Алексей Калугин
Начало
Глава 2
Приблизившись к разлому, квестеры встали возле него полукольцом. Ученые даже кофры с приборами на землю не поставили. Для начала нужно было свыкнуться с мыслью о том, что происходит нечто совершенно невообразимое. Смотреть на разлом, находясь в двух шагах от него, – это все равно, что стоять у врат, за которыми находится чужой, неведомый мир. Ощущение жути примешивается к пьянящему чувству вседозволенности. Всего один шаг – и ты можешь оказаться по другую сторону. Не зная и даже не догадываясь, что ты там встретишь:
– А что если туда чего-нибудь кинуть? – спросил Орсон.
– Кинь, – безразлично пожал плечами Камохин.
Из всей группы лишь ему уже доводилось видеть разлом.
Желание кинуть что-нибудь в черную бездну возникало у каждого второго. Вероятно, это как-то связано с особенностью человеческого восприятия странного, необъяснимого, непостижимого объекта, которого невозможно даже коснуться рукой. Что делал древний предок человека, когда видел ползущую к нему змею – существо, абсолютно на него не похожее, ведущее себя, с точки зрения примата, противоестественно? Он брал палку подлиннее и бил змею. Или кидал камень. Именно это действие помогло ему выжить. Потому и закрепилось на уровне инстинкта.
Орсон поставил кофр на землю, положил на него автомат, посмотрел по сторонам, поднял с мостовой обломок кирпича и кинул его в разлом. Кирпич исчез. Без всплеска, без звука. Нельзя даже было сказать, что он растворился в густом, непроглядном мраке. Едва коснувшись плоскости разлома, кирпич сам стал темнотой.
– Ну как? Полегчало?
Орсон неопределенно махнул рукой. Он пока еще не определился с тем, как следует относиться к разлому на уровне личного восприятия. Но кидать в разлом что-то еще ему больше не хотелось.
Камохин переключил свой дескан в режим поиска пакаля. Дисплей прибора остался чистым. Квестер еще раз щелкнул переключателем, надеясь, что прибор барахлит на морозе. То, что даже возле разлома не удалось определить местоположение пакаля, было плохим знаком. Очень плохим. Означать он мог лишь одно – пакаля в зоне не было. Еще не было или уже не было – без разницы. Время их квеста было жестко ограничено.
– Ладно, товарищи ученые, у нас пять часов до темноты. – Камохин ребром ладони провел по дисплею, стирая осевшую изморозь. – Расставляйте свои приборы, а мы с Брейгелем пошарим по окрестностям.
Пакаля в зоне не было. Камохин понимал это лучше, чем кто-либо другой. Но он не хотел верить в то, что ему снова предстоит вернуться из квеста с пустыми руками. А значит, снова остаться без группы. У них еще было время, значит, оставался и шанс. Насколько реальный? Поглядим. Как бы там ни было, руки опускать он не собирался. Он был из породы тех странных людей, что даже в заведомо проигрышной ситуации бьются до последнего. И, случается, побеждают.
– Бдительности не теряйте. Автоматы держите под рукой. Мало ли, что. Сигнал опасности – красная ракета. Общий сбор – зеленая.
В соответствии с инструкцией, рядом с учеными всегда должен находиться хотя бы один стрелок. Ни при каких обстоятельствах их нельзя было оставлять одних. Но сейчас была особая ситуация. Камохин успокаивал себя тем, что в городе, где кроме них не было ни одной живой души, ученым ничего не угрожало. Опасную ситуация могли спровоцировать только они сами. А эти двое вроде не идиоты. Камохин не был пока уверен, можно ли на них полагаться во всем, но доверить им их же собственные жизни, пожалуй, не так уж рискованно.
– Брейгель – налево. Я – направо. Дистанция – пятьдесят метров. Подворотни, подъезды, проходные дворы. В квартиры не заходить. Работаем!
Ученые проводили взглядами разбежавшихся в разные стороны стрелков.
– Хорошие ребята, – сказал Орсон.
– Нормальные, – согласился Осипов.
– За работу?
– А что, есть друге предложения?
Поскольку других предложений не было, ученые опустились на корточки, открыли кофры и приступили к настройке и калибровке находящихся в них приборов. В толстых перчатках с электроподогревом делать это было неудобно. Но попробуй сними – тут же останешься без пальцев. Автоматы оба положили на асфальт и тут же про них забыли.
В задачу ученых не входило проведение каких бы то ни было самостоятельных исследований. Им необходимо было лишь произвести запись ряда физических и химических параметров в зоне разлома, взять образцы для исследований и сделать несколько снимков. Анализом собранной информации будут заниматься специалисты в Центре. Осипова такая ситуация совершенно не устраивала. Он бы хотел самостоятельно составить план исследований разломов. По его мнению, заниматься этим следовало основательно и серьезно, а не в коротких перерывах между поисками пакалей. Но пока оставалось довольствоваться тем, что было. Хорошо уже то, что руководство ЦИКа включало в квест-группы ученых. А ведь могло бы отправлять только военных. Поиск пакалей, а именно они в первую очередь интересовали руководство ЦИКа, – задача не особо замысловатая. Во всяком случае, с точки зрения исследователя. Пользоваться десканом можно научить любого. При желании даже шимпанзе. Осипов рассматривал свой первый квест, как подготовительный этап. Для начала нужно осмотреться на месте, оценить особенности работы в аномальной зоне. А затем уже выходить на руководство с конкретными предложениями. Однако если не будет пакалей, то не будет и квестов. Это также следовало принимать в расчет.
– Крис, как ты оказался в квест-группе?
– Полагаю, точно так же, как и ты.
– Я имел в виду, какой интерес может представлять для биолога ледяная, безжизненная… хотел сказать «пустыня», но это все же город.
– Ну, во-первых, жизнь есть везде. Порой только требуется приложить усилие, чтобы ее найти.
– Но ты ведь сейчас занимаешься совсем другим.
– Да, я собираюсь взять пробы воздуха и льда.
– Хорошо, поставлю вопрос иначе. Чем тебе, как биологу, интересен этот квест?
– Именно, как биологу?
– Именно.
– Абсолютно ничем!
– Почему же ты изъявил желание в нем участвовать?
– Нужно было с чего-то начинать. Группе требовался врач – я согласился быть врачом.
– Ты что-то понимаешь в медицине?
– Как и любой биолог. – Орсон хлопнул ладонью по боковой стенке воздухозаборника. – У тебя все работает?
– Магнитометр барахлит… Шкала настройки постоянно слетает.
– Странно, что на таком морозе вообще хоть что-то работает.
Осипов извлек из кофра свернутый кольцами оптоволоконный кабель с крошечной видеокамерой на одном конце и разъемом для подключения к цифровому записывающему устройству на другом. Подсоединив кабель к аппарату, он обернул ругой его конец вокруг руки, зажал камеру в кулаке и направил ее на биолога.
– Господин Крис Орсон, ваши поклонники хотят знать, каково это, находиться в самом холодном месте на планете?
Орсон чуть приподнял голову.
– Честно говоря, мерзко.
– Неужели?
– Вы не поверите, господа, но я все время, постоянно, думаю о том, что, если вдруг отрубится батарея электроподогрева, то через пару минут я превращусь в сосульку.
Осипов бросил взгляд на труп мужчины в пестрой летней рубашке и шортах, скорчившийся на асфальте в трех шагах от них. «Надо же, – подумал он, – я уже научился их не замечать. Мне удается шутить, находясь вблизи мертвецов». Человек действительно может ко всему привыкнуть. А может быть, все дело в отсутствии запаха? Тела на морозе не разлагаются. Под маской присутствует только слабый запах синтетики. Отсюда и ощущение нереальности происходящего. Этот замерзший город похож на павильон для съемок фильма ужаса. А трупы – всего лишь муляжи. Сознание само устанавливает блок в системе восприятия, не позволяющий сойти с ума.
– И все же, господин Орсон, хотелось бы услышать от вас что-нибудь более оптимистичное.
– Я счастлив, что больше никогда не увижу ни одного нового клипа Леди Гага.
– Не вижу счастливой улыбки на вашем лице.
Орсон достал из кофра черный маркер, сдернул с него колпачок и одним росчерком нарисовал на маске кривую улыбку.
– Так пойдет?
В белой маске с выпученными стеклянными глазами Орсон был похож на инопланетянина. Теперь же он здорово смахивал на маньяка, полностью слетевшего с катушек.
– Вы отлично выглядите, господин Крис Орсон! Не хотите рассказать нам о своих ближайших планах?
– В данный момент у меня одна мечта – поскорее свалить из этого паноптикума.
– Намек понял.
Осипов выдернул из кофра телескопическую штангу с зажимом на конце. Закрепив камеру в зажиме, он раздвинул штангу, проверил, не запутался ли кабель, и нажал кнопку записи. Приблизившись к разлому, он прикусил губу и начал медленно вводить камеру в середину черной кляксы, постоянно меняющей свои очертания. Поначалу все шло нормально. Чуть погодя – тоже. Осипов довольно улыбнулся под маской. Он чувствовал себя так, будто ему удалось исполнить на саксофоне невообразимо сложный пассаж, которому позавидовал бы сам Колтрейн. Он, Виктор Осипов, стоял на самом краю неведомого! Интересно, что сказали бы родители, если бы могли увидеть его сейчас? В свое время они подняли сына на смех, когда он сказал, что хочет заниматься изучением мироздания.
Штанга уже на всю длину погрузилась в разлом. Рука, которой Осипов сжимал рукоятку, замерла в сантиметре от черной пустоты. Ощущение было необычное и волнующее. Будоражащее разум, как бокал хорошего вина. Он находился менее чем в шаге от иного мира. И, черт возьми, это было покруче, чем отпечаток рифленого башмака в лунной пыли! «Этот маленький шаг человека… И удачи вам, мистер Горский!»
И в этот момент штангу рвануло так, что руки Осипова по локоть влетели в черную пустоту. А лицо оказалось в нескольких миллиметрах от плоскости разлома.
Время словно остановилось.
Он не чувствовал ничего, кроме ужаса, пронзающего тело ледяными иголками. До самых костей. Словно он превращался в сосульку. В кусок замороженной человечины. Он видел перед собой бездонную тьму. Которая на таком близком расстоянии казалась ему бархатистой. Ему даже казалось, что он различает в ней мелкие пространственные структуры, похожие на пчелиные соты, быстро-быстро перемещающиеся с места на место, меняющиеся местами, будто в причудливой игре, правила которой он не понимал.
– Вик! – испуганно крикнул где-то позади Орсон.
Голос донесся откуда-то издалека. Словно сквозь слой ваты. Или – из другого мира. Но звуки его взломали корку льда, сковывающую волю и разум Осипова. Сознание Осипова будто взорвалось изнутри.
Осипов отпустил штангу, отшатнулся назад и упал на спину. Конец штанги исчез в разломе. С тихим, прерывистым свистом заскользил по обледеневшему асфальту кабель, уползающий в пустоту. Еще немного, и он потащит за собой кофр с аппаратурой. Осипов перевернулся на живот и поймал кабель руками. Это было все равно, что пытаться удержать несущийся по рельсам поезд. Осипова потащило по асфальту. Он едва успел извернуться и упереться ногой в стену на краю черной амебы. Кабель заскользил в руках.
– Крис! Руби кабель!
Орсон среагировал мгновенно. Бросил свои приборы, метнулся вперед, на ходу выдернул нож из ножен и в прыжке с одного взмаха обрубил кабель.
Хлестнув напоследок Осипова по ноге, обрубленный конец кабеля исчез в разломе.
Осипов упал на спину, раскинул руки в стороны и закрыл глаза. Инструктор не предупреждал, что кто-то или что-то может попытаться утащить его на другую сторону. Выходит, прежде такое не случалось?
– Что это было? – спросил Орсон.
Осипов открыл глаза.
Сверху, криво ухмыляясь нарисованным ртом, на него смотрела белая маска с выпученными глазами.
– Наверное, кому-то не понравилось, что мы лезем к нему в дом без приглашения.
Осипов сел и взглядом отыскал автомат. Может быть, есть смысл вооружиться? Что если тот, кто утащил камеру и кабель, попытается вылезти из разлома?.. Интересно, как выглядит разлом с другой стороны?
Такая же мрачная амеба?
– А мне зонд нужно запускать, – Орсон с сомнением посмотрел на черную дыру в стене. – Чтобы взять биопробы.
– Забудь, – Осипов поднялся на ноги. – С потусторонним шутки плохи.
– Ну, – Орсон сунул нож в ножны и закрепил рукоятку ремешком. – Может быть, оно только видеокамеры собирает?
– Кто – оно?
– Потустороннее.
– Я бы на твоем месте поберег зонд.
– А что в Центре скажем?
– В Центре мы покажем видеозапись того, кто утащил камеру.
– Если камера вырубилась.
– С чего бы ей вырубиться?
– А что, если он ее проглотил?
– Ну, в таком случае мы получим гастроскопию монстра с той стороны разлома.
– Почему обязательно монстр? – пожал плечами Орсон. – Может быть, кабель просто за что-то зацепился?
– За что?
– За проезжающий мимо поезд.
Такую возможность тоже нельзя было исключать. Хотя Осипову больше нравилась идея с монстром. Просмотром и расшифровкой записей, полученных с помощью запущенных в разломы видеокамер, в Центре занималась особая аналитическая группа. И мало какая информация о том, что делается на той стороне, выходила за ее пределы. Должно быть, господин Кирсанов был солидарен с ветхозаветным пророком, утверждавшим, что во многом знании – много печали.
Особенно, когда это касалось рядовых сотрудников.
– Ты закончил?
– Почти.
Орсон вернулся к своим приборам. Постучал пальцем по дисплею химического анализатора.
– Все равно скоро все вырубится.
Осипов посмотрел на свою аппаратуру. Приборы еще работали, но показания дергались, как в лихорадке. То ли аккумуляторы сбоили, то ли возле разлома так и должно быть? Знающие люди в ЦИКе объяснили Осипову, что все эти замеры делаются так, на всякий случай. Вдруг что-нибудь любопытное вылезет. Как правило, ничего не вылезало. Гораздо интереснее и ценнее показаний приборов были личные наблюдения квестеров. Хотя уже то, что группы назывались квестовыми, говорило о том, что в первую очередь руководство Центра было заинтересовано в пакалях. Осипов видел пакали только на фотографиях – инструктор показал перед квестом, чтобы знали, что искать. А вот объяснить, какой интерес представляют собой эти плоские металлические щитки размером с ладонь, с выгравированными на них рисунками, стилизованными под искусство древней Мезоамерики, инструктор не потрудился. Видимо, не считал нужным посвящать начинающих квестеров в эту тему. Конечно – зачем? Их задача – искать. А как потом пакали к делу пристроить, без них разберутся. Хотя, может быть, он и сам этого не знал.
Осипов посмотрел на термометр – минус девяносто три и три десятых градуса. Абсолютный температурный рекорд для планеты Земля. Затем – на часы. С того момента, как ушли Камохин и Брейгель, прошло чуть меньше сорока минут. Волноваться, вроде, рано. Стрельбы слышно не было. Случись что, ребята без боя не сдались бы. Хотя, опять же, с кем тут сражаться? Вся эта история с «серыми» здорово смахивает на паранойю. Или массовую истерию. Как с летающими тарелками, Лох-несским чудовищем или плазмоидами. Аномальные зоны – это такие необычные места, что им просто нельзя без собственной мифологии. Ну никак нельзя! Правда, не понятно тогда, в кого стреляли Брейгель с Камохиным? Не в собственные же тени?.. А все равно, как бы там ни было, самое большое приключение сегодня выпало на его долю. Тут, понимаешь, вполне конкретный монстр, сожравший самую что ни на есть расконкретную видеокамеру. И едва не закусивший квестером.
Осипов готов был поделиться своими соображениями по поводу феноменологии «серых» с Орсоном. Но в этот момент произошло нечто такое, что поначалу повергло Осипова в ступор. А потом… Потом он долго не мог разобраться, что все же произошло?
Очертания мрачной амебы постоянно изменялись, будто она куда-то плыла, но никак не могла сдвинуться с места. Но то, что находилось внутри ее подвижных контуров, выглядело навеки застывшим, будто схваченным ледяной коркой. Даже когда Осипов вводил в разлом штангу с видеокамерой, предмет, казалось, растворялся в воздухе в долях миллиметра от области непроглядного мрака. И хотя разумом можно было понять, что на самом деле в разломе ничего не было, взгляд отказывался этому верить. Соотнесенный с человеческим опытом, разлом больше всего напоминал идеально отшлифованную плиту черного мрамора, полностью поглощающую весь падающий на нее свет. Все до единого фотоны.
И вдруг – Осипов поначалу было решил, что ему это мерещится, – поверхность разлома подернулась едва заметной рябью. Как гладь пруда, которой коснулся легкий ветерок. Затем от центра пошли концентрические круги, словно от брошенного в воду камня. И это уже никак нельзя было списать на обман зрения. Это была реальность. Невозможная, черт возьми, реальность! В центре черного пятна на стене начал вздуваться пузырь!
Позже Осипов пытался мысленно проанализировать и дать хотя бы частично объективную оценку всему произошедшему. Например, как долго все это длилось? В момент кульминации Осипову казалось, что все происходит очень, очень медленно. Но то, что Орсон, занимавшийся своими приборами, не успел ничего заметить, и сам он так и не сделал ни одного снимка, хотя и достал фотоаппарат, чтобы запечатлеть происходящее, означало, что все эти невероятные события вместились в несколько секунд. Которые сознание ошеломленного наблюдателя растянуло до минут.
Пузырь в центре разлома не лопнул, а как будто растекся по сторонам, и из черной пустоты, за которой простирались иное пространство и время, показалось человекообразное существо. Оно высунулось из разлома по пояс, так, что Осипов мог видеть только торс, руки и голову. Несомненно, это был гуманоид с правильными человеческими пропорциями. Осипову даже почудилось, что он успел сосчитать пять пальцев на руке существа. Но все оно было словно затянуто в серый латекс. Голова его представляла собой серый, гладкий шар, на котором лишь были намечены небольшие выступы и впадины, определяющие черты лица. При этом у Осипова создалось очень ясное, живое ощущение того, что существо смотрит на него, пристально и вроде бы изучающе. Мелькнула мысль – это и есть «серый»? Но закрепиться и получить дальнейшее развитие она не успела. Оставаясь в неестественном, почти горизонтальном положении, существо вытянуло вперед правую руку и сделало резкое кистевое движение. Из руки выскользнул небольшой плоский предмет, матово блеснувший в сером свете тусклого дня, ударился об откинутую крышку кофра и, тихо звякнув, упал Осипову под ноги. Осипов опустил взгляд всего на секунду. Но когда он вновь посмотрел на разлом, тот выглядел так же, как и всегда. Бездонно черная, медленно видоизменяющаяся амебообразная клякса на серой стене дома.
На миг Осипову подумалось, что ничего не произошло. Вернее, произошло, но не на самом деле, а лишь в его воображении. В стрессовой ситуации сознание порой выкидывают странные фокусы. Они находились в замороженном городе, превратившемся в гигантский могильник почти для всех его обитателей. Одно это уже наводило на мысль о тотальном безумии. Всего и вся. Как верно заметил Орсон, любая неполадка в системе обогрева их костюмов закончилась бы почти мгновенной смертью. В такой обстановке легко можно было начать грезить наяву. А может быть, его перенапряженный мозг на миг отключился? Он на мгновение заснул, стоя на ногах, и увидел странный сон, в котором смешалось все, о чем он все время думал? Право слово, Осипову очень хотелось в это поверить. Но в пяти сантиметрах от мыска его левого унта, как решительное опровержение версии о временной невменяемости, лежала квадратная металлическая пластина размером с ладонь. Пакаль. Тот самый таинственный артефакт, ради которого и был организован квест.
Осипов тронул пакаль мыском унта. Металлическая пластинка сдвинулась с места. Для того, чтобы окончательно удостовериться в ее реальности, оставалось только взять пакаль в руку. Без перчаток. Чтобы подушечками пальцев ощутить бороздки выгравированного на пластине рисунка. К сожалению, сделать это было невозможно – пальцы моментально пристынут к переохлажденному металлу.
Впрочем, можно было поступить иначе.
– Крис!
Из-за крышки кофра показалась улыбающаяся маска Орсона.
Странно, почему никто прежде не додумался наносить метки на маски? Тогда не нужно было бы смотреть на нашитые бирки с именами, чтобы понять, к кому ты обращаешься.
– Можно тебя на минутку? – очень спокойно и вежливо, почти церемонно позвал Осипов.
– Зачем?
– Подойди, пожалуйста.
Что-то недовольно буркнув, Орсон встал и перешагнул через кофр с приборами.
– Ну?
Осипов молча указал на пластинку под ногой.
– Пакаль, – растерянно произнес Орсон. – Он что, так и валялся здесь?
Вопрос поставил Осипова в тупик. Не то, чтобы он не хотел или боялся рассказывать о том, что произошло. Он просто не знал, с чего начать. В общем, несложно было представить, какая будет реакция, если он скажет, что из разлома вылез «серый» и кинул ему под ноги пакаль. Да, вот просто так взял и кинул. Здорово, да?
– Не знаю, – Осипов наклонился и попытался взять пакаль в руку.
Сделать это оказалось не просто. Пальцам в плотных перчатках из синтетического материала никак не удавалось найти зазор между тонкой металлической пластиной и обледеневшим асфальтом. Наконец Осипов догадался вытащить нож и кончиком подцепить пакаль. Пластина оказалась удивительно легкой, почти невесомой. Углы квадрата были сглажены, а одна из плоскостей чуть выпукла. На выпуклой стороне был вырезан или выдавлен рисунок, который Осипов, не будучи специалистом, сразу же определил, как относящийся к доколумбовой мезоамериканской культуре. На рисунке человек с огромным носом, оттопыренными губами и выпученными глазами, в головном уборе из птичьих перьев, нелепо раскинув руки в стороны, выделывал ногами чудные кренделя. При всей своей невозможности поза человека вовсе не казалась неестественной. Глядя на рисунок, можно было поверить, что все древние майя именно так и ходили – задрав кверху нос, раскинув руки в стороны и вскидывая ноги едва ли не до плеч. Перевернув пакаль на другую сторону, Осипов увидел только две прямые линии, пересекающие пластину под разными углами и перекрещивающиеся неподалеку от правого нижнего угла. Относительно того, как он его держал.
Орсон включил дескан. В центре дисплея горела яркая красная точка, указывающая местоположение пакаля.
– Раньше его тут не было.
– С неба упал? – попытался свести все к шутке Осипов.
Несмотря на откровенную бредовость гипотеза заинтересовала Орсона. Он даже посмотрел на небо, как будто прикидывая, откуда именно мог выпасть пакаль.
– Откуда они вообще появляются? Пакали, я имею в виду.
– Может быть, это «серые»? – осторожно предположил Осипов.
– При чем тут «серые»? – не понял намека Орсон.
– Что если это «серые» подкидывают нам пакали?
– Зачем?
– Не знаю. Но, посуди сам, пакали почти всегда находят неподалеку от разлома. Верно?
– Верно.
– «Серые» появляются только в аномальных зонах и также только вблизи разломов. А если два явления наблюдаются в одном и том же месте примерно в одно и то же время, то можно предположить, что они взаимосвязаны.
– «Серые» охотятся за пакалями – вот тебе и связь. – А если нет?
Орсон взял пластинку у Осипова и сначала внимательно рассмотрел ее. Затем попытался согнуть.
– Прочная.
– Так как тебе моя идея насчет «серых»?
– Честно сказать, мне все равно. – Орсон вернул Осипову пакаль. – Я понятия не имею, что это за штука, кому и зачем она нужна! Я хочу лишь поскорее отсюда убраться. Мне не комфортно находиться там, где вокруг одни мертвецы. И где я сам в любой момент могу превратиться в замороженный труп. Понимаешь?
Не дожидаясь ответа на свой, в общем-то риторический, вопрос, Орсон достал из сумки ракетницу, поднял над головой и дернул запал. Сначала раздался приглушенный хлопок. Затем зеленая ракета с недовольным шипением устремилась к серому небу. Должно быть, в ракетнице ей было спокойно и уютно. А теперь ей предстояло сгореть за тридцать секунд. Это судьба, рок или проклятие?
