Алексей Атеев
Аватар бога
– Нашла?
– Ну чего ты орешь? Не нашла! Тут столько дряни по углам наставлено, и темень к тому же…
– А говорила с кем?
– Да ни с кем я не говорила! Никого тут нет!
– Как нет! Ты же утверждала, что есть. Рудик этот твой… Где он? Компьютер включен… И свет… Значит, в доме прячется.
– Зачем ему прятаться? Он нормальный мужик, не такой зануда, как ты. Пошел, может, погулять… Вернется рано или поздно…
– Поздно! Именно поздно! Кончай придуриваться, пошли!
Рита неохотно поднялась с кровати, на которую успела улечься. Ухватившись за рукав куртки Суворова, она потащилась следом. Они двигались по каким-то коридорам, заглядывали в темные комнаты и чуланы. Дом казался бесконечным. Время от времени Суворов выкрикивал: «Есть кто-нибудь?» Все было бесполезно.
– Нужно возвращаться, – наконец сказал он. – Искать больше не имеет смысла, никого тут нет!
– Постой! – Рита дернула его за рукав. – Чуешь, что-то варится? У него на кухне… Давай посмотрим.
Действительно, Суворов явственно уловил запах варящегося мяса. На кухне, как и всюду, было темно, лишь пламя газовой горелки освещало небольшой участок плиты. Луч фонарика заметался по стенам, наткнулся на выключатель. Вспыхнул свет. На плите стояла большая кастрюля, в которой кипело какое-то варево.
– Ну и что? – рявкнул Суворов.
– Как что? А это?
– Что это? Варится суп или, не знаю… холодец… Нам-то какое дело! Варится и пусть варится!
– Нет, погоди! – Рита подошла к плите, подняла крышку. – Что, интересно, он готовит, не пойму. Иди-ка сюда…
Суворов нехотя приблизился и заглянул в кастрюлю. В ней плавала некая масса. Рита взяла со стола нож и ткнула в содержимое. Непонятный предмет медленно повернулся, и Суворов увидел, что в кастрюле варится человеческая голова.
– Ой! – взвизгнула Рита. – Ой, ой, ой!
Белые сварившиеся глаза бессмысленно уставились на Суворова. От головы поднимался пар. Разинутый в крике мертвый рот хлюпнул, и голова вновь погрузилась в бульон. Видавший виды Суворов несколько опешил от неожиданности, такого поворота событий он никак не ожидал. С минуту он в изумлении взирал на кастрюлю с ужасным содержимым, потом обернулся к своей спутнице. Бледная как мел, та судорожно зевала. Потом ее вырвало. От всего увиденного желудок Суворова тоже подпрыгнул вверх, но ему удалось преодолеть рвотный спазм. Он глубоко втянул воздух, перевел дыхание и только после этого строго обратился к Рите:
– Чья это голова?
Рита издала бессмысленное мычание, потом выдохнула:
– Пойдем отсюда на воздух.
– Сейчас пойдем. Скажи сначала, кому принадлежит голова?
– Я не знаю…
– Рудику?
– Отстань!
– А может, Райскому?
– Ради бога…
– Мне нужно знать! Посмотри еще раз!
– Ни за что на свете! Можешь убивать, но больше нет сил глядеть на этот ужас!
Суворов понял, что уговаривать бесполезно.
– Иди на улицу, но сначала выпей немного, должно полегчать.
Рита молча замотала головой и медленно вышла из кухни. Суворов вновь подошел к плите, зачем-то выключил газ, жидкость в кастрюле перестала булькать. Запах от бульона шел вполне съедобный. Суворов сплюнул, потом, превозмогая отвращение, с помощью ножа и половника извлек голову и положил ее на стол. Пар поднимался над головой, слипшиеся волосы полностью закрывали низкий лоб. Голова была аккуратно, видимо, чем-то очень острым, отделена от тела. На вид жертве было лет тридцать – тридцать пять. Суворов попытался вспомнить черты лица Райского. В данной ситуации это плохо удалось, однако, похоже, голова принадлежит другому человеку. Кому? Хозяину дома? Как бы заставить Риту вернуться на кухню и опознать убитого? Впрочем, какая разница, кто перед ним. Главное, не Райский, а там пускай разбираются те, кому полагается по должности. Однако все происходящее нравилось ему все меньше и меньше.
Суворов вновь взглянул на голову, соображая, что делать дальше. Потом вернул страшный предмет в кастрюлю, валявшейся тут же тряпкой вытер рукоятку ножа и ручку половника и пошел прочь.
На дворе стояла глубокая ночь. Рядом прокричал филин. Суворов усмехнулся – весьма подходящая декорация для ужастика.
– Эй ты! – крикнул он. – Как там тебя… Маргарита! Куда запропастилась? Иди сюда!
От угла дома отделилась тень и нерешительно двинулась к Суворову.
– Поедем скорее домой, – попросила женщина.
– Как это поедем?! – стараясь говорить как можно строже, произнес Суворов. – В доме совершено преступление, да не какое-нибудь, а тягчайшее. Я вызову милицию, а ты пока карауль… Прибудут органы – разберутся! Мы с тобой – свидетели. А значит, придется дожидаться. Сама же меня сюда затащила…
– Я тебя умоляю, поедем!
– А если нас вычислят? Ты тут неоднократно бывала, да и сейчас оставила отпечатки пальцев, хотя бы вот на дверной ручке. Нынче сыскари ушлые, мигом раскопают. А там… Могут обвинить в соучастии, а то и виновниками изобразить. С них станется! Так что лучше подождать милицию. Коли уж вляпались, не стоит и дальше вести себя по-глупому. Будем ждать.
– Послушай, давай исчезнем. Найдут – не найдут – там видно будет. Если ты увезешь меня отсюда, я все расскажу… что про Юрку знаю. Чем он на самом деле занимался.
– Точно?
– Сыном клянусь… Борькой… Пожалуйста, поехали!
– Ладно, будь по-твоему. Только потом не обижайся и на меня не сваливай, мол, первый побежал. Иди, садись.
Рита бегом бросилась со двора. Суворов помедлил, ему очень хотелось вернуться и обыскать дом по-настоящему. Он чувствовал, место действительно очень интересное, сулящее много неожиданностей. Однако осторожность подсказывала: беги отсюда как можно быстрей. Так он и сделал. Машина почему-то долго не желала заводиться, хотя обычно включалась с пол-оборота ключа. Наконец мотор заработал. Суворов кое-как развернулся и рванул вперед.
Начинало светать, клочья тумана висели над дорогой, и следопыту казалось, вот сейчас из утренней мглы выйдет нечто невыразимо ужасное, и его, Суворова, участь будет предрешена. Странствия и потрясения давали себя знать. Он едва держал голову, поминутно встряхивая ею, гоня наваливающийся сон. Рита и вовсе спала, привалившись к стеклу и не обращая внимания на толчки. Губы ее были полураскрыты, струйка слюны стекала из уголка рта. Она похрапывала и время от времени смешно морщила нос.
Суворов понял, что вот-вот уснет. Он остановил машину, вышел из нее, немного побегал, зачерпнул из придорожной канавы, пахнувшей соляркой, воду и кое-как умылся. Сон на время отступил. Теперь главное – без приключений добраться до кровати, подумал он и вновь завел двигатель.
Глава 4
Оставим пока Суворова отсыпаться после ночных приключений и вернемся к Толе Бенову, которому также было поручено разыскать пропавшего Райского.
Получив часть гонорара за поиски, он некоторое время пребывал в недоумении, но позже решил отметить свое приобщение к когорте великих сыщиков. Сотня баксов была разменяна на рубли. Ноги сами понесли к ближайшей забегаловке, где он в одиночестве выпил кружку светлого пива, но очень скоро повстречал двух приятелей и продолжил возлияния в компании уже более крепкими напитками.
Расставшись с сотоварищами, Толя присел на скамейку в сквере и принялся обдумывать ход дальнейших действий. Выходило все весьма просто: нужно пойти по адресу, где обитал исчезнувший, опросить соседей по лестничной площадке, пенсионеров возле подъезда, словом, свидетелей. Глядишь, события и прояснятся. Он двинулся на задание. До Пречистенки было не особенно далеко, и Толя решил не пользоваться общественным транспортом, а малость прогуляться и заодно освежиться. Очередная кружка пива подняла его настроение до невозможных высот. Жизнь наполнилась неведомым доселе смыслом, июньское утро блистало в каждом бутылочном осколке, в каждой высыхающей на глазах луже. Толя ускорил шаг и скоро подошел к нужному дому.
Строение, возведенное, по-видимому, в конце пятидесятых, ничем особенным не выделялось, разве только тем, что находилось в глубине дворов. Толя достал из кармана бумажку с адресом и вошел в подъезд, прохладный и сумрачный, словно пещера. Вот и нужная дверь. Он некоторое время постоял перед ней, размышляя, как себя вести дальше, потом нажал на кнопку звонка. Где-то в глубине квартиры послышались мелодичные трели. Толя прислушался – тишина! Он вновь бессмысленно вдавил палец в эбонитовый кружок.
Рядом щелкнул замок, соседняя дверь распахнулась, на пороге появился мужчина неопределенных лет в застиранной черной майке и спортивных штанах с малиновыми генеральскими лампасами.
– Чего надо? – несколько грубовато поинтересовался он.
– А тебе какое дело? – не растерялся Толя.
Гражданин оглядел Толю с ног до головы, видимо, прикидывая соотношение сил, а также социальный статус нахала. Почуяв своего, подобрел, лицо обмякло, в глазах собачья тоска сменилась надеждой.
– Ты кто?
– В гости пришел, – сообщил Толя почти доброжелательно.
– К Юрке, что ли?
– Ну!
– Что-то я тебя ни разу не видел.
– Мамаша его послала…
– Капитолина Ивановна?
– Она. Давно не видела, волнуется… Я, понимаешь, племянник… В гости вот пожаловал… из Костромы.
– Ага. Въехал! Юркин племяш, что ли?
– Его двоюродный брат… Приехал вот тетку повидать, она и говорит: смотайся к брату, навести, а то давно не звонит. Вот и явился.
– Понятно. А что, племяш, может, мы того…
– А чего желаете?
Мужчина разинул рот в немом изумлении, потом поднял заплывшие глазки к небесам, словно вознося неслышимую молитву.
– Чего?! Водяры если… Нет! Тяжело будет. Винца? Может, портвешка? Ты как?
– А мотор не заклинит?
– Нет, братан! – вскричал мужчина. – Прорвемся! Давай вина! Сейчас оденусь, сгоняем…
– Да не стоит суетиться, я сам схожу.
– Нет, браток, так не полагается… – Мужчина распахнул дверь своей квартиры на всю возможную ширину. – Давай хоть познакомимся. Шурик!
– Анатолий.
– Толян! Рад, рад… Умираю, понимаешь.
– Так сиди, сбегаю.
– Нет, не полагается… Покандехаем вместе.
Новый знакомый поспешно оделся и, подталкивая Толю в спину, покинул квартиру.
Толя купил три бутылки недорогого портвейна, справедливо предчувствуя, что двух окажется недостаточно, и они вернулись в обитель Шурика – двухкомнатную квартирку, обстановка которой свидетельствовала, что женская нога если и ступает здесь, то весьма нерегулярно. Человеку, чьи страдания пытался облегчить Толя, на вид можно было дать лет сорок пять. По всему чувствовалась его принадлежность к могучей кучке российских рок-деятелей. Как потом выяснилось, в какой-то там группе барабанил на ударнике. Стены увешаны плакатами и фотографиями рок-музыкантов с дарственными надписями.
Шурик сходил на кухню, принес два залапанных стакана и две конфетки и поспешно разлил портвейн.
– За взаимовыручку, – пробормотал он скороговоркой и, не чокаясь, выхлестал свой стакан.
– Я тебя выручил, помоги и ты мне. С Райским… как его отыскать? – поинтересовался Толя.
– Юрку-то? Странно, что его нет дома. Обычно днями безвылазно торчал. Все с этим компьютером. Поверишь ли, сутками за ним мог сидеть. Правда, время от времени отъезжал… В основном, за границу. Но если уехал, я бы знал, он мне всегда сообщал о своих отлучках.
– А может, он у бабы? – предположил Толя.
– У бабы? Юрка? Чушь! Он по дамской линии не больно… Правда, три раза женат был… Хотя, может, ты и прав. Время от времени он навещает своих жен. С первой я не знаком, последнюю видел всего несколько раз, а вторую знаю неплохо. Так вот, Юрка чаще всего к ней наведывается.
– А она что за человек?
– Трудно сказать. Непонятная для меня личность. Иногда кажется – чокнутая, а иной раз – вполне нормальная тетка. Звать ее Алевтина – Аля. Почему они разбежались, не знаю. А чокнутая потому, что разной чертовщиной увлекается. Знаешь, сейчас модно верить во всякую чушь… пришельцы, общение с Космосом, медитации разные… Словом, бред! Вот и Алевтина повернута на этих вывертах. Колдовство, черная магия… Ну, ты понимаешь… А так, ничего бабенка, справная.
Толя поморщился:
– При чем тут черная магия? Мне нужно найти Райского – кровь из носу! И я его найду! Ты знаешь, где живет Алевтина?
Шурик развел руками:
– Увы, мой новый друг, увы. Зато я знаю, где она трудится. В кукольном театре работает…
– На Садово-Самотечной?
– Да нет… Маленький такой театрик. Прямо крошечный.
– Где он находится?
– Сам не отыщешь.
– Ну понятно, – саркастически заметил Толя. – Теперь ты у меня будешь вроде розыскной собаки. С особо развитым нюхом. Где театр?
– Нужно ехать по Филевской линии. На «Багратионовской» сойти и двигать в сторону Горбушки. Пройдешь Горбушку, не помню, как улица называется… Вот там и находится театрик этот… В подвале.
– Где уверенность, что мы ее застанем? Может, дамочка дома сидит?
– Полную уверенность может дать только страховой полис, – изрек Шурик, демонстрируя некоторую начитанность. – Она в театре день-деньской околачивается, а бывает, и по ночам. Куколок мастерит. Алевтина – мастер по изготовлению марионеток. Специальность, понимаешь, такая. Много странных профессий на свете, – хрипло пропел Шурик. – Короче, если хочешь ее найти, без меня не обойдешься. Решай, командир. А я пока еще малость хлебну, чего добру пропадать.
До места добирались примерно час. День поблек. Сверкающий глянец, которым отливал каждый листок, каждая жестянка из-под пива, куда-то пропал. Настроение тоже переместилось к отметке «пасмурно». Были ли тому причиной присутствие полупьяного барабанщика или последствия принятия некоторого количества дрянного портвейна, собственно, не имело никакого значения.
– Я в разных там ведьм не верю, – разглагольствовал барабанщик в вагоне метро. – Однако Алька явно из этой породы. Имеется в ней нечто. А от Юрки она сама ушла. Почему – не знаю, но факт остается фактом. Он ей ни в чем не перечил, можно сказать, на руках носил. Но, правда, потом, когда ушла, не шибко расстраивался. Общаться ведь продолжали… Что их связывало, никогда не понимал…
Пока шли от остановки метро, барабанщик несколько примолк и только часто протяжно вздыхал, точно больная собака. Очевидно, его мучила жажда.
Через некоторое время они очутились перед неприметным входом в торце огромного здания. Весьма скромная, чуть ли не самодельная табличка гласила: «Театр марионеток «Коломбина». На дверях висел солидный амбарный замок. Тут же имелось написанное от руки объявление: «Театр уехал на гастроли в Потьму».
– Прибыли, – сообщил барабанщик. – Открывай портвейн.
– Какой, к чертовой матери, портвейн? – разъярился Толя. – Ты что, не видишь, закрыто! Куда привел? Где твоя ведьма?!
– Не ори, – осадил его Шурик. – Будет тебе и ведьма, будут и чудеса… Замок здесь висит для отмазки. Внутри обязательно кто-нибудь есть.
– Да как же туда попасть? – Толя подергал замок. – Ломать, что ли?
– Ничего ломать не нужно, – спокойно заметил Шурик. – Просто имеется еще один вход, которым пользуются знающие люди. Пойдем!
Они завернули за угол. Толя увидел сверкающий фасад огромного универсама и покосился на своего спутника: куда это он, интересно, ведет? Барабанщик уверенно вошел в универсам, проследовал через почти пустой зал, шмыгнул в какую-то неприметную дверцу. Все происходило без разговоров, в несколько повышенном темпе. Толя старался не отставать. Они спустились по лестнице и оказались в просторном зале, видимо, на складе. Людей почему-то не наблюдалось. Барабанщик проследовал через зал и свернул в узкий полутемный коридор. Он шел так быстро и уверенно, что невольно создавалось впечатление – мужик бывал здесь не один раз. Дальше барабанщик повел себя еще более странно. Он остановился перед металлической дверью с массивной никелированной ручкой, какие бывают у промышленных холодильников. Толя напрягся. Похоже, его дурачат. Шурик распахнул дверь, за которой действительно оказался холодильник.
– Ты куда меня привел? – заорал Толя. Но барабанщик не стал ничего объяснять, лишь таинственно махнул рукой, призывая идти за собой.
В холодильнике, как и следовало ожидать, стоял лютый холод. Изо рта вырывался пар. При скудном освещении можно было разобрать висевшие на крюках ряды мясных туш. Если сейчас выкинет какой-нибудь трюк, на ходу раздумывал Толя, набью ему морду, и дело с концом. Пройдя через холодильник, они оказались в узком предбанничке, где стояла лишь одинокая кушетка.
– Передохнем, – неожиданно заговорил Шурик и уселся на кушетку.
– Объясни, где мы находимся? – проявил любознательность Толя.
– Как где? Куда шли.
– Я не просил отвести меня в магазин!
– Почему ты все время орешь? Нервный, что ли? Мы шли в кукольный театр, так он и находится за этой дверью. Задний проход, неужели никогда не слышал?
– Никогда не слышал, чтобы в театр ходили через магазины, тем более через холодильники.
– Ничего удивительного. Хозяин магазина по совместительству владелец театра, или, как сейчас выражаются, спонсор. Он, видишь ли, большой ценитель кукольного искусства, вот и помогает… чем может. Помещение выделил, реквизит кое-какой приобрел.
– Откуда ты все это знаешь?
– Я же рассказывал: бываю здесь иной раз. К Алевтине в гости захожу, она меня и посвятила в обстоятельства.
– Ты вроде дрожишь?
– Замерз в холодильнике. Сейчас самый раз выпить. И место подходящее.
– Мы же договорились, пока не увижу Алевтину, бутылку не дам. Где она?
– Ну раз ты настаиваешь, пошли.
Дверь скрипнула, Толя осторожно ступил следом за барабанщиком, и они оказались в небольшом зале с рядами кресел и сценой. Несмотря на малые размеры зала, его убранство выглядело богато, даже роскошно: кресла обтянуты материалом под бархат, стены отделаны тоже чем-то подобным, ноги утопали в мягком ковре, и Толе невольно захотелось разуться. Но самое сильное впечатление производил занавес. На черном полотнище выткан желтый круг, видимо, символизировавший ночное светило, который перечеркивал силуэт летучей мыши. Исполнено на редкость искусно – луна, казалось, излучала сияние, а нетопырь едва заметно трепетал крыльями. Подобную иллюзию, наверное, создавал слабый поток воздуха, чуть колебавший занавес. Выглядело все довольно мрачновато. Впечатление усиливало цветовое решение интерьера зала: кроваво-красные стены и фиолетовые кресла.
– Ну как? – спросил барабанщик. – Впечатляет?
– Н-да! Здорово! Только как-то жутко.
Они поднялись на сцену и двинулись за кулисы. Еще несколько десятков шагов, барабанщик толкнул новую дверь, и Толя наконец-то обнаружил во мраке живого человека. За большим столом, заваленным лоскутами разноцветной материи, кусками поролона, пластика, коробками с красками и пластилином, сидела женщина и что-то мастерила.
– Вот она, Алевтина! – торжествующе воскликнул Шурик. Женщина подняла голову и без особого любопытства взглянула на прибывших, а Толя, в свою очередь, принялся изучать внешность таинственной жены Райского. Рыжеватая блондинка с круглым, усеянным веснушками лицом, вздернутым носом и большими серыми глазами. Ее можно было бы назвать миловидной, но рыжие ресницы делали лицо несколько глуповатым. Женщине на беглый взгляд было лет тридцать, а возможно, и несколько меньше. Ничего зловещего Толя в ней не обнаружил – обычная женщина, каких на улице пруд пруди.
– Вам чего, ребята? – спросила она безо всякого интереса.
– Пришли вот… – с непонятной Толе робостью промолвил Шурик.
– Это я вижу. Зачем?
– Товарищ вот… – барабанщик кивнул на Толю, – хотел тебя увидеть.
– Очень интересно. С какой целью? – Алевтина посмотрела на парня. Взгляд холодный, но спокойный. Ни неприязни, ни угрозы в нем не читалось. – Присаживайтесь, коли пришли. Так зачем же я вам нужна?
– Юрку он разыскивает, – объяснил Шурик.
– Юру? – В глазах Алевтины мелькнуло любопытство. – Для чего он вам?
– Меня попросили отыскать его.
– Интересно, кто?
– Мой сосед, некий Дамкер… По просьбе матери Райского. Она, понимаете ли, беспокоится. Сына нет дома уже около недели. Ее тоже можно понять.
– Понять можно кого угодно, – туманно выразилась Алевтина. – А вы что же, сыщик-профессионал или так… работаете ради спортивного интереса?
– Видите ли, – сдержанно пояснил Толя, – в настоящий момент я, как говорится, на мели. Дамкер предложил, я и согласился. Не бесплатно, конечно.
– Понятно.
– Откровенно говоря, это дело не по мне, – заторопился Толя, почувствовав, что говорит совершенно не то, да и тон какой-то заискивающий. – Но раз уж взялся…
– Ну да. А ты, значит, сразу потащил его сюда. – Алевтина перевела взгляд на Шурика.
– Так ты же сама… – Барабанщик совсем смутился и даже покраснел, что можно было определить лишь по ушам, поскольку бледное лицо плохо передавало смену чувств. Это «ты же сама…» насторожило Толю. И барабанщик понял, что ляпнул глупость. Он вскочил с табурета и попятился к двери.
– Сядь на место! – небрежно произнесла женщина. – Ладно, – вновь обратилась она к Толе. – Позвольте узнать, какую сумму вам посулил некий Дамкер?
Толя хотел возмутиться и сказать, что это их с Дамкером личное дело, но почему-то вымолвил совсем другое:
– Дал сто долларов, а потом, когда разыщу Райского, пообещал еще столько же.
– Сумма, прямо скажем, небольшая, хотя по нынешним временам для многих представляет интерес. Посидите пока. Я подумаю, как с вами поступить дальше.
Толя, как зачарованный, уставился на Алевтину, ожидая своей участи. Он весь находился во власти этой женщины. Как и почему подобное могло произойти, не поддавалось объяснению, но факт оставался фактом, его воля оказалась полностью блокирована, причем разум четко осознавал данный факт, однако вовсе этому не противился.
– Вас как зовут? – неожиданно спросила Алевтина. Толя назвался.
– Анатолий, значит… Вот что, Анатолий. Вы впутались в это дело совершенно случайно и посему заслуживаете снисхождения. Я вас, пожалуй, отпущу, но с одним условием – отныне никаких поисков. Забудьте о Райском. Что касается ваших отношений с нанимателем, этим Дамкером, советую пойти к нему, отказаться от выполнения заказа и вернуть задаток. Объяснять ничего не нужно. Скажите: мол, дело не по мне, и точка!
– Но я потратил часть суммы, – ввернул Толя.
– Это ваши проблемы. Конечно, Юрина матушка не успокоится, но это уж моя головная боль. Предупреждаю, повторная наша встреча может для вас, Анатолий, закончиться весьма плачевно. На этом будьте здоровы.
Дальше произошло нечто в высшей степени странное. Толя не помнил, как покинул таинственный кукольный вертеп, как шел к станции метро, да и вообще, очнулся он лишь в вагоне. Металлический голос сообщил: «Двери закрываются, следующая остановка – «Китай-город».
Что же случилось, и как все объяснить? – недоумевал Толя. Он прекрасно помнил последние слова Алевтины, до мельчайших деталей мог восстановить в памяти обстановку и убранство кукольного театра, но как попал в вагон метрополитена, тем более на совсем другую линию, начисто выпало из сознания. Толя осоловело потряс головой, потом, обнаружив, что держит в правой руке пакет с бутылкой портвейна, вовсе растерялся. Куда же делся его спутник, этот самый Шурик, почему не забрал столь вожделенное вино? Загадки, сплошные загадки. И самая главная; как получилось, что он не смог ничего возразить загадочной Алевтине. Она вела себя по отношению к нему вежливо, хотя в ее словах сквозила явная угроза. Почему он не должен искать Райского? Может, тот стал жертвой преступления, и эта парочка – виновники его исчезновения? Что же делать дальше? Пойти к Дамкеру, как советовала Алевтина, и отказаться? Но деньги-то частично потрачены! Допустим, он найдет искомую сумму и вернет задаток, но чем оправдается? Как будет смотреть в глаза хорошему человеку? Да и что Дамкер о нем подумает?
В Толе заговорило уязвленное самолюбие. Как же так получается? С ним обошлись, как с мальчишкой. И кто? Полоумная баба и алкоголик. Неужели он настолько слаб, что поддался на дешевые угрозы? Как же поступить? А если снова отправиться на Пречистенку, тряхнуть как следует этого Шурика и добиться от него правды?
До Пречистенки Толя добрался безо всяких приключений, обуреваемый одной лишь мыслью – разобраться с алкоголиком.
Провал в собственной памяти он объяснял жарой и выпитым. Бывает…
Вот и нужный дом. Толя вошел в подъезд, поднялся, позвонил сначала в дверь Райского в надежде, что тот вдруг объявился, потом подошел к двери барабанщика и прислушался. Тишина. Он нажал на кнопку. Звонок не работал. Толя забарабанил в дверь кулаком, а потом ногой.
– Ты чего, парень, бушуешь? – услышал он скрипучий голос за спиной и обернулся. Пожилая женщина с хозяйственной сумкой в руках недовольно смотрела на него.
– Хозяина мне нужно.
– Шурку, что ли?
– Его.
– Ну ты даешь, милок! Вспомнил! Шурка-то полгода как помер!
– Как это, помер?!
– Да обыкновенно, как помирают… Пил крепко, вот и окочурился. Царствие ему небесное.
– Не может быть!
– Очень даже может.
– Я с ним сегодня виделся.
– Эге, – нараспев произнесла старуха, – так ты, видать, из таких же… Бедолага.
– Из каких это я? Ты что, старая, мелешь?
– Уж если кто и мелет, так не я. Видел он его! Допьются до чертиков! Говорю, в минувшем декабре схоронили. В квартире никто не живет. Нашлись какие-то родственники, они и наследовали жилье. Так что, парень, шел бы ты домой. – И старуха, укоризненно покивав, удалилась.
Голова у Толи неожиданно сильно закружилась, и он сел прямо на пол. Придя немного в себя, кое-как поднялся и, уж совсем ничего не соображая, поплелся прочь.
