bannerbannerbanner
Операция «Багратион». «Сталинский блицкриг» в Белоруссии

Алексей Исаев
Операция «Багратион». «Сталинский блицкриг» в Белоруссии

Полная версия

Введение

В первые 12 дней операции «Багратион», с 23 июня по 4 июля 1944 г., советские войска, взломав оборону противника, разгромив главные силы группы армий «Центр», продвинулись с исходного положения до меридиана западнее Минска почти на 240 км. Это давало среднесуточный темп наступления около 20 км в сутки. Такой сокрушительный разгром казался почти невероятным. Настолько невероятным, что в советских успехах усомнились, и в доказательство реальности донесений из Белоруссии по Москве прогнали колонны только что взятых пленных. Тусклая масса солдат в кепи оказалась как нельзя убедительным доказательством реальности только что произошедшей катастрофы германской армии.

Шагающие по Садовому кольцу немецкие пленные стали одним из самых известных и знаковых событий войны в целом и лета 1944 г. в частности. Накопление знаний о том периоде заставляло по-новому взглянуть на, казалось бы, хорошо знакомые кадры. Бредущие по Москве колонны отличались от нестройной и облезлой толпы «фольксштурмистов» и «гитлерюгенда» 1945 г. Возглавлявшие колонны пленных немецкие генералы, поначалу воспринимавшиеся как достаточно абстрактные фигуры поверженных полководцев противника, с годами были опознаны, и за каждым из них встала своя история.

В первом ряду колонны по московской улице тем днем 17 июля 1944 г. шли три генерала, они, собственно, и возглавляли шествие «парада побежденных». В середине шел суховатый генерал в кепи, с тростью и наброшенной на руку шинелью. Звали его Пауль Фёлькерс, и его последней должностью стало командование XXVII армейским корпусом. Он возглавлял корпус с лета 1943 г. Именно XXVII корпус многие месяцы держал оборону на шоссе Москва – Минск на подступах к Орше. Эти позиции стали «Западным фронтом без перемен», попытки Красной армии их взломать раз за разом терпели неудачу. В них участвовали и поднаторевшие в позиционных боях на Западном направлении советские дивизии, и свежая и многочисленная польская пехотная дивизия. Рядом с Фёлькерсом шел невысокий и грузный генерал Гольвитцер, бывший командир LIII корпуса, оборонявшего Витебск. Войска под его командованием удерживали позиции под Витебском также в течение длительного времени, этот город стал небольшим «Верденом» советско-германского фронта. Что же привело генералов от череды успехов в обороне к стремительному поражению и унизительному маршу по залитой летним солнцем московской улице?

Колонна немецких военнопленных во время «марша побежденных» в Москве 17 июля 1944 г. Впереди компактной группой шагают 19 генералов

В контексте событий на Западном стратегическом направлении в целом «Багратион» выглядит настоящим чудом. Позиционный фронт группы армий «Центр», славившийся своей неподатливостью еще со времен боев за Ржев, был не просто взломан с продвижением на несколько десятков километров, он стремительно рухнул, боевые действия перешли от затяжных боев за «избушку лесника» к маневренным действиям и танковым прорывам на десятки километров в сутки.

Немецкие генералы, взятые в плен в ходе операции «Багратион», перед «маршем побежденных». В первом ряду слева направо: Винценц Мюллер (XII AK), Пауль Фёлькерс (XXVII AK), Фридрих Гольвитцер (LIII AK), Курт-Юрген фон Лютцов (XXXV AK). Во втором ряду слева направо Рудольф Бамлер (12 пд), Вальтер Хейне (6 пд), Адольф Хаман (комендант Бобруйска), Эдмунд Хоффмейстер (383 пд), Густав Гир (707 пд, в пилотке)

До начала операции «Багратион», пожалуй, только отчаянные оптимисты могли поверить в прорыв темпом 20 км в сутки. Собственно, перед началом боевых действий прибывшие войска без энтузиазма рассматривали последствия зимних боев. Командующий 11-й гв. армией К. Н. Галицкий в воспоминаниях недвусмысленно высказался по этому поводу:

«На намеченном командующим фронтом участке прорыва видели остовы десятков наших сгоревших в предыдущих боях танков. Эта картина наводила на грустные размышления и напоминала о неудачах на этом направлении зимой 1944 г.»[1].

Занимавшие окопы на переднем крае и места в боевых машинах в капонирах в ближнем тылу солдаты и офицеры четырех фронтов в Белоруссии в июне 1944 г. отнюдь не были уверены в своей победе и успехе. Несмотря на то что на дворе стоял июнь 1944 г., ассоциирующийся в памяти потомков с победами последнего военного лета. Они всего этого не знали. Оставались небезосновательные сомнения относительно того, не станет ли очередное наступление неудачей или всего лишь частичным успехом с большими потерями. Еще большим было беспокойство в штабах соединений и объединений – их обитатели обладали куда большей информацией о прошедших месяцах и череде неудач своих предшественников, а иногда и своих собственных. Тревога за результат подстегивала и заставляла работать с удвоенной и утроенной энергией. Радость достигнутого успеха для всех этих людей именно поэтому стала особенной и пронзительной.

Поэтому начать повествование об операции «Багратион» придется с событий зимы 1943/44 г., когда Красная армия пыталась сокрушить ГА «Центр» в череде позиционных баталий разной степени неуспешности. Уверенность немецкого командования в способности удержать позиции в Белоруссии в немалой степени базировалась на этом опыте многомесячной успешной обороны. Позднее, уже на допросе в советском плену, вышеупомянутый бывший командир XXVII армейского корпуса генерал Фёлькерс говорил:

«В районе Центральной группы армий[2] ожидались местные наступления или наступления с ограниченной целью. Верховное командование полагало, что Центральная группа армий сумеет задержать это наступление Красной армии, так как она это делала до сих пор»[3].

Генерал пехоты Пауль Фёлькерс знал, что говорил: он в течение многих месяцев, с октября 1943 г., командовал корпусом, оборонявшимся в районе шоссе Минск – Москва и подвергавшимся мощным атакам советских войск. То, что немецкие генералы достаточно спокойно взирали на советские приготовления к летнему наступлению, в немалой степени объяснялось успехом вермахта в обороне в предыдущий период.

Данная книга является первой частью работы по операции «Багратион» и хронологически охватывает период от октября 1943 г., когда сложился позиционный фронт на Западном направлении, и до первого этапа Белорусской наступательной операции (23 июня – 4 июля 1944 г.). Одним словом, от формирования до сокрушения «Западного фронта без перемен». Сообразно этому она разбита на обзор зимних наступательных операций, анализ состояния сил сторон перед началом летней кампании, и повествование о боевых действиях 22 (23) июня – 4 июля 1944 г., завершившихся освобождением Минска.

Ввиду колоссальных масштабов происходившего совершенно необходимым является дифференцированный подход к изложению материала. Какие-то эпизоды освещаются более подробно, с большим уровнем детализации, какие-то – с меньшим.

Также хотелось бы сказать несколько слов об использованных при написании этой книги источниках. С советскими документами ситуация парадоксальная. С одной стороны, в отличие от 1941–1942 гг. сохранность документов по 1944 г. просто отличная. С другой стороны, востребованность этих документов была невысокой.

В далеком 1967 г. в своей беседе с К. Симоновым А. М. Василевский сетовал: «Удивительное дело, как мы мало пользуемся документами. Прошло двадцать лет со времени окончания войны, люди вспоминают, спорят, но спорят часто без документов, без проверки, которую легко можно провести. Совсем недавно, разыскивая некоторые документы, я обнаружил в одном из отделов Генерального штаба огромное количество документов. Донесения, переговоры по важнейшим операциям войны, которые с абсолютной точностью свидетельствуют о том, как в действительности происходило дело. Но с самой войны и по сегодняшний день, как эти документы были положены, так они и лежат. В них никто не заглядывал».

Надо сказать, что сам А. М. Василевский показывал пример того, как нужно делать. Его статья в сборнике «Освобождение Белоруссии» 1970 г. насыщена документами, взятыми из шифровального управления Генерального штаба (ссылки на фонд 48а ЦАМО). Это сделало статью Александра Михайловича одной из самых информативных, если не самой информативной, во всем сборнике. К сожалению, она выглядела «белой вороной» в череде других материалов. Споры без документов продолжаются до сих пор. Характерным примером здесь является история с планированием наступления 1-го Белорусского фронта и «двумя ударами». Из работы в работу повторяется версия из мемуаров К. К. Рокоссовского, хотя документы планирования «Багратиона» лежат на поверхности. Меньшую известность получила история с действиями 5-й гв. танковой армии П. А. Ротмистрова и ее использованием по двум вариантам, также хорошо читаемая по документам.

 

Однако располагая оперативными документами и зная последовательность событий с точностью до изложения в этих документах, хочется большего – мотивировки принятых решений и оценки обстановки. Здесь одной из проблем является выхолощенность многих советских мемуаров. Дело даже не в обычных для этого жанра преувеличениях (хотя этот вопрос тоже будет разобран). Проблема именно в потере ценной информации о происходившем. Так, например, воспоминания А. С. Бурдейного в том же сборнике «Освобождение Белоруссии» написаны словно агитатором-пропагандистом, а не боевым генералом, причем реально отличившимся в той операции. Однако динамика принятия решений, просматривающихся по документам, просто отсутствует. Информации об оперативной обстановке в статье, можно сказать, ноль. Такие тексты невольно вызывают ассоциации со словами персонажа известного кинофильма Л. Гайдая про «космические корабли, бороздящие Большой театр».

К 1944 г. документы обеих сторон велись на высоком уровне, опыт войны сказывался не только на выучке, но и на формализации и детализации отчетности. Однако здесь большой проблемой стала массовая утрата документов немецкими соединениями и объединениями в заключительный период войны. Тем удивительнее, что, вопреки ожиданиям, неплохо сохранились документы армейского уровня: журналы боевых действий, приложения к ним 3-й танковой, 9, 4 и 2-й армий, входивших в состав ГА «Центр». Это позволяет восстановить картину событий и принимавшиеся на уровне штабов армий решения.

Вместе с тем поражение войск ГА «Центр» в Белоруссии неизбежно привело к массовой утрате оперативных документов, в первую очередь дивизионного и корпусного звена. Можно даже сказать больше: сохранившаяся и доступная документация по ряду соединений вермахта завершается как раз периодом весны 1944 г. В некоторых случаях сохранившиеся документы обрываются на июне 1944 г. Так, сохранившийся Журнал боевых действий (ЖБД) LIII армейского корпуса, действовавшего под Витебском, содержит последнюю запись, датированную 17 июня. Другие корпуса сохранились частично. Так, по XXXIX танковому и VI армейскому корпусам сохранились ЖБД за июнь 1944 г., но отсутствуют за более поздние периоды.

Разумеется, что-то стало советскими трофеями. Так, практически полный комплект в виде журнала боевых действий 3-й танковой армии и приложений к нему присутствует в так называемом 500-м фонде ЦАМО, т. е. фонде трофейных документов, после войны он был переведен. Причем что любопытно, советским войскам достался один из экземпляров журнала, другой экземпляр сохранился в штабе 3-й танковой армии и стал уже трофеем союзников, впоследствии был микрофильмирован в США.

Вместе с тем утрата одних, традиционных, источников о деятельности германских войск в период «Багратиона» соседствует с появлением других, менее распространенных. Здесь грандиозность произошедшей в Белоруссии катастрофы сработала на историков. В ходе работы по расформированию и переформированию соединений группы армий «Центр» в конце лета и осенью 1944 г. вышедших из окружения офицеров и даже солдат и младших командиров опрашивали о событиях конца июня и начала июля. Собственно, это было распространенным явлением по итогам крупных поражений. Такого же рода отчеты писали вышедшие из Белостокско-Минского и Киевского «котлов» командиры Красной армии.

Точнее будет сказать, что выжившие участники событий в Белоруссии описывали в повествовательной форме последовательность событий, приведших ГА «Центр» к полному краху. Некоторым преимуществом таких рассказов перед сухими Кригстагебухами[4] является живое повествование, в котором рассказчики чаще всего не скупились на личные эмоциональные оценки происходившего. При этом требования к отчетам были формализованы, что не позволяло пишущим отделаться общими словами. Выглядели эти требования следующим образом:

«Каждый занимающийся обработкой дел дивизии должен до 11.9.44 представить короткий отчет об участии дивизии в боях с 20.6.44. Среди прочего в нем должны содержаться:

1) Участок дивизии и главная линия обороны на 20.6.44.

2) КП штаба дивизии, 1б и, если возможно, полков на 20.6.44.

3) Общее состояние дивизии (полностью боеспособна, пополнена или собрана из нескольких подразделений и т. д.).

4) Начало атак противника – в каком направлении, новые рубежи, результат.

5) Отход – когда и в каком направлении, новые рубежи, результат.

6) Данные (кратко) об опыте, полученном дивизией при отходе, к примеру, вражеские заградительные линии, партизаны, судьба отдельных подразделений, боевых групп, полков и т. д., судьба командиров и штабов»[5].

Такая формализация, безусловно, пошла на пользу написанным документам. Как видно из перечня требований, они были ориентированы на накопление опыта. Возможно, что именно их осмысление привело к появлению тактики «блуждающих котлов», характерных для периода Висло-Одерской операции января 1945 г. Так или иначе, отчеты позволяют в какой-то мере компенсировать в глазах историка утрату оперативных документов соединений.

Столь же любопытным источником являются допросы взятых в плен немецких генералов. «Багратион» был необычайно «урожайным» на высокопоставленных военнопленных. Конечно, в основном немецких генералов опрашивали с сугубо утилитарными целями о состоянии вермахта в целом. Однако в допросах также присутствуют описания событий на фронте и их личные оценки генералами. Частично эта информация использовалась в советских работах по «Багратиону», например, часто цитируется допрос генерала Траута, командира 78-й пехотной дивизии.

В целом можно констатировать, что комплект доступных обычному исследователю (т. е. без каких-то особых прав) документов для описания операции «Багратион» на современном уровне в архивах наличествует. Останавливать здесь может только их циклопический объем ввиду грандиозности самой операции.

Раздел первый
«На Западном фронте без перемен…»

Версия истории Великой Отечественной войны, знакомая по учебникам и кинофильмам, может привести к выводу о разительных отличиях Первой и Второй мировых войн. Возможно формирование устойчивого мнения и даже уверенности в том, что позиционные сражения Пашендейла, Соммы, Галлиполи и Вердена благополучно остались достоянием войны 1914–1918 гг. Однако это не так. Вторая мировая война просто оказалась многообразнее. Она сочетала в себе как маневренные операции, в которых танки проходили по 30–50 км, а то и по 100 км в сутки, так и позиционные бои, длившиеся многие месяцы, продвижение в которых исчислялось иной раз единицами километров, а то и сотнями метров.

Один из парадоксов истории войны заключается в том, что самый впечатляющий успех советских вооруженных сил – разгром ГА «Центр» в ходе операции «Багратион» – оказался достигнут после череды неудач на Западном стратегическом направлении с октября 1943 г. по апрель 1944 г. В то время как на Украине Красная армия успешно наступала и освободила огромную территорию, Западный фронт практически топтался на месте. Успехи соседних 1-го Прибалтийского и Белорусского фронтов были достаточно ограниченными. Итогом стало разбирательство специальной комиссии ГКО с оргвыводами и организационными изменениями, включая и отстранение ряда лиц командного состава фронтов и разделение Западного фронта.

Западное направление в течение долгого времени оставалось для Красной армии проблемным. 1942 г. ознаменовался кровопролитными позиционными битвами на московском направлении. Конечно, сами по себе позиционные бои были с точки зрения абсолютных цифр потерь (особенно безвозвратных) лучше отступлений и окружений в южном секторе фронта. Однако после успехов наступательных операций на юге, начиная с «Урана», это и без того сомнительное преимущество стало терять свое значение.

Традиционной отговоркой для «незавершенных» (а если называть вещи своими именами – неудавшихся) операций Красной армии на Западном стратегическом направлении стал тезис о «сковывании» противника. Так, в брежневском 12-томнике утверждалось: «Активными действиями в течение всей зимы и первых весенних месяцев 1-й Прибалтийский, Западный и 1-й Белорусский фронты сковали основные силы мощной по своему составу группы армий «Центр», не позволяя немецко-фашистскому командованию за счет ее сил оказывать помощь группам армий «Юг», «А» и «Север», терпевшим в то время тяжелейшие поражения»[6].

Точно так же оправдывались (и по сей день оправдываются) неудачи наступлений под Ржевом в 1942 г. Надо сказать, что отговорка эта появилась по горячим следам событий. Еще тогда, весной 1944 г., начальник оперативного отдела 33-й армии полковник И. А. Толконюк в своем письме И. В. Сталину[7] писал следующее:

«Среди некоторых руководящих работников нашей армии существует мнение […] что мы вполне добились цели, которая перед нами ставилась, сковывая противника перед нашим фронтом, не допуская переброски его сил на юг, где ведутся операции широкого масштаба. Такое мнение мне кажется неправильным, и я с ним не согласен.

Простой подсчет показывает, что с затраченными в течение описанного периода на Западном фронте силами и средствами можно было провести одну или две серьезных и хорошо подготовленных операции, прорвать фронт обороны противника по крайней мере на 20–30 км фронта, развить успех и не только сковать противника, а освободить большую территорию, или притянуть значительную часть сил противника с других направлений, или вследствие больших поражений вынудить его к оперативному отходу»[8].

Действительно, успех «Багратиона» летом 1944 г. подтвердил слова Толконюка – после крушения фронта ГА «Центр» немцы вынуждены были спешно перебрасывать в Белоруссию и Прибалтику дивизии из группы армий «Северная Украина». Тем самым были созданы предпосылки для успешного проведения Львовско-Сандомирской операции и выхода на Вислу. К этому можно добавить, что группа армий «Центр» зимой 1943/44 г. удерживала свои позиции практически исключительно пехотой, наиболее ценные подвижные соединения германской армии концентрировались в южном секторе Восточного фронта. Достаточно сказать, что советскому Западному фронту в зимних позиционных боях не противостоял ни один танк «Пантера», они действовали южнее или севернее (в ГА «Север»). Справедливости ради следует отметить, что в современной отечественной историографии, прежде всего с подачи М. А. Гареева, тезис о сковывающих действиях на Западном направлении зимой 1943/44 г. распространения не получил.

В 1943 г. ситуация, как казалось, сдвинулась с мертвой точки. Уже в начале года ненавистный Ржевский выступ был эвакуирован. Провал «Цитадели» и успех советского контрнаступления позволили сбить ГА «Центр» с насиженных позиций. В ходе успешной Смоленской операции войсками Западного фронта была достигнута заветная цель советских наступлений всего 1942 г. – город Смоленск.

Однако именно в этот период позиционная оборона была возведена в господствующий принцип ведения боевых действий: Гитлер объявил о строительстве так называемого Восточного вала. 12 августа 1943 г. в Журнале боевых действий Верховного командования вермахта отмечалось: «Начальник Генерального штаба сухопутных войск передает командованиям четырех групп армий на Восточном фронте приказ фюрера № 10 о немедленном сооружении Восточного вала». Он должен был стать оборонительным рубежом, на котором предполагалось измотать Красную армию в позиционных оборонительных боях, нанести потери и вынудить к подписанию мира. По плану, Восточный вал должен был состоять из так называемой линии «Вотана» в полосе групп армий «А» и «Юг» и линии «Пантера» в полосе групп армий «Центр» и «Север». Тем самым Восточный вал образовывал непрерывный барьер от Азовского моря до Балтийского, проходящий по Керченскому полуострову, реке Молочной, Днепровским плавням, среднему течению Днепра, реке Сож до Гомеля, далее восточнее Орши, Витебска, Невеля, Пскова и по реке Нарве.

 

Именно на эту линию «Пантера» (Panther-Stellung), сооружавшуюся в течение нескольких недель, отходили войска группы армий «Центр» осенью 1943 г. после поражения под Смоленском.

1Освобождение Белоруссии. 1944. М.: Наука, 1970. С. 434.
2Так в советских документах того периода переводили Heersgruppe Mitte – группа армий «Центр».
3ЦАМО РФ. Ф. 500. Оп. 12462. Д. 292. Л. 55.
4KTB – Журнал боевых действий.
5NARA T78 R139 frame 6068504.
6История Второй мировой войны 1939–1945 гг. Том 8. Крушение оборонительной стратегии фашистского блока. М.: Воениздат, 1977. С.137.
7Полностью см. в Приложении.
8ЦАМО РФ. Ф. 388. Оп. 8712 Д. 736. Л. 107.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25 
Рейтинг@Mail.ru