Алексей Игоревич Шаханов
Привилегия выживания. Часть 1
– Не тот, – соврал я, но тут же добавил, вспомнив мертвецов на эстакаде, – даже если они и туда добрались, сейчас холодно, вялые уже все.
Старый опять потер бороду, помолчал.
Снова хлопнула дверь, в зал вошел еще кто-то. Он подошел к Старому и, наклонившись, начал ему что-то шептать на ухо. Тот слушал, потом в какой-то момент раздраженно цокнул языком, буркнул: «Твою мать! Хорошо, я понял, свободен».
Человек развернулся и быстрым шагом покинул зал.
– Ладно, – Старый вновь обратился ко мне, – уговорил, завтра утром с парнями поедешь. А ты, Ваня, здесь пока отдохнешь, а то вдруг приятель твой передумает, доверяй, как говорится, но проверяй.
– Без него не поеду, – заявил я, – или оба, или никак.
Старый снова подался вперед и внимательно посмотрел на меня.
– Я ведь все равно узнаю, так или эдак – вкрадчиво, вроде даже не угрожая, произнес он. – Можно ведь и по-другому поговорить?
– Язык откушу, – не отводя взгляда, сказал я, – все равно ведь убьете, мне терять нечего.
– Врешь, – спокойно сказал Старый, – а если нет, мы вот с Ваней по душам пообщаемся, да?
Смоукер впервые за весь разговор поднял голову и молча впился взглядом Старому в глаза. Тот изучал его несколько секунд, потом мотнул головой, крякнул и встал на ноги.
– Хорошие вы ребята, ничего не скажешь, – с улыбкой произнес Старый, – правильные, гвозди из таких делать. Вот слово даю, если завтра в обратный путь не пустыми поедем, – отпущу, даже гостинцев в дорогу заверну. Оружие только, уж не обессудьте, отдать не могу.
– Ничего, спасибо, – ответил я. – Так есть у вас доктор? Ему бы голову перевязать, – я кивнул в сторону Смоукера.
– Решим, – махнул рукой Старый, уходя.
Ублюдок. Теперь, когда мы стали нужны, он вновь превратился в олицетворение радушия. Оружие он не отдаст. Будто всерьез предполагает – поверим, что вот от сердца отрывает. Я ни на долю секунды не сомневался, что слово его говна не стоит, и как только мы окажемся на складе, он пустит нам пулю в башку, может, и того раньше.
Минут через пятнадцать мне и Смоукеру смотали скотчем уже ноги, но освободили руки. Как оказалось – ненадолго. Принесли пожрать. Рисовая каша с говядиной в полимерной упаковке из содержимого армейского сухого пайка и вода в пластиковых стаканах. Из столовых приборов наличествовала только пластиковая ложка. Предусмотрительные говнюки, получить из этого хоть какое-то подобие оружия вариантов не было никаких.
Ели под прицелом автоматов, так что даже приберечь, допустим, обломок этой самой пластиковой ложки для проверки на прочность армированного скотча не представлялось возможным.
После ужина нам снова связали за спиной руки, попутно привязав к разным, торчащим из стены в паре метров друг от друга батареям отопления, привели женщину с небольшой сумкой через плечо, на которую была нашита эмблема Красного Креста.
На женщине, в отличие от всех остальных людей, которых я здесь видел, была медицинская униформа, пуховик был украшен нашивками с тем же красным крестом и надписью «Реанимация». Она создавала стойкое впечатление заложницы, не только потому, что ее привели, но и потому, что здоровьем Смоукера ее озадачили прямо-таки в приказном порядке. Впрочем, если она здесь и не по своей воле, то довольно давно, затравленного взгляда нет, а жлобы с автоматами вели себя с ней вполне буднично.
Голову Смоукеру она зашивала очень неторопливо, постоянно причитая, что Тоха, стоявший рядом и освещавший фонарем рану, неправильно это делает, не под тем углом, опускает руку и так далее. На четвертый раз Тоха не выдержал, кинул ей фонарь, сказал, что если дохуя умная, то пусть сама светит, как ей надо, после чего перетащил кресло, в котором сидел Старый, на угол бассейна метрах в пяти от нас и уселся в него, развалившись в максимально вальяжной позе.
Сам на себя Смоукер со связанными за спиной руками светить, естественно, не мог, но женщину-врача это нисколько не озадачило, фонарь был передан мне, причем буквально в зубы. Шила и бинтовала она долго, но профессионально, насколько я, знакомый с этими вещами, в основном, по коротким курсам первой помощи, мог судить.
Пару раз от них до меня доносился шепот, почти на границе слышимости, так что слов я не разобрал.
К тому времени, как голова Смоукера была забинтована, а поверх бинтов надета валявшаяся все это время на полу шапка, два жлоба, скучавших у входа, по указанию Тохи притащили с другого конца бассейна два дубовых от холода старых больничных матраса.
На этом приятности закончились. Помещение покинули все до одного. В зале стало темно хоть глаз выколи.
Я подвинул матрас ногой ближе к себе и кое-как устроился на нем, улегшись на правый бок.
– Как ты там? – спросил я в пространство, выждав еще несколько секунд.
– Нормально, жить буду, – отозвался Смоукер, и тут же уточнил, – пока что.
Сотрясение у него, точно. Это при том, что даже если мы завтра будем здоровы как космонавты, со связанными руками против нескольких вооруженных людей можно даже не трепыхаться.
– Ты, кстати, круто разобрался, – прокашлявшись, сказал Смоукер, – я просечь не успел.
Оставалось только надеяться, что он понимал – нас все еще могли слушать. Правда, в открытую предупреждать его об этом мне тоже не хотелось, чем меньше противник о нас знает, тем лучше.
– Жить хотелось, – пожал плечами я, – половину на ходу додумал.
– Мне все еще хочется.
Да ясен хер, что это только отсрочка. И наличие десятка часов запаса для размышления вряд ли принесет какую-то пользу. Нет, твою мать, я еще не смирился, надо попытаться.
Я перевернулся на живот, почувствовав, что правая рука уже окончательно затекла. В нос тут же шибанул резкий запах от старого плесневеющего матраса.
– Ты чего там? – спросил Смоукер, сам он, судя по отсутствию каких–либо звуков, так и не двинулся с места.
– Да заснуть пробую. Не получается, мыслей в башке много.
– Я тут тоже думаю, этот Старый как забыл про раненого, когда ты ему про патроны стал насыпать.
– Либо неинтересно ему, либо до Фитиля уже добрались.
– В любом случае, я бы на его месте не сунулся, – помолчав, подытожил Смоукер.
Да, я бы тоже. Рассчитывать придется только на себя.
Страх все еще накатывал волнами, не давая нормально сосредоточиться, в ушах раз за разом звучал щелчок предохранителя, после которого лишь секунды отделяли бы от смерти. Бля, возьми себя в руки, хватит сопли на кулак мотать! Думай!
Сколько же людей у Старого в распоряжении? В засаде участвовало шестеро, плюс он сам, плюс женщина-врач. Это минимум. Нет, плюс еще один, кто-то же спалил наш приезд. Сомневаюсь, что наблюдателем был кто-то из последних двоих, да и с точки своей он не ушел бы, завидя нас.
А один ли наблюдатель? Здание почти квадратное, чтобы перекрыть все мертвые зоны, потребуется четыре человека, и на месте Старого я бы так и поступил. Так что двенадцать минимум, а не восемь. Уже дохера.
Сколько из них завтра поедут? Информация от меня ненадежна, патроны – это важный, но все равно только бонус, на который они изначально не рассчитывали. Жертвовать обороноспособностью больницы не станут. Значит, на вылазку соберется меньше половины, это четыре-пять человек. Но даже такого количества для двоих связанных многовато.
А времени будет всего пара часов, чтобы попытаться рвануть когти. Ведь грохнуть нас могут еще на подъезде к складу, как только завидят въезд на территорию. В больнице и рядом дергаться смысла ни малейшего. Значит, только в дороге.
Что по транспорту? Теоретически они могут использовать любой автомобиль, стоящий на площади. С другой стороны, какой смысл заправлять тачку, которую могут с этой же площади угнать? Нет, я бы поставил машины непосредственно на территории, а площадь использовал бы в качестве заправки, сливая бензин с баков при необходимости, только вот ни одной машины на территории самой больницы заметно не было, когда мы заходили. Впрочем, здание большое, с подземными этажами, не может ли здесь быть и подземный гараж? Да запросто, например, на несколько машин реанимации.
Весь транспорт они использовать точно не станут, вдруг что случится во время вылазки, но и на одной тачке не поедут. Рисковать делать два рейса в их ситуации глупо, да и место могут спалить, мало ли, куда я их повезу. Если у них легковые, то оптимально по грузоподъемности – три. Если есть что побольше, тогда две. Но опять же, оба варианта одинаково хуевые. Сколько бы машин не было, меня и Смоукера наверняка посадят в разные.
И в каждой будет водитель и минимум один человек для нашей охраны. Даже если удастся навести шухеру, пнуть водилу, и даже если машина при этом улетит с дороги, шансы все равно в лучшем случае один к двум. Не говоря уже про то, что, находясь в разных машинах, не сможем скоординировать наши действия.
Спустив ногу с матраса, я тихо отстучал ботинком по кафелю цифровой код провала операции. Все коды знали только связисты, но базовым вещам у нас учили всех подряд.
Смоукер вместо ответа начал копошиться, явно пытаясь максимально приблизиться ко мне. Я сделал то же самое, так что в итоге мы смогли общаться шепотом настолько тихим, что чтобы его услышать, понадобился бы хороший направленный микрофон, предполагать наличие которого в группе Старого в рабочем состоянии, припасенного специально для подобных случаев, было чем-то из разряда параноидального бреда.
– Ты не слышал что ли ничего? – с ходу спросил Смоукер, очевидно имея в виду его перешептывания с врачом.
– Нет.
– Мы никуда не доедем завтра. На выезде из больницы будет ждать засада. Постреляют тех, кто поедет, потом захватят больницу.
– Кто захватит?
– Другая группа, может и карантинщики, не знаю. У них со Старым война.
– Это врач сказала?
– Ну да, что, не веришь?
– Да нет, почему, верю.
Я действительно искренне верил. Более простого объяснения всему этому не было. Старому устраивать такой сложный спектакль бессмысленно, а для врача от передачи нам фальшивой информации ничего бы не изменилось. Другой вопрос, как бы нам самим под пули не попасть?..
– А врач твоя ничего не говорила по поводу того, чтобы нас не покрошить, пока они людей Старого выносить будут?
– Говорила, – ответил Смоукер, – отличить просто, камуфляж и связанные руки.
Ну, логично, блин. Задавать очевидный, вертевшийся у меня на языке вопрос я не стал. В нашем положении любая тень шанса – это гораздо больше, чем приходилось рассчитывать всего несколько минут назад. Просто смириться с самим фактом своего положения было чрезвычайно непросто, все нутро протестовало против роли статиста, даже нет, котенка, которого уронили на ринг между двумя разъяренными бойцовыми псами. Конечно, котенок их мало интересует в данный конкретный момент, но попасть под раздачу может легко. Можно было сколько угодно анализировать и выстраивать тактические схемы, но факт нашего пребывания в полнейшей заднице неизменен.
Вообще, если бы существовал «джекпот наоборот», то за последние двое суток мы таких сорвали бы штуки три. И будущее в ближайшей перспективе вырисовывалось все более печальным.
Глава 6
Год четвертый, лето.
Если последствия полностью известны заранее – выбор теряет смысл. Если последствия абсолютно неизвестны – тоже. Выбор покоится на субъективно очерченной границе между причинно-следственной связью, лишающей человека любимой короны венца творения, и хаосом непонимания связи событий во времени и пространстве, выбивающим из-под ног почву сложившейся в сознании картины мироздания. Вся сущность выбора сводится к приблизительному решению уравнений с несколькими неизвестными и собственному толкованию последствий, обеспечивая необходимой индульгенцией при любом раскладе.
Долгое время я искренне считал себя человеком, медленно принимающим любые решения. Впрочем, это не было недостатком с моей точки зрения, я втайне кичился вдумчивостью и ответственным подходом деталям. Процесс приносил спокойствие и ощущение стабильности.
Когда же мир вокруг перевернулся с ног на голову, обстоятельства часто стали требовать чуть ли не мгновенной реакции, уравнения стали проще, да и сам я их максимально упрощал, изо всех сил пытаясь подстроиться под новые условия.
Множество ответов, особенно простых, всплывают из подсознания почти моментально, весь остальной процесс выбора, способный растянуться на бесконечность, занимает осознание и доказательство самому себе правильности избранного пути.
И именно принятие собственного сознания по большей части в роли пассажира далось тяжелее всего. В какой-то мере спасала мантра про капитана корабля. Не стоит же капитан днями и ночами у штурвала, для этого есть рулевой. Только вот иногда твой корабль летит на скалы, а все, что ты можешь в этот момент, – наблюдать с мостика и делать вид, что тебе совсем не страшно.
Выбраться на ощупь с чердака и перепрыгнуть с короткого разбега на крышу соседнего здания оказалось самой простой задачей. Расстояние было всего метра три, и хотя нога после укуса еще ныла, передвигаться не мешала. Я даже расслабился немного, узрев на дальнем от меня краю крыши железные поручни пожарной лестницы. Оставалось только спокойно спуститься вниз и усвистывать на форсаже к оговоренному месту встречи.
Но в эту же секунду меня кольнуло ощущение опасности рядом. Не интуиция, нет, и уж точно я еще не ебнулся окончательно, чтобы считать себя экстрасенсом. Просто иногда ты видишь что-то периферическим зрением, слышишь вроде даже не звук, а его отголосок и не придаешь в тот момент ему значения. Но мозг, уже натасканный несколькими годами почти непрекращающегося стресса, где-то на подсознательном уровне продолжает анализировать и, спустя какое-то время, выдает готовый результат.
За мной наблюдали. Повертев башкой, я довольно быстро обнаружил причину моей тревоги. Крыша дома через улицу справа. Двое. С оружием. Метров сто пятьдесят. Твою же мать! Я уже не помнил, когда последний раз так крепко и надолго влипал в неприятности.
Не теряя времени и не желая оставаться на потенциальной линии огня, я бросился к пожарной лестнице. Но выстрелов слышно не было.
Быстро спустившись и спрыгнув с ржавеющей и предательски со скрипом покачивающейся металлоконструкции, оканчивающейся на высоте метров трех от земли, я приземлился с перекатом, после чего, почти прижавшись к стене дома, добежал до низенькой арки под переходом между домами, выводившей на улицу. Продвинувшись уже шагом до ее конца, вжимаясь спиной в холодные и грязные панели из искусственного мрамора, аккуратно выглянул в проем между стеной и водосточной трубой.
Дохлятина, из той, что осталась на улице, а не кинулась за мной в здание, увлеченно жрала убитых нами собак. Рядом с ними в ту минуту можно было фотографироваться без особого риска.
Внимательно всматриваясь в верхнюю границу одного из относительно высоких для этого района города зданий, стоявшего правее от меня на противоположной стороне улицы, я пытался снова найти глазами местоположение двух потенциальных противников.
Разборка с собачьей стаей ожидаемо не осталась незамеченной не только зомбаками. Людей в городе становилось меньше с каждым годом, но здесь все еще действовало немало разномастных групп, которые не пытались свалить подальше, а продолжали находиться в пределах смертельно опасной «кормушки», периодически выползая из берлог поохотиться за едой, барахлом, патронами, оружием и иногда людьми, с трупов которых можно было впоследствии снять все перечисленное выше.
Так, одного нашел. Но только одного. Он переместился ближе к левому краю здания и теперь мог свободно простреливать как крышу, с которой я спустился, так и выход из арки.
Второй сейчас движется ко мне? Если бы я не знал так хорошо Смоукера, то подумал бы, что это они с Алисой наковыряли где-то патронов и решили помочь мне выбраться.
Кстати, действительно ли их двое? Если с той стороны целая группа, то шансов у меня против них ни малейших, даже если бы было с чем воевать.
Нужно отходить. Почти напротив пожарной лестницы был черный вход в подъезд следующего дома, но мне безумно не хотелось повторно соваться в незнакомое здание. Значит, во двор.
Напоследок еще раз осмотрел видимые окрестности. Наблюдатель все так же торчал на одном месте, зомбаки и не думали расходиться. Вот и ладненько, пора выдвигаться.
Пробегая мимо входа в подъезд, я остановился, приложил ухо к двери и, задержав дыхание, прислушался. Тишина. Потянул ручку на себя, обесточенный электромагнитный замок предсказуемо не создал мне препятствий. Приоткрыв дверь на небольшой, но заметный даже издалека угол, я рванул дальше во двор.
Если будут в поисках меня проходить здесь, удастся выиграть немного времени, проверить здание на всякий пожарный им придется.
Двор оказался довольно просторным, в центре детская площадка: карусели, качели, горка, вокруг лужайка с деревьями, вымощенными дорожками и скамейками. На дороге рядом с домами припарковано несколько автомобилей. Вот колеса бы мне сейчас точно не помешали, но об этом оставалось только мечтать.
Я промчался насквозь, к выезду из двора, перемахнув преграждавший путь шлагбаум, ненадолго задержался у угла дома и, коротко выглянув на улицу, удостоверился в отсутствии противника. После чего, наметив следующую точку маршрута, понесся налево по улице, параллельной той, где мы схлестнулись с собачьей стаей.
Метров через сто, пересекши улицу по диагонали, нырнул направо в переулок, мимоходом наскоро проверив – нет ли за мной хвоста. Так, следующая цель – тентованный армейский грузовик, врезавшийся в кирпичный забор небольшой церкви. Метров сто пятьдесят.
Бежать по широкой улице по прямой с одной и той же скоростью – это все равно что таскать тигра за хвост, даже самый косоглазый и криворукий стрелок имеет превосходные шансы поставить жирный крест на твоем существовании. Впрочем, в идеале я бы вообще предпочел передвигаться полуползком узкими переулками и дворами, где вероятность неожиданно получить пулю в башку стремилась к нулю. Проблема в том, что в этой части города дорогу я знал только приблизительно, надо было хотя бы вернуться к гостинице, чтобы маршрут к схрону прикинуть более-менее точно. Да и встреча даже с парой зомбаков в узком переулке без оружия могла перерасти в серьезные неприятности.
Водительская дверь грузовика была приоткрыта. Я вскочил на подножку и заглянул в кабину. Никого, о водителе напоминала только смятая армейская кепка на потертом и продавленном сидении. Ключей в замке зажигания, конечно, не оказалось. Это не особенно расстроило, завести нынче первый попавшийся двигатель было бы под силу разве что с помощью магии.
Вскарабкавшись в кузов через задний борт, я заметил в глубине под сидушками несколько деревянных ящиков. Мысленно попросив высшие силы поддержать меня в эту трудную минуту и отщелкнув замки, удерживавшие крышки, я принялся поочередно открывать каждый. Химзащита, снова химзащита, противогазы, бронежилеты. Бля, не мой сегодня день. Ни патронов, ни оружия, а бронник мне сейчас только повредит. Мобильность ниже, устану быстрее, а отстреливаться все равно нечем.
По мере приближения к гостинице стали попадаться зомбаки. Пока немного, местность относительно открытая, да и силы бежать еще не покидают, можно было позволить себе игнорировать их. Некоторые увязывались следом, постепенно отставая. Впрочем, я прекрасно отдавал себе отчет, что за спиной на самом деле собирается большая толпа, и как только остановлюсь, рано или поздно она меня достанет, запах крови для них был как проложенный маршрут в навигаторе.
Отдых между перебежками становился все короче, дохлятина почти не давала перевести дух, изредка приходилось защищаться. Благо, теперь уже не голыми руками, на пути я не раз натыкался на человеческие останки, какие-то подобия баррикад. За это время успел подобрать и выкинуть кухонный нож, бейсбольную биту и строительный молоток. С последним, справедливости ради надо сказать, расстался не по собственной воле, он застрял в черепушке зомбака.
Сейчас я тащил с собой двухкилограммовый колун, который хоть и справлялся с располовиниванием черепов дохлятины не хуже, чем с поленьями, в плане экономии сил был хуже некуда. Лишний повод похвалить себя за потерю боевого ножа, который был практически идеален в этом плане.
Когда до гостиницы осталось километра полтора, я почувствовал, что начинаю уставать. Хвост надо было где-то сбрасывать.
Я рассчитывал только на то, что мало кто из этих тварей, даже летом, в пик активности, хорошо справлялся с определенными действиями: плавание, удержание равновесия, лазание и далекие прыжки. И уже сейчас, завидев далеко впереди знакомую синюю надпись «Атлантис», я напряг память, вспоминая, что видел с эстакады днем ранее.
К самой гостинице даже подходить не стал, сделав небольшой крюк, пересек шоссе по надземному переходу, лестницы твари не очень любят, хотя надолго их это не задержит.
После перехода, свернул направо, в туннель, прорезавший насквозь насыпь, по которой проходила железная дорога. С той стороны оказалась какая-то бывшая промзона. Слева, если пройти по грунтовой дорожке под эстакадой, виднелся выезд на шоссе, справа, чуть вдалеке, несколько промышленных зданий, явно не эксплуатировавшихся уже несколько лет, впереди нагромождение каких-то мелких складов, гаражей, шиномонтажей и автомастерских.
Что ж, может оказаться что-то полезное, пока дохлятина не понабежала, стоит оперативно прошерстить территорию.
Подходя ближе, я увидел – здесь явно кто-то уже побывал до меня, и не один раз. Выбитые стекла, выломанные двери, перекушенные дужки амбарных замков и перепиленные петли. Повскрывали и порастащили, шакалы, бля.
Ближайший небольшой ангар с выцветшим баннером, обещавшим все виды ремонта, был открыт, правая створка ржавеющих ворот, находившихся посередине длинной стороны, распахнута настежь. На земле неподалеку валялся навесной замок. Обойдя здоровенную лужу с масляными разводами перед входом, я заглянул внутрь. Через ряд окон в стене напротив пробивалось достаточно света, так что глазам не пришлось привыкать.
Верстаки, выпотрошенные металлические шкафы, с валяющимися рядом инструментами, слева ближе к торцу выложенная кафелем длинная яма с парой лестниц на торцах, ведущих вниз, на треть заполненная мутной грязно-желтого оттенка водой, справа три подъемника, перед которыми пылился старенький хэтчбек. За подъемниками угловая перегородка, через окно которой были видны столы, архивные шкафы и стеллажи с папками. По обе стороны от ворот впритык к стене стояло несколько высоких локеров.
Я решил осмотреть шкафы, надо было покопаться в оставшихся инструментах и сменить, наконец, оружие. Положив колун на верстак, с которого тут же поднялось целое облако пыли, начал изучать содержимое выдвижных ящиков.
В основном ключи, насадки, болты… Шуруповерт, бля, отлично, засверлю насмерть. А здесь что? В нижнем ящике я обнаружил стамеску. Новая, с прорезиненной ручкой и скошенным как у гильотины лезвием. Не нож, конечно, мяса не нарежешь, но для колющих ударов самое то.
Заткнув стамеску за пояс, направился к перегородке, офис осмотреть тоже не помешает. Замер, не сделав и пары шагов. Прислушался.
Похоже, мотоцикл. Приближается. Да твою же мать. Быстро оглядевшись в поисках укрытия, притаился за задним колесом хэтчбека и вытащил стамеску.
Источник звука все приближался. Уже рядом с ангаром. Вроде проехал. Нет, бля, остановился где-то неподалеку. Звонко щелкнула подножка. Раздались голоса, женский и мужской. Они довольно громко о чем-то спорили, но слов разобрать не получалось.
Пытаясь успокоить разогнавшийся пульс, я начал глубоко дышать. И тут, среди запахов машинного масла, пыли и какой-то химии уловил до боли знакомый. Гребаная дохлятина где-то неподалеку.
Послышались тихие всплески. Они доносились откуда-то из ямы. Дна ее я сейчас не видел, но там был зомбак, как пить дать. Спалит, говнюк, а если внутрь зайдут оба сразу, у меня ни шанса. Ближе к двери надо.
Привстав, крадучись, на полусогнутых пошел к воротам. На полпути понял, что не успею, кто-то быстрым шагом приближался ко входу. Стиснув зубы и собрав всю волю в кулак, чтобы рвануть с места, я прокрался до локеров слева от ворот и спрятался за последним, вжавшись спиной в стену.
– Сама разберусь! – недовольно крикнула женщина почти от самых ворот, – иди лучше на складе посмотри!
Место для пряток я выбрал очень хреновое, стоило вошедшему сделать несколько шагов вправо от входа, и я буду как на ладони. Переговорщик из меня так себе, стамеска против любого огнестрела – никакущий аргумент, вся надежда была только на зомбака в яме, но он, гад, словно назло мне, затих.
Скрипнули петли створки ворот, просвет на бетонном полу закрыла тень. Не особенно аккуратные шаги были слышны уже по бетону.
Куда пойдет? Направо или налево? Огнестрел или нет? Я был настолько напряжен, что не заметил, как задержал дыхание.
Из-за угла локера метрах в шести от меня показалась вытянутая рука с револьвером.
В эту же секунду со стороны ямы послышался тихий всплеск. Женщина, видимо, крутанулась в ту сторону, рука с пистолетом исчезла. Я позволил себе выглянуть. Отлично, идет к яме. Из оружия кроме револьвера только монтировка, подвешенная сбоку к поясу. Ну все. Поехали.
Уже чувствуя позывы на вдох, тихо сглатывая от потребности в кислороде, переложил стамеску в левую руку, чтобы правой схватить при возможности огнестрел, все еще стискивая зубы от напряжения и ступая как можно тише, начал приближаться.
Женщина дошла до края ямы, глянула вниз, усмехнулась и, заведя руку с револьвером за спину и приподняв ею край короткой пуховой куртки, сунула оружие за пояс.
– Эй, моряк, – обратилась она к зомбаку, – ты слишком долго плавал. Потянулась к монтировке на боку. Достать уже не успела.
Молниеносно схватив ее за шею правой, левой тут же приставил к горлу стамеску, уткнув острием в трахею. Женщина дернулась, рефлекторно пытаясь освободиться, одновременно пытаясь вытащить револьвер. Пресекая эту попытку, рывком почти со всей силы сдавил ей шею, и плотнее прижал острие стамески.
– Тихо! – прошипел я, – Не рыпайся.
Молчит. Не шевелится. Осознает ситуацию. Это хорошо.
Тем временем зомбак, чудовищно разбухший от долгого пребывания в воде и уже даже отдаленно не напоминающий человека, безуспешно пытался выползти по ступенькам наверх.
– Убивать я тебя не хочу, – уже спокойнее тихо произнес я, развернув женщину лицом к воротам, прикрывшись ею, как щитом, краем глаза все же посматривая на плескавшегося в яме зомбака. – Разойдемся мирно, вы по своим делам, я по своим, ок?
– Если убивать не хочешь, че ножик к горлу приставил? – осторожно просипела она.
– Ну вы разгуливаете тут с пушками, еще пальнете в кого, – объяснил я. – В общем так, ты давай сейчас спокойно, как будто ничего не случилось, типа тебе просто показать что-то надо, позовешь своего приятеля, и мы обсудим все, как цивилизованные люди. Хорошо?
– Да, – без раздумий ответила она.
Ну ясен хер, что да, кто бы сомневался. Я слегка ослабил давление на шею.
– Ну давай.
– Валера! – крикнула она предательски подрагивающим голосом.
В ответ тишина.
– Валера! – теперь крик был уже громче и увереннее.
– Ну чего еще?! – донеслось снаружи, откуда–то издалека.
– Иди сюда, блин, чего! Показать кое-что надо!
– Ща приду, не ори! – донеслось снаружи.
Я резко вонзил стамеску глубоко в шею женщины и тут же выдернул с уводом влево, чтобы максимально расширить рану, затем без паузы нанес два удара сбоку в область легкого.
Кричать она уже не могла, изо рта вырвался только булькающий хрип.
Рывком снова развернув женщину лицом к яме, правой выхватил у нее из-за пояса револьвер, после чего ударом ноги в спину столкнул вниз по лестнице. Падая, она сшибла зомбака, и они вместе шумно плюхнулись в воду.
Не теряя времени, но все же стараясь не громыхать ботинками по бетону, я быстро вернулся на исходную позицию за локерами, на ходу выщелкнув барабан револьвера и убедившись в наличии полного боекомплекта из шести патронов.
Сквозь плеск воды послышались шаги снаружи. Заходит.
– Надя, епт, ну ты где?
До него, похоже, наконец дошла суть происходящего, судя по звукам шагов, он рванулся к яме. Я, повторяя предыдущий успешный маневр, крадучись двинулся за ним.
Здоровый мужик, под два метра ростом, да еще с автоматом, тут со стамеской лучше не лезть.
Он подбежал к краю ямы и как остолбенел, видимо, охреневая от увиденного. На несколько секунд завис, которых мне как раз хватило, чтобы подойти метров на пять. Я прицелился в голову и выстрелил. Бля! За долю секунды до выстрела мужик наклонился, и пуля прошла над ним, звонко влепившись в стену. Дождался, перфекционист хуев!
Не давая засранцу времени среагировать, я всадил ему две пули в спину и рванул вправо по диагонали, сокращая дистанцию. Мужик, заорав от боли, ожидаемо развернулся по кратчайшей траектории через левое плечо, и «Сайга» в его руках, которую я поначалу принял за автомат, плюнула огнем в то место, где я только что находился. Послав еще две пули в левую сторону груди, я подскочил к оседающему на пол противнику и практически в упор добил выстрелом в голову. Он прямо-таки чудом не свалился в яму вслед за своей бабой.
Я развернулся в сторону входа и замер, прислушиваясь. Выждал секунд десять, пытаясь сквозь плеск воды в яме уловить хоть какой-нибудь звук снаружи. Только после этого позволил себе перевести дух и наскоро обыскать труп мужика. Надо было поторапливаться, с минуты на минуту сюда доберутся зомбаки, которых я привел за собой от гостиницы.
В первую очередь забрал «Сайгу» и повесил на себя, попутно проверив количество патронов. Ствол старый, ему лет наверняка больше, чем мне самому, к тому же предыдущий хозяин за ним не особо трепетно ухаживал, кое-где была заметна ржавчина, пластиковый приклад надтреснут в двух местах и абы как замотан почерневшим от грязи медицинским пластырем.
С патронами оказалось негусто, всего четыре, хотя в магазин входит раза в два больше, но на душе все равно стало немного спокойнее.
Переводчик огня упорно не хотел менять положение, даже под ударами рукояти револьвера. В конце концов, я плюнул, выщелкнул магазин, вынул патрон из патронника, вставил в обойму, и поставил магазин на место.
Револьвер в кобуре от «Ярыгина» утонул, быстро достать его будет проблематично, но ведь не в карман же класть. Да и нет в нем пока особого смысла без патронов.
Пошарив по карманам мужика, я нашел небольшой складной нож, ключи с нерабочим брелком сигнализации, надо полагать, от мотоцикла, початую пачку сигарет, зажигалку, карманный фонарик с почти полным зарядом, дырявые рабочие перчатки и моток бинта, который уже весь пропитался кровью, а потому стал абсолютно бесполезен. Все, кроме бинта, я распихал уже по своим карманам и выбежал на улицу.