Алексей Евгеньевич Аберемко
Кондриё моё
Глава 1 Принцесса
Жила-была принцесса. Сидела в башне родительского замка и рисовала. А чем ещё заняться принцессе в родительском замке? Пыталась петь, но от её пения звери убегали в чащу леса. Принцесса подумала, что так может случиться и с принцами, поэтому с музыкой завязала. Время шло, но на спущенную из окна косу отпрыски королевских кровей так и не клевали… Кого я обманываю? Всё было совсем не так.
Легко написать: «Давным-давно в одном замке жила принцесса…» А если принцесса жила не очень давным-давно, а во времена, которые помнят некоторые наши современники? И не было у неё замка. Была двухкомнатная квартира в старой трёхэтажке на двоих с матерью. Не дворец, конечно, но квартира достойная: комнаты не проходные. Правда какой-то шутник спроектировал так, что в туалет можно было пройти только через ванную, поэтому, когда мама мылась, приходилось терпеть. Говорят, в столице входят в моду совмещённые санузлы, значит всё по этикету. Дом стоял в пристанционном районе некрупного райцентра. Не похоже на сказку. Но согласитесь, это не повод не рассказывать про эту чудную девочку (с ударением на первом слоге, как правило).
Вика с самого детства знала, что она принцесса. Не будущая принцесса, по замужеству, а самая настоящая. Только пока неизвестная. Заколдованная, спрятанная от злодеев или просто скромная, не важно. Главное – всё это временно.
Оставалось определиться с типизацией. Вы не знали, что существует множество типов принцесс? Вика знала и даже вывела свою классификацию. Это как с темпераментом. Гиппократ когда-то определил много разных: сангвиник, холерик, флегматик, меланхолик, и… успокоился. Карл Густав Юнг тоже решил заработать на идее вешать на характеры ярлыки и так всё замудрил, что чёрт ногу сломит. Лучше бы определился уже, кто он на самом деле: Карл или Густав. Сейчас же каждый, кому не лень направо и налево классифицирует характеры, темпераменты, психотипы.
Вика свою типологию никому не навязывала. Ей нужно было самой определится. Царевной Несмеяной она быть категорически отказывалась: ныть во дворце и ждать, что какое-нибудь быдло приедет на печке и увезёт в избу? Нет, только не это! Из квартиры – в избу! Получается деградация. Больно на подругу Ирку похоже. Хотелось обратной трансформации. Для Белоснежки не хватало мачехи. Мама же пока не выгоняла в компанию малорослых бородатых мужиков. Мужиков она водила к себе. Роль мачехи мама исполняла, только когда безуспешно пытались воспитать из Вики Золушку. Спящей красавицей Вика тоже не была, скорее, не выспавшейся.
Принцесса определилась, как Рапунцель. Выбросила из окна воображаемой башни ментальную косу и ждала поклёва в виде королевского отпрыска на белом непарнокопытном животном. Пока с уловом было не густо, но потенциальная королевская особа не отчаивалась. Временно всё-таки приходилось работать Золушкой. Жить ведь как-то надо.
Про то, что Вика – принцесса пока не знал никто, даже мама и лучшая подруга Ирка. А ближе Ирки вообще никого не могло быть, потому что она была ещё бывшей одноклассницей, соседкой по подъезду и соседкой по горшкам в детском садике.
Внешность у принцессы была загадочная. Специально сделанная, чтобы злодеи сразу её не опознали. Светло-русые волосы. Густые, но только до плеч, в косе ещё меньше. Затянуть в башню принца вряд ли получится. Фигура… нормальная. Не жирная, не тощая. Высоковата, почти под метр восемьдесят, мальчишки в школе «шпалой» дразнили, но всё равно мама отучала сутулиться. Бёдра не широкие, но и за мальчика сзади не примешь. Глаза, которые мама называла васильковыми, были, как казалось их хозяйке, ближе к серым. Как будто нормальная девчонка из железнодорожного района. В своё время всё по волшебству изменится. Помните, когда платье Золушки превращается в бальное, там же и макияж, и укладка, всё в порядок само приводится? Каблуки можно вообще не носить. А в свете бриллиантов глаза не то что голубыми, фиолетовыми станут. Царевна-лягушка вообще три года под земноводную маскировалась. А потом раз – красавица! А всё почему? Увлажнение кожи.
Основы этикета преподавала мама:
– Не хлюпай, когда ешь! Пригласит тебя мальчик в ресторан, стыдно будет.
Мужа у Элеоноры Владимировны не было. Наверное, когда-то не вовремя хлюпнула в ресторане. От отца Вике досталось красивое отчество Станиславовна, голубой плюшевый заяц и уверенность в том, что отец хороший человек, но обстоятельства непреодолимой силы задерживают его вдали от любимой семьи и не дают писать письма. Этот факт подтверждался тем, что мама уходила от вопросов об отце и начинала плакать. У них в доме время от времени появлялись мужчины. Всегда тихие и с усами. Мать любила тихих мужчин с усами. Вика не любила, но не возражала: не воспитывают, и ладно.
Практическое мужчиноведение на себя взяла на себя более опытная в этих делах (по её собственному мнению) Ирка:
– Мужики не должны воображать, что мы созданы для того, чтобы они сбрасывали в нас своё животное напряжение. Они должны заслужить право, чтобы мы благосклонно принимали подарки. Нужно дать понять, что мы императрицы!
– А что, императриц бывает много?
– Для каждого мужика – своя. Вот я – именно она! Для Котика. Пусть гордится тем, что я существую на одной с ним земле.
Вике при этих словах стало немного грустно. Улетучилось декадансное ощущение одиночество особы монарших кровей. Она успокоила себя, что это просто терминология такая, игра. Как в школьном театре. А настоящая принцесса только она. И не для кого-то определённого, а вообще, для всей вселенной. К счастью, Ирка сменила тему:
– Ты едешь на ту оргию на выходные, которую Маринка устраивает на родительской даче?
– Да, меня Виталик пригласил. А почему оргию? Просто сабантуй.
Ирка посмотрела на подругу с видом: «Как можно жить и ничего не знать?!» Подсела к ней на диван и стала заговорщицки делиться:
– Позвала вас Маринка. Правильно?
– Угу.
– Маринка с Олегом жила. Он же не просто так, а юрист с отдельной квартирой. Она ему надоела.
– Квартира надоела?
– Нет! Ты чё, вообще?! Маринка задолбала своей простотой. Выгнал. Та – в истерику. Он – кремень. Маринка ляпнула, что беременная. Олег ей денег на аборт пообещал. Пришлось колоться, что соврала. Теперь эта дура предложила юристу секс втроём, как в фильмах. С одноклассницей своей, Ольгой. Та же, как со своего Питера вернулась образованная, принцессой ходит, никому не даёт.
При слове «принцесса» Вику аж передёрнуло. Опять?! Она представила модно одевающуюся Ольгу. Стало грустно. Ирка беспощадно продолжала:
– Бухгалтерша, а туда же. А мужикам, что нужно?
– Что?
– Побед им нужно и клубнички! Вот Олег и поплыл. Маринка, дура, не понимает, что ей ничего не светит. Думает этим местом мужика вернуть.
– Фу!
– Да ладно! Вы с Виталиком в постели в куклы играете? Всех остальных пригласили для компании.
– Ты откуда всё знаешь?
– Господи! Что там знать?! Город маленький. В одном конце пёрнешь, в другом скажут: «Обосрался!» Олег – одноклассник Димки. А тот с Котиком вместе работает. Они кентуют. Димка просил Котика подбросить их с Зинкой на нашем Комбике. Они же голытьба безлошадная. Там одно место ещё остаётся. Можем тебя взять.
– Я с Виталиком.
– Облом… ладно! Его в багажник посадим. Места хватит.
– Вы тоже туда едете?
– Не-а! У Коти тема наклёвывается на большое лавэ. Он сам так сказал.
– Что ты в Косте своём нашла? Он же Суматоха. Все так зовут. Дёргается по сторонам. То провода режет, то машины гоняет.
– Не знаешь, так молчи! У него магазин. И ещё приподняться пытается.
– Ларёк на вокзале.
– У других и этого нет. А суетится он, потому что активный, чепэшник. Сейчас большое дело наклюнулось. А не суетился, ничего бы не было. Вы закисните здесь, а мы в люди выбьемся. Может, на заводе шоферить не придётся, комерсом станет. Чисто на себя батрачить будем. Котик продавщиху ещё одну обещал нанять. Мне в ларьке торчать не придётся.
– Чем займёшься?
– Маникюрный стол в парикмахерской у Алёнки поставлю.
– И кто к тебе пойдёт? Ногти и самой накрасить можно. На толчке любой лак купишь.
– Отсталая ты! Сейчас такие прибамбасы придумали. Отпад башки! Блёстки, наклейки, накладные ногти. Серьги ещё придумали на ногти цеплять. Прикинь: серьги – на ногти. Пока другие не въехали, мне тёть-Шура из Турции подогнать обещала. Всё равно челночит.
– Так ты с Костяном из-за денег!
– Ты что?! У нас Баунти! А ещё он заботливый. Когда у нас в первый раз было в гараже его родителей, там вода только холодная была. Так Котик мне бутылку из-под «Пепси-колы» тёплой воды принёс.
Ирка пыталась соорудить расческой-массажкой из пропитанных сахарным сиропом волос нечто сногсшибательное. Она недавно обесцветила волосы и считала себя совершенством. Вдруг, расчёска застыла в Иркиных руках. Она повернулась к Вике. Щедро выделенные синими тенями глаза стали размером как у страдающего запором лемура. Зловещим голосом подруга огласила приговор:
– Викуся! Ты толстая!
– Я не толстая, – возмутилась Вика, но на всякий случай втянула живот.
– У тебя ляжки толстые, – Ирка показала массажкой на ноги подруги.
Вика инстинктивно потянула край юбки. Но юбка, хоть и относилась к классу «резинки», до колен не натягивалась.
– Смотри, когда ты сидишь, ляжки расплющиваются и соединяются. Ужас!
– А у тебя не так?
Ирка села рядом на диван и обречённо констатировала:
– Я тоже толстая! Всё! Отказываюсь от сладкого!
Вика приподняла ноги на носки. Эффект расплющенности немного сгладился. Она успокоилась и выдала глубокую философскую парадигму:
– А зачем тогда жить? Представляешь, дарят тебе Сникерс, а ты такая: «Я толстая, жрать не буду!»
– Точняк! Ступила. Но делать что-то надо, – не сдавалась Ирка. Вдруг её осенило, – давай бегать по утрам! Обмотаем ляжки целлофановыми пакетами, чтобы жир вытапливался, и по три километра каждое утро.
Вика вспомнила свои ощущения после трёшки на физ-ре, и несмело предложила:
– Может с одного километра начнём?
– Нет! Три! Встречаемся в шесть утра.
– Чё так рано?!
– Мне к восьми на работу, ларёк открывать. Московский приходит. Пятнадцать минут стоит. Сегодня идём в кафе, а завтра бегаем. Кто не придёт – овца!
Темно, сыро, холодно. В такое время принцессы выходят из замка только для того, чтобы нарвать крапивы на кладбище, как материал для одежды заколдованным братьям. Братьев у Вики не было, поэтому вопрос о целесообразности утреннего предприятия оставался открытым. Да и не ходят принцессы в трениках и кедах. Ирка вообще пришла в шортах поверх колготок и ботинках.
– Ты чё голая? – побеспокоилась за подругу Вика.
– Да кинулась, а надеть нечего.
– Тебе же отец с завода костюм спортивный и кроссовки припёр. Ты говорила, им по бартеру давали.
– Ты дура?! В чём тогда на дискотеку пойду. И правильно говорить не «кроссовки», а «красотки», от слова «красота». Какой дурак в них кросс бегать будет? Давай ляжки мерить, я сантиметр принесла.
Ирка размотала портняжную ленту с делениями, окрутила вокруг бедра:
– Пятьдесят пять, теперь ты.
Вика приспустила трико, явив предрассветному миру трусы в розовых сердечках и надписью «Вторник». Сегодня среда. Вика побегает, и наденет трусики с надписью «Среда». Равновесие во вселенной будет восстановлено. Со стороны детской площадки послышалось одобрительное ворчание. Вика резко натянула штаны. На лавочке, прислонившись спиной к фанерной ракете сидел сосед, алкаш дядя Коля. Наверное, тётя Юля опять домой не пустила.
– Дома измерю. Побежали.
Девушки рванули, обгоняя друг друга. Сначала бежалось легко. Первую минуту. Потом стало колоть в боку. Но принцессы не сдаются! Только на милость принцам. Сдалась Ирка. Ей можно, она же не принцесса. Походили кругами, восстанавливая дыхание. Ирка снова вынула из кармана измерительный прибор.
– Говно!
– Что такое?
– Пятьдесят семь! Я стала ещё толще!
– Это мышцы наросли.
Больше они не бегали. Решения такого никто не принимал: спорт, в любом случае полезен. Просто больше вслух не вспоминали. Вика себя успокаивала, что займётся более принцесскими видами: крокет, например. Только разберётся, что это такое.
С Мариной Аксёновой Вика работала вместе на станции энергодиспетчерами. Там высшее техническое образование нужно, но платили неважно. Викин Экономический факультет местного филиала Московского Международного Института Высшей Юридическо-финансовой заочной академии при Кембриджском университете прокатил. Марина была старше года на три и уже успела закончить Институт железнодорожного транспорта. Не то, чтобы они очень дружили. Так, встречались на разных мероприятиях, но симпатия взаимная присутствовала. Маринка – лёгкая девчонка, без особых закидонов.
Дачка у родителей Марины была что надо! В лесу, от ближайших соседей три неосвоенных участка, рядом речка. Не замок, конечно, но для загородного отдыха принцессы пойдёт.
Виталик Голубев всю дорогу протрясся в багажнике Костиного ИЖ «Комби». Если бы кто-нибудь спросил Вику:
– Любишь ли ты Виталика?
Вика не задумываясь ответила бы:
– Конечно! Ведь он мой рыцарь!
Но никто так не спрашивал, если не считать Иркиного:
– Ну чё у вас, как?
Виталик был рыцарем, потому что совершил для принцессы подвиг. Настоящий. Как-то пытались злодеи из соседнего королевства похитить бедную принцессу. Тут он и появился, вступил в неравный бой. Победил – не победил, не важно. Не в этом суть подвига. Скептики бы придрались, что заводской район по отношению к железнодорожному совсем уж соседним королевством называть, строго говоря, не следует. Не перевелись ещё зануды.
Если честно, заводские пацаны сначала даже понравились Вике. Прикольные. Она тогда не знала, что они из другого района. Мутить с заводским – зашквар. Ну не прям, зашквар, но провожать тебя он не сможет – побьют. Обидеть они тоже не смогли бы: Вика была с двумя подругами, а железнодорожных девчонок попробуй тронь.
Главное, что Виталик вовремя заметил, что на нашей дискотеке чужаки подкатывают к местной мочалке, и вписался за неё. И только после десяти секунд изнурительного неравного боя (в основном, толкались и выкрикивали обидные обзывалки), поняв, что силы не равны, рыцарь применил спасительное:
– Заводские наших бьют!
После такого отказываться ходить с героем было бы просто отстойно. Решила: пусть будет пока Виталик. Когда придёт настоящий принц, он победит Виталика на турнире, или что там они делают, эти принцы. Не должна же за них Вика всё решать! Не придёт – воспитаем принца из Виталика.
Совсем без парня девочке нельзя. С кем ходить на пляж и на дискотеку, просто гулять? Кого обнимать? Для кого надевать нарядные платьишки? Вика не верила, что мужчина и женщина – две половинки одного целого. Две половинки одного целого – червяк, перерубленный лопатой. Мужики как-то могут жить в одиночку, но тоже, наверное, тоскуют. Но виду не показывают: мужики ведь.
Женщины не могут. Живут, конечно, но при этом жить не могут. Так природой заложено, что жить нужно не «при этом», а при мужике. Внутри каждой женщины есть незанятое место, в которое и помещается любимый человек. Это место, наверное, душой называют. Потом туда залезают дети, работа. Если душа широкая, то женщина в неё тащит рояль, мольберт и всякое прочее творчество. Но самое большое место занимает любимый человек. Если такого нет, девушка тянет туда другого и пытается его любить. Нет мужчины, пытается заполнить пространство заботой о детях, работой или дачей, льёт в образовавшуюся дыру алкоголь. А представляете, сколько алкоголя нужно залить на место взрослого мужика? Так и спиваются.
«Что это меня на философию пробило? Долбаные Маринка с Олегом, и их Санта Барбара!» Вика глянула на торчащую вместо задней полки нечёсаную голову своего рыцаря и решила просто смотреть в окно.
В двадцати километрах от города трасса стала уходить вверх на перевал. Белый ИЖ «Комби» свернул вниз к реке, попрыгал по скальнику грунтовки и вскоре выехал на поляну перед Маринкиной дачей. Не во двор или на улицу, а именно на поляну, потому что кроме дома здесь был только лес и поляна. Хозяева были людьми сугубо городскими. Приезжали на дачу отдохнуть душой, а не разводить огороды. За домом, правда, было несколько фруктовых деревьев, среди которых отвоёвывали себе жизненное пространство молодая поросль дубов и грабов. Ещё была грядка с чахлой петрушкой, тоже давно не полотая, но это не в счёт.
На поляне уже стояла чья-то сказочная карета! Вике так показалось, что это самая подходящая для принцессы карета. На самом деле это была шикарная бирюзовая семёрка. Что? Нет не БМВ. Хотя тогда ВАЗ-2107 по престижности не уступал теперешним представителям немецкого каретостроения. Машины были далеко не у всех. Это сейчас в ответ на заявление: «У меня полный фарш и пять литров под капотом», можешь получить лишь вежливое кивание. Тогда же семёрку такого эксклюзивного (не белого) цвета могла переплюнуть только восьмёрка «мокрый асфальт». Или любая подержанная иномарка. Вот это юрист поднялся!
Олег помахал приветственно рукой и продолжил таскать пакеты из багажника к столу. Эти простые движения почему-то напомнили Вике недавно просмотренный на видаке у родственников фильм «Греческая смоковница». Своей фигурой качка в чёрной майке без рукавов и стрижкой «Ёжик» Олег скорее напоминал Терминатора, но Вике почему-то вспомнилась именно смоковница.
Незнакомый высокий блондин тащил из каменного цоколя тяжеленный мангал. Маринка помогала мотивирующими выкриками. Зина что-то нарезала, параллельно переругиваясь с мужем Димкой. Из примостившегося на столе двухкассетника группа «Форум» скрипела про белую ночь.
У края поляны, полубоком к присутствующим стояла Ольга. Возвышенно вслушиваясь в журчание недалёкой горной речки, она даже не повернулась на звук подъехавшей машины. Руки скрещены на высокой груди под модным белоснежным свитером. Белые джинсы… нет, не так. Джинсы белые! Не синие, не «варёнки», белые! Ещё и с вышитым цветочком. Лето ещё продолжалось в наступившем сентябре, но Ольга представляла собой декадентскую осеннюю грусть. Сука!
Костик и Ирка скептически оглядели поляну, опёршись каждый на свою переднюю дверь. Димка взял из Комбика тазик с замаринованным мясом. Зина кивнула Косте:
– Спасибо!
– А мне?! – возмутилась Ирка.
– И тебе спасибо, – не стала спорить Зинаида.
– Поехали, – резюмировала Ирка и кинула Вике, – пока!
Вика помахала рукой и взяла пакет с огурцами-помидорами. Не могла же, в самом деле, настоящая принцесса прийти на бал «на халяву». Хотя Ольга, скорее всего, так и сделала. Но она не принцесса. Максимум, вдовствующая графиня. Почему вдовствующая, Вика не знала, но так звучало приятнее. Она зашагала веселее. Сзади семенил рыцарь Виталик с десятилитровой канистрой пива.
Шашлык удался. Жарил высокий блондин, которого звали Николай. Он оказался другом Олега. Николай не жаловался на плохие дрова, что мясо мариновал не он, на звёзды и чёрных котов, просто пожарил отличный шашлык. Сначала Вика смотрела на незнакомца с брезгливой догадкой: «Вчетвером?!» Потом Николай перестал быть незнакомцем. В голове даже промелькнула мысль: «Я рядом с ним могла бы и шпильки надеть». Вика невольно глянула на свои босоножки на тонкой подошве, которые носила из-за разницы в росте с Виталиком, отогнала провокационную мысль и решила, что её рыцарь лучше. В чём-то. Она потом подумает, в чём.
Николай открыл бутылку красного вина:
– Кто будет каберне?
Вика дёрнулась, но её опередила Ольга:
– Мне, пожалуйста.
Николай так на неё посмотрел, что Вика пить вино передумала. Она вообще вино не любила. Протянула стакан Диме:
– Налей ликёрчика.
Когда червячок был безжалостно заморен, начали знакомится. Димка повернулся к Виталику:
– Ты чем по жизни занимаешься?
– СЦБ. Устройства сигнализации, централизации и блокировки.
Над столом на пару секунд нависла недоумённая тишина. Потом Димка догадался:
– Киповец, короче.
Мужчины понимающе покивали, а Оля своим бесячим ангельским голоском пропела:
– А я не поняла.
– С приборами возится, – пояснил Олег.
– С компьютерами? – оживилась подделка под принцессу.
– Нет. С термометрами всякими, манометрами.
– А-а-а… – разочарованно протянула Ольга.
– Не с манометрами. Там целая система, чтобы поезда не сталкивались, – пытался объяснить Виталик, но его уже никто не слушал.
Голубев закурил. Ольга попросила:
– Не курите, пожалуйста, за столом.
Вот ведь фифа! Виталик встал и отошёл. За ним пошла Зинаида. Ни Дима, ни Вика не курили. Уже стемнело и курящих было не видно. Только летали светлячки зажжённых сигарет. И ещё осветились лица, когда закурили по второй.
– А Вы кем работаете? – томно спросила Ольга у Николая.
Спросила она, наверное, вполне обычно, но Вике показалось, что эта проститутка сейчас залезет блондину в штаны. И надо же: «Вы!» Николай вместо ответа сходил к машине (это бирюзовое чудо принадлежало ему!), принёс гитару, подёргал струны, настраивая, и запел.
Пел красивым баритоном что-то жутко романтичное про шуршащую ночь и вампиров в чёрных плащах. Вике стало очень жалко. Кого или чего она не понимала, да и зачем? Она налила в стакан водки и выпила.
