Алексей Кононов
ЧЕЛОВЕК
– Леша! – гаркнул шеф. – Успокойся. Они просто восстанавливают картину происшедшего.
Вот у кого стальные нервы. Как по мне, так я бы уже послал эту особу ко всем чертям.
– Спасибо, – холодно кивнула она Горынычу и невозмутимо продолжила: – Итак, допустим, воздействие на ребенка все-таки было оказано. Что вы предприняли?
– Снял его. Достал пантакль и развеял колдовство. Как обычно.
– Что случилось потом?
– Парень стал нормальным. Живым. Испугался, что курил, но я его успокоил, – ответил я.
– И?
– Как только я развеял наваждение, в окне третьего этажа показалось лицо мужчины. Это и был практикующий маг.
– Мальчик видел его, как и вы?
– Да.
– И он не узнал в нем своего отца? – подозрительно уставилась на меня следователь.
– Нет. Он назвал его по имени-отчеству. Вел себя так, словно это чужой человек, сосед.
– А потом?
– Я посадил паренька в машину. Он смышленым оказался. Обещал ничего не трогать. Включил печку, чтобы тот мог согреться. И отправился в подъезд, задержать мага.
– Вы указали, что в подъезде обнаружили несколько пентаграмм, – добавила Аделаида Петровна.
– Верно. Я все обезвредил.
– Какого рода они были?
– Не знаю. Не было времени разглядывать. Судя по состоянию, дом был зачарован уже пару недель. Поэтому я стер символы и поднялся наверх.
– Что случилось, когда вы проникли в квартиру?
– Да ничего особенного, рядовая стычка. Маг оказался дилетантом, хотя сила его близилась к третьему уровню.
– Но как вы поняли, что он дилетант? – не унималась Аделаида Петровна.
Я ответил незамедлительно:
– Пентаграмма, с помощью которой он колдовал, находилась прямо на стене. Он даже не пытался спрятать ее – нарисовать на бумаге или на полу под ковром. К тому моменту сила уже свела его с ума. Он, черт его дери, обезумел! Понимаете?
– Прошу вас, сохраняйте спокойствие, – сухо попросила следователь. – Вы проникли в квартиру и сразу же обезвредили его?
– Не сразу. Он застал меня врасплох. Ударил по голове так, что я отлетел к стене. И не ожидал, что мне удастся подняться. Но до этого я прочитал защитную мантру.
– Вы убили его выстрелом в голову, так? – по-прежнему поглядывая на листок, допытывалась Аделаида Петровна.
В этом месте я немного подправил историю…
– Да. При ударе о стену случайно зацепил кусок обоев с пентаграммой. Как только физические законы снова пришли в норму, спустил курок.
– Что было после этого? – равнодушно звучал голос следователя.
– Пошел искать родителей Никиты, но в одной из квартир мне сказали, что мальчик проживает там, где была стычка с магом. Я бросился к машине, когда открыл дверь – он был мертв. В его голове зияла точно такая же дыра, как у мага во лбу! Вы это хотели услышать?!!
Аделаида Петровна вздохнула и покачала головой.
– Значит, вы понятия не имели о том, что их связывает печать?
– Нет. Только когда все закончилось, я увидел на груди у мальчика черную отметину.
– Вы знали, что подобное колдовство – я имею в виду печать, которая связывает две телесные оболочки, – доступно лишь при очень высоком уровне силы?
– Знал, но обучиться этому можно только в…
Внутри у меня все похолодело.
– Инженер пятого класса Алексей Сказов, я не буду ходить вокруг да около, – каждое слово падало тяжелым камнем, раздавливая меня. – Вы подозреваетесь в использовании служебного положения с целью проведения экспериментов над населением. Так как департамент пока не может установить вашу прямую причастность к этому и доказать вашу вину, вы будете находиться под наблюдением, которое осуществит Алиса Расколова. До окончания следствия вам запрещено покидать страну.
Я не верил своим ушам. Ладно, я заслуживаю обвинения в смерти мальчика, ведь это я, застрелив мага, убил и его. Но подозревать меня в экспериментах над населением? В преднамеренности содеянного? Что, черт возьми, происходит?
– Леша, мы разберемся! Сейчас главное – сохранять спокойствие. Слышишь? – сказал Горыныч.
Сумасшедшими от бешенства глазами я посмотрел на своего начальника.
– Подпишите, пожалуйста, эти бумаги, – скорее приказала, чем попросила главный следователь, сунув мне в руки какой-то документ. – И не устраивайте фокусов. Так будет лучше всего. Я думаю, мы поняли друг друга?
В кабинете остались двое.
Геннадий Ярославович молчал. Интересно, шеф убежден в моей невиновности? Или принял слова следователя на веру? Если подумать, я ведь всегда выезжаю на вызовы один, без напарника: нет ни алиби, ни свидетеля, который мог бы подтвердить произошедшее.
– Если ты, Леша, думаешь, что я верю в инсинуации этой престарелой медузы, – ошибаешься, – вдруг сказал Горыныч.
– Шеф, там было только два мага – я и тот, из сорок третьей квартиры. И сил у него было никак не выше третьего уровня.
– Знаю, знаю… Но давай-ка сейчас хорошенько подумаем, это нам не запрещено в отличие от активного расследования. Если мальчишку околдовал не его отец, то кто?
– Тот, кто знаком с магической практикой не понаслышке. Следователь права – такую магию потянет только пятый класс и выше. А у этого алкаша ни ума, ни знаний. Скачал схему пентаграммы из Интернета и нарисовал. На глаз, на ОБОЯХ! Да он же идиот!
– М-да… – протянул Горыныч.
– Наши изучили символы на теле мальчика?
– Нет, ты же знаешь правила: за серьезные преступления отвечает департамент. Они перекрыли большинство путей в расследовании, в том числе и досмотр тела. К тому же тебя обвиняют, значит, ИМП не подпустят к мальчику.
– И что, мы теперь все спустим на тормозах? – возмущение кипело во мне.
– У нас нет выбора. Мы можем помогать им, но удаленно и только после того, как они поделятся материалами.
– Доедать с чужого стола. Ну уж нет!
– Ты – под следствием! – грозно рявкнул Горыныч. – Нос свой туда не суй – хуже сделаешь. Понял?
Напоминать начальнику о том, что дело касается лично меня, я не решился. Кто бы ни был этот третий маг, околдовавший мальчишку и подставивший меня, с ним необходимо покончить. Но делиться с шефом своими соображениями я, понятное дело, не стал.
– Позвольте хотя бы поговорить с матерью Никиты. Неизвестный маг должен был ошиваться рядом, возможно, удастся найти следы.
– Ну и упрямый же ты, Леша! Ох и упрямый! Мать, конечно, допросить можно, но, опять же, после департамента. Это я выбить смогу, однако ты к ней не поедешь. Другие оперинженеры займутся.
– Предлагаете сидеть сложа руки? – это было даже смешно, не по-доброму так смешно.
– Именно так. Считай, что ты отстранен от этого дела. А теперь иди. И радуйся, что тебе в надзиратели красивую бабу приставили.
– Тоже мне радость, – буркнул я, выходя из кабинета.
Алиса Расколова беззаботно дожидалась подле двери с чашечкой кофе в руке.
– Ну, боец, отстрелялся? – приветливо улыбнулась она.
Оставив ее реплику без внимания, прошагал мимо. Девчонка тут же спохватилась, избавилась от напитка и двинулась следом.
– А каблуки на службе не мешают? – все-таки подначил я.
– Что? Ах, это… Нет, я уже привыкла.
И тут меня прорвало. Ну не мог я больше сдерживать охватившего меня отчаяния. Резко повернувшись к ней, так что рыжая бестия оказалась неприлично близко, сдавленно выговорил:
– Слушай, девочка, а хочешь отпуск? Вот прямо сейчас, а? Не нужно будет целый день таскаться за мной – свободна! Сходишь по магазинам, накупишь шмоток, отдохнешь, в солярии позагораешь. Обещаю не выдавать тебя этой твоей мегере в погонах.
Предложение, на мой взгляд, шикарное.
– Прости, Алексей, служба. Но я с удовольствием схожу в солярий, если тебе туда надо, – обворожительно улыбнулась она.
Спорить бесполезно. Подкупать бабскими слабостями – тоже. Короче, прилипла – клещами не отодрать. Да что ж я, от девки сопливой не смогу отделаться? Еще чего! Запросто!
– Мне в сортир надо, – глядя на нее в упор, нахально сообщил я.
Быть хамом сейчас крайне приятно, однако Алисе моя наглость по барабану.
– Надо так надо, подожду, – лицо рыжей осталось невозмутимым.
Я направился вниз.
– Здесь тоже есть! – донеслось со спины.
– На этом этаже не работает.
В туалете было пусто, ни единой живой души, словно все вдруг в одночасье перестали справлять нужду. И это глупое везение было очень кстати: не надо объясняться с сослуживцами.
Виртуозно орудуя шваброй, честное слово, словно всю жизнь только этим и занимался, зацепил ручку окна, дернул в сторону – створка послушно открылась. Я подпрыгнул и ухватился за пластиковый край белой рамы. Затем подтянулся и таки взгромоздил свою тушу на подоконник. Острое ребро больно впилось в живот, когда я предпринял попытку перевалиться через него нижней частью тела.
Под оживленные возгласы и заинтересованные взгляды прохожих, совершив неимоверное усилие, вывалился по ту сторону «Зингера». Пускай и до крови прикусил язык, когда ноги неумело встретились с асфальтом. Зато теперь я свободен, и никакой Алисы Расколовой, новоиспеченной надзирательницы, которая не справилась с возложенной на нее функцией и потеряла подозреваемого. Между прочим, по своей вине. Лучше следить надо было!
Оставив центральный вход за спиной, метров через двести нырнул в переулок. Чтобы выйти на кратчайший маршрут до дома, где припаркована служебная «девятка», пришлось перелезать через еще одно препятствие – обшарпанную каменную стену, которая служила чем-то вроде забора, отгораживающего одну часть двора от другой.
Тревожные мысли не давали покоя: ищейки департамента, конечно, нагрянут сегодня в Кириши и спустя три часа, оформив все документы, обзвонив инстанции и выпросив разрешение у матери на осмотр трупа Никиты, все-таки обследуют его. Однако это уже может быть поздно.
Когда имеешь дело с умело наложенными печатями, важна скорость. Пока департамент телится, пентаграмму на теле мальчика можно запросто испортить, к примеру, изрезав кожу скальпелем. На кой черт могущественному магу оставлять следы? И вообще живых свидетелей? Например, мать Никиты, Марину Афанасьеву.
То-то же.
Отчего-то мне кажется, что этот гребаный волшебник из кровавой страны Оз в данный момент направляется именно туда. Интуиция? Провидение? Может быть. Во всяком случае, стоит поторопиться.
Двор забит машинами до отказа. И это сейчас, в обеденное время! Ближе к вечеру так вообще не протолкнуться. Хорошо, что у инженеров имеются привилегии: местный ЖКХ выделяет специальное парковочное место для служителей закона, знают ведь – случись чего в закрепленном за ними районе, побегут в ИМП просить помощи. Они ее, конечно, получат, вопрос в том, как скоро. А когда в доме живет инженер, который всегда под рукой, это совсем другое дело. Потому и делают поблажки в виде свободного места на стоянке и льгот на оплату электроэнергии и воды. Соседи, конечно, поначалу были не в восторге, но со временем, видимо, что-то сообразив, смирились. А спустя год после начала массовых преображений так и вообще в тряпочку помалкивали.
«Девятка» послушно дожидалась на положенном месте. Раздался писклявый звук – сигнализация отключилась. Распахнув дверь, втиснулся в узкое машинное нутро и тут же завел мотор. Пока двигатель грелся, внимательно осмотрел периметр, нет ли слежки.
Все чисто.
Визгнув резиной, машина сорвалась с места.
Спустя пятнадцать минут я уже мчался по московскому шоссе, выжимая из старушки все, на что она была способна. Пару раз утыкался в пробки, но бог дорог сегодня был на удивление милостив: машины скучивались на незначительные пять-десять минут, после чего заторы рассасывались, и железная колымага вновь набирала обороты.
Добравшись до деревушки под названием Зуево, заправился, на ходу проглотил кофе и свернул в сторону железнодорожного переезда.
Громыхая подвеской, перебрался через шпалы, и вдруг спустя пятьдесят метров машина отказалась ехать. Двигатель работал исправно, тяга была, но колеса словно скользили по земле, не могли поймать сцепление с дорогой.
Чертыхнувшись, вышел наружу. Вокруг никого, кроме новенькой серебристой «копейки», припаркованной на обочине, – пару лет назад ВАЗ всех сильно удивил, выпустив машину, внешне похожую на «форд мустанг». И вообще, наконец-то им удалось создать не ублюдочный прямоугольник на колесах, а нечто толковое, так что даже подростки загорелись этой машиной! Не думал, что такое возможно…
Придирчиво осмотрев днище – не сел ли на камень, который я, кстати говоря, сразу бы ощутил! – не заметил ничего странного. И уже собрался было открыть капот, как взгляд упал на колесо, затем на другое.
Не помню, чтобы задирал машину настолько высоко…
Ударил по колесу ногой – а оно возьми да и опиши полный оборот вокруг своей оси!
В этот самый момент сзади хлопнула дверь и раздался неспешный стук каблучков.
«Нашла все-таки, рыжая бестия», – не оборачиваясь, понял я.
– Вас, по всей видимости, засосало в унитаз. А выплюнуло аж вон где. Да не одного, а с этой развалюхой! – с издевкой произнесла Алиса Расколова.
Машина по-прежнему висела в воздухе, едва касаясь покрышками земли. И удается же чертовке, не напрягаясь, поддерживать левитацию.
– Алиса! – преувеличенно радостно воскликнул я, поворачиваясь. – А я-то думал, куда вы пропали? Вроде обещали неустанно присматривать за мной. Так и быть, этот промах останется сугубо между нами. Обещаю.
– Прекрати строить из себя шута, Сказов! – разгневанно процедила она, и бедная старенькая «девятка» ощутила всю мощь земного притяжения. Заскрипели рессоры, завизжали амортизаторы, что-то хрякнуло.
Лицо исказилось гримасой боли. Жалко, ох, жалко старушку.
– Сердце у тебя каменное – творить такое c детищем отечественного автопрома! – с упреком вздохнул я.
– А сбегать от приставленного надзирателя – это как, в порядке вещей?
Я пожал плечами и, ухмыльнувшись, сел за руль.
– Далеко собрался?
– В Кириши, – честно признался я, заводя мотор.
– Думаешь, получится?
– А почему нет? – изумление в моем голосе было почти искренним.
В этот момент старенькая машина вновь накренилась и поднялась в воздух – еще выше, чем прежде!
Вздох вырвался из груди.
– Ну не драться же нам в самом деле?
Алиса пожала плечами:
– Как знаешь…
Я потянулся за своим пантаклем, который к этому времени, пускай и не полностью, но восстановил заряд: можно наколдовать что-нибудь легкое. Это я и сделал.
Прошептал ничего не значащие для рядового не искушенного магией гражданина слова, и машина легонько! опустилась на землю. Словно перышко.
– Ничего, родная, не в таких передрягах бывали, нечего всяким злым теткам тебя обижать, – погладил я ее по «торпеде» и прошептал еще кое-что.
Ощутив, что «жигули» неведомым образом слились со мной – как будто до этого была машина и был я, а сейчас мы стали одним целым, – тронулся.
Алиса сделала попытку помешать, но, увы, силёнок не хватало. Молодая еще, не освоилась в департаменте, да и жизнь пока ничему не научила. Куда ей до опытного оперинженера!
Но черт бы меня побрал! Как только я отъехал на приличное расстояние, сзади раздался душераздирающий крик. А затем… автомобиль взлетел в воздух и, сделав два раза сальто, словно внутри у него находился каскадер, взявший крутой трамплин, приземлился на крышу.
На этом дело не закончилось: с какой-то дикой остервенелостью нас швырнуло в сторону, прочь с обочины, прямо в кювет.
Больно треснувшись головой об руль, а затем едва не расплющившись о стекло, я, тем не менее, не потерял сознания. Только разозлился еще больше.
Дверь сорвалась с петель и отлетела в сторону, когда я вознамерился выбраться наружу, чтобы проучить эту зазнавшуюся пигалицу.
Она терпеливо дожидалась, пока противник выползет из машины, представлявшей сейчас груду металлолома, бесполезный хлам, который даже деревенские побрезгуют разобрать на запчасти.
– Да ты вконец охренела?! – рявкнул я, хватаясь за пантакль.
Взгляд наполнился силой, губы зашептали слова, а руки пришли в движение, совершая смертоносные пассы.
– Как ты думаешь, почему я работаю в инстанции выше твоей? – обыденным голосом спросила Алиса.
Но я ее уже не слышал. Разум заволокло пеленой, мысли неслись сквозь время, взывая к силе, проводником которой были пантакль и мои опрометчивые действия.
– Потому что я – слуга закона. И я доказала, что моя воля не угаснет от твоего примитивного гнева и досады, – невозмутимо добавила она.
Рыжая ведьма говорила магически, ментально, будто никогда и не использовала простой язык. Ее слова молотом стучали в моей голове, приказывая одуматься. И в самый последний момент, когда заклятье уже готово было сорваться с кончиков пальцев, словно волкодав с цепи, я, сделав невероятное усилие, остановился.
Медленно приходя в себя, обращал содеянное заклинание вспять, возвращал силу в пантакль, который покорно позволил собой воспользоваться.
– Ты колдуешь без талисмана? Без пантакля? – откашливаясь, прохрипел я.
– Пришлось научиться. Использование посредников неприемлемо для работника департамента.
– Научишь?
Она отрицательно помотала головой.
– Нет. Надо же нам чем-то отличаться от вас, слабосильных, – на лице Алисы сияла победная улыбка.
– А какой у тебя класс?
– Седьмой.
– На два выше, чем у меня… Впредь буду осторожнее, девчонка.
Мы сидели на зеленой траве. Солнце со вчерашнего дня успело подсушить почву. А в салоне Алисиной «копейки» нашлись два стакана капучино. Напиток был теплым, почти горячим. Самое то. Но это означало, что надзирательница просчитала мое появление с точностью до минуты!
– Зачем тебе в Кириши? Хочешь сесть в тюрьму?
– Нет. Хочу ее избежать. А еще – убить мага.
– Судя по статистике, которую получил в отношении тебя департамент, ты редко оставляешь в живых магов, нарушивших закон. Даже если это глупые новички! – в ее голосе звучал упрек.
– Наверное, я их просто недолюбливаю.
– Хотя сам являешься магом?
– Я – другое дело.
– Но ты готов был убить меня. Получается, не совсем уж и другое.
– Ты не дала мне перешагнуть черту, спасибо.
– А ты не хотел сотрудничать…
– Разве это сотрудничество? – воскликнул я. – Ищейки департамента обвинили меня в намеренных экспериментах над обществом, заявили, что я хотел убить мальчика. Семилетнего пацана! Запретили заниматься расследованием, в конце концов.
– Никто тебя ни в чем не обвинил. Ты пока под следствием. Просто подозреваемый, – Алиса чеканила слова, чтобы я осознал каждую фразу.
Но я только отмахнулся:
– Что это меняет?
– Если не вникать, ничего. Может, все-таки расскажешь, зачем подорвался на место преступления?
Я неохотно поделился своей догадкой:
– Есть третий маг, который управлял отцом Никиты и им самим. И сейчас он едет туда, чтобы замести следы.
– Откуда знаешь? – совершенно искренне удивилась она.
– Интуиция, госпожа надзиратель, всего лишь интуиция. Не может он просто так оставить своих жертв. До меня только сейчас дошло: паренек этот, Никита, курил папиросы.
– И? – Алиса все еще не понимала.
– Ворожба, которая связала отца и сына, затронула также и мага! Это заклятье было рассчитано на троих, а не на двоих, как считает твой хваленый департамент.
– Допустим, но я так и не поняла… при чем тут сигареты?
– Папиросы, – поправил я. – Колдовавший маг – это старик, живший или живущий в том доме… Он хотел перенести свой разум в мальчишку! И у него это отчасти получилось. Когда, явившись по вызову, я снял наваждение с парня, это была лишь верхушка айсберга. Под этим наваждением глубоко внутри пряталось еще одно.
– Значит, гипотетический маг желал обрести новую жизнь в юном теле? К этому клонишь?
– Именно!
– Бессмыслица какая-то.
– Вовсе нет. Никита курил «Беломор». Такие уже не выпускают, значит, он раздобыл их у неизвестного человека. А курение – привычка, которая досталась ему от мага. Так часто бывает: человек, находящийся под чужой волей, копирует поведение колдуна. Говорю же, он почти закончил свое колдовство, я вовремя помешал ему, убив обезумевшего отца.
– А ты не думаешь, что, когда ты убил отца мальчика, погиб не только Никита, но еще и тот, третий?
– Сомневаюсь, Алиса. Тот, кто сумел связать два тела на расстоянии, свести с ума отца, а мать отправить в больницу, чтобы не мешала, не допустит такой ошибки. К тому же у него была возможность разорвать связь, ведь я не сразу прикончил Валерия Николаевича. Не знаю, какие последствия от этого разрыва он испытал, но то, что теперь ему необходимо замести следы, – факт.
– Тогда садись в машину, поехали, – велела она
– Не станешь сдавать меня своей мегере?
– Во-первых, не мегере – Аделаиде Петровне. Во-вторых, я тебе верю.
Не знаю, чего в моем взгляде было больше: удивления или благодарности?
– Не обижайся, но маг из тебя хреновый. Самое начало пятого класса, я бы даже сказала, конец четвертого. Чертить пентаграммы, изучать латынь и читать заумные книжки – явно не твой конек. А потому совершить убийство паренька ты не мог, – заключила Алиса.
– Спасибо на добром слове. Не знаю, радоваться мне или горевать, что тупым уродился?
– Думаю, ты будешь радоваться. С чувством юмора у тебя порядок. Хотя… сквозит от него отчаянием каким-то, болью и тоской. Прячешь все это за веселыми словечками, а на самом деле на стенку готов лезть.
«Психолог хренов!» – растерянно подумал я, а вслух сказал:
– О себе можешь не рассказывать!
Стаканчик с капучино полетел в кусты. «Копейка» оказалась шикарной машиной: тонкий ретроруль, торпеда в классическом исполнении, приемник на старый манер, богатая велюровая отделка и механическая коробка передач! Последнее вызвало во мне особое уважение: современным фифам коробку-автомат подавай, а тут – надо же… Мне все это снится или российская машина действительно стала надежной и удобной? Фантастика, такое только в книжках бывает. Однако вот она – реальность две тысячи двадцать второго года.
– Как вам фильм, молодёжь? – отец внимательно смотрел на нас с Дашкой.
Он был командиром отряда ОМОН, руководил сложнейшими операциями по освобождению заложников, подолгу не бывая дома: бесконечные учения, вызовы, перелеты в другие страны. А сейчас вот выпала удача познакомить отца с невестой.
– Очень даже неплох! Хотя концовку затянули… – Даша заметно стеснялась, но твердо отвечала даже на самые сложные вопросы отца. Что ж, присутствие офицера всех заставляет быть немного солдатами. Это я за долгую жизнь рядом с ним успел привыкнуть, а Дашка мялась как на экзамене.
– Ну, это же Тарантино! Он любит посмаковать, подержать в напряжении, – засмеялся он.
Виктор Сказов вопреки всеобщему мнению – мол, все вояки – тугодумы, способные лишь на исполнение приказов, – был умен. Именно он уберег меня от карьеры военного, посоветовав обратить внимание на радиоэлектронику.
– Отец, – неожиданно для самого себя решился я, – вообще-то, у нас есть новость! Жаль, что вы с Дашей только что познакомились, но так уж вышло… Тебя редко можно застать дома.
Дашка нервно прижалась ко мне. А ей сейчас волноваться ой как противопоказано. Она и так весь вечер была как на иголках, все думала, как преподнести эту новость.
– В общем, у нас… – договорить я не успел, отец жестом приказал замолчать и напряженно впился глазами в шагающего нам навстречу мужчину.
Тот был явно похож на наркомана: тощий, в грязной клетчатой рубахе, одна пола которой заправлена в издрызганные джинсы. Руки беспокойно и суетливо подергиваются, одно плечо то и дело скачет вверх-вниз, а кривая ухмылка при взгляде на нее останется в памяти на всю жизнь. У него было лицо человека, абсолютно уверенного в своем превосходстве.
Неужели он мог чем-то взволновать отца? Быть того не может!
– Кто это? – испуганно спросила Даша.
– Не знаю, но лучше держаться в стороне. Алексей, помнишь правило?
– Да, – ответил я, твердо заучив в свое время очевидную, но губительную для жизни в случае пренебрежения ею истину: неприятности лучше обходить стороной. Каким бы сильным ты ни был. Каким бы слабым ни казался противник.
Отец всегда учил соблюдать осторожность. Даже если ты опытный военный, нож в руках пускай и сопливого пацана может убить любого.
Тропинка безлюдного парка, по которой мы шли, была единственной. А потому мы повернули назад, до первой развилки, и в полном молчании свернули налево.
– Оторвались? – спросил я.
– Не знаю, не нравится мне тот тип.
Я никогда не видел отца таким встревоженным. И хотя в моем понимании тот наркоман не представлял угрозы, однако офицер Виктор Сказов чувствовал опасность нутром. А его интуиции лучше довериться безоговорочно.
– Простите, ребята. Лучше поспешить из парка! – он постарался придать голосу спокойствие.
Мы ускорили шаг, как вдруг за очередным поворотом на нашем пути возникла фигура того самого человека.
Он не собирался нас упускать.
– Леша, Даша, держитесь позади! – велел отец.
– Я помогу!
– Нет! Тебе нужно беречь свою невесту, ты сам знаешь почему!
Я сглотнул тугой комок обиды, застрявший в горле, посмотрел на Дашку, переведя взгляд на еле округлившийся живот. И покорно кивнул.
Виктор приблизился к неопрятному человеку, напряженно вслушиваясь в каждый звук и оглядывая боковым зрением кусты, которые высокой подстриженной стеной тянулись на два с половиной метра вверх.
Я также внимательно оценивал обстановку, крепко сжимая Дашкину руку.
Никого.
Не единой живой души в парке.
Птицы и те умолкли.
Только вот этот дергающийся наркоман. Но разве он может быть опасен?
– Чего ты хочешь? – спросил отец.
– Силу, – долетел до ушей ответ.
– Своей недостаточно?
– Мало. Нужна другая, – противник приближался с вытянутой рукой, указывающей за спину отца, туда, где стояли мы с Дашкой.
Даша, почувствовав угрозу, исходящую от загадочного незнакомца, инстинктивно схватилась за живот. Разум ее сейчас бился словно птица, пойманная в клетку.
Как он узнал? Как понял, что она беременна?
Ведь он указывал именно на нашего будущего ребенка, который вскоре должен родиться.
Отец, не став больше раздумывать, сделал два шага вперед и с крутого разворота заехал ногой в челюсть наркомана. Тот отлетел в сторону, нелепо приземлившись половиной туловища на зеленую скамейку.
Короткий бой окончен.
Таким ударом не мудрено убить, у отца могут возникнуть проблемы…
Но противник, полежав секунд пять, пришел в себя. А может, и вовсе не отключался. Челюсть его была в полном порядке: ни ссадин, ни переломов. Только ухмылка висела, словно приклеенная. Самодовольная ухмылка победителя.
– Слабовато, – невозмутимо процедил он, поднимаясь на ноги, тело его пришло в полнейшую норму и больше не дергалось.
И вдруг с ним произошло что-то неуловимое: бросившись на отца, он нанес один-единственный удар.
Виктор Сказов прочертил по земле с десяток метров, прежде чем возобладали законы трения. Но даже после такого удара, держась за ребра, он поднялся, чтобы защитить свою семью.
Я не мог поверить глазам. Отец, владевший не одним видом боевого искусства, не раз занимал первые места на чемпионатах: дома у нас стояли призовые кубки, полученные на различных соревнованиях. Он легко мог в одиночку справиться с десятком человек! Но сейчас все было иначе. Его едва не убил изможденный тощий наркоман, настойчиво искавший дозу…
Дозу чего?
Силы.
Да. Так он сказал.
– Леша, бегите! – прохрипел отец.
Я вздрогнул.
– Плохой сон?
Алиса сидела за рулем, двигатель довольно урчал снаружи, а мне, кажется, привиделся кошмар из прошлого.
– Сколько я спал?
– Минут двадцать, уже подъезжаем к моргу.
Прикоснувшись к пантаклю, сбросил сонное оцепенение. Сила ожила, пробежала по венам, достигла сердца. Обыкновенная ворожба, но, когда Алиса припарковала машину, рядом с ней сидел уже не заспанный размазня, а собранный и готовый к активным действиям оперинженер.
Территория морга, прилегавшая к небольшой больнице, была огорожена низким забором и усыпана щебнем – денег на укладку асфальта не хватало. Видимо, отсюда недавно забирали свежего покойника: у входа еще остались две старые обшарпанные табуретки, на которые обычно ставят гроб, перед тем как погрузить его в катафалк. Хотя в небольших городах роль катафалка исполняет обыкновенный автобус с выпиленной с помощью болгарки квадратной дырой, через которую и затаскивают внутрь деревянный ящик с усопшим.
– А где ваши, из департамента? – спросил я.
– Оформляют бумаги на досмотр тела. Мы же не простые участковые, ответственности больше.
Я усмехнулся.
Алиса и сама понимала, что ее отдел затягивает дела, но ничего поделать с этим не могла. Конечно, за департаментом по делам с маг-населением строго следит бдительный глаз народа. Это мы, ИМП, с нашими инженерами – среднее звено и всегда на виду, однако претензий к верхушке всегда больше. Как и в любой стране. Но без такой инженерно-магической полиции, которая, пренебрегая риском, действует быстрее, без оперинженеров, подставляющих свои головы под удар, в обществе воцарится настоящий хаос. И наверху это понимают.
К тому времени, как мы подошли к входу, на одну из табуреток уселся пожилой человек, достал сигарету, устало закурил. На нем висел резиновый передник с засохшей кровью, а из кармана торчали синие перчатки.
– Оперинженер Алексей Сказов, – представился я, показывая удостоверение. – Нам нужно осмотреть тело Никиты Афанасьева.
Мужчина, не меняя позы и не отнимая дымящегося окурка ото рта, внимательно изучил корочку.
– Для осмотра тела требуется разрешение, – бесстрастно отозвался он.
– Доктор, а можно как-нибудь без него? Дело срочное, не успеем – мерзавец, сотворивший это, уйдет.
– Во-первых, патологоанатом. А во-вторых, мне строго-настрого запретили подпускать сюда инженеров из ИМП.
В этот момент Алиса, достав свое удостоверение, чуть ли не ткнула его в нос патологоанатому.
– Департамент по делам с маг-населением, Алиса Расколова. Проводите нас, пожалуйста, к телу, – дружелюбно сказала она и добавила: – Давайте не будем ссориться.
Мужчина неуловимо переменился в лице, словно принимая новые правила игры. Несколько секунд поразмыслил и наконец-то ответил кивком.
– Но сначала вы заполните бланк. Иначе я получу нагоняй от начальства, – он вел нас холодными коридорами морга, где, несмотря на то что на улице был день, царил полумрак, а у меня бежали мурашки по коже. Зато Алиса – хоть бы что, чувствовала себя как дома. Меня же всегда вымораживали безжизненный кафель, металлические кушетки и мигающие, словно в фильме ужасов, люминесцентные лампы.
– Леш, ты как, в норме? – заботливо спросила Алиса.
– В полной, – как можно убедительнее заверил я, хотя три чашки кофе, выпитые сегодня за весь день, реально просились наружу тем же путем, что и попали в желудок.
– Выйдем отсюда, надо перекусить. На тебе лица нет.
– Что, дурно стало? Могу нашатырька предложить, – участливо вмешался патологоанатом.
– Обойдусь.
– Ну, как знаете. Этого добра здесь навалом. Пользуется спросом, когда ученики из меда на экскурсию приходят.
Доктор явно развеселился, интересно, что стало тому причиной?
