишних тонн. Что-то больно круто «наэкономил» предыдущий стармех.

Астахов понятия не имел, куда его девать. Бункеровки происходили только в Европе, а там всё идёт по счётчику и до грамма. Это тебе не Персидский залив, где танкеристы дурят механиков при каждой бункеровке.

Игоря Астахов нашёл в кают-компании. Видать, они с ним разминулись. Тот спокойно обгладывал куриную ножку и заедал эту прелесть овощным салатом.

– Что там творится? – Астахов присел рядом с ним и кивнул головой на палубу.

– Да всё там нормально, – спокойно ответил Игорь, – Ромио всё знает. Всё под его контролем. Ты, главное, Владимирыч, не беспокойся. Ромио не пролетит.

– Да я не про то, пролетит он или не пролетит, я про то, что я скажу капитану про этот бардак. – Астахов уже начал раздражаться от беспечности второго механика.

– А ничего не надо говорить. – Игорь с удивлением посмотрел на Астахова. – Он сам прекрасно знает обо всём, поэтому и не спускается сюда. Ему с мостика виднее, что у нас делается.

На его слова Астахов только пожал плечами: ну, если есть «добро» сверху, то что ему тогда волноваться, если несколько сотен литров дизельки будут обменяны на колониальные товары и фрукты, которые пойдут на нужды экипажа.

Но тут вопрос Игоря ещё больше удивил Астахова:

– Владимирыч, – как-то осторожно начал он, – а как ты посмотришь на то, что они привезут нам марлина?

– Чё за марлина? Кто привезёт? – не понял Астахов.

– Ну, рыба такая, марлин называется. – Игорь посмотрел на него как на круглого идиота. – Чё, ни разу не слышал о такой?

– Вообще-то, слышал, но никогда не видел, – честно признался Астахов. – Говорят, что они метра по два бывают.

– Ну, про два не знаю, – пожал плечами Игорь, – но обещают привезти метра на полтора. Только он мороженый. – И Игорь в ожидании решения стармеха выжидающе смотрел на него.

– Ну и чё надо сделать, чтобы нам привезли марлина? – усмехнулся Астахов.

– Они просят за него пять канистр дизельки, – поделился Игорь своими прежними разговорами с местными бизнесменами.

– Так дай им её, а мы попробуем, что такое этот марлин, – как само собой разумеющееся, разрешил Астахов.

«Если уж пошла такая пьянка, режь последний огурец», – подумал он при этом про себя.

– О’кей, так и сделаем, – подскочил из-за стола Игорь, бросив полуобглоданную ножку в тарелку, и чуть ли не бегом направился из кают-компании, но в дверях остановился: – Так ты выходи на палубу, – напомнил он Астахову, – полюбуешься на этого марлина, – и скрылся в коридоре.

«Ну и хитрец, – невольно подумал стармех, – он уже и тут всё провернул», – и пошёл в каюту за фотоаппаратом.

На корме в это время скопилось несколько аборигенов, о чём-то оживлённо ведущих беседу, но при появлении стармеха они замолкли.

У подошедшего матроса-филиппинца Астахов спросил:

– Чего это они замолчали? – на что тот рассмеялся:

– Они тебя, чиф, испугались. Ведь они здесь не каждый день белого человека видят.

Астахов подошёл к группке местных и попросил:

– Встаньте вот здесь, у борта, – показывая на то место, где бы он их хотел сфотографировать, но аборигены не сдвинулись с места и в недоумении смотрели на Астахова.

– Да они тебя не понимают, чиф, – рассмеялся матрос. – Они английского не знают. Они тут только по-португальски говорят.

– А ты знаешь португальский? – поинтересовался Астахов у матроса.

– Немного, – так же весело ответил он. – Вообще-то я знаю испанский, но смогу объяснить им, что тебе надо.

– Скажи им, что я хочу с ними сфотографироваться, – попросил Астахов матроса.

– О’кей, – согласился матрос и принялся объяснять оробевшим визитёрам, что хочет от них старший механик.

Поняв матроса, они, весело улыбаясь, позволили ему сделать несколько снимков, и с Астаховым в том числе.

Тут один из негров что-то принялся бурно говорить, суя в лицо Астахову пустую бутылку, а он, ничего не понимая, вновь посмотрел на матроса:

– Что ему надо?

– За то, что ты их сфотографировал, он просит налить ему бутылку дизельного топлива, – смеясь, объяснил он Астахову.

– Ладно, – тут же согласился тот, – давай свою бутылку, – и протянул руку к предлагаемой бутылке, но тут же и остальные участники фотосессии кинулись к нему с бутылками.

От такой наглости Астахов опешил и в недоумении смотрел на смеющихся Ромио и матроса.

– Чиф, – предупредил стармеха Ромио, – не соглашайся с ними, а то они тебе и канистру приволокут.

Но Астахов решил:

– Наполни им только три бутылки. Их шестеро, так что каждому из них будет по половинке, – приказал он Ромио.

– Есть, чиф, – согласно кивнул головой Ромио и принялся командовать обнаглевшими неграми, отчего те притихли и послушно выстроились в очередь перед дверью помещения аварийного дизель-генератора.

Но тут всю эту торговлю прервал появившийся Игорь:

– Владимирыч, да не обращай ты внимания на этих попрошаек, пошли лучше в ЦПУ, Серёга притащил туда марлина. Пошли сфотаемся.

Он схватил стармеха за рукав комбеза и потащил в ЦПУ, попутно объясняя:

– После отхода они с этими бутылками попрутся на базар и продадут их. Это у них тут самый популярный бизнес, и нас они используют как дойную корову.

Марлин и в самом деле был огромным. Правда, нос у него был отрублен.

Увидев недоумение Астахова, Игорь пояснил:

– Это рыбаки его на какие-то сувениры отрубили. Да нам он и ни к чему. Мы только мясо будем пробовать. Нос-то всё равно выкинем, – и предложил: – Становись, Владимирыч, сделаем фото на память.

Серёга уже подвесил к подволоку огромную связку бананов. Астахову вложили в руки замороженного марлина, и он, с трудом удерживая его в вертикальном положении, предстал перед объективом фотоаппарата.

Парни сделали несколько снимков и унесли рыбину в морозильную камеру, чтобы она в ЦПУ не разморозилась и не напиталась запахом машинного отделения.

Через пару часов выгрузка была закончена, машина подготовлена, и «Херм Кипе» вновь снялся в рейс.

Через пару дней повар разделал марлина и по просьбе Астахова дал ему внушительный кусочек, а тот его нарезал на слайды, обвалял в муке и обжарил в масле.

Со свежим картофельным пюре и овощами марлин оказался бесподобен, а если учесть, что на столе стояло ещё с десяток бутылок португальского вина, то можно было считать, что субботний ужин удался на славу.

07.10.2021