Алексей Лавров
Путь стали

– Так что ж в том плохого? – воскликнул парень.

– А в том, что если прав профессор, у мальчонки никого в этом мире нет, – угрюмо проговорил мужик. – Заступиться некому, пропадёт как лабораторная мышь.

– Да как же так? С чего ты взял?

– С того, что пока профессор твой псих, до его бредней никому и дела нет. А как получит он доказательства, так тут всё вояки оцепят и засекретят!

– Ё ж моё ж! – всплеснул руками Витя. – И нас могут закрыть?

– Нас в первую очередь. Значит так, Витя, это очень хорошо, что Колян укатил, он такой же чокнутый, как все они. Мы с парнишкой пойдём потихоньку, а ты их дождись и скажи, что надоело мне без толку по лесу шастать, поругались мы, да я домой пошёл. О парнишке ни гу-гу, понял?

– Понял! – проворчал парень.

– Ну, если что, ты меня знаешь. – С особым значением проговорил мужик. Ополоснул водой из фляги посуду, убрал в рюкзак, завязал. Похлопал насупленного парня по плечу, сказал. – Не грусти, Витёк, сами потом во всём разберёмся, без профессора.

Лицо парня посветлело, лукаво улыбнулся. – А и впрямь, сами посмотрим!

Мужик закинул за спину рюкзак, протянул Гориславу ладонь, сказав. – Идти.

Горик кивнул, вложил ладошку в ладонь дядьки, встал.

– Дом. Идти. – С ласковой улыбкой повторил мужик. Горик понял и обрадовался – ну, конечно! Это точно люди из другого поселения. Они отведут его к себе, обустроят, а потом, когда он вырастет, помогут найти тех разбойников и отомстить за родичей. Главное – их род будет жить!

* * *

Горик прожил в зимовье дяди Димы всё лето. Он долго не мог поверить, что оказался не в другом селении, а в незнакомом мире, далеко не сразу согласился на новое имя – Егор. В остальном, благодаря чудесному дару богов, всё схватывал на лету, дядя Дима только диву давался. Быстро освоил язык, выучился грамоте и погрузился в учебники, специально для него приобретённые или выпрошенные у знакомых.

Дмитрий Сергеевич связался с сестрой в Казахстане, рассказал, что приютил сироту-беспризорника, да не знает как быть – в детдом сдавать нельзя, всё равно пацан сбежит. Она оформила и выслала для Егора документы, по которым тот был её сыном, племянником Дмитрия Сергеевича, с согласия матери проживающим у дяди.

Осенью они спокойно перебрались в посёлок, будто Дмитрий только со станции привёз племяша. Дядька принялся хлопотать о гражданстве для парня, а Егор пошёл в поселковую школу. Дмитрия Сергеевича, отставного боевого офицера, в селе очень уважали, так что в общении с другими ребятами у Егора трудностей не возникло.

Он, конечно, понятия не имел о субкультуре, но это легко оправдывалось «иностранным» происхождением – ну, не было в их ауле аниме, что тут поделаешь! Зато в силу новейших веяний в школу провели широкополосный интернет, и парень настолько освоился в новом пространстве, что стал внештатным сельским консультантом по любым кибер-вопросам.

В своё время Егор закончил школу, ушёл в армию. Отслужив, как положено, вернулся в село преподавателем информатики на общественных началах. Так уж в сельской школе повелось, что преподавались там только Русский язык, Английский и Алгебра с Геометрией, причём, преподавались директором лично. Все остальные предметы заменяли Трудами и Физкультурой из-за недостатка учителей.

Егор Владиславович взялся восполнить этот пробел в меру возможностей. Возможности эти оказались таковы, что через полгода сельские ребята неожиданно для всех победили в районной олимпиаде по Физике и Информатике. Молодого энтузиаста заметили, он завёл знакомства с околонаучными кругами, начал регулярно писать в блоге, переписывался со знающими людьми.

Дмитрий и Виктор продолжили наблюдать за аномальными явлениями, на которые оказался богат родной край, естественно, что они привлекли к этому и Егора. Парень нашёл и тщательно изучил труды профессора Квазиосного. Времена изменились, чокнутые учёные забыли к ним дорогу, но хватало и других чудаков.

Какие-то ролевики основали неподалёку псевдославянское поселение, вроде бы там помогали потерявшим себя людям обрести душевный покой в единении с природой. Егор часто бывал в селении и снова стал консультантом. Общался с людьми, старался укрепить, поддержать… но в душе его покоя не было, и он не искал его.

Ему часто снилась так и несостоявшаяся последняя битва. Горислав верил, точнее, знал – без этой битвы вся его жизнь лишена смысла. Он должен был дождаться кудесника, как сказано, через три дня, когда закончится бой… он должен дождаться Остромысла на поле последнего боя!

Горислав Владиславович выяснил, как и почему срабатывает проход. Один человек прошёл оттуда, и время там остановлено волею богов в заданном мгновении, пока он не вернётся… или кто-нибудь вместо него – всё равно из лабиринта в его родном мире выйдет маленький Горислав, чья бы душа ни отправилась отсюда.

* * *

Горислава умудрили годы жизни и учёбы в неродном мире, к жажде мести добавилось непреодолимое научное любопытство. Что из себя представляют миры, как они связаны? Что такое человек? Как связанны душа, сознание и тело? Есть ли вообще смысл разделять их? Он узнал, что ответы на эти вечные вопросы ищут многие и уже довольно долго, с одним таким исследователем Горику даже довелось познакомиться лично – ведун Остромысл без сомнений должен многое знать об этом. То, что с ним произошло, стало представляться хитроумным колдовским экспериментом, главная цель которого – контакт с другим миром.

Если удастся установить такой контакт, открываются просто фантастические возможности изучать… главное – влиять на миры! Из этого соображения следовал первый практический вывод – сам Горислав должен оставаться в данной реальности. Ему нужно зеркально повторить опыт Остромысла, найти кого-нибудь и послать туда, где морские разбойники сожгли его родное селение и убили всех.

Причём Гориславу требовалось не безмозглое лабораторное животное, ведь в том, что переход возможен, он уже убедился лично. Ему нужен союзник, который всё до донышка осознает, сам уйдёт в неизвестность, как в смерть, найдёт ведуна, выполнит его, Горика, предназначение и… останется там навсегда.

Казалось бы, проще найти кандидата в отряд космонавтов, но не для Горислава. Дар богов оставался с ним, он легко читал и в человеческих душах тоже. К тому же за подходящими душами не пришлось ехать слишком далеко, такие должны были найтись в псевдославянском ролевом поселении.

Можно подумать, что люди просто вот так по-своему «отдыхают на природе», но Горик успел вдоволь налюбоваться на «нормальный» отдых с охотой-рыбалкой, с водкой-пивом, с привозными и местными затейницами. В лагере же этих туристов под запрет попало не только спиртное, даже курево, сахар и чай-кофе! Он никогда не услышал там ни единого матерного слова!

Люди ковырялись в земле, пытались работать с примитивным ткацким станом, гончарным кругом, мастерили луки, махали деревянными мечами! Большинство приезжали на день-два, но вскоре выделились несколько индивидов, которые на день-два уезжали, да и уезжать вскоре стали всё реже. Возвели примитивные жилища и остались зимовать! Горик близко сошёлся с ними, стал своим, и сам стал относиться к ним почти как к родным – для него они все вместе почти на том самом месте, только в другом мире, из ничего воссоздавали родное поселение.

Весной в деревню приехали новые туристы, поселение на общем сходе назвали Веснянкой и с новыми силами принялись обустраивать этот кусочек мира на свой вкус и лад, не пренебрегая и мнением Горика, конечно.

Он с отцом Дмитрием Сергеевичем взял на себя решение всех вопросов с поселковой администрацией. Устраивать палы в лесу или языческие праздники с организованным лишением восьмиклассниц девственности им, конечно же, разрешить никак не могли, но в прочих мелочах не мешали безобидным психам жить по старине, как она им представляется. Просто не решались связываться с дядей Димой, психом совсем не безобидным.

Горик же для начала задался непростым вопросом, как в случае нужды его посланник на пустом месте восстановит родовое гнездо? Среди ролевиков нашлись очень интересные люди. Они «реставрировали» древние способы изготовления простейших вещей типа верёвок, крепкой бечевы, вязания рыбацких сетей, да те же лапти запросто не сплетёшь – нужна сноровка. Эти дисциплины постигались всеми, по расчётам Горика, в теле подростка посланцу могут потребоваться лишь базовые знания и практические навыки.

Отдельное, особое внимание Горислав уделил кузнечному делу, целый год учился ремеслу у энтузиастов-реконструкторов с азов до вершин мастерства. От топоров, тёсел и ножей потихоньку перешли к более сложным вещам, и весь следующий год ушёл у Горислава на собственноручное изготовление японской катаны.

Буквально от добычи болотного тяжёлого песка, выплавки железа… до шлифовки и гравировки. Причём это делалось лишь для наработки навыков, к сожалению, острейшему мечу недостаёт пробивной силы, у целей Горислава в ходу доспехи. Вместе с реконструкторами они воссоздали «гениальную ошибку» древних индусских металлургов – булат.

Горислав не спешил. Он перешёл через портал в своём теле и мог только более или менее уверенно предполагать, что останется у посланца при переносе «тонкого тела» – «слепая душа» или всё-таки и сознание тоже? Логично предположить, что лучше сохранятся знания «записанные» в сознании на языке реципиента.

Исподволь среди постоянных жителей деревни Горик утвердил родной язык. Его речь в чём-то походила на славянский, но очень уж отдалённо, тем более, что в транскрипции на современный исторических документов и быть не могло, а грамоты Горик не знал, он о самой грамоте узнал уже в новом мире. Если и была в его мире кириллица, до их глуши миссионеры добраться пока не успели.

Всё передавалось изустно и зубрилось наизусть, что само по себе тренировало память, да и нашлось, что тщательно изучать. Единственным тайным словом для новых друзей Горислав оставил лишь собственное настоящее имя – для всех его звали Егором.

С молодыми «аборигенами», как стали называть постоянных жителей Веснянки, Горик придумал проводить уроки воинского мастерства. Отобрал возможных кандидатов и начал заниматься индивидуально – не мудрствуя лукаво, преподавал всё то, чему учил его дядя Дима, отставной офицер разведки самой обычной общевойсковой части Забайкальского военного округа.

Реконструкторы с удивлением узнавали о древнеславянских корнях методов выживания, ориентирования, скрытности, рукопашного и ножевого боя. В принципе, Горик никого не обманывал, в сокровищнице боевого опыта сохраняются лишь веками не тускнеющие решения и находки.

В этом деле он встретил неожиданную поддержку пары хорошо подготовленных «аборигенов»: один стал преподавать «древнеславянское» У-шу, а другой не менее «древнеславянское» Кен-до. Помощь оказалась тем более ценной, что Горислав понятия не имел о работе с мечом, копьём или шестом. Общими усилиями парни по средневековым меркам нехило вооружились и освоили методику, по которой смогли бы вооружиться и сражаться буквально с ноля, начиная с голых рук.

* * *

Главным критерием отбора для Горислава стало отношение к этим играм. Со временем ролевикам, для кого они оставались всего лишь играми, занятия становились менее интересными, ребята реже приходили, многие вообще переставали приходить, впрочем, двоим просто не повезло – посадили за нарушение принятых в цивилизованном обществе норм необходимой самообороны.

Первый трёхлетний «курс» с ним вместе прошли двое парней, Андрей и Дмитрий, и девушка Алёна. Горислав на полном серьёзе рассматривал возможность посылки девушки, его, пришельца из другого мира, не могли смутить моральные нормы этой реальности. Он с интересом обдумывал варианты сосуществования души и сознания уже взрослой девушки с телом и сознанием подростка.

Просто из любопытства Горислав почти решился обработать и отправить Алёну – для него это является лишь вопросом времени. В мире Горислава высоко ставят любовь, в этом смысле он себя никогда особенно не ограничивал, вовсю пользовался привлекательной внешностью и даром богов – женской частью населения о нём шёпотом и по секрету передавались целые сказания. Ему не составило бы очень большого труда охмурить и отправить куда угодно любую свою поклонницу.

Даже отношения Алёны с Андреем не могли бы сильно повлиять на его решение, наоборот – Горислав в душе оставался всё той же проказливой пакостью, его представления о забавном почти не изменились. Только научился соизмерять свои наклонности с суровой действительностью, да немного подрос уровень «забав». Он не передумал, решил лишь отложить подобный опыт до более подходящего для забав случая.

* * *

Дело в том, что Веснянка, изначально временно-постоянный туристический лагерь, неожиданно для своих создателей перестала быть забавой. Ролевики-реконструкторы достигли определённых успехов в ремёслах: постройки в поселении, хоть и возводились в полном соответствии с каноном, уже не вызывали пренебрежительных усмешек, одежда, утварь получались практичными, добротными, красивыми.

Сами жители перестали производить впечатление «психованных» обычных жителей этого мира – они выглядели счастливыми людьми из другой реальности. Всё больше вполне адекватных людей приходили на реконструкции «исторических сцен». Праздники включали довольно зрелищные «потехи» – в основном всевозможные соревнования: в стрельбе из лука, кулачные бои, даже скачки с появлением первых лошадей.

Особенным номером стали «судебные поединки» на демонстративно затупленных мечах. Не смотря на всю «киношность» явно постановочных схваток действо захватывало даже взрослых, что уж говорить о ребятне.

В округе все владельцы «туристических баз» по достоинству оценили преимущества такого соседства, мало того что включили посещение этих мероприятий в программу, так ещё и использовали наиболее эффектные видео и фото в рекламных целях.

Следствием притока туристов стали реальные предложения спонсорской помощи – в первую очередь чинам администрации, да и самим веснянцам дельцы ненавязчиво дали понять, что ни в коем случае не позволят мешать столь полезному начинанию.

Администрация отреагировала ровно, и так не вмешивалась, а жителям деревни не хватило такта и терпения культурно послать доброхотов с их попытками «помочь в управлении», то есть посадить своих управляющих и контролёров – Дмитрию Сергеевичу с сыном Егором даже пришлось проводить разъяснительные беседы.

Горик рассказывал, почему перед показательными поединками мечи затупляют, они просто не могут себе позволить постоянно держать в хозяйстве оружие, негодное для реального боя и серьёзных тренировок, а дядя Дима деловито интересовался противопожарными приготовлениями окрестных турбаз и с сожалением заявлял об их неэффективности.

Непонятливым по-славянски прямо объясняли на пальцах – не уймётесь, спалим и вырежем всех поголовно. Им охотно поверили, что как ни странно, убедило предпринимателей в серьёзности и адекватности Егора и Дмитрия Сергеевича, укрепило дружеские отношения, только добровольную посильную помощь по собственной уже дикости стали считать платой за крышу.

Ну, у каждого свой менталитет, Горик и не думал кого-то убеждать в благонамеренности и законопослушности, напротив, «потребовал заложников». На ребятню «боевые» инсценировки производили сильнейшее впечатление, вскоре большинство мальчишек и девчонок из посёлка постоянно ошивались в поселении поближе к коням и тренировкам. В Веснянке всегда соблюдался строгий запрет на табак, алкоголь и даже матерную ругань, так что родители это только приветствовали.

Горислав вполне обжился в новом мире – появилась НКО «Веснянка» со своим расчетным счётом, и на счёт этот стали поступать весомые пожертвования. Занятия, как и простое проживание, фактически стали платными и весьма недешёвыми.

Объяснялось это элементарно – у реконструкторов получалось увлечь ребят… отвлечь от наркотиков. В тематической деревне появились подростки, «приёмные» по легенде, а по сути привезённые из города родителями в последней надежде на чудо.

* * *

Зачем ему это потребовалось, Горислав представлял себе смутно, в этом мире у него пока не возникло достаточно серьёзных задач – все цели всё ещё жили там, где остывали трупы родных среди дымящихся руин. Главными и последними критериями отбора явились месть и ненависть.

Горислав в новом мире не стал ни православным, ни атеистом, ни простым «россиянином» – продуктом двух цивилизаций, неосознанным носителем тысячелетней истории и культуры. Да просто не мог стать при всём желании! Ментально он жил в родном, простом и прекрасном мире множества богов, волшебных существ, преданий, сказок – и правды.

Правда определяла для него всё – по ней следовала жить, её требовалось отстаивать, только ей можно служить. Высшей формой такого служения в его представлении всегда являлось мщение. Выше всего для народа Горика, для его богов ставился долг кровной мести – единственная угодная предкам и родным богам кровавая жертва.

В близком к современному пониманию слова «святая» для Горислава святой могла быть лишь ненависть. Не злоба или ярость, а сознательная, холодная решимость посвятить мщению всего себя, все силы, всю жизнь. Его отношение к убийцам родных современные люди не смогли бы назвать ненавистью. Это отношение и решимость судьи и палача – почти ничего личного, только правда, только справедливость, без которых просто нет смысла жить.

Он никогда не сомневался в своём праве судить и карать, даже не задумывался о праве. Просто так и не смог принять само понятия «права», оно вызывало в нём брезгливое отторжение, какое у многих людей вызывают половые извращения. Для него «оправданно» всё, что он может сделать ради торжества справедливости.

Горислав ознакомился с историей этого мира, узнал, что некогда и здесь люди жили по святой правде, но пришли иноземцы и отравили душу народа, как вирусные программы искажают работу любой системы. В результате человек, оперируя в системе ложных понятий, неизбежно приходит к нужным выводам, что сам он раб обстоятельств, никто в этом, да и вообще ни в чём не виноват, а главное – правды нет совсем!

Людям с младенчества внушается, что это слишком сложные вещи, чтобы пытаться самостоятельно в них разобраться. Правды нет, любые её версии это тоталитарная идеология ненависти, незачем забивать головы чепухой, гораздо проще поверить в «права человека», в то, что он рождён для счастья, что его жизнь бесценна сама по себе… и одурманивая себя психотропными веществами, скакать в уютном стаде на бесконечном празднике жизни.

Горик, конечно же, знал о религиозных учениях, просто заставил себя прочитать Библию. Ни во что не поверил, да и не пытался – он бы физически не смог преодолеть отвращения к рабству, а сама мысль добровольно признать себя рабом кого-либо или чего-либо вызывала омерзение.

Его весьма позабавила концепция борьбы абстрактных, всеобщих добра и зла с обязательной победой добра, в результате которой мир погибнет. Буквальное же «воплощение любви и добра» представлялось ему настолько естественным, что, вздумай он с кем-нибудь поделиться соображениями, они подпадали бы под закон об оскорблении религиозных чувств.

Варвар ни секунды жизни в новом мире не сомневался, что правда есть, её не убить совершенно, это просто невозможно сделать, и вот же главное доказательство этому – он сам всё ещё живой волей родных богов! Не может быть, чтобы в душах людей голос правды совсем стих. Тем более у этих людей – они же ушли из «нормального» общества, фактически убежали! Горислав исподволь, иносказательно пытался передать свой взгляд на привычные понятия, взвешивал каждое слово, специально прикрывая простые мысли мистическим туманом.

Алёнке мистика просто кружила голову, Андрею вскружила голову просто Алёнка, оба они испытывали чистый восторг от Веснянки, от своих успехов, а пуще всего радовались успехам ребят, собственной нужности. Они во всех притчах видели только светлое, доброе, как дети, считали, что ночь всегда проходит, а день только наступает.

Добро всегда побеждает, и с этого молодых людей не сбить, да и не ставил Горик перед собой такой задачи. Он считал, что всегда побеждает правда, и она не обязана быть при этом доброй, в чём наивным прекраснодушным восторженным юнцам непременно предстоит убедиться.

Горислав оставил их на время в покое, поскольку ему действительно улыбнулась удача. Дмитрий не задал ни одного вопроса, ни взглядом не выразил отношения. Горислав и на него бы махнул рукой, если бы не тренировочные схватки – в них Дима преображался, на него явно что-то накатывало. Парень отдавался поединку во всю мощь души, не признавая компромиссов, главное – не признавая поражений.

Казалось, что он жил в поединках, от боя до боя, всё, что напрямую не касается боя, для него не существовало. То есть не являлось существенным – Дима не производил впечатление зацикленного, заторможенного, ненормального человека, он улыбался шуткам, часто сам бывал ироничен, отдавал должное и девичье красе, и вкусной пище, да просто элементарному комфорту.

В обыденности жил один ещё довольно молодой улыбчивый, спокойный парень, а с мечом оживал другой – сосредоточенный, коварный, очень терпеливый и решительный боец. Горислав заметил, что ему недостаёт противников, с которыми можно не сдерживаться, за которых не нужно бояться. Горик просто из интереса решил проверить, насколько его хватит, и всё свободное время стал уделять Дмитрию.

Тот, осознав, что это вызов или проверка, с восторгом ринулся Горика убивать, впрочем, ни мало за него не тревожась – благодаря дару богов Горислав за годы упорных тренировок стал пока никем непревзойдённым мастером меча.

Схватка насмерть будоражила обоих, хотя Диму всё-таки намного сильнее. Сам Горик, пожалуй, смог бы убить Дмитрия, но для этого ему потребовалась бы ярость, упоение боем – обычное, в общем-то, Димино состояние.

Изрядно подустав от столь острого развлечения, Горислав улучил возможность поговорить с Димой наедине и спросил просто:

– В чём твоя проблема?

– Командир, извини.

Горика всегда смешило это его обычное обращение, он улыбнулся. – Да ладно, по мне так всё нормально – это у тебя проблемы.

– Сильно заметно? – с полуулыбкой спросил Дима, Горик серьёзно кивнул. Дмитрий со вздохом буркнул. – Это война, командир. Вот и бухать мне нельзя…

Горислав не стал скрывать серьёзной заинтересованности. Дмитрий, с трудом подбирая слова, начал рассказывать. Не то, что он пьяный буйный или агрессивный, всё с этим нормально, но случись что, убить или покалечить может запросто. Ему совсем нельзя драться выпивши, а это для него просто как голым ходить. Он всегда мог постоять за себя и за друзей и совершенно не представляет себе ситуации, когда нельзя слова сказать в ответ. Ну, а где слово, там и без слов короче объясниться, особенно с хамами. Дело совсем не в том, что просыпаются боевые рефлексы, или съезжает сбитая войной планка – он всегда был не прочь подраться. Просто на войне впервые испытал нечто…

– Понимаешь, это походу как героин, – смущенно рассказывал Дима, – ну, или водка. Кому-то пофиг, а других уносит и забирает с первой дозы. Секунды растягиваются в часы, ты всё видишь, как оно на самом деле – отчётливо, ярко… всё делается простым и ясным… ты жив, кто-то умер, часто только потому ты и жив, что кто-то умер раньше. Есть они со своими страхами и злобой… и мы с нашей правдой…

Горислав даже ущипнул себя за запястье, чтоб убедиться, что вот это он слышит наяву от «современного» человека! Самое удивительное, что это чудище три года на его глазах, рядом с ним жил, учился, дрался, работал и ни словом, ни жестом себя не выдал! Горислав счёл это знаком благосклонности богов, поскольку узнай он о Диме раньше, тот не получил бы столь основательной подготовки.

На тот же момент оставались чисто технические, по мнению Горика, вопросы – убедить парня, что сам Горик не псих и не выдумщик, что всё на самом деле – Диме всерьёз предлагается перейти в иную реальность, в тело и сознание подростка, и совершить вендетту с неясным количеством целей на любых угодных богам условиях.