Волчий приёмыш – Алексей Толстой

Совсем маленький рассказ Алексея Константиновича, наверное, это самое крохотное из его прозаических произведений. Да и рассказом, если честно, его назвать нельзя, скорее всего, это охотничий очерк. Отчего же я решил написать на него рецензию, видимо, потому что события, описанные в очерке, происходят где-то поблизости от тех мест, где я вырос.Я уже писал в других рецензиях на произведения Толстого, что Алексей Константинович – мой земляк, что его родовое поместье находилось в 25 километрах от села, где живут мои родители, и где вырос я. А охотился он по всему Мглинскому уезду, который сегодня представлен четырьмя районами: Мглинским, Почепским и частично Жирятинским и Суражским. Правда, родовое поместье – Красный Рог – находилось на территории нынешнего Почепского района. Вот, недалеко от этого большого и красивого села и произошла маленькая, но диковинная история, описанная в очерке.Лесничие графа нашли в лесу волчью нору, возле которой лежал труп убитой, скорее всего топором, волчицы. Охотиться в графском лесу без разрешения хозяина было запрещено, поэтому устроили следствие, однако виновника найти так и не удалось, но не это привлекло внимание писателя, а то, что в логове оказалось шесть только недавно прозревших волчат и… один лисёнок.Алексей Константинович голову себе сломал, пытаясь объяснить такое чудо, и так и не смог найти удовлетворительного объяснения. Скорее всего, волчица завладела лисьей норой, что случается частенько, лис выгнала, а вот одного лисенка почему-то оставила и кормила вместе со своими волчатами. А может быть, предполагает писатель, она оставила всех лисят, и было их сначала несколько, она их кормила и потихоньку кушала – очень удобно, не надо на охоту ходить, просто последней повезло – волчица не успела её съесть.А с другой стороны известно же несколько случаев, когда волчицы вскармливали человеческих детенышей, не причиняя им никакого вреда. Может быть дело в том, что у волчиц материнский инстинкт превалирует над хищническим, если это так, это лучше всего объяснило бы случай, описанный Толстым.