Алексей Корнелюк
Проснись и обернись
Глава 0
Крик ужаса вырывается из груди.
Тело потряхивает. Руки дрожат.
По груди бусинками катятся капли пота.
– Ааах… аа.... – Оперевшись на локти и закрыв веки, пытаюсь восстановить дыхание.
Я дома.. всё хорошо…
“Ааа…аах”.
Перед глазами вихрем проносятся ужасные сцены, свидетелем которых я стал.
Я щёлкнул выключателем, и над потолком зашумел вентилятор.
Гоняя разгоряченный воздух, он был моим страховочным тросом между миром снов и реальностью.
Скидываю промокшую от пота простынь и хватаю с прикроватной тумбы блокнот.
Включив светильник, быстро корябая ручкой, записываю: “Уровень 7, выбил страж, открыв дверь в детское воспоминание с кладбищем…”
Кончик ручки завис над бумагой… Сон таял на глазах, оставляя в памяти лишь обрывки.
Убрав со лба мокрую прядь волос, я, отложив блокнот, стал массировать виски.
– Пожалуйста.. пожалуйста… – шептал я.
… Ничего.. после могилы отца – пустота, как если бы кто-то только что стёр ластиком цельный фрагмент из сна.
От груди к горлу поднимается ком, то ли от злобы то ли от отчаяния. Я, вскочив с кровати, с размаху кидаю блокнот в стену.
Ударившись корешком, он с глухим ударом падает на пол, раскрывшись веером.
Открыв тумбочку, я вытащил кусок мела и, подойдя к стене, поставил засечку возле 41-го дня.
“ВввВвввВВвввв” – гонял воздух вентилятор, колыша раскрытые страницы блокнота.
Прижавшись к холодной бетонной стене, я ме-едленно скатился на пол.
Блокнот был почти полностью исписан, а точнее исчёркан, узорами и странными рисунками.
Спрятав за уши волосы, я два раза легонько ударился головой… Я был так близок, и вот опять.. Придётся ждать минимум 12 часов, чтобы сделать очередную попытку.
Проведя рукой по торчащим рёбрам и впалому животу, я понял, что долго так не протяну.
Кажется, дней 10 я почти не ем, не выхожу на улицу и не вспомню, когда в последний раз впускал в комнату утренний июльский воздух.
Проведя кончиком языка по пересохшим губам, я потянулся к блокноту.
Схватив его за корешок, я открыл первую страницу, на которой крупными буквами было начёркано слово “Фобетор”.
Из-за него я страдаю… Это он лишил меня возможности, как и раньше, залезать в толщу снов.
Только он виноват в том, что я здесь, а не в мире грёз, где у меня есть всё, о чём я только мечтал.
Кулак непроизвольно стал сжиматься, и, скомкав страницу, я вырвал её с корнем.
Сердце застучало, и, сглотнув ком в горле, я плотно сжал челюсть.
– Я близко, Фобетор… я близко.. – проговорил я сквозь зубы, не выпуская из рук скомканную страницу.
Глава 1
Но что-то я забегаю вперёд.
Давай представим красивый закадровый голос, который введёт тебя в курс дела, и грустную музыку на фоне, ну знаешь… для атмосферы, так сказать.
Тяга к путешествию по снам появилась в моей жизни внезапно.
До моего первого прыжка я был обычным замкнутым парнем.
Как и все, терял носки, забывал пользоваться дезодорантом и засиживался за компьютером до самого утра.
Когда мне исполнилось 18, я вдруг понял, что у жизни на меня свои планы, а точнее – их отсутствие.
В отличие от моих сокурсников, меня не ждало нагретое кресло в крупной компании.
Единственный, кто меня ждал – это мой кот, да и тот… мной, “мур-мур”, пользовался. Покормить, погладить, убрать горшок – вот и все, “мур-мяу”, взаимоотношения.
С каждым прожитым годом во мне крепла выученная беспомощность.
Жизнь потеряла всякие краски, как если бы кто-то забрал у меня все карандаши, оставив два цвета – коричневый и чёрный.
Так я и привык окрашивать свои будни в цвет меланхолии и депрессухи.
В глубине души я знал, что во мне что-то есть… Но это “что-то” скрыто где-то в расщелине моего сознания и уже давно не подаёт признаков жизни.
Тогда-то я и потерял всякую надежду и стал искать инструменты, чтобы забыться.
Залить, заглушить, затоптать тоненький голосок интуиции, повторяющий: “проснись- проснись…”
Началось всё с алкоголя.
Пиво не уважал, вино считал бессмысленной тратой денег, а водку любил за её функциональность.
До поры до времени мне удавалось балансировать между обычным состоянием опьянения и чёртовыми вертолётами.
Чем больше пил, тем больше требовалось водки, чтобы охмелеть до нужного уровня.
Иногда я перебарщивал, случайно выпивал больше и находил себя утром пускающим слюни на холодную кафельную плитку в ванной.
Алко-трип мой продлился недолго и закончился весьма прямолинейно, словами бровастого седовласого дядечки в белом халате: “Будешь продолжать в том же темпе, через месяц-два выплюнешь печень”.
Как вышел от врача, загуглил, где находится печень, и перестал пить. Пришлось искать новый метод забыться.
Открыл для себя наркотики.
Шатался по подвалам, ищя закладки, бродил по лесу, сверяя координаты. И всё ради очередной дозы чистого кайфа.
Курил, нюхал, втирал в дёсны, закатывал глаза от удовольствия, а утром ещё больше ненавидел себя и этот долбанный мир.
Казалось, что теперь жизнь – это не 24 часа, а отрезок времени, когда я долблю кристаллик, чтобы забыться…
Помню, как-то раз пришёл к матери просить в долг, и она, не выдержав, зарыдала, видя, во что я превратился…
Когда она захлопнула перед моим носом дверь, я на ватных ногах спускался по лестнице и увидел мятый бычок в пепельнице, вытащил его и закурил.
Мне не было противно. Я забыл, что такое самоуважение, и просто стал обслуживающим персоналом для своего тела.
Вот оно – дно: болото самопоедания и безысходности.
Когда я сделал последнюю затяжку, на глаза упала пелена, и, потеряв равновесие, я рухнул на холодный бетонный пол…
Глава 2
– Опять эти наркоши, уты-нуты, повылазили… Жив хоть?
Меня тыкнули чем-то острым под ребро, и я, разлепив глаза, собрался в позу калачика.
– Чуть холода спадают, они в подъезде себе апартаменты устраивают…
Женщина, крепко прижав сумку к груди, кряхтя, пыталась переступить через меня.
– Не перешагивайте, тётя, иначе я не вырасту, – севшим голосом сказал я.
– Я щас ментов вызову, паясничать с ними будешь.
Наконец переступив через меня, женщина лет за 50 одёрнула поднявшуюся вверх юбку, скрыв затяжки на колготках, и вышла из подъезда.
– Когда же вы все передохнете… – Послышался удаляющийся голос, сопровождаемый ритмичным постукиванием каблуков.
Голова ещё кружилась, и, облокотившись на руку, я какое-то время пытался собраться с силами.
Изо рта разило запахом аммиака, кости ломило, прям праздник какой-то… Ойкая, я подставил одно колено, схватился за дверную ручку и встал.
Сдержав рвотный позыв, я вывалился из подъезда.
Голуби стайкой сидели на канализационном люке, поклёвывая хлебные крошки.
Крыльцо и сколотые бетонные ступени были покрыты пятнами от птичьего помета.
Алкаш на детской площадке, опустив голову на грудь, мирно спал.
Под лавочкой валялись пустая бутылка из-под водки и завёрнутый в кулёк бутерброд.
Я прошёл рядом. Неужели я потихоньку превращаюсь в него?
Мужик с жиденькими волосами в выцветшей фуфайке пускал слюну на локоть.
На миг я остановился. Мне показалось, что я услышал еле различимый голосок интуиции.
Он будто хотел показать, кем я могу стать, если продолжу.
Сплюнув горьковатую на вкус слюну, я, ускорив шаг, пошёл дальше.
Живот протяжно заурчал. На ходу запустив руку в карман джинсов, я нащупав комок купюр.
Достав его, я насчитал 650 рублей и вспомнил, что это последние деньги, которые остались до получки.
Развернувшись вполоборота, я бросил взгляд на третий этаж, где жила мать, и увидел стоявший за тюлем силуэт.
Стыдливо отвернувшись, я зашагал дальше.
Выйдя на проезжую часть, я подошёл к старой доброй шаурмечной и, отслюнявив 200 рублей, стал ждать.
Надеюсь, как поем, головная боль поутихнет.
Взяв из протянутой руки завернутую в бумагу шаурму, я поблагодарил Нурика, забрал 20 рублей сдачи и отошёл.
Развернув бумагу и прикрыв глаза, я впился зубами в теплый лаваш.
Кетчунез брызнул мне в рот, и я с наслаждением стал жевать.
– Антоха! Ты?!
Развернувшись с полным ртом, я увидел…
– Фадик?.. – Жуя, удивленно спросил я.
– ОН САМЫЙ! – Воскликнул он и опустил здоровенные ручищи на мои плечи.
Смотря искрящимися от удивления глазами, Вадик разглядывал меня, как чудом сохранившийся салат после новогодних праздников.
– Давно не виделись, дружище, – сказал он и, изменившись в лице и освободив захват, сделал несколько шагов назад. – Хреново выглядишь.
– Только из спа вышел, не успел расчесаться, – ответил я, вытирая края губ салфеткой.
– Ну хорошо хоть чувство юмора на месте… Ты как? Рассказывай!
– Я… – Бросив взгляд на шаурму, я сказал:
– Давай лучше я доем и тебя послушаю, ок?
Не дождавшись ответа, я откусил смачный кусок и стал жевать.
– Ладно… давай. Только, это, – Вадик бросил взгляд на наручные часы, – Я немного опаздываю, ты торопишься?
Я покачал головой.
– Тогда пошли пройдёмся, я тут недалеко работаю.
Так мой школьный товарищ, пока мы шли на его новое место работы, успел рассказать, как в армейке отслужил, и даже показал, какую татуировку сделал:
– Не, ну ты глянь, глянь… – Задрав майку на пузе, он, светясь, как новогодняя игрушка, продемонстрировал медведя, стоявшего на двух лапах с балалайкой в руке.
– Пафриотично, – заметил я и продолжил жевать.
Дальше Вадик про подругу свою рассказал, которая, по его словам, сука такая, не дождалась и уже через месяц гулять начала, как дворовая кошка.
Я молча кивал, чувствуя, что потихоньку превращаюсь в слушающего психолога.
– Таня – ну мрааазь! Мы же с ней столько, ну ты знаешь, с 6-го класса вместе были, – с горечью добавил Влад и как-то вмиг осунулся.
Вытерев правый палец о салфетку, я ободряюще хлопнул товарища по плечу.
Он потом что-то ещё говорил, но уже как-то непоследовательно, прыгая с темы на тему, как вдруг, остановившись, сказал:
– Вот так и оказалось, что сейчас врееееменно, – Влад прямо акцент на слове “временно” сделал и как-то стесняясь закончил:
– работаю в книжном магазине.
В этот момент мой товарищ, сам того не ведая, изменил мою жизнь.
Глава 3
– Ты!!… Ещё и в книжном?! – Воскликнул я.
– Я же говорю, врееемеенно.
Схохотнув в кулак остатки смеха, я вытер слёзы…
– Не, ну ты даёшь… Ты своим работодателям-то рассказал, как поджог в школьной библиотеке устроил?
– Иди ты… Сам знаешь, случайность это была, – Влад насупился, – а не поджог…
Смяв бумажную упаковку в шарик, я метко запустил его в мусорную корзину.
– Ладно, я могила.
Показав знак закрывающегося на молнию рта, я сделал реверанс, приглашая школьного поджигателя зайти в магазин первым.
Влад угрюмо залез в карман, достав связку ключей.
– Слушай, давай, если наших встретишь… Ну, это самое…
Я приподнял брови. Уж очень хотелось, чтобы он договорил.
– Ну… Гхм… – Кашлянув в ладонь, Влад будто и последние слова так же выплюнул вместе с мокротой. – Не рассказывай, где я работаю.
Подняв руки ладонями вверх, я качнул головой в знак согласия.
Грозный Влад… Когда-то в школе ботанам спуску не давал, а сейчас… Я взглянул на заходящую внутрь магазина могучую спину… Всё изменилось.
Книжный магазин был огромным, даже величественным.
Казалось, это лабиринт: стоит зайти не туда, и будешь долго плутать в поисках выхода.
Полки были плотно утыканы корешками книг, а запах… Я втянул его ноздрями… Напоминал детство и дарил ощущение уюта и умиротворения.
Бросив ключи на стойку кассы, Влад хлопнул в ладоши и стал их потирать.
– Ну как?
– Мощно… – ответил я, блуждая взглядом по книжному залу. И ведь я не лукавил: тут словно ощущался какой-то дух знаний или… Даже не знаю, какое слово подобрать. Я, конечно, не верил в ауру и прочее, но здесь определённо что-то было – то, чего я не мог выразить словами.
– Ты, это, Мишань, займи себя чем-то, я пойду по-бырику переоденусь и кассу прогружу.
Я, сложив руки в карманы, пошёл вглубь магазина… А через несколько секунд уже не шёл, а скорее плыл, как бумажный кораблик по весеннему ручейку.
Ноги сами несли меня от одного стеллажа к другому.
Не знаю, зачем я на ходу вытянул руки и провёл по корешкам книг.
Поднялась пыль, и песчинки красиво затанцевали под солнечными лучами, проникшими в книжный магазин.
Я был очарован, словно попал в какой-то новый дивный мир.
Не то чтобы я никогда не был в книжных магазинах… Был, просто обычно я заходил туда скорее погреться, чем книгу выбрать, да и людей всегда полно было.
Ноги замедлили ход, затем резко остановились, а вместе с ними и я вынырнул из размышлений.
Окинув взглядом нагромождение книг, я стал внимательно рассматривать корешки.
Спускаясь сверху вниз, я, закончив ряд, наклонился, а затем сел на корточки, словно что-то искал.
На нижней полке были неровно расставлены книги, посередине между ними была брешь.
Запустив в неё руку, я наткнулся пальцами на тёплую шероховатую обложку.
От книги исходил какой-то еле заметный импульс, похожий на ощущение, которое появляется, когда надеваешь наэлектризованный свитер.
По коже пробегают еле заметные удары тока, которые больше пугают, чем причиняют боль.
– Так-так…
Резко вырвав руку и отскочив, я ударился о заднюю полку.
– Бляха-муха! – Я заскрипел зубами, потирая затылок. – А не мог ещё тише подкрасться?!
– Да я, между прочим, уже минуты три так стою. – Влад развёл руками.
– Брешешь… – сказал я, вставая.
Школьный друг с серьёзным лицом покачал головой.
– Я же тебе не рассказал, почему я на работу сюда попал, – начал Влад. – Ситуация непростая. Всё началось со странного случая, произошедшего несколько недель назад.
Глава 4
– Я не просто так говорил, что работа временная, – напомнил мне Влад.
Закатив глаза, я ждал продолжения.
– Мой сосед по лестничной клетке как раз здесь и работал, а я, – Влад положил ладонь на затылок, – пришёл временно заменить его и слегка задержался.
– Слегка? – Переспросил я.
– Ты, это, Мишань, не перебивай, суть не в этом… Сосед мой однажды с работы пришёл, и его как подменили, бредить стал… – Влад округлил глаза и сел на корточки рядом. – Говорил, что увидел маленького человечка, вышедшего из книги.
Повисла неловкая пауза. И лишь сопение Влада напоминало, что жизнь продолжается.
– Так, и что за человечек? И с соседом что стало? – Спросил я.
– Человечек?.. Его так никто и не видел больше, но ту книгу, из которой он предположительно выбрался, мы под запретом держим в особом месте.
– И название ты, конечно, не скажешь? – Сощурился я.
– Да нет, секретов никаких нет. У книги название странное: “Отстойные полезные привычки”.
Кивнув головой, я немного погодя напомнил о втором вопросе:
– А с соседом-то что?
Влад прям погрустнел в одночасье и, глядя прямо перед собой, ответил:
– Уехал здоровье психологическое поправлять, а когда вернётся, неясно…
– Здравствуйте, есть кто?.. – Послышался женский голос.
Влад по-армейски вскочил и, на ходу поправляя прическу, побежал ко входу.
Я, продолжая сидеть на том же месте, всматривался в дырку между книг, где совсем недавно была моя рука.
Чем дольше я смотрел, тем сильнее мне хотелось снова прикоснуться… Не выдержав, я, встав на четвереньки, подполз обратно.
Засунув руку, я снова ощутил что-то между эйфорией и трепетом и потянул тяжелую книгу на себя.
Взяв её в руку полностью, я поразился, насколько она увесистая, словно я держал кирпич, а не бумажную книгу.
Чёрная, почти угольного цвета обложка была шершавой, как пемза или старый коралл.
Когда я раскрыл книгу, в ноздри попал сладковато-травянистый запах ванили.
Я медленно и затаив дыхание провёл пальцами по желтоватой странице.
Подушечки пальцев нагрелись, как если бы я держал руку на тёплой чашке.
На титульном листе посередине крупными буквами было написано: “Путешествие внутрь сна”.
А ниже был подзаголовок: “Со слов истинного ученика Муглы”.
По телу прошла волна наслаждения. Нечто подобное испытываешь, когда в детстве открываешь для себя эротический журнал.
С волнением и поднимающимся от центра пупка к груди чувством экстаза одним глазом поглядываешь на дверь в детскую, а другим смотришь на горячие фото голых женщин.
Сглотнув ком в горле, я закрыл книгу и осторожно огляделся.
Незаметно для себя я так крепко прижал её к груди, что на кулаках побелели костяшки.
Встав, я пошёл в ту сторону, куда побежал Влад, встречая покупателя.
Тело слегка пошатывало. Может, соус в шаверме забродил… Странное ощущение, как после отходоса.
Не выпуская из рук книги, я как-то по памяти вышел в главный зал и встретился глазами с Владом.
Тот кивнул и продолжил пробивать книги.
Услышав мои шаги, девушка повернулась и, смутившись, быстро отвела взгляд.
Стоя на расстоянии двух метров, я ждал, когда Влад рассчитает покупательницу. Наконец, когда она, взяв в руки напичканную книгами сумку, вышла из магазина, я подошёл к кассе.
– Я тут решил прикупить кое-что. – Слегка поколебавшись, я протянул книгу Владу.
Тот, нахмурившись, повертел её в руках. Раскрыл, закрыл, снова повертел и сказал:
– А ты где её взял?
– Да там же, где мы сидели, – отчеканил я тоном школьника, который очень боится спалиться и говорит самым взрослым голосом, на который способен.
– Страааннно, – протянул мой школьный товарищ. – Штрих-кода нигде нет, да и вообще… у неё такой вид, как будто книге лет 100, не меньше.
Небрежно бросив её на стол, я непроизвольно поёжился.
– Так… сколько с меня? – Не сводя взгляда с книги, спросил я.
– Нисколько, на, забирай. – Подхватив книгу, как пёрышко, Влад подбросил её в мою сторону. – Если в перерасчёте что-то всплывет, потом просто тебе маякну… Ты, это, кстати, телефон не менял? – Добавил Влад.
Вцепившись в книгу, я спрятал её за спину, словно переживая, что он передумает и запросит книгу назад.
– Нет, не менял, – протянул я.
– Ну тогда на связи, – Влад подмигнул мне, – созвонимся.
Потеряв ко мне интерес, мой школьный приятель стал поправлять разбросанные на столе канцтовары.
Развернувшись, я поспешил на выход.
– Миш! – Окликнул меня Влад.
Я, еле пошатнувшись, замер.
– Ау? – Не разворачиваясь, спросил я.
– Нашим ни слова.
Я кивнул и вышел из книжного.
Как только я переступил порог, моя жизнь разделилась на ДО и ПОСЛЕ, но в тот момент я об этом не догадывался.
Глава 5
Закрыв скрипящую дверь, я, слегка сомневаясь, стоит ли накидывать цепочку, решил перестраховаться.
Сбросив кроссовки, я прошёл по коридору и зацепился взглядом за отражение.
Из зеркала, сутулясь, на меня смотрел бледный парень с кожей молочного цвета.
Волосы сзади собраны в тугой самурайский хвостик, а по контуру исхудалого лица до подбородка висят две пряди.
Под зеркалом валялась простыня, которую я использовал как накидку, чтобы лишний раз не встречаться с собственным отражением.
Положив книгу на полку с ключами, я приподнял простыню и полез зацепить ткань за край зеркала.
Худые, как прутики, руки и пальцы, словно прищепки, ловко заткнули простыню, скрыв отражение из виду.
Глубоко вздохнув, я вспомнил, как долго пытался демонтировать это зеркало, но так ничего и не вышло.
Казалось, оно было намертво приклеено на строительный клей к коридорному шкафу.
Все отражающие поверхности я убрал из дома года два назад. Первым стало зеркало в ванной.
Затем я избавился от нескольких отполированных кастрюль, заклеил бумажным листом внешнее стекло микроволновки, поварёшку выбросил, ложки заменил на матовые, и лишь монитор от компьютера оставался единственной вещью, через которую я мог взглянуть на себя.
Для этого я завёл правило: когда сажусь за компьютер, прикрываю глаза и на ощупь нажимаю кнопку включения, чтобы на экране появилось хоть что-нибудь, что закроет отражающую поверхность.
Полгода назад ко мне домой пришла мать и в присущей ей манере назвала меня вампиром. А что, я был не против.
Зайдя на кухню, я плотнее зашторил малюсенький угол, через который проникал крохотный лучик света, и поставил чайник.
Достав единственную чашку, на автомате закинул в неё пакетик чая и уселся на стул, подтянув к себе ноги.
Повернув шею, я взглянул на полку с ключами, где меня ждала эта странная, но притягательная книга.
От неё, словно от поверхности закипающей воды, как будто поднимались еле заметные волны. Немного погодя они начинали бурлить, превращаясь в пузыри.
“ЩЁЛК”.
Вскипел чайник.
Встав, я наполнил чашку до краёв и, прижав руки к керамической поверхности, смотрел, как поднимается пар.
Достав телефон, я открыл заметки и начал писать: “Найти книгу «Отстойные полезные привычки»”… Палец завис над клавиатурой.
Приложив губы к чашке, я, слегка подув, сделал маленький глоток.
На телефон пришло уведомление. Отркываю месседжер.
“Какой-то хрен хакнул нашу систему”.
Следующее:
“Сервак лежит уже 10 минут, тебя где носит? Хи маст дай”.
Сделав глоток, я ещё раз покосился на книгу и тут же вспомнил, сколько денег осталось на счету.
Хрустнув шеей, я взял чашку и, на ходу щёлкая пальцами свободной руки, пошёл к компу.
Ладно, лишние несколько минут погоды не сделают.
Сажусь, закрываю глаза, на ощупь тыкаю на кнопку включения на мониторе и готовлюсь отрабатывать зарплату.
Всё время, пока я сидел за столом, меня не покидало странное чувство тревоги, и неспроста.
