Алексей Калугин
Форс-мажор (сборник)
– Понял, – кивнул Владимир Леонидович. – А вот меня – нет. Поэтому ты работаешь в Мировом экологическом форуме, а я – в Российской Госбезопасности. И знаешь, Петр Леонидович, я считаю, что непрекращающиеся попытки нелегально засадить Россию информационными башнями есть не что иное, как диверсия против моей страны. И в меру своих сил и способностей буду с этим бороться.
Взгляд у майора Ворного при этом был такой, что мне хотелось не просто отвернуться, а под стол залезть, чтобы вообще его не видеть.
– Ты так это говоришь, будто в чем-то меня подозреваешь.
Я посмотрел на бутылку, стоявшую на углу стола. Тянуться далеко, а то бы непременно себе налил. А Ворному – не стал бы. Если хочет, пусть сам себе наливает.
– Если бы я тебя подозревал, Петр Леонидович, то мы бы сейчас с тобой не здесь разговаривали.
– Так что тогда?
Ворный оперся руками о колени и медленно поднялся на ноги. Заложил руки за спину, подошел к стене и стал внимательно рассматривать висевшую на ней репродукцию Проваторова. Мне лично Проваторов нравится, но для гостиничных номеров его картины, на мой взгляд, слишком мрачны. Хорошо, что во время наката я к ней спиной находился. В прошлый раз, помнится, изображенный на ней жилистый тип пытался мне удавку на шею накинуть.
– Ты не допускаешь, что тебя могут использовать? – не оборачиваясь, спросил Ворный.
– Использовать? – растерянно переспросил я. – Кто?
– Не знаю, – едва заметно пожал плечами Владимир Леонидович.
– Использовать… А с какой целью?
– Ясное дело с какой.
Ворный развернулся на каблуках, медленно подошел к столу, посмотрел на меня сверху вниз, достал из кармана и протянул сложенный вчетверо листок.
– Что это? – не касаясь бумаги, вопросительно посмотрел я на Владимира Леонидовича.
– Список мест, которые ты посещал во время своих предыдущих визитов. Ты ведь не только с министрами встречаешься, но еще и по стране ездишь.
– Это моя работа. Оценка экологического состояния…
– Меня, Петр Леонидович, твоя работа не колышет, – перебил Ворный. – Мне другой факт интересен. В каждом месте, где ты побывал, спустя какое-то время проводилась спецоперация по уничтожению проростков информационных башен.
Поскольку я по-прежнему не брал протянутый мне листок, Владимир Леонидович кинул его на стол.
– Ты хочешь сказать… – медленно начал я и умолк.
– Ну-ну, продолжай, – подбодрил меня Владимир Леонидович.
Он снова сел и сложил руки на груди.
– Нет… – Я покачал головой. – Нет! – Я протестующе взмахнул перед собой рукой. – Я не верю!
– Чему? – удивленно поднял брови Владимир Леонидович, в результате чего лицо его приобрело выражение крайней наивности.
Казалось, обидеть такого человека ничего не стоит. Но это было серьезное заблуждение.
– Ты обвиняешь меня в том, что я завожу к вам в страну споры информационных башен?
– Не кипятись, – усмехнулся Владимир Леонидович. – В этом-то я тебя как раз обвинять не собираюсь. Споры, оказавшиеся вне зоны информационного поля, за два-три месяца полностью теряют всхожесть. Я думаю, что ты, дружище, можешь являться тем самым катализатором, который пробуждает их к жизни.
– Я?.. Каким образом?
– Пока не знаю. Но факты, дружище, это такая штука, с которой трудно спорить. Вот например, – Владимир Леонидович двумя пальцами взял за уголок лежащий на столе листок. – Смотри, апрель позапрошлого года. Ты ездил в Сызрань… Напомни, что ты там делал?
– Проблема защелачивания почв, – ответил я.
– Верно, – улыбнувшись, кивнул Ворный. – Ты там был с компанией наших экологов. Единственный представитель МЭФа, прибывший из-за кордона. А спустя восемнадцать дней после того, как ты покинул Сызрань, там проводилась спецоперация по уничтожению информационных башен. Двадцать три штуки выкорчевали.
– По-твоему, это моя работа?
– Не исключено.
– Ну так арестуй меня! – Я в сердцах хлопнул ладонью по столу. – Какого черта…
– Успокойся, Петр Леонидович, пока я тебя ни в чем не обвиняю.
– Пока?
– Пока.
– Пока – это сколько?
– Это пока нет фактов, подтверждающих твою виновность. Пока я считаю, что тебя используют так, что ты сам об этом не знаешь. Ты не думай, Петр Леонидович, ты не какой-нибудь уникум. У нас целый список таких же, как ты, ездящих по всей стране послов доброй воли, за которыми тянется след из проростков информационных башен.
– И что вы собираетесь в связи с этим предпринять?
– Для начала пытаемся понять, как это происходит. Поскольку сам человек, даже нашпигованный уинами, как подстреленная утка дробью, не является источником информационного поля, значит, у него при себе должно быть некое устройство, генерирующее узконаправленный, очень короткий импульс. Будь иначе, мы бы его засекли.
– Хочешь обыскать мои вещи? – Я сделал приглашающий жест в сторону саквояжа, который даже не начал разбирать.
– Ну что ты, – укоризненно нахмурился Ворный. – Мы ведь доверяем друг другу. – Он сделал паузу, как будто хотел удостовериться, что я не стану возражать. – Так ведь, дружище?
– Так, – кивнул я.
А про себя подумал: что он от меня хочет? Почему не говорит напрямую?
– Что ты сам обо всем этом думаешь?
– Ничего, – качнул головой я.
– Так-таки ничего?
– Меня это не касается.
– Уверен?
– Да.
– Ну что ж, – Владимир Леонидович вроде как с сожалением развел руками. – Ладно, давай свое расписание.
Я молча подтолкнул ему папку с программой визита.
Майор Ворный раскрыл папку, двумя руками взял лист бумаги с красивой виньеткой.
– Ага… Значит, на этот раз у нас в плане Облонские болота. – Владимир Леонидович глянул на меня поверх края листа. – Не был прежде в Облонске?
– Зачем спрашиваешь, если сам знаешь? – недовольно буркнул я.
– Для порядка, – ответил Ворный. – Я тоже не был. Говорят, красиво там… У тебя копия есть?
– Нет.
– Тогда я сделаю копию и тебе по пневмопочте пришлю. Договорились?
Не дожидаясь моего ответа – да и не нужен он ему был, по большому-то счету, – Владимир Леонидович сунул папку с планом моего визита себе под мышку.
– Ну, будь здоров, Петр Леонидович, – Ворный встал и протянул мне руку. – Завтра вечерком я к тебе заскочу, если не против. Лады?
– Лады, – я приподнялся и пожал майору руку.
Владимир Леонидович заговорщицки подмигнул и направился к двери.
– Да, и вот что еще… – обернулся он с порога. – Ты с этими типами из «Зеленого Мира» будь поосторожнее.
– В каком смысле? – не понял я.
– Да это я так, на всякий случай. – Владимир Леонидович улыбнулся, махнул рукой и вышел за дверь.
Тихонько чмокнул дверной магнитный замок.
Я остался один.
Один на один с недобрыми мыслями.
Разговор с майором Ворным меня совершенно не вдохновил.
Я достал из кармана часы. Сухо щелкнула открывшаяся крышка. Маленькая стрелка с завитушками вокруг острого конца подбиралась к шести. Делать было совершенно нечего. Поэтому можно было просто лечь спать. И попытаться обо всем забыть.
* * *
Утро среды выдалось пасмурным. По серому небу плыли тяжелые, пропитанные влагой тучи, из которых в любой момент мог хлынуть дождь. Но проснулся я, как ни странно, в отличном настроении. Вчерашний разговор с майором Ворным не выветрился из памяти, но утром, на свежую голову, многое из того, что он говорил, стало восприниматься иначе. Собственно, вчера не произошло ничего из ряда вон выходящего. Да, Ворный чаще, чем обычно, задавал вопросы, на которые у меня не было ответов. Неприятные, прямо скажем, вопросы. Но тут уж ничего не поделаешь – работа у него такая. Ему это, может, и самому неприятно. Но долг, как говорится, превыше всего.
Заказав завтрак в номер, я принял душ, после которого окончательно воспрял духом.
Мне еще в душе начало мерещиться, будто по плиткам на стене скользят странные, ни на что не похожие, но при этом почему-то кажущиеся до боли знакомыми тени. Потом, причесываясь у зеркала, я стал различать тихие голоса. Шепот у себя за спиной. Переговаривались двое. Один, насколько я мог понять, на что-то подбивал другого. Другой же пытался его отговорить. К тому времени, когда я сел за стол, мне стало окончательно ясно, что эти двое замышляют убийство. И убить они намерены не абы кого, а меня, любимого. Чем уж я им так досадил – вопрос отдельный. Но спор их, как выяснилось, касался метода, каковым планировалось меня умертвить.
Зловещие тени скользили по полу, стенам и потолку, становясь все более реальными и плотными. Я все еще не мог их опознать, хотя они уже начинали приобретать объем.
Дождь, ударивший в оконное стекло, отозвался в ушах грохотом орудийной пальбы.
Вспучился лежавший на полу ковер – кто-то большой и толстый полз под ним, нацелившись на мои ноги.
Ждать продолжения не стоило. Возможно, кому-то и было бы интересно, чем все закончится, но я таких представлений видел множество и точно знал, что ничем хорошим это обернуться не может. Поэтому я кинул в рот одну из таблеток, оставленных майором Ворным, и запил ее боржоми.
Не прошло и трех минут, как накат сгинул, так и не успев развернуться по полной. Как ночной кошмар после пробуждения.
Собственно, уже за это стоило сказать Владимиру Леонидовичу спасибо. Обычно поутру накаты не бывают сильными. Для того чтобы сбить их, достаточно одной-двух рюмок коньяку. Но сегодня мне хотелось, чтобы во время встречи с заместителем секретаря думского комитета по экологии голова была свежей, а сознание ясным.
Русские любят проводить неофициальные встречи, как они выражаются, «на нейтральной территории». Сей эвфемизм означает, что встреча должна состояться в баре или ресторане. Уточняя время и место встречи с заместителем секретаря думского комитета по экологии господином Купейко Вениамином Муровичем, я пригласил его в небольшой ресторан с восточной кухней «Шаш-Баш», расположенный неподалеку от станции метро «Смоленская». Донесшееся в ответ из трубки недовольное ворчание господина Купейко я расценил как согласие и за десять минут до назначенного времени уже сидел за заказанным столиком.
Господин Купейко прибыл с опозданием в сорок две минуты. Он появился в сопровождении телохранителя – черный отутюженный костюм, широкие солнцезащитные очки, выпирающая под мышкой кобура и скобка микрофона на ухе. Купейко уселся за стол напротив меня, кивнул невыразительно и, даже не извинившись за опоздание, уткнулся в меню. Для российского чиновника это нормально. Я уже привык к подобной манере общения, а потому и отреагировал как полагается – жестом подозвал официанта.
Господин Купейко заказал двойной бараний шашлык, двойные свиные ребрышки, семгу, черную икру, двести грамм «Хеннесси», два больших стакана бочкового «Гиннеса» и рюмку текилы. От предложенных салатов и зелени заместитель секретаря думского комитета по экологии гордо отказался.
Охраннику, присевшему у края стола, была предложена чашечка кофе.
На вид Купейко было лет пятьдесят. Был он невысок ростом, слегка полноват и узок в плечах. Голова его имела форму вытянутой дыни, из-за чего казалось, что все его лицо – оплывшие щеки, большой, будто опухший от пчелиного укуса нос, три дряблых подбородка и мешки под глазами – медленно, как плавящийся на солнце маргарин, стекает вниз. А еще у него была очень странная прическа – клочок черных, скорее всего крашеных, волос спереди, над самым лбом, такой же клочок сзади, на затылке и две узкие полоски над ушами.
Дабы поддержать компанию, я выпил с Купейко пятьдесят граммов коньяку. Вениамин Мурович опрокинул для начала рюмашку текилы и навалился на еду.
Он ел все то время, что я излагал ему детали Байкальского проекта. Я бы решил, что он вообще меня не слушает, если бы он не кивал время от времени. При этом Купейко продолжал жевать, низко склонившись над тарелкой, оттого я и видел лишь его покрытую пушком и пигментными пятнами макушку. Так что, возможно, это были чисто рефлекторные движения, направленные на то, чтобы протолкнуть пищу в желудок.
Купейко поднял голову только после того, как я закончил излагать, а он завершил трапезу, опрокинув в глотку последнюю рюмку коньяка. Вениамин Мурович сгреб бумаги в папку – неровно, так что углы торчали во все стороны, – вручил ее молчаливому телохранителю, вытер губы салфеткой и поднялся из-за стола. Я успел еще поинтересоваться мнением Вениамина Муровича об изложенном проекте, в ответ на что Купейко степенно изрек:
– Проект будет рассмотрен на очередном заседании комитета.
После чего сделал знак телохранителю и, не прощаясь, продефилировал к выходу.
В целом, можно сказать, встреча прошла успешно.
Дабы избавиться от ползающих под ногами черепах с длинными, по-змеиному извивающимися шеями, я проглотил таблетку Ворного и отправился на встречу с представителем движения «Зеленый Мир».
О самом движении «Зеленый Мир» мне было известно только то, что я прочитал в короткой, на полстранички, справке, которую мне выдали в секретариате МЭФа. Общественная организация, выступающая за соблюдение Россией международных экологических норм. Что само собой подразумевает закрытие всех экологически опасных предприятий и переход на полномасштабное использование нанотехнологий. В перспективе общественное движение «Зеленый Мир» могло трансформироваться в политическую партию, отстаивающую свои интересы в Государственной Думе. Сколько членов насчитывает «Зеленый Мир», точно не известно. Сами зеленомировцы заявляли, что их поддерживают миллионы. Официальные представители российской власти считали, что по всей России у движения наберется не более нескольких тысяч сторонников. Появившись примерно год назад, «Зеленый Мир» громко заявил о себе несколькими показательными акциями, самой яркой из которых стал флэшмоб, приуроченный к сбору вопросов граждан для традиционного оф-лайн интервью Президента. Рекорд популярности побили два вопроса: «Когда ожидать пришествие Ктулху?» и «Почем шкура неубитого мидведа?».
О человеке, с которым мне предстояло встретиться, я вообще ничего не знал, кроме того, что зовут его Гена Марвин. Я связался с ним через Интернет, и он предложил встретиться в пивном ресторане «Острова Длинного Ганса».
Я никогда не был в этом заведении, но найти его оказалось несложно. Ресторан находился на Садовом кольце, в пяти минутах ходьбы от метро «Курская». Небольшое полуподвальное помещение было мило, хотя и несколько эклектично оформлено под старину. Тяжелые деревянные столы, трехногие табуреты вместо традиционных стульев с пластиковыми сиденьями и спинками, массивные декоративные балки перекрытия, древняя утварь, развешанная на стенах, и даже пожелтелый коровий череп без рогов над стойкой. Выбор напитков и закусок также радовал глаз. Отпугивали только цены, взятые, похоже, с потолка и автоматически помноженные на сто. Должно быть, именно поэтому в зале было немноголюдно. Странная парочка в стиле унисекс, забившись в угол, поочередно что-то нежно шептала друг другу на ушко. Стоявший у бара официант прижимал к животу круглый блестящий поднос и недобро поглядывал в их сторону – они заказали только две чашки кофе и горстку соленых орешков на двоих. Неподалеку от входа сидел в одиночестве длинноволосый парень в мешковатой, застиранной до полной потери первоначального цвета майке с длинными рукавами и в темно-синей бейсболке с крупными буквами FBI. Рядом с ним стоял початый стакан светлого пива. Склонившись так, что козырек бейсболки едва не касался стола, парень обеими руками сосредоточенно и весьма основательно ковырялся в тарелке с мелкими креветками, как будто на ощупь искал там жемчужину.
До назначенной встречи оставалось еще десять минут. Я сел за свободный столик. Тут же рядом со мной нарисовался официант с круглым подносом, застывший в традиционной позе «чего изволите». Я заказал бокал нефильтрованного «Гранта» и полоску острой вяленой говядины.
Быстро вернувшись, официант переставил заказ с подноса на стол. Я решил сразу же расплатиться и достал бумажник.
– Можно уинами, – официант бросил многозначительный взгляд на мой уин-перстень. – Наш ресторан имеет разрешение производить расчеты в валюте.
Ничего не сказав в ответ, я достал из бумажника тысячерублевую бумажку и кинул ее на поднос. Официант прикрыл купюру накрахмаленным полотенцем и удалился. Интересно, принесет сдачу или нет?
Я сделал глоток пива, достал часы, щелкнул крышкой. Без пяти шесть. Посмотрел по сторонам. Никаких тревожных признаков. Все предметы находились на своих местах и покидать их явно не собирались. Также не было никаких признаков внешней трансформации, за которой, как правило, следовала витализация неживых объектов.
Что ж, славненько! Осталось только дождаться господина Марвина.
Захлопнув крышку, я спрятал часы в карман.
Длинноволосый парень в бейсболке FBI поднялся со своего места, взял в одну руку недопитый стакан, в другую – тарелку с пучеглазыми, длинноусыми креветочными головами и направился в мою сторону.
Ну нет! Я едва не скривился, как от зубной боли. Случайный собеседник был мне совершенно ни к чему, да и сам по себе парень, что приближался к моему столику, был мне неприятен, поэтому, не дожидаясь, когда он устроится напротив и заведет проникновенную речь, я поднял руку и сделал отрицательный жест рукой. Мол, проходи, парень, мимо, не до тебя сейчас. В конце концов, это приличное, можно даже сказать респектабельное заведение, а не забегаловка, где всеобщее братание является неотъемлемой частью очень ненавязчивого сервиса.
В ответ парень изобразил совершенно непонятный знак полупустым стаканом и без тени сомнения уселся за мой столик.
Сняв бейсболку и тряхнув головой, он откинул назад волосы, посмотрел на меня, улыбнулся и сказал:
– Добрый день.
Голос у него был негромкий, чуть хрипловатый. Никаких вызывающих интонаций.
В ответ я лишь слегка наклонил голову.
Парень не нарывался на ссору, даже скорее наоборот, вел себя заискивающе. А взгляд у него был такой, будто он хотел, но не решался извиниться за то, что навязывается в компаньоны. И не стал бы он этого делать, если бы не острая душевная тоска, которая, как известно, для русского человека хуже, чем триппер. Собственно, поэтому и обижать его не хотелось.
В России по сей день считается вполне приличным подойти прямо на улице и заговорить с незнакомым человеком. Здесь у вас могут спросить, сколько сейчас времени или как пройти к нужному месту. В зоне единого информационного пространства подобное в принципе невозможно. Если человек хочет узнать время, ему достаточно раскрыть ладонь, чтобы увидеть на ней циферблат, показывающий самое точное в мире время. А чтобы не заблудиться, можно материализовать электронный блокнот с нарисованным маршрутом.
Ладно, решил я, пусть себе сидит. Как придет этот Гена Марвин, опаздывающий, кстати – я достал из кармана часы, откинул крышку, глянул на циферблат, – уже совершенно непозволительно, так я и переберусь с ним за другой столик. Я мельком улыбнулся незваному соседу и пригубил пиво.
– Угощайтесь, – длинноволосый пододвинул мне тарелку с последствиями тотальной декапитации порции креветок.
– Спасибо, – сухо ответил я.
– Голова в креветке – самая вкусная часть, – длинноволосый ухватил за усы одну из креветочных голов, поднял до уровня собственного носа и качнул из стороны в сторону. – Я их специально напоследок оставляю. В голове у креветки икра и мозги. Еще некоторые глаза любят, но я к ним равнодушен.
Длинноволосый раздавил двумя пальцами панцирь на креветочной голове, поднес ее ко рту и что-то с шумом всосал. Чмокнув довольно губами, он разломил голову надвое, длинным ногтем на мизинце подцепил что-то бледно-розовое и тоже отправил в рот.
Смотрелось это не то чтобы противно – я много езжу по стране и не такое повидал, – но как-то очень уж неадекватно ситуации. Поэтому я все же решил перебраться за другой столик.
Длинноволосый сосед понял, что я собираюсь уйти. Бросив остатки креветки в тарелку, он быстро вытер пальцы о край салфетки и преданно уставился на меня, сразу сделавшись похожим на пса, которому хозяин велел сидеть только для того, чтобы уйти и больше не возвращаться.
– А хотите я вам пива закажу? – спросил он с придыханием.
– Спасибо, я не люблю пиво, – со сдержанным достоинством ответил я.
– А мне говорили…
Не закончив фразу, длинноволосый растерянно развел руками.
– Говорили? – машинально повторил я.
– Ну да, – кивнул длинноволосый. – Собственно, это не имеет никакого значения… – он щелкнул ногтем по носу высунувшуюся из тарелки креветку. – Мало ли, про кого что говорят.
– Вы меня определенно с кем-то спутали, – я решительно поднялся на ноги.
Марвин опаздывал совершенно безбожно, и я больше не собирался его ждать в компании любителя креветочных голов.
– Может быть, – длинноволосый обмакнул палец в тарелку с креветочными головами и со смаком обсосал его. – Я вообще-то должен здесь встретиться с представителем МЭФа.
– С кем? – я решил, что ослышался.
– С Петром Леонидовичем Максиным, – насмешливо посмотрел на меня длинноволосый. – С представителем Международного экологического форума.
– А вы, в таком случае?..
– Марвин Геннадий Павлович, – длинноволосый сдернул с головы бейсболку и взмахнул ею в воздухе. – К вашим, так сказать, услугам.
Я опустился на прежнее место.
Да уж, не так, совсем не так представлял я себе одного из активистов «Зеленого Мира».
– Ну, теперь-то я могу угостить вас пивом? – поинтересовался Марвин.
– Спасибо, не стоит.
Я отодвинул в сторону свой стакан с пивом и тарелку с мясом и поставил на угол стола кейс для бумаг, взятый напрокат в гостинице.
– Вы и свое допивать не будете? – взглядом указал на недопитый стакан Марвин.
– Нет, – качнул головой я.
Марвин взял мой стакан и перелил остававшееся в нем пиво в свой.
Геннадий Павлович не внушал мне ни малейшей симпатии. К тому же ему как будто было совершенно безразлично, о чем я собираюсь с ним говорить. Примерно та же реакция, что и у депутата Купейко. Поэтому я не стал обращать на него внимания – открыл кейс и достал папку с планом сотрудничества, который МЭФ собирался предложить «Зеленому Миру». Я выполнял свою работу.
– Должен сразу вас предупредить, господин Марвин, что план сотрудничества, который я хочу предложить вам от лица МЭФа, весьма схематичен. Поскольку мы имеем только самое общее представление о численности и структуре «Зеленого Мира», а также о задачах, которые вы перед собой ставите…
Марвин глотнул пива и вяло махнул кончиками пальцев.
– Кончай…
– Простите? – я непонимающе наклонил голову.
– Кончай, говорю, без толку воздух гонять.
Марвин ухватил за усы креветочную голову, пополоскал ее в остатках пива в стакане, после чего старательно вылизал.
Я положил ладони сверху на папку.
– Знаете, Геннадий Павлович, у меня складывается впечатление, что каждый из нас ожидал от этой встречи совсем не того, что другой…
– В Облонск собираешься, – перебил меня Марвин.
Мне совершенно не понравилось то, каким тоном – не вопрос, а утверждение – это было сказано. Я молча открыл кейс, кинул в него папку и щелкнул замками. В силу служебной необходимости я, пожалуй, смог бы смириться с обществом деграданта, смакующего креветочные головы, но сносить оскорбления хама не собирался.
– Всего доброго, Геннадий Павлович.
– Стой! – Резко выбросив руку, Марвин крепко ухватил меня за запястье. – Не езди в Облонск. Понял?
– Нет, не понял, – ледяным голосом ответил я.
– Повяжут.
– Что?
– Не дергайся. – Марвин отпустил мою руку, но еще какое-то время не убирал свою, как будто хотел убедиться, что я не стану убегать. – Вот так, – улыбнулся он. – Не надо привлекать к себе внимание.
Я недоумевающе глянул по сторонам. В зале, кроме нас, находились только двое унисексов, которым до нас не было никакого дела. Бармен за стойкой, низко наклонив голову – должно быть, очки носить стесняется, – читал газету. Обслуживавший нас официант стоял неподалеку, прижав к низу живота блестящий круглый поднос. Его безучастный ко всему взгляд был устремлен в потолок.
Не сводя с меня взгляд, который вдруг сделался до озноба пронзительным, Марвин быстрым, нетерпеливым движением схватил с тарелки креветочную голову, обмакнул в пиво и целиком, как есть, кинул в рот. Хрустнул хитиновый панцирь на зубах.
– Вот так, – Марвин изобразил улыбку, при этом в уголке его рта показался креветочный ус. – Веди себя тихо, и тогда все обойдется. – С многозначительным видом он показал мне указательный палец с грязным, обломанным ногтем, после чего добавил: – Может быть.
– Вы представляете общественное движение «Зеленый Мир»? – спросил я, сам не зная зачем.
– Какая разница, – недовольно скривился Марвин. И в самом деле, какая разница, кого он тут представляет, ежели у человека явно не все в порядке с головой. – Слушай меня внимательно. В Облонск тебе ехать нельзя.
– Почему?
– А вот это тебя не касается.
– Вы имеете какое-то отношение к плану моей поездки?
Я очень постарался, чтобы в моих словах была слышна ирония, но Марвин, похоже, не воспринимал обертоны.
– Нет, – ответил он с убийственной серьезностью.
– В таком случае вас совершенно не касается то, когда, куда и с какой целью я собираюсь ехать. Я встретился с вами только потому, что меня особо попросили об этом…
– Кто?
Вопрос Марвина не сказать что поставил меня в тупик, но заставил задуматься. Провалами памяти я не страдал. Даже после накатов ясно помнил все, что со мной происходило. Но сейчас я, хоть убей, не мог вспомнить того, кто поручил мне встретиться с представителем «Зеленого Мира». Вне всяких сомнений, это был кто-то из Международного экологического форума – тут уж, что называется, без вариантов. Но кто именно?.. Хотя бы из какого отдела?..
Макнув в пиво и сунув в рот очередную креветочную голову, Марвин насмешливо посмотрел на меня.
– Ну-ну, давай! Вспоминай! – Он резко подался вперед и обдал меня зловонным дыханием. – Шевели мозгами! Думай! Или что, совсем разучился?.. Ха! – он несильно стукнул ладонью по краю стола. – Вот до чего же привыкли вы, что все за вас уины делают! Даже думать сами разучились!.. Информатики гребаные!..
Я быстро – слишком быстро, почти суетливо – раскрыл кейс и выхватил из него папку с планом визита. Вот оно: «Встреча с представителем общественной организации „Зеленый Мир“. Обсуждение первоначального плана сотрудничества».
Я подался назад и оценивающе посмотрел на Марвина.
– Слушайте, кто вы такой?
– Да какая разница! – поморщившись, Марвин выплюнул в пустой стакан креветочные усы и разжеванный хитиновый панцирь. – Ты, главное, знай меня слушайся. Тогда не пропадешь.
– Так вы не из «Зеленого Мира»?
– А хоть бы и оттуда. Тебе-то что?
– Вы знаете, – я аккуратно положил папку с тисненой золотом эмблемой МЭФа обратно в кейс, медленно закрыл его и беззвучно опустил замки, – я решительно не понимаю, что вы говорите. Поэтому…
– Встречу с «Зеленым Миром» внес в план твоего визита майор Ворный.
А вот это уже был тупик!
Откуда Марвин, или кем он там был на самом деле, знает майора? И не просто знает – он в курсе планов Ворного. Во всяком случае, пытается меня в этом убедить. Опять же вопрос: зачем?
И что мне делать?
Встать и уйти, продолжая делать вид, что не понимаю, о чем говорит Марвин?
Черт возьми, наверное, это было бы самое верное решение. Но я вдруг понял, что хочу во всем разобраться. От начала и до конца. И виноват в этом был все тот же Владимир Леонидович Ворный, накануне прочитавший мне лекцию о воздействии уинов на сознание человека, находящегося вне зоны информационного пространства, и о неких зловещих планах по втягиванию России в это самое пространство, в которых я, по мнению майора, играл не последнюю роль.
Ладно, со мной все более или менее ясно. Пусть майор Ворный мне не верит, но я-то сам знаю, что не имею отношения к заговору по насаждению информационных башен на территории его любимой страны. Но при чем тут Марвин? Кто он такой, черт его дери?
Я снова раскрыл кейс, достал все ту же папку с планом визита и, отодвинув в сторону тарелку с объедками креветок, положил ее перед Марвиным.
– Если вы соизволите заглянуть в эту папку, господин Марвин, – начал я намеренно церемонно, – то сможете убедиться в том, что план моего визита был утвержден несколько дней назад в Центральном бюро Международного экологического форума, к которому, смею полагать, майор Ворный никакого отношения не имеет.
– Не смеши меня, – Марвин одним пальцем оттолкнул от себя папку. – Ворному ничего не стоит подделать любой документ.
– Но я видел его, план визита то есть, еще до отлета в Москву.
– Это ты так думаешь, – криво усмехнулся Марвин.
Я озадаченно наклонил голову.
– Простите?
– Ну ты тупой, – с тоской посмотрел на меня Марвин. – Слушай, у вас там все такие?
Мне не было никакого дела до того, что думает обо мне Марвин. Мне нужна была информация. Поэтому я сделал вид, что не заметил явного оскорбления.
Марвин глотнул пива.
– Это обыкновенное внушение, – он постучал себя сложенными щепотью пальцами по виску. – Суггестия. Ага?.. Ворный вчера заходил к тебе в гости. – Это был не вопрос, поэтому я промолчал. – Поменял папки с планами визита. Потом дал тебе таблетки, а ты их, как дурак, глотать принялся. Все! – Марвин развел руками. – Какие еще вопросы? После этого тебя легко можно было бы убедить в том, что ты убил свою бабушку, приготовил из нее жаркое и накормил им всю семью.
– Значит, ты работаешь на Ворного?
Марвин сокрушенно покачал головой.
– Стал бы я тебе все это рассказывать, если бы работал на гэбэ?
– Тогда откуда ты все это знаешь?
– У нас есть осведомители.
– У нас – это у кого?
– Считай нас героями-подпольщиками, – довольно осклабился Марвин.
Боль клюнула в левый висок. Я слегка наклонил голову и двумя пальцами придавил источник боли.
Что-то в истории Марвина было не так. Концы с концами не сходились. Если встречу с представителем «Зеленого Мира» внес в план моего визита майор Ворный – зачем ему это нужно, отдельный вопрос, – то как получилось, что пришел на нее длинноволосый тип по имени Гена Марвин, который предупреждает меня о злых кознях Владимира Леонидовича?
И еще…
– Почему я не должен ехать в Облонск? – спросил я у длинноволосого ценителя креветочных голов.
– Потому что тебя пасут, – ответил он зловещим полушепотом.
Я озадаченно пожал плечами:
– Всех пасут…
– Тебя – особенно, – Марвин указал на меня пальцем, чтобы я не заблуждался, о ком именно идет речь.
– А что будет, если я все же поеду?
Марвин усмехнулся и снова потянулся к тарелке.
– Постой, – я схватил его за запястье. – Я закажу тебе двойную порцию креветочных голов, если ты наконец объяснишь мне, что должно произойти в Облонске.
– В Облонске, говоришь? – насмешливо глянул на меня Гена.
– Это ты говоришь, – уточнил я.
– Да черт с тобой, поезжай!
Он попытался освободить руку.
