Алексей Евгеньевич Аберемко
Скользкая тема
– Генич, можно я на субботник не пойду? Отпустите? Мне кой-чё прикупить на выходные надо, а после работы – пробки. И Ленку бы тоже, я её на дачу позвал. Чтобы не поздно.
– Ты не охренел?! – взорвался Тимофеев, но быстро взял себя в руки. – Вашим рабочим временем после обеда, Игорь Александрович, заведует заведующий хозяйством, у него и отпрашивайтесь. А Елена Эдуардовна будет занята в архиве.
Есть как-то сразу расхотелось. Мендель Гениевич поставил разнос с почти нетронутым обедом в окно грязной посуды и зашагал в лабораторию. Из-за объявленного администрацией субботника институт почти опустел, можно заняться делом, о котором в институте никто не догадывался. Учёный достал из шкафа небольшую картонную коробку. Внутри, по бережно постеленной сухой траве, ползали четыре крупных лесных слизня. Мендель внимательно их рассмотрел. У каждого было своё имя. Тимофеев знал, что брюхоногие – обоеполые, идя на поводу стереотипов, тех что поменьше назвал женскими именами, а более крупных – мужскими. Ричард, названный королевским именем за шикарную, почти чёрную мантию на спине, спокойно дремал в углу коробки. Зинаида лакомилась листом салата. Генриетта оседлала Виталия Алексеевича Голубева, который своим унизительным положением не оправдывал имя задиристого одноклассника Менделя Гениевича.
Тайной страстью учёного была генетика. Она захватывала возможностью строить из наимельчайших кирпичиков, слабо различимых даже при помощи самых мощных электронных микроскопов, строить существа по собственному замыслу. Замыслу Творца! Пойдя по стопам отца, Тимофеев-младший мечтал облагодетельствовать человечество великим даром. В отличие от Гения Кузьмича, работавшего над увеличением продолжительности жизни, сын увлёкся вопросом регенерации тканей. Этот процесс происходит в любом живом организме: клетки обновляются, раны заживают. Однако интенсивность регенерации у всех видов разная. Мендель Гениевич экспериментировал с моллюсками. До кольчатых червей, которые при полном разрыве образуют две самостоятельные особи, этому типу беспозвоночных далеко, но они эволюционно более продвинуты. Тимофеев мечтал поработать с осьминогами, прекрасными созданиями океана, но втихаря выкроить из бюджета баснословную сумму на аквариум с морской водой, а потом его прятать, было не реально. Брюхоногие, тоже неплохо. Они тоже могут отращивать повреждённые щупальца. Это те, которые: «Улитка, улитка, покажи рожки».
В любимое дело, как всё, во что вкладываешь душу, продвигалось вполне успешно. Мендель Гениевич уже выделил у слизней регуляторные последовательности TREEs1, усиливающими регенерации тканей. Оказалось, в этих элементах отсутствуют гены PAX3, которые ранее считались жизненно необходимыми для развития организма, их место занял PAX7! Последнее открытие ускорило работу. Если удалить из структуры ген, ограничивающий рост, способность к регенерации увеличивается в разы.
Слизней люди зря не любят. Это прелюбопытнейшие создания. А слизь… Что слизь? Вообще-то, правильно говорить: «Муцин». Это очень полезное вещество, участвующее в процессе регенерации. К тому же, легко смывается водой. Мендель Гениевич некоторое время наблюдал за любимцами, потом поставил коробку на стол. Долго не мог найти записи последних экспериментов. Непорядок, совсем заработался. необходимо было привести мысли в порядок, потом навести порядок и в лаборатории. Мендель пригласил к себе в кабинет лаборанта Лену, которой вместо рыхления земли и побелки стволов деревьев поручил архивацию старой документации.
Как казалось самому учёному, их отношения с женой были вполне нормальными. Обычная молодая семья. Муж – учёный, руководитель среднего звена, жена – экономист с перспективой развития в филиале солидного банка, дочка трёх лет от роду. Окружающие тоже считали семью Тимофеевых вполне нормальной, за исключением имени дочери: девочку по родовой традиции назвали Идеей. И только жена Менделя, Светлана, постоянно пыталась что-то поменять. То она сидела на какой-нибудь диете, то покупала дорогущий вебинар по психологии отношений или развитию детей. В выходные предлагала «Поменять локацию, чтобы зарядиться энергией. Иногда муж сдавался, и они вместе ехали часа четыре на машине, чтобы восхититься каким-нибудь «обалденным видом».
В сексе жена тоже искала чего-нибудь нового: читала статьи, подписывалась на специальные каналы и старалась делать всё, что там ей советовали. Не то чтобы ей нравилось все эти приёмчики физиологически, она любила учиться. Но это было бы ещё полбеды. Светлана хотела, чтобы и партнёр тоже действовал по этим самым рекомендациям. Так, дескать, их отношения поднимутся на новый уровень. Мендель не любил спорить, а жену любил, поэтому вырывал из своего сжатого графика время, чтобы послушать бесконечные пошаговые аудио рекомендации о длительных любовных прелюдиях, а потом уныло воплощал их в жизнь.
Тимофеев был здоровым мужчиной с развитым либидо, и ему необходимо было удовлетворять свои физиологические потребности. Но именно удовлетворять, и именно потребности. Удовольствие же можно получать и от качественно выполненной работы. Так появилась Леночка.
На банкете, устроенном по поводу издания первой монографии Менделя Гениевича, недавно принятая в штат лаборантка воспользовалась моментом и затащила начальника в кабинку туалета. Девушка деловито застелила крышку унитаза туалетной бумагой, села и расстегнула ширинку брюк слабо сопротивляющегося подвыпившего доцента.
От начальника Леночка ничего не требовала, иногда жаловалась на нехватку денег для покупки какого-нибудь очень необходимого элемента гардероба. Из семейного бюджета Мендель средства не изымал, просто при распределении премий завышал любовнице коэффициент трудового участия. Деньги капали на карту незаметно от других работников лаборатории. Такая вот удобная форма производственной проституции.
Сотрудница вошла в лабораторию, привычно щелкнула замком.
– Привет, Котик, – чмокнула Менделя в щёку и нагнулась, опёршись локтями о стол.
– Виделись, Зая, – так же немногословно приветствовал Тимофеев.
Он задрал подол рабочего белого халата подруги, явив свету ярко-красные резинки телесного цвета чулок и такие же красные кружевные трусики. Как всегда, Леночка была во всеоружии. На тумбочке у входа зазвонил телефон, но отвечать мужчина, занятый мужским делом, не собирался. В кармане спущенных брюк разрывался сотовый, щекоча вибрацией лодыжки хозяина. Мендель повернул подругу к себе лицом, взял за упругие ягодицы и посадил на стол. Руки скользнули вниз по бёдрам, приподнимая. Девушка послушно легла. На столе что-то хрустнуло, потом звякнуло, но было уже совсем не до этого.
Когда любовники приводили свой гардероб в порядок, Мендель – суетливо, Леночка – спокойно, со знанием дела, Тимофеев заметил беспорядок на столе.
– Я пораньше уйду, – даже не пытаясь придать словам вопросительный тон, бросила от двери Леночка. Вот так нужно отпрашиваться.
Заведующему лабораторией было не до неё: коробка со слизнями лежала на боку. Вернее сказать, это была уже коробка из-под слизней, так как её бывшие обитатели покинули своё жилище и ползали по разлитому посеву московского вируса. Как он мог не заметить, что контейнер с материалом до сих пор стоит на столе: отнести в крематорий было некому – субботник. Тимофеев досадливо поморщился: «Вот что бывает, когда мыслительный процесс перекрывается физиологическими потребностями». Он возвратил беглецов в коробку, тщательно продезинфицировал стол. Отходы, вместе с перчатками и респиратором убрал обратно в утилизационный контейнер, включил кварцевание.
