Алексей Фомичев
Проект хаоса
Предисловие
Да, это не наша Россия. Какая-то другая. Хотелось бы надеяться. Ведь надежда умирает последней. А кроме надежды у нас ничего не осталось. К сожалению…
Часть 1
Третий звонок
Вместо эпиграфа
Вечерний выпуск интернет-газеты Горинска «На закате»:
«И снова трагическая новость. На печально известном горожанам Тупиковом спуске сегодня вечером был сбит пенсионер, шедший в аптеку. Камеры наблюдения зафиксировали как автомобиль «тойота», не снижая скорости, выскочил на пешеходную зону и буквально проехал по пенсионеру, после чего скрылся с места преступления. И хотя номера машины были хорошо различимы, полиция утверждает, что никакими данными о правонарушителе не располагает. Это уже третий случай за прошедшую неделю. Возмущенные горожане требуют от властей найти и покарать убийц, однако полиция и администрация привычно молчат и не дают никаких комментариев…»
Новостной блок регионального телевидения:
«Большая партия гастарбайтеров прибыла в Сурсак на строительство нового стадиона, жилого комплекса «Озерный» и сети торговых центров «Каскад». Этот факт вызвал возмущение профсоюзов, так как из-за наплыва дешевой рабочей силы из среднеазиатских республик многие местные рабочие окажутся не у дел. Однако подрядчики строительства и строительные фирмы не спешат хоть как-то объяснять свои действия. Да и власти продолжают хранить молчание…»
Почти пролог
В нарушение правил встречу организовали прямо в бизнес-центре. Во время проведения очередного мероприятия под эгидой торговой конференции, посвященной очередной внезапно возникшей проблеме на мировых рынках.
– Прошлый раз тряслись от падения цен на зерновые и молочные продукты. А что теперь?
– Смещение центров производства на запад. Азиатские партнеры недовольны уплывающими капиталами.
– Их кто-то воспринимает всерьез?
– По крайней мере, старательно делают вид.
Небольшой кабинет, пустующий большую часть года, как нельзя лучше подходил для вот такой встречи накоротке. Подобных рандеву в эти часы хватало, только на этом этаже еще с полсотни человек вели беседы в кабинетах, офисах и даже в фойе. Среди мельтешения торговых агентов, представителей корпораций и фирм, биржевых спекулянтов, менеджеров и прочей деловой братии беседа трех человек была практически незаметна.
– Тенденция, однако. Эдак скоро все Сообщество[1] переедет в бизнес-центры. Дешево и гарантия безопасности.
– Ну, так подай идею. Сэкономим немного.
Посмеялись. С недавних пор разговоры о сокращении расходов на спецслужбы и поиск возможности урезать бюджет стали весьма популярны не только в конгрессе.
– Что новенького ты припас, Джон? – вернулся к делу старший из собеседников.
Здесь не называли друг друга настоящими именами, а только по прозвищам. Кен, Джон, Майкл. Кен представлял Госдепартамент, Джон – частную аналитическую структуру, вроде бы независимую от государства, а Майкл – Министерство финансов.
– Да ничего такого. Обновленные данные из нескольких регионов восточного соседа. Финансовые потоки, промышленность, миграция.
– Сколько они закачали к нам за последний год? Тридцать пять, сорок? – усмехнулся Майкл.
– Официально почти тридцать пять. Неофициально… – Джон вытащил из тонкой папки листок, всмотрелся.
Смартфоны, планшеты и прочую технику сюда не приносили, пользовались только бумажными носителями.
– Словом, почти пятьдесят. Больше половины к нам, остальное в Европу и по мелочи в Азию, даже в Африку.
– Такими темпами они скоро заработают Золотую медаль[2].
– Жаль, носить не смогут, – вставил Кен.
– И какие выводы ты делаешь? – спросил Майкл.
Джон уклончиво качнул головой.
– Наши умники просчитали ситуацию. Если коротко – две точки есть. Надо доработать, кое-что усилить. Но шансы неплохие.
– А конкретнее?
Новый листок лег на низкий стол из темно-зеленого стекла.
– Вот и вот, – кончик гелевого стержня ручки ткнул в верхнюю строчку текста.
– А почему не эти? – Майкл указал пальцем на другую строчку. – И расположение удобное и национальный состав сильно смешан. В прошлый раз ты их называл.
Джон покачал головой.
– Динамика. В таких регионах почти открытое противостояние национальных групп всегда активизирует протестное настроение, сплоченность внутри субструктуры, повышенно внимание к новой активности. Словом, велика вероятность раннего обнаружения и слишком бурной реакции.
– Ладно, с этим вариантом ясно. А что по второму?
– Есть три точки, но умники рекомендуют именно эту. Слишком уж удачно совпали все факторы. Да и регион дотационный, денег всегда мало, так что контраст будет наиболее ярок.
Майкл взял листок в левую руку, сощурился, читая текст, привычно хлопнул по карману пиджака и только потом вспомнил, что уже месяц как выбросил очки, а глаза после операции видят даже самый мелкий шрифт. Многолетние привычки просто так не проходят.
– Там население однородное, – вставил Джон. – Приезжих мало. Зато расслоение только растет.
Майкл передал листок Кену, но тот только взглянул и сразу положил на стол.
– Что ж, доверимся вашим умникам. Тем более, наши с ними, в целом, согласны. План?
– Дорабатывается. Уточняем детали. Обычно с ними больше всего хлопот.
– Финансы?
– Ваших никаких. Только нейтральные счета, только через десятые руки.
– Обеспечение?
– Так же. Задействуем местные ресурсы, их более чем достаточно.
– Кадры?
– Есть несколько групп.
– Расходные?
– Нет, расходные только из привлеченных. Аналитики, логистики – удаленно. Инструктора… помните, я рассказывал о них?
Майкл пожал плечами.
– Это те, с Крита?
– Жили там. Но сами…
– Да, помню.
– Они же у вас задействованы в военной компании? – вспомнил Кен.
– Верно. Отменные спецы, на них была вся подготовка.
– Да, таких жалко терять, – протянул Кен.
– И не придется. Они будут работать только с отдельной командой и по отдельному плану. С другими… звеньями никаких контактов. Все остальное – кадры, техника и прочее – местное.
– Секретность? – продолжал Майкл.
– Полная. Наших ушей не увидят. Их просто нет. И никаких концов.
– Главное, чтобы парни из Лавки[3] не встряли, – сказал Кен. – Они ведь сразу рванут на запашок. А уж когда пойдет вонь…
– Пусть, – отозвался Майкл. – Тогда пусть. Это даже хорошо, такой шум прикроет лучше любой завесы.
– Как со сроками? – обратился к Джону Кен.
– Сразу после согласования плана. Несколько месяцев на подготовку, потом первая стадия, ну и так далее. Спешить не будем.
– Верно, – Майкл одобрительно кивнул. – Наша игра – это частная акция, разведка боем, прощупывание. Так что сроки определяем сами. На нас не давят.
Джон спрятал листы в папку, бросил ее на соседний стул.
– Такой вопрос. Есть факторы, которые могут повлиять на наши планы?
Майкл помолчал, взглянул на Кена. Тот покачал головой.
– Только форс-мажор. Ну или второе пришествие.
– Нет повода отменять дело, – веско проговорил Майкл. – Наоборот, надо его проводить. Потом, в случае успеха, у нас на руках будут такие козыри, что все следующие партии можно расписывать заранее.
– Тем более, если другой игрок покинет поле, – довольно улыбнулся Джон.
– Не стоит пока мечтать, – подвел итог Майкл. – Итак, до новой встречи. Видимо, ее проведем сразу на бирже.
Кен и Джон рассмеялись и дружно встали из-за стола.
1
Горинск. Светлое настоящее
Интернет-ресурс «Другой город»:
«Город Горинск скоро станет столицей российского беспредела властей. Полная безнаказанность представителей так называемой золотой молодежи начинает вызывать не только гнев, но и страх. Ибо теперь за свою жизнь опасаются даже старики. Не далее как вчера группа молодых парней, приехавших в ресторан на роскошных иномарках, устроила стоянку прямо на тротуаре. А когда местный житель попробовал протиснуться между «мерседесами» и «ландкрузерами» те самые золотые мальчики сбили его с ног и буквально отпинали на проезжую часть. Вызванный жильцами соседнего дома наряд полиции даже не подошел к правонарушителям, а лишь скромно потоптался возле входа в ресторан и вскоре уехал. Мы обратились за разъяснением к начальнику РОВД, однако он не соизволил дать ответ и порекомендовал «сидеть тихо». Вот такие порядки теперь в нашей демократической стране, где простым людям просто не оставляют места под солнцем…»
На свидание Толик отправился в самом отвратительном настроении. Не верил, что Олька придет. Вчера вроде обещала, но сегодня вдруг эсэмэскнула[4]: «Могу задержаться». В ее варианте это может быть и «никогда», и «жди-жди». Толик бы и не ждал, да больно уж хороша зараза! То ли с конкурса красоты сбежала, то ли до Голливуда не доехала, осела в Горинске, хотя это явно не ее уровень.
Кафе «Волна» – тусовочное место молодежи, не дешевое, но и не элитное. Тут за бокал пива не надо платить штуку, однако ужин легко может облегчить кошелек на несколько тысяч. Не то чтобы денег у Толика не было, просто тратить их впустую он не хотел. А что впустую – это уже к гадалке не ходи. За все время знакомства с Ольгой он дальше обнимашек не прошел. Лапать себя она еще позволяла, но вот чтобы пустить в постель – фига! И что толку тратить бабло на бесперспективную девку?
Вот и маялся Толик, сидя за столиком у окна и потягивая ананасовый сок из высокого бокала. Надо рвать с этой фифой, но язык не поворачивается послать и рука не поднимается махнуть. Все остальное поднимается, а рука нет.
Весна постепенно уступала место наступающему лету, девчонки давно сменили брюки на короткие юбки и от обилия голых женских ног рот обволакивала сухость, а сердце ухало, словно барабан. Вон они, молодки, фланируют по улице, демонстрируя подтянутые за зиму в фитнес-зале фигурки, обнаженные бедра и обтянутые тонкими маечками груди. И каждая вторая без лифчика.
Час, решил про себя Толик. Час жду, а если нет… Тащиться к ее дому было глупо, да и стремно. Олька жила с родителями в «хозяйском доме». В самом престижном районе города, где обитали сплошь чинуши городской и областной администраций, некоторые бизнесмены из приближенных к власти и прочие «сливки» общества. Да и подойти к дому непросто. Высокая ограда, охрана на воротах, видеокамеры. Надо звонить, просить, чтоб пропустили.
Месяц назад Толик сдуру принял приглашение зайти на минутку, так от злости едва не лопнул. Охранник – мужик лет сорока – снисходительно смотрел на визитера, пришедшего, а не приехавшего на машине, пока старший смены созванивался с Олей, а потом неохотно открывал ворота, пропуская явно нестатусного гостя.
Больше ходить к этому дому Толик не собирался. Даже если не Олька, а ее папаша – чинуша немалого ранга – позовет. Ну ее к черту эту «элиту»!
Зарок себе Толик дал. Но через полтора часа все же сел на маршрутку и поехал к Олиному дому, решив позвонить ей уже с места. Повезло, маршрутка уже стояла на остановке, и Толик плюхнулся на свободное место, доставая смартфон. Может быть, лучше бы было, если бы он припоздал, не приехал так быстро. Но тут не угадать, и обратно не отыграть.
Ольку он заметил сразу. Она стояла возле черного «лексуса», небрежно положив руку на капот. А рядом стояли два парня, что-то азартно обсуждая. Причем один держал руку на Олином плече, против чего та явно не возражала.
Толик замедлил шаг, решая, как быть, но все же пошел на сближение. Взгляд прикипел к лежащей на Олином плече руке. В голове привычно зазвенела пустота, как перед боем, а пальцы начали подрагивать от избытка хлынувшего адреналина.
На звук шагов обернулись все трое. Олька равнодушно скользнула по нему взглядом, безмятежно улыбнулась, даже не сделав вид, что смущена.
– Привет, – негромко произнес Толик, старательно глядя только на нее.
– Салют, – откликнулась она. – А ты чего здесь?
Тот, что держал руку на ее плече, повернулся, бросил на Толика цепкий взгляд, разом распознав обычного человека не из «своих», отметил купленные на рынке кроссовки, заурядные джинсы и такую же заурядную футболку.
Он медленно убрал руку с Олиного плеча, достал из кармана фирменных, явно шитых на заказ брюк, несколько мятых бумажек по тысяче рублей и небрежно протянул Толику.
– По субботам не подаю, но на бедность… Держи, мэн.
Второй парень гоготнул, тоже полез в карман, потом тронул висящую на поясе сумку. А Олька даже не отреагировала. И упорно молчала.
– Ты освободилась? – враз онемевшими губами произнес Толик, давя в себе ярость.
– А ты увезти ее хочешь? – встрял щедрый меценат. – На троллейбусе или как?
Оля не первый день знала Толика и кое-какие его привычки уже изучила. По легкой бледности на его щеках и едва заметному прищуру, а так же по полной неподвижности, поняла, что тот в шаге от срыва. Вспомнила, что еще до армии Толик получил звание КМС[5] по боксу и что на пару со своим дружком Генкой мог легко выстоять против четырех-пяти противников. Сама года три назад видела.
Чуть заметно нахмурившись, Оля шагнула вперед и хотела опустить руку приятеля с деньгами, но не успела.
– Такси найму, – тихо произнес Толик, переводя взгляд на дарителя.
– Найми. И вали отсюда. Чтобы я тебя больше возле Ольки не видел. Понял, чмо позорное?
Приятель Оли ростом Толику не уступал и выглядел далеко не хиляком. Но говорил как-то фальшиво. Однако главное уже сказал. И указал на место зарвавшемуся простолюдину.
Где-то там, в далеком небытие, прадеды обоих парней дружно вздрогнули от ужаса. Ибо некогда отдали свои жизни за то, чтобы больше никто никогда на русской земле не мог говорить другому такие слова.
Толик покосился на встревоженную Олю, перевел взгляд на наглеца, взял из его руки купюры, отметив довольный оскал «золотого мальчика», сжал их в кулаке и резко, без замаха ударил точно в подбородок врага.
Тот рухнул как подкошенный, словно из него вытащили стержень. Оля вскрикнула. Толик бросил на поверженное тело деньги и шагнул к девушке. Он даже не знал, что сказать, давя в себе желание просто обматерить эту дуру, но приятель побежденного, выйдя из оцепенения, вдруг сунул руку за спину и вытащил пистолет.
Это был «Вальтер ППК», самая знаменитая модель известной фирмы, старая, но не потерявшая своей главной способности – поражать цели.
– Сука! – нервно и излишне громко выкрикнул второй представитель «элиты» и направил оружие на Толика.
Тот успел оттолкнуть оцепеневшую Олю в сторону и шагнул к противнику, быстро соображая, травмат[6] это или нет?!
Выстрел бахнул как-то приглушенно, сильно ударило в левое плечо, но Толик устоял на ногах, от неожиданности не почувствовав боли, и опять шагнул вперед.
Стрелок вновь надавил на спуск, но выстрел не прозвучал. Побелевший от напряжения палец опять вдавил крючок, и снова бестолку. Передернуть затвор и дослать новый патрон стрелок не догадался.
Боль пришла, когда Толик взмахнул левой рукой, отбивая оружие в сторону. И удар вышел сильнее, чем хотелось как раз из-за боли.
Второе тело растянулось на асфальте, при этом горе-стрелок угодил затылком на бордюр, издав глухой звук.
Только тогда Оля выплыла из оцепенения и закричала.
Когда приехала полиция, Толик сидел на бордюре, прижимая носовой платок к плечу, и смотрел мимо стоявшей у машины Оли. Тот, кто отдал Толику деньги, с трудом вставал на ноги, кривя губы. Второй так и лежал без движения, разбросав руки.
Полицейские сразу прибрали пистолет, осмотрели его и только потом обратили внимание на людей. Рослый упитанный сержант всмотрелся в лицо лежащего парня и хмыкнул.
– Это же сын Левняка! А этот… Забордян-младший, – сержант бросил на Толика злой взгляд. – Это ты их?
Толик с трудом встал, чувствуя головокружение, и негромко ответил:
– Этот стрелять начал…
Второй полицейский повертел в руке пистолет, зачем-то понюхал ствол.
– Да? – сержант недоверчиво покрутил головой и подошел к Толику вплотную. Кровь на футболке и прижатый к ране платок словно не заметил. Ткнул кулаком в грудь Толика. – А, по-моему, это ты хотел их убить.
Оля обхватила себя за плечи, сдерживая дрожь, ей хотелось что-то сказать, объяснить, но необъяснимый страх словно сковал губы. Она только ойкнула, когда сержант обошел Толика сбоку, словно желая подойти к машине, а потом вдруг с разворота сильно ударил его по затылку.
Толик едва устоял на ногах, возмущенно вскрикнул и попытался разорвать дистанцию, Но второй удар в спину бросил его на асфальт. Боль в ране стеганула вдоль плеча, в глазах заиграли черные круги. Следующего удара он не почувствовал.
Второй полицейский не понял, с чего вдруг старший экипажа завелся и стал избивать парня. Но спрашивать не стал, давно уяснил, раз сержант что-то делает, мешать нельзя. А лучше помочь. Так выгоднее. И он, подловив момент, тоже ударил Толика ногой. Вышло плохо, вскользь и полицейский едва не растянулся на асфальте под хохот сержанта.
Толик почти потерял сознание, с трудом перекатываясь на асфальте и прикрывая живот руками. Он так и не понял, почему полицейские бьют его, но спрашивать и не думал.
Визг тормозов подъехавшего внедорожника Толик не расслышал, зато громкий окрик разобрал. И голос узнал. Голос его давнего друга Генки. И только тогда потерял сознание.
Старший сержант ОМОНа Геннадий Лоскутин в составе наряда прибыл к месту происшествия с задержкой. Их вообще не хотели отправлять, но кто-то из бдительных граждан позвонил и сообщил о стрельбе. Вызов с диспетчерской поступил в штаб ОМОНа и командир дал приказ проверить сигнал. В преддверии грядущего праздника города принимались повышенные меры безопасности.
Избивающие какого-то парня полицейские особого удивления у омоновцев не вызвали, в последнее время таких эпизодов было все больше. Били, шмонали, забирали телефоны, деньги, кредитные карты, заставляя людей называть пин-коды. А за молчание опять били. Дошло до того, что при виде полицейской машины люди просто разбегались.
Но потом Генка вдруг опознал в жертве Толика Рывнова, быстро выскочил из машины и заорал: «Стоять!» Следом за старшим наряда выскочили еще два бойца. Вспотевший сержант остановился и недовольно посмотрел на омоновцев.
– Чего надо?
Лоскутин, не слушая его, подбежал к Толику и поднял его голову. Потом обхватил за плечи и повернулся к своим.
– В машину!
…На следующее утро Толика опустили из отдела полиции. Правда, радости этот факт не вызывал. За прошедшие сутки произошло столько событий, что сил на какие-то эмоции просто не хватало.
Благодаря Генке его отправили в больницу, где провели несложную операцию по извлечению пули. Повезло, что патрон был слабый – 7,65 Браунинг, пуля зашла неглубоко и не тронула кость. Порвала мышцы, несколько мелких сосудов и застряла под ключицей. Да еще Толик сумел остановить кровотечение.
Затем обработали раны на затылке и спине. Это уже подарки полицейских. А главное зафиксировали все в справке, дав тем самым хоть какую-то защиту парню.
В полиции, куда потом отвезли Толика, его допрашивали оперативники и следователь. И тут Генка выручил, позвонил матери Толика, объяснил ситуацию и подсказал, что делать. А еще дал телефон нормального адвоката. Благо, что хватило денег на его услуги.
Генка и Толику успел шепнуть, как себя вести, не давать показаний до приезда адвоката и терпеть. Больше ничего боец ОМОНа сделать не мог, не его епархия. Только предупредил того сержанта-садиста, что можно и огрести за беспредел. С омоновцем сержант спорить не стал, зло скривился, но все руки больше не распускал. И то благо.
На допросе на Толика насели с двух сторон, обвиняя его в покушении на убийство и зверском избиении двух законопослушных граждан. Толик, как и было велено, ждал адвоката, лишь упомянул о пистолете и ранении. На что следователь издевательски заметил, что никакого пистолета не было. Мол, и ранение не настоящее, на арматуру напоролся.
Бить Толика не стали, но на психику надавили со всем умением. Яркий свет в глаза, дикий ор на ухо, сигаретный дым клубами и угрозы таких «ласк», после которых человек живет недолго и весьма болезненно.
Следователь четко выгораживал мажоров, выставляя Толика отъявленным бандитом. Требовал признаний, совал ручку и бумагу и намекал на знакомство со злыми сидельцами в СИЗО.
Приехавшего адвоката мариновали час, не допуская к клиенту. За это время замначальника РОВД успел переговорить с отцом Забордяна, получить презент и пообещать, что его сынок выйдет сухим из воды. Впрочем, ничего особенного Забордян-младший и не сделал, стрелял его приятель, вот с тем еще надо поработать. Когда выпишут из больницы.
Владелец раритетного пистолета Вадим Левняк отлеживался в больнице с не самым хорошим диагнозом. Под стражу его, конечно, не взяли.
Когда, наконец, адвокат увидел Толика, был уже вечер. Еще пару часов ушло на разбирательство. Адвокат честно отрабатывал гонорар и сумел повернуть дело в иное русло. Часть обвинений с Толика сняли, но потерпевшим упорно не признавали.
Приехавшую в отдел мать Толика к сыну не пустили и уставшая на работе женщина почти до ночи стояла возле отдела полиции (из помещения ее вставили без всякого предлога).
– Думаешь, соскочил? – зловеще проговорил Толику следователь. – Да ни хера! На суде по полной раскрутят, пойдешь зону топтать чушкарем! А пока живи!
Несмотря на все усилия адвоката, Толика продержали в отделе до утра. Следователь все строил планы как бы незаметно вывезти строптивого мальчишку в другой отдел и там допросить с пристрастием. Столь похвальное рвение было простимулировано хорошей суммой из рук отцов мажоров. И вполне конкретным обещанием обеспечить следователю свой дом за городом.
Но чертов адвокат сломал планы. Убрать его из отдела не получалось, а увозить Толика внаглую следователь не рискнул. В конце концов, было решено перенести «работу с клиентом» на следующие дни.
Возле отдела Толика встретила мать и на такси отвезла домой. Толик всю дорогу молчал и дома сразу ушел в свою комнату. Помимо всех прелестей знакомства с правоохранительными органами его мучила одна мысль. Олька фактически предала его, дав показания, что именно он напал на нее и обоих парней, а те только защищались. Мысль о такой подлости не давала парню покоя, и он проклинал продажную подружку, страстно желая высказать ей все это в лицо.
Днем пришлось снова ехать в полицию. Толик с подачи адвоката подал заявление о покушении на убийство. Два часа мыкался с бумагами, пока не приехал адвокат и не настоял на приеме заявления. Следователь откровенно заявил, что работать по заявлению не будут. Столь наглое поведение вывело Толика из состояния апатии и он почти крикнул в лицо служителю закона:
– Но вы же полиция! Вы обязаны!
Адвокат одернул клиента и вежливо распрощался со следователем. А на улице растолковал удрученному Толику, что обязаны полиция и следователи только своему начальству. А на закон и прочие мелочи им наплевать.
– Как ты до двадцати лет дожил-то? Дитя малое! Радуйся, что тебя просто не пристрелили.
– Почему?
Адвокат усмехнулся. Наивность парня поражала.
– Потому что, дружок, здесь рулят бабки и власть, что сейчас почти одно и то же. Те, кого ты зацепил – люди очень богатые. И очень влиятельные. А полиция всегда готова им услужить. Как тот сержант, что месил тебя днем при свидетелях. Кстати, нам еще в управление собственной безопасности надо, на него и его дружка заявление составить.
– Там тоже не будут ничего делать?
– Посмотрим, – пожал плечами адвокат. – Кстати, ты где работаешь?
– В «Техремонте». А что?
– Хорошее место?
– Да.
Место и впрямь было неплохое. Толик с детства любил копаться в разной технике, мечтал поступить в институт, но денег на обучение не было, а бесплатное образование осталось в далеком прошлом.
Сейчас он с подработкой получал почти сорок тысяч в месяц, иногда и больше выходило. Толик планировал поступать на вечерний, хотел стать инженером.
– А что? – повторил он вопрос.
Адвокат пристально посмотрел на парня, потом все же сказал:
– Скорее всего, работу ты потеряешь.
– Почему? – искренне изумился Толик.
– Левняк-старший хорошо знаком с хозяином «Техремонта», шепнет ему, чтобы тебя убрали.
– Да ладно! – не поверил Толик. – Я на хорошем счету, повысить обещали. Начальник намекал, что и с институтом поможет.
Адвокат пожал плечами. Что тут скажешь, парень не глуп, но наивен.
– Ладно, поехали. Дел еще много. Да, вы ведь с матерью живете?
– Живем.
– А родня еще есть?
– Тетка в Пскове. Сестра отца. А что?
– Да уехать бы вам. Здесь могут достать.
– Эти? – мотнул головой Толик, непонятно кого имея в виду.
– И те и эти. В Горинске вам туго будет.
Предсказания адвоката сбылись. На следующее утро мать Толика едва не угодила под машину. «БМВ» темно-синего цвета вдруг выскочил на тротуар и прошел юзом вдоль ограды. Женщина увидела машину в последний момент и успела отпрыгнуть в сторону.
Из машины выбрался здоровенный мужик, зло посмотрел на женщину и рявкнул:
– Скажи своему выродку, чтобы заявления забрал. А то до суда не доживете. Ясно, курица старая?!
Машина рванула с места и исчезла за поворотом, а женщина еще несколько минут стояла на месте, унимая бешеное сердцебиение и преодолевая слабость в ногах.
Потом Толик долго успокаивал мать, сдерживая ярость и страстное желание пойти и набить морду всем этим Левнякам и Забордянам.
– Может, и вправду уехать? – прошептала мать. – Квартиру продадим, работу в Пскове найдем.
– Это наш город, мам! – возмущенно выкрикнул Толик. – Почему мы должны уезжать?
– Это не наш город, сынок. Это уже их город. Житья они нам не дадут.
Вечером зашел Генка. Форму снял, нацепил старые джинсы и льняную рубашку оливкового цвета. Приветливо кивнул матери и увел Толика в его комнату.
– Спасибо тебе, – запоздало поблагодарил приятеля Толик. – Спас тогда.
– Ничего. Главное, выжил. Что у тебя?
– Я заявление написал, эти двое тоже. Адвокат сказал, что огнестрел просто так не скрыть, так что вроде шансы есть.
Генка покачал головой.
– Пойми, не будет никакого разбирательства. Судье гостинец занесут и отправит он тебя леса валить лет на десять.
– Как?
– Так! Олька-то показания дала?
– Дала, – помрачнел Толик. – Типа я напал, а эти перцы оборонялись.
– Вот сука! – ругнулся Генка. – Говорил я тебе, не хрена на нее западать.
– А сам-то? – не удержался Толик. – До армии вместе за ней бегали.
– Бегали. И после армии бегали. Только я еще тогда понял, что она за человек. У нее бабки и шмотки на первом месте. А таких, как ты и я не замечает. Потому и к этому гандону прилипла. Они для нее свои.
– А мы?
– А мы, друг мой Толян – нищеброды. Быдло. Ты полсотни в месяц имеешь?
– Ну, чуть поменьше.
– Тебе повезло, есть работа. У нас неплохо платят. Но все равно мы для них – плебс. Не рабы, но где-то рядом.
– Завидно, что она со мной… – Толик оборвал себя, вспомнив предательство Оли.
Генка засмеялся.
– С тобой, конечно. Ее папаша второй особняк достраивает.
– В городе?
– Ха! – Генка фыркнул. – В Италии. Знаешь, сколько они гребут? Бюджет пилят еще до его принятия. Там не особняк, там поселок можно выстроить. Ладно!
Он махнул рукой, обвел взглядом комнату. Здесь все было, как и до армии. На серванте кубки и грамоты за соревнования, в углу на крюке груша, под ней гантели. В другом углу стол и компьютер, рядом диван.
– На маму напали, – сказал Толик. – Утром.
Генка помолчал, почесал нос.
– У тебя оружие есть?
– Какое? – не понял Толик.
– Гаубица, блин! Ружье есть?
– Нет. Я не оформлял.
– Вот именно. Плохо. Так хоть дом бы защитил.
– Думаешь надо? Я могу…
– Уже нет. Здесь ты ничего не купишь. Разрешители[7] не подпишут заявление.
– Почему?
Генка вздохнул, с жалостью посмотрел на Толика.
– Ты наивный, как чукотский сапог. Толик, проснись! Ты под следствием. Пока оно идет, ты даже думать обо всем забудь. Да и потом не факт, что позволят. В городе вся верхушка и барыги друг друга знают. Один шепнет, второй кивнет и все.
Слова Генки перекликались со словами матери и Толик промолчал. Он вдруг понял, что последний год после армии жил в каком-то полусне. Работа, тренировки, Ольга, посиделки с приятелями. Свой мирок, за который он не хотел выходить.
А теперь оказалось, что мирка и нет. Подруга предала, власть готова сожрать, богатые подонки застрелить. И никто не поможет, не заступится.
Он и впрямь после армии захотел покоя и убедил себя, что все идет неплохо и жить можно. И, правда, наивный дурак!
– Ладно. Не страдай, – хлопнул по его плечу Генка. – Прорвемся. Только мать с работы встречай. И сам смотри по сторонам. Носи с собой отвертку или шило. Не забыл, как пользоваться?
Толик кивнул.
– Если эти пеньки предложат мировую и заплатят – соглашайся.
– Зачем?
– Потому что законным образом ты их не победишь. Останешься ни с чем. А так хоть компенсация за ранение. Понял?
В понедельник утром Толику объявили об увольнении. Начальник, пряча глаза, предложил написать заявление, потом отсчитал деньги.
– Держи. Это за последний месяц, премия и компенсация за быстрое увольнение. Извини.
Винить начальника было не в чем, Толик пожал ему руку и вышел за ворота. Предсказания адвоката и Генки сбывались с пугающей скоростью.
Вечером мать сообщила, что ее переводят из цеха, где она работала оператором, в простые рабочие. Вместо двадцати тысяч будет получать четырнадцать.
Родители мажоров мстили подло, но успешно. Наученный горьким опытом, Толик не стал качать права, не побежал в суд, и даже не выругался. Его грубо втолкнули в реальность, от которой он целый год успешно прятался.
В сети Толик списался с приятелями по секции, упомянул о своем несчастье. Ему тут же накидали ссылок на подобные случаи в городе и по стране. Толик опешил. Он и не знал, что подобное пережили тысячи человек. В ответ написал, что с этим надо как-то бороться, пока и вправду в рабов не превратили. Приятели позубоскалили и сменили тему.
Через день он встретил в магазине одноклубника по секции бокса. Тот приветливо кивнул и спросил:
– Ну что, пыл праведного гнева не угас?
– Это ты к чему?
– Да так. Зайдем в бар, напьемся апельсиновым соком.
Толик пожал плечами.
– Ну пошли.
В баре приятель уединился с какой-то подружкой, а к Толику подсел молодой мужчина и сходу сказал:
– Ты Толик? Здорово. Я Макс. Есть тема, пообщаемся на улице.
На провокатора он не очень походил и Толик после недолгого колебания вышел вслед за ним на улицу.
– Работу ты потерял, – начал Макс. – С законом и дельцами проблемы. Это плохо.
– А ты кто?
– Тот, кто может предложить тебе дело. Интересное. И шанс.
– Какой?
– Перестать быть биомассой. Опять почувствовать себя человеком. Хотя бы как в армии. Ты же в разведке служил?
– Да, разведрота, – растерялся Толик.
– Ну вот. Забыть вряд ли все успел. Ты вон на форуме плакался и сокрушался, что простой человек ничего не может. Один – да. А если не один?
– И что надо делать? Идти морды бить?
