Алексей Гришин
Возвращение «Одиссея»
Глава VIII
Со дня побега Григоряна прошел месяц. За это время сделать удалось не просто много – прорву работы.
По убийству в Малаховке отлично сработали комитетчики. Гена, на которого свалилось сопровождение следствия, получил от щедрот начальства технику и наружку, и то ли на авось, то ли от воистину божественного озарения, но плотно обложил того вертлявого паренька, некоего Костяна, который приезжал на квартиру Гаруна. Ничего в том люберецком хлопце не было интересного, потому уже через неделю схлопотал опер крутой разнос от начальства «за неэффективное использование сил и средств». Но кто-то там, на небесах, сжалился над чекистом и позволил-таки зафиксировать попытку продажи старенькой зеленой «пятерки». Без документов.
Пропустить такой подарок судьбы – грех перед Фортуной, так что пока Костян искал покупателя, опера искали тот «жигуль». И нашли! Запыленным и, слава богу, не вымытым.
Пришлось срочно разыгрывать целое представление – проверку гаражного кооператива пожарной инспекцией. И пока переодетые чекисты с матюгами и угрозами два часа выматывали душу охранникам на предмет наличия огнетушителей, лопат и изоляции электропроводки, двое спецов тихонечко забрались в нужный гараж и обыскали машину. А там – мама дорогая! На лобовом стекле отпечаток пальца Гаруна, в бардачке – следы оружейной смазки. Ходи сюда, дорогой, кайся.
И Костян раскололся.
Двое их было. Шестерок, которым Морячок поручил не слишком законное, но по их понятиям безобидное дело. Ребята угнали машину, на которой потом убийца приезжал на место преступления, потом забрали, чтобы уничтожить. Но не уничтожили, а из жадности спрятали в гараже, да еще не все отпечатки пальцев стерли. По ним и закрепили их признание. Чистосердечное, разумеется.
Естественно, сам Гарун с этим идиотом, Костяном, не встречался, но бедолага на свою беду оказался не только жаден, но и ленив. Угонял он с приятелем машину. А уже оставив на условленном месте, пересел в машину этого самого приятеля и вместо того, чтобы убраться, как было приказано, остался на месте. Из глупого любопытства друзья проконтролировали, как Гарун сел в угнанный автомобиль, чтобы отправиться на дело. Затем дождались его возвращения и еще раз увидели убийцу.
Так что совпали и результаты работы Гены, и внезапно пробудившееся откровение Гаруна, причины которого так и остались тайной для Щербатова.
Преступление Костяна с подельником невелико, можно было их и не арестовывать, но у следствия возникло подозрение, что на воле парням долго прожить не суждено. Потому сейчас, попивая в кабинетах интеллигентных следователей ароматный чай, топили они и друг друга, и Гаруна, и, что самое важное, господина Григоряна, который умудрился дать им поручение на угон лично.
В результате доказательств на Морячка собрали много, а толку от них оказалось мало, потому что вначале его надо как-то поймать.
По «Гиенам» сосредоточились на Кремне. Сеня, как вор старой закалки, лично разъезжал по стрелкам и толковищам, кого-то кидал, кого-то прессовал, дав в руки милиции достаточно материалов для собственной посадки. Собственно, главным вопросом стало – кто успеет раньше: милиция закрыть или конкуренты убрать.
Кроме того, удачно на вербовку районных оперов подставился один из людей Морячка. «Комаров» в агентурном сообщении характеризовал его как шестерку, сявку, близко к серьезным делам не допущенную. Тем не менее он неожиданно дал такой расклад по «Гиенам», после которого Кремня не посадил бы только полный кретин. А дальше преемники авторитета ожидаемо перегрызутся, постреляют-повзрывают друг друга, короче, кирдык банде.
И лишь о самом Морячке ни слуху ни духу. Установили, что в Ереван уехал он по железной дороге, благо при покупке билета на поезд паспорт не спрашивают, и с тех пор все. Растворился в предгорьях Арарата. Посылать запрос армянским коллегам? Ага, после карабахской заварушки[20] получишь от них… от мертвого осла уши.
Все стало совсем грустно, когда на «Комарова» пришло приглашение из США. Морячок обнаружился в самом Нью-Йорке, откуда пожелал, чтобы пятеро его доверенных лиц перебрались за океан. Не ехать нельзя, но связь с источником терялась надолго – милиция все же не разведка, у нее резидентур нет. Только когда «Комаров» в Москву вернется, можно что-то узнать. А когда это будет? То-то.
После отъезда агента Щербатову осталось лишь ждать. Авось, небось и у моря погоды.
Привет пришел откуда не ждали.
Как-то вечером Кузьмина и Щербатова вызвал генерал.
– Что, орлы, слыхал я, вы по-аглицки шпрехать горазды? Кадровики доложили, что за знание иностранных языков даже доплату получаете.
– Ну так, понимаем, конечно, – за обоих ответил Кузьмин. – Правда, давно не практиковались, но и забыли еще не все.
– Да даже если и многое, все равно придется выкручиваться, в смысле соответствовать. Докладываю голосом, что завтра к пятнадцати ноль-ноль мы втроем следуем в посольство США, вот письмо из МИДа, ознакомьтесь.
В письме, между прочим с грифом «Совершенно секретно», сообщалось, что американское посольство, засвидетельствовав в очередной раз свое уважение к Министерству иностранных дел СССР, ссылаясь на некие договоренности президентов обеих стран, просит прислать для серьезного разговора компетентных сотрудников, имеющих хоть какое-то представление о господине Григоряне А. В., ныне проживающем в США и подозреваемом в страшных преступлениях, правда, пока непонятно в каких.
– Принято, – генерал многозначительно показал пальцем в потолок, – решение, что пойдем на встречу мы трое в сопровождении сотрудника МИДа.
– Чистого? – поинтересовался Кузьмин.
– Да уж не грязного. Считается, что вербовать нас америкосы не станут, так что нечего в наше дерьмо коллег с Лубянки втравливать.
На следующий день генеральская «Татра»[21] остановилась у посольства США. Молоденький милицейский сержант внимательно изучил документы, сверился с какими-то списками и сделал приглашающий жест.
Встречали ментов трое хозяев лет сорока.
– Добро пожаловать, господа, – без малейшего акцента по-русски приветствовал гостей невзрачный худой брюнет. Остальные поздоровались на английском. – Я вице-консул московского консульства. Позвольте представить, сотрудники полиции Нью-Йорка – главный детектив Вильям Шенли и детектив-лейтенант Юджин Красовски. Прошу пройти в посольство, господа.
Пара полицейских выглядела забавно: высоченный лысый и усатый Шенли и изящный Красовски смотрелись как Торопунька и Штепсель. Впрочем, рядом с этой каланчой Торопунькой выглядел бы почти любой.
Милиционеров провели в просторную, отделанную шикарным темным деревом комнату с большим овальным столом из мореного дуба. Прямо напротив двери на стене красовался барельеф с огромным американским орлом. Все здесь говорило о богатстве и мощи Великой Америки, давя на гостей навязчивой шикарностью обстановки. И лишь смущенные улыбки полицейских разбавляли тягостную атмосферу переговорной.
Щербатову, когда учился на филфаке, приходилось общаться и с американцами, и с англичанами, но это были либо преподаватели, либо такие же студенты, приезжавшие в Москву на языковую практику. С официальными же лицами, да еще и в такой официальной обстановке он разговаривал впервые. А ведь Шенли, если на русский перевести, зам. начальника всей нью-йоркской полиции, генерал, не ниже. Впрочем, и он чувствовал себя не в своей тарелке, не говоря уж о мистере Красовски, смущенно улыбавшемся и не знавшем, куда девать свои крепкие, тренированные руки бойца.
Однако дело есть дело. Уже через четверть часа милиционеры и полицейские запросто обсуждали свои вопросы, начисто забыв о протоколе. Лишь дипломаты откровенно скучали, демонстративно отодвинувшись и уставившись в потолок.
Как выяснилось, ситуация сложилась, мягко говоря, нестандартная. Американская полиция уже давно приглядывалась к брату Морячка, перебравшемуся в Нью-Йорк лет пятнадцать назад. Армянин, неожиданно оказавшийся евреем в десятом поколении, выехал из СССР на землю обетованную для воссоединения с проживающей в Израиле многочисленной и давно утраченной родней. Но в Австрии, в пересыльном пункте, что расположился вблизи Вены, неожиданно осознал, что он все-таки армянин и сражаться с арабами за новую родину вовсе не обязан.
Зато ему просто необходимо в Нью-Йорк, где на далеком Брайтон-Бич скучают и страдают в ожидании его приезда уже армянские родственники. Кому и как объяснял свои трудности несчастный путешественник, сейчас уже и не установить, но, видимо, был достаточно убедителен, раз ему пошли навстречу и таки дали вожделенную грин-карту.
Прибыв в страну неограниченных возможностей, молодой Рамиз с головой окунулся в мир чистогана, но, к огорчению американской Фемиды, в его криминальную часть. В кратчайшие сроки он умудрился познакомиться с конкретными господами из итальянских, колумбийских и мексиканских группировок. Его частенько видели на их вечеринках, но почему, за какие заслуги он стал своим у американских мафиози, до сих пор выяснить не удалось. Попытки полиции приобрести осведомителей из его окружения оказались тщетными, а внедренный платный осведомитель исчез на третий день вместе с курировавшим его полицейским. Оба до сих пор не найдены.
Три недели назад к Рамизу из Мексики приехал младший брат Армен. Братья пчелами снуют между главарями банд, от осведомителей в которых известно, что готовится какая-то новая схема по отмыванию денег. К сожалению, понять, какая именно, у полиции пока не получается.
Потому не будут ли любезны уважаемые служители советской Фемиды сообщить, что им известно по этому делу.
Вот так, на голубом глазу, расскажите, братцы москвичи, какой информацией располагаете. С грифом «секретно», между прочим.
Впрочем, наивными романтиками американцы не были и к заверениям в полном уважении, как и к обещаниям передать вопрос на рассмотрение высокого советского руководства, отнеслись с полным пониманием.
Когда дипломаты уже ушли по своим важным иностранным делам, а полицейские пожимали руки на выходе из посольства, Шенли неожиданно задал сакраментальный вопрос:
– Господа, вы водку пьете?
– На хлеб мажем, – автоматически ответил Щербатов.
– Так может… – американец энергично потер руки. – Есть тут где поблизости? А то вернемся домой – и что рассказывать будем? Нам же коллеги проходу не дадут!
– Есть, конечно, – растерянно ответил Щербатов, тоскливо посмотрев на генерала и представив, какую дырищу пробьет эта пьянка в семейном бюджете.
Но тот сориентировался мгновенно.
– О’кей, коллеги, покажите гостям город, ну и вообще… – при этом разжал ладони и поджал один палец. – А я к руководству, будем решать, чем коллегам помочь можно.
Увидев девять пальцев, милиционеры облегченно вздохнули, предвкушая веселый вечер за казенный счет.
Утро следующего дня для Кузьмина и Щербатова началось с вызова в кабинет генерала.
– Да, орлы, ну вы вчера дали дрозда. Сами-то помните, какую пургу несли? Если нет – вот, можете прочитать. Мне прямо с утра принесли, с пылу с жару, так сказать, – он небрежно протянул несколько отпечатанных листов. – Ну ладно, этот мент, – он указал на Щербатова, – но ты, Ферапонтыч, ты-то что, не понимал, что каждый ваш чих запишут?
– А чего мы такого сказали? – искренне удивился Кузьмин, дыхнув на начальника могучим перегаром.
– Лучше молчи, душевно тебя прошу. Оба молчите. Чего сказал, спрашиваешь? Пожалуйста, – он вновь взял в руки распечатку разговора. – Андрэ, двоеточие. Работать вы, янки, не умеете. Нам и после литра водки в голову не придет посылать с осведомителем еще и копа, пусть даже в качестве ближайшего соучастника. Хорош соучастник, наверняка говорил по-русски, как диктор на московском телевидении. Они же у вас бывшие советские урки по легенде были. У наших преступников и речь другая, и даже жестикуляция. Я десять лет бандитов в тюрьмы сажаю, мне в голову не придет самому бандитом представиться. Вы же их сами спалили своими руками. Конец цитаты.
Генерал сурово посмотрел на притихших подчиненных, изо всех сил изображавших раскаяние.
– Андрей, ты сам понял, что выдал? Дипломат, твою мать, образчик толерантности. Они когда уезжали, на них смотреть было жалко.
– Да пьяные они были! – не выдержал Кузьмин. – Впрочем, могу извиниться, жалко, что ли?
– Вот и извинишься. Причем оба извинитесь. Через месячишко.
– Чего?
– Того, принято решение американцам помочь.
Дальше рассказал такое, чего еще год назад не могло присниться самому отмороженному фантасту, не говоря уже о профессионалах.
Оказывается, в это самое время комитетские следаки в пожарном порядке готовили материалы дела для отправки в Штаты, в славную полицию не менее славного Нью-Йорка. Переписывались протоколы допросов Гаруна, откуда исчезало все, имевшее хоть какое-то отношение к его прошлой жизни. Снимались копии с показаний свидетелей, экспертиз, очных ставок и прочих бумаг. Вся эта гора документов переводилась, заверялась, подшивалась для будущей отправки за океан.
Но мало получить материалы, в них еще и разобраться надо. Пока не для суда, вначале сами штатовские полицейские должны понять, что такое «вор в законе», почему ему «западло базарить с барыгой», кто такой этот «законник» и как вообще перевести «западло» на строгий язык американской юриспруденции.
– Не потребуют американцы самих подозреваемых для допроса? – скорее в шутку поинтересовался Щербатов.
– Сдурел? – не оценив юмор, взорвался генерал. – Гарун Красное Знамя получил… в общем, за что надо получил, не дай бог пиндосы узнают! Короче…
Короче, само упоминание Гаруна, пусть и как простого гражданина, перед иностранцами, тем более американцами, было грехом непростительным, но перестроечный азарт взял свое. В результате родилось великое решение – удовлетворить просьбу Минюста США и командировать в славный град Нью-Йорк двоих московских оперов для координации действий с ихней полицией. Цель – добиться выдачи Морячка как организатора убийств. В крайнем случае – посадки его в Штатах по американским законам.
Выбор пал на Кузьмина и Щербатова как владеющих английским, знакомых с материалами, но лишь в части общеуголовной. Ничего о делах спецназа они выдать не смогут, даже если очень захотят. Третьим, руководителем группы, отправлялся замначальника Управления кадров, языка не знающий, дела не читавший, зато зять зампреда Совета Министров. Свободны, товарищи, идите оформлять документы. Через три недели вылет.
– Да, отдельное поручение сверху, поработайте там с «Комаровым», помогите товарищам янкесам его информацией, – закончил разговор генерал, многозначительно показав подчиненным крепкий волосатый кулак. Мол, не дай бог, засветите источника.
– Что в стране происходит? – недоумевал Кузьмин по пути из начальственного кабинета. – Ментов в шпионов превращают. Ты знаешь, что нам светит, если пиндосы узнают, что мы там с агентом встречаться собрались? За шпионаж посадят и не почешутся. Куда страна катится?
– К светлому будущему, куда ж еще. А мы с тобой в Нью-Йорк. Лично мне нравится.
Секретно
Экз. №
СПРАВКА
по материалам ДОР[22]
«Гиены»
В ходе разработки организованной преступной группы в рамках ДОР «Гиены» установлено, что после убийства лидера ОПГ[23] Енукидзе Р. Г. (он же «Кошмарик») руководство группой перешло к ранее неоднократно судимому гражданину Петрову С. Н. (он же «Сеня-Кремень») и его противоправным связям. Разработка данного сообщества ведется по ранее утвержденному плану.
В то же время от группы «Гиен» откололся ранее судимый Григорян А. В. Последний сохранил за собой контроль за частными банками, зарегистрированными в Москве, а также в Армянской и Латвийской ССР, которыми ранее через подставных лиц владел Енукидзе Р. Г. Непосредственно с руководством банков контактирует узкий круг доверенных лиц Григоряна А. В., в который входит двенадцать человек (установлены). В настоящее время Григорян А. В. находится в США, куда прибыл, незаконно покинув территорию СССР. Вместе с тем, используя родственные связи, ему удалось легализоваться в США.
По оперативным данным, подтвержденным полицией штата Нью-Йорк (США), Григорян А. В. планирует организовать крупную международную преступную группу, однако характер предстоящих сделок на данный момент неизвестен.
Установлено, что пять человек, входящих в ближайшее окружение Григоряна А. В., получили от него приглашения и в настоящее время выехали на постоянное место жительства в США.
В частности:
Бекимбаев Бижан Суйинбаевич, 1951 г. р., ур. г. Павлодар, Казахской ССР (он же «Бек»), бывший сотрудник ОУР УВД Павлодарской области Казахской ССР, ранее судимый за нанесение тяжких телесных повреждений и превышение должностных полномочий;
Паркая Жанна Вахтанговна, 1955 г. р., ур. г. Сочи, ранее судимая за незаконные валютные операции;
Горелик Михаил Яковлевич, 1966 г. р., ур. г. Минск (он же «Кипа»), ранее судимый за незаконное предпринимательство;
Нефедов Иван Рафаэльевич, 1964 г. р., ур. г. Москва (он же «Ваня-жид»), ранее судимый за хищения в особо крупном размере;
Эглитис Иварс Янисович, 1968 г. р., ур. г. Рига (он же «Хитрый»), ранее судимый за незаконное предпринимательство.
Учитывая, что группа, возглавляемая Григоряном А. В., фактически контакты с объектами ДОР «Гиены» утратила и готовится начать собственную противоправную деятельность, представляется целесообразным выделить материалы на указанных лиц в отдельную разработку, завести дело оперативной проверки, присвоив ему условное наименование «Саргассы», а Григоряну А. В., как основному объекту разработки, «Саргасс».
Начальник 1-го отделения2-го отдела ГУУР МВД СССРМайор милиции В. П. Щербатов
РЕЗОЛЮЦИЯ:
«Согласен. Готовьте документы, доложите план мероприятий.
Кузьмин А. Ф.»
Глава IX
Три недели пролетели в приятных хлопотах. Оформление загранпаспорта, билеты, получение валюты. На десять дней – семьсот двадцать долларов, с ума сойти. Правда, Алка, увидев невероятную для Щербатова пачку бабла, лишь ехидно усмехнулась.
И сама занялась подготовкой мужа к путешествию.
Все выходные она убила, таская мужа по магазинам. Заставила перемерить кучу шмоток, но так и осталась недовольной. В результате купили лишь новые ботинки, остальное было решено закупить на месте.
Для этого в дорогу Алла передала супругу карточку с надписью «VISA» и названием какого-то иностранного банка.
– Держи, на ней десять тысяч долларов, трать, не стесняйся!
Потом заставила как «Отче наш» выучить четыре цифры, пин-код называется, и съездить с ней в Шереметьево, где Щербатов трижды снял с банкомата по сто долларов, чтобы жена убедилась, что хитрую науку обращения с пластиковой картой недотепа-муж усвоил.
На обратной дороге весело и беззаботно болтали до того момента, когда Щербатов поинтересовался, откуда деньги и что это за банк. Вот как черт за язык дернул! Аля вновь замкнулась и до самого отъезда произнесла не больше десятка слов. А ночью из ее комнаты опять слышались всхлипы.
В Шереметьево Щербатов приехал в простых джинсах, легкомысленной безрукавке и легкой полотняной куртке. Коллеги удивились его скромному багажу и непредставительному гардеробу, абсолютно не вяжущемуся с дорогущими, по последней моде скроенными ботинками. Но менять что-либо было уже поздно. И то сказать, мусор – он мусор и есть. Никакого понятия о солидности.
Таможня, паспортный контроль – и в путь! На огромном аэробусе «Люфтганзы». Уж кто в Москве и на какие рычаги нажимал, осталось неизвестным, но, скорее всего, руководитель делегации использовал возможности тестя. И спасибо ему за это.
Правда, одиннадцать часов в тесном кресле эконом-класса не есть вершина комфорта. То ли дело шефы, вольготно расположившиеся в классе бизнес, для которого скромный начальник отделения носом не вышел. Но жизнь полна сюрпризов! Самолет летел полупустым, потому на среднем ряду оказались незанятыми целые сектора. Так что Щербатов с чистой совестью поднял ручки сидений и просто лег, вытянув ноги. Плюс предусмотрительно прихваченный в дорогу шкалик да бутылочка пепси-колы дали возможность поспать с совершенно неожиданными удобствами, нимало не завидуя отцам-командирам.
Но все когда-нибудь кончается, закончился и этот осточертевший, казавшийся уже бесконечным перелет. Самолет мягко приземлился и зарулил к месту стоянки. Вновь паспортный контроль, таможню и не заметили, как прошли, и среди встречающих… они, родные, наши. Бог его знает, как это получается, но среди множества встречающих советские дипломаты выделялись как пальма на Северном полюсе. Вроде бы одеты товарищи в хорошие костюмы, вообще к внешнему виду никаких вопросов, а вот ни с кем их не перепутаешь.
Быстрое приветствие, знакомство, и машина везет их в отель. По дороге краткий инструктаж: кому, когда и сколько давать чаевых, где подешевле поесть и выпить, без этого никак, и ни в коем случае не смотреть в номерах эротический канал – включат в счет, потом отписываться замучаешься. Все. Добро пожаловать, Василий Петрович, в логово капитализма, отдыхайте до утра. Утром милости просим в консульство, и лишь потом…
На следующий день милиционеров принял генконсул. В огромном светлом кабинете с шикарным паркетным полом и мебелью из карельской березы он прочитал безумно нудную лекцию о необходимости развивать, расширять и углублять определенное Великой Перестройкой теснейшее сотрудничество с США по всем фронтам, в том числе и… – тут он бросил взгляд на заранее приготовленную шпаргалку – да, в том числе и в сфере борьбы с международной преступностью. О как!
– Вечером, товарищи офицеры, милости просим к нам, пообщаемся в неформальной обстановке. А пока передаю вас заботам своего коллеги, вице-консула Алексея Владимировича Лисицына, прошу знакомиться.
Сидевший рядом с генконсулом полный мужчина средних лет, в неброском, мышиного цвета костюме и белоснежной рубашке с сиреневым галстуком, сдержанно кивнул и оценивающе осмотрел милиционеров, задержав неодобрительный взгляд на Щербатове.
Позже в своем кабинете он объяснил причину своего неудовольствия в предельно конкретной форме:
– Вам, товарищ, никто не говорил, что мы здесь страну представляем? Что, на приличный костюм денег не хватило? Черт, надо у наших ребят что-то подходящее поискать, а то приедете в полицию – два офицера и один охламон.
Щербатов взглянул на коллег, одетых в одинаковые костюмы фабрики «Большевичка». Действительно, чего Алке не понравилось? Можно ведь было такой же взять! Оправдывайся теперь…
– Алексей Владимирович, ради бога, не надо ничего подбирать. Я планировал с утра заскочить в магазин да купить уже здесь, чтобы и новое, и приличное.
– Планировал он… помогай вам теперь… мужики, а вы как себе вообще представляете, чего тут делать будете? Вы когда-нибудь вообще за рубежом работали? Ну хоть в турпоездках бывали?
– Программа пребывания согласована, – важно ответил руководитель делегации, – а вы, если вам поручено, помогайте. Вот отвезите Василия Петровича в магазин и поехали уже делом заниматься!
Лисицын поджал губы, дипломатично не высказав слов, которые, очевидно, вертелись на его языке. Скорее всего – матерные.
На консульском «мерседесе» московские гости заехали в торговый комплекс, где за триста долларов Щербатов купил песочного цвета костюм и галстук в тон. Одна беда – потребовалось подшить рукава и брюки, так что забрать покупку можно только вечером.
– Не боись, Вася, – дружески хлопнул его по плечу Кузьмин. – Прорвемся, не сорок первый! В конце концов, ихние копы тоже пиджаки не носят. Вон Шварценеггер в последнем фильме вообще черт знает в чем ходит!
Лисицын после этого только зубами скрипнул, но от комментариев воздержался и повез делегацию на Манхэттен, где в строгом стеклянно-бетонном здании расположился Департамент полиции штата Нью-Йорк.
На формальное представление высшим чинам нью-йоркской полиции ушло неожиданно мало времени, даже главный детектив Шенли, с которым крепко выпили в Москве, ограничился сухим приветствием и представлением сотрудников, которым предстояло десять дней опекать русских милиционеров. С Красовски Щербатов и Кузьмин были знакомы. Его помощником оказался сержант Ренсселлер, русоволосый крепыш лет тридцати с темно-карими, чуть раскосыми глазами.
Лишь на прощание, когда уже выходили из кабинета, Шенли пообещал достойно ответить на русское гостеприимство. Но когда состоится пьянка – не уточнил.
Дальше началась работа. Главная работа всех полицейских всего мира – бумаги! Американцы подобрали десяток томов этих самых бумаг, в которых милиционеры безнадежно утонули уже через час.
Хорошо руководителю – ушел знакомиться с полицейскими начальниками, обмениваться опытом, как он выразился. Через переводчика, естественно, сам-то по-английски ни в зуб ногой. А подчиненным куда деваться?
– Парни, вы сами это все читали? – потирая виски, спросил Щербатов. – Вы что, всерьез рассчитываете, что мы в состоянии разобраться… ну, скажем… вот, Меморандум о фирмах, подконтрольных семье Манчини! Кто такой Манчини? При чем здесь Манчини? Что мы из этого меморандума должны понять и за каким дьяволом лично вам нужно наше понимание? Или это, – он наугад открыл очередной том, – Меморандум о конфликтах группы Кол-мина-режо… я правильно прочитал? И что?
– Бэзил, ну как же, это те самые группы, с которыми общается наш друг! – Красовски даже руками развел, мол, как можно не понимать очевидных вещей.
– И что? Мы сюда зачем приехали? Помочь с нашими материалами разобраться. Так давай ими и займемся. Вот это вот, – он указал на гору томов, – какое отношение к нам имеет? Это все не то что проработать, просто прочитать – жизни не хватит. Или ты хочешь, чтобы мы здесь навсегда поселились? Прямо в этом кабинете?
Все оказалось просто – бюрократия везде одинакова, и полученные еще три дня назад из советского посольства материалы до сих пор ходят по инстанциям. К непосредственным исполнителям обещают спуститься не раньше завтрашнего дня, вот коллеги и решили подкрепить московских гостей информацией.
– Слушайте, парни, – вступил в разговор Кузьмин, – у вас совесть есть? Или жалость к несчастным коллегам? Ну хоть немного? В Москве сейчас шесть часов, мы, считай, ночь не спали, а вы нам этот ворох бумаг скармливаете. Юджин, ну ты себя-то в Москве вспомни, в первый день.
В результате через полчаса полусонные милиционеры оказались в гостинице. Щербатов искренне собрался сразу же поехать за костюмом, вот только на секундочку на кровать присядет, да даже и приляжет, но это так, на минуточку, чтобы потом…
Через три часа его разбудил настойчивый стук в дверь. У номера стоял руководитель делегации – бодрый, подтянутый, гладко выбритый и разящий дальнобойным одеколоном.
– Чего разлегся, майор? Забыл, что через час нас в консульстве ждут?
Затем подозрительно взглянул на взъерошенного подчиненного:
– Ты что, прямо так спал? Ты в таком виде в консульство собрался? Да здесь бомжи аккуратней выглядят!
– Наверное, – растерянно ответил Щербатов, окидывая взглядом свою помятую одежду. Действительно, тот еще видок, как раз для приемов. – Так я собирался съездить за костюмом, да вот… – он виновато развел руками.
– Собирался, – передразнил руководитель. – Короче, так, в консульство не идешь, вечером занимаешься внешним видом, чтобы завтра как огурец! А в Москве поговорим подробнее, как ты честь державы блюдешь! Думаю, это твоя последняя поездка за рубеж. – И ушел, оставив Щербатова осознавать всю глубину своего падения и степень несоответствия высокому званию представителя великой страны.
С другой стороны, получается, целый свободный вечер, когда можно походить по городу, посидеть в настоящих американских барах, выпить пивка, сходить посмотреть настоящее, не на пиратских кассетах записанное кино. «Вспомнить все», например, или «Красотку». Так что нет худа без добра – вперед!
Он шел по городу, поражаясь не небоскребам и обилию машин, а собственному чувству узнавания. Да он же не раз видел и эти улицы, и эти дома, да даже вон та реклама совсем недавно сверкала в телевизоре в очередной передаче о прекрасной Америке, в которой все свободны, счастливы и богаты. А если кто не богат, то исключительно потому, что не хочет работать. Но даже такие здесь от голода и болезней не умирают. Интересно, а от чего тогда? Ну да ладно, полторы недели впереди, будет время узнать эту тайну!
А сейчас действительно встречные целеустремлены, деловиты, но все и всегда улыбаются. Видать, и взаправду счастливы, не то что мы, сирые и убогие.
Пивка? Почему нет, если деньги позволяют. Но чуть позже, вначале костюм, а то и впрямь неудобно получилось.
Так, вот торговый центр, поднимаемся в магазин… Улыбающийся улыбкой кинозвезды продавец слегка смущен. Что, еще полчаса? А чем заняться? Можно постричься? Здесь и парикмахерская по соседству? А что, имеет смысл!
– Проходите, проходите, присаживайтесь, молодой человек! Если бы вы знали, как приятно встретить соотечественника! – по-русски, с характерным грассированием встретил его парикмахер.
– Что, в таком виде только наши в Америке ходят? – Щербатову стало и вовсе стыдно за внешний вид.
– Боже упаси, молодой человек! Смею заверить, местные помнят о внешнем виде либо на свадьбе, либо на похоронах. Иногда на работе, но только если работа того требует. А так встретить миллионера в дурацкой футболке – дело обычное. Да что там, сейчас у них мода пошла на рваные джинсы, представляете? Так что не заморачивайтесь. А вот прическа у вас, это да, сразу родной Привоз напомнила. Вы, часом, не из Одессы? Там с таким пробором и такими усами все руководящие товарищи ходят. Вы руководящий товарищ?
– Ага, вот в этих вот шмотках, самый что ни на есть руководящий, – скорее пробормотал, чем ответил обалдевший от такого напора Щербатов. – Командированный я, по обмену опытом вроде как. Вы, это, действительно с прической сделайте что-нибудь. Ну и вообще, не хотелось бы выделяться среди местных. Костюм мне здесь подшивают, вот пока к вам зашел.
– Где подшивают? У соседей? О, с магазином вы сделали правильный выбор, молодой человек! Это ведь они вам порекомендовали обратиться к мистеру Левину? Левин – это я, Михаил Яковлевич, если для своих. Можно Мойша, но это для совсем своих. Вам как удобнее? И я вас прошу на будущее, здесь принято называть рекомендателей. Поверьте, им это будет приятно.
«Конечно, свой процент они точно получат», – про себя усмехнулся Щербатов.
А неугомонный парикмахер продолжил:
– Присаживайтесь, прошу вас. Могу я узнать ваше имя? Василий! О, это имя сразу напомнило Одессу, Приморский парк, наш старый тихий дворик, нашего кота… О боже, что я несу! Простите, Василий, старого глупого еврея, это все ностальгия. Но позвольте совет – будете общаться с нашими, представляйтесь Бэзилом. Поверьте, всем так будет гораздо удобнее.
