Алексей Ерофеев
Скверы, сады и парки Петербурга. Зелёное убранство Северной столицы
Весенний сквер
Сквер расположен перед домом № 12 по Новочеркасскому проспекту, напротив Весенней улицы. Он образовался в 1980-е гг. после сноса старого лицевого корпуса этого дома. Когда-то Весенняя улица шла дальше, как раз по нынешней территории сквера.
Сквер Викентия Грязнова
Скверу, устроенному в 1970-е гг. вместо так и не построенного дома № 22 по улице Пилотов в Авиагородке, 23 июля 2014 г. присвоено имя Героя Советского Союза бортмеханика самолета Ту-104 Викентия Григорьевича Грязнова (1928–1973).
Викентий Грязнов родился и вырос в Ленинграде. В 1947 г. окончил Вольскую военную авиационную школу механиков, в 1958 г. – Пермское военное авиационно-техническое училище. Служил авиамехаником, затем авиатехником звена и отряда в военно-воздушных силах Черноморского флота. В 1960 г. в звании капитана уволен в запас и вернулся в Ленинград. Здесь он по-прежнему работал авиатехником, но уже на гражданских судах, а через два года окончил Ульяновскую школу высшей летной подготовки и стал летать бортмехаником на самолетах Ту-104. Жил он здесь же, в Авиагородке (современный адрес – Штурманская ул., 22).
23 апреля 1973 г. его самолет совершал обычный рейс из Ленинграда в Москву. По дороге к бортпроводнице подошел человек с зажатой в кулаке бомбой и потребовал лететь в Стокгольм. Еще он потребовал пустить его в кабину. Командир решил возвращаться в Пулково; Грязнов вышел из кабины и начал переговоры с террористом, постепенно оттесняя его от пассажирского салона. Увидев, что самолет садится в Ленинграде, террорист взорвал бомбу. Грязнов и террорист погибли, самолет получил сильные повреждения, но смог сесть. Экипаж и пассажиры были спасены.
Сквер Виктора Цоя
Маленький скверик, появившийся в 1950-е гг. на месте разрушенного дома № 19 по Зверинской улице (угол Любанского переулка), 20 сентября 2012 г. получил имя рок-музыканта, лидера группы «Кино» Виктора Робертовича Цоя (1962–1990). Рядом, в доме № 15 по улице Блохина, он, продолжая традицию «поколения дворников и сторожей», работал оператором газовой котельной, которую сам назвал «Камчаткой». Сейчас на ее месте клуб с тем же названием.
Сквер Виктора Цоя
Виктор Цой окончил ПТУ, получил профессию резчика по дереву, но по специальности почти не работал. Свою музыкальную карьеру он начал как панк среди таких персонажей, как легендарный Андрей Панов по прозвищу «Свин» и его не менее колоритные друзья «Осёл», «Пиночет» и «Крыса».
Неизвестно, что бы стало с Цоем в этой компании, если бы его не услышал Борис Гребенщиков. Услышал и понял: «Это надо срочно записывать, пока это чудо функционирует». Именно Гребенщиков вытащил Цоя из «банды пьяных анархистов» (выражение Ильи Смирнова), привел в студию, помог создать группу (в первом альбоме Цоя играют трое музыкантов «Аквариума») и вообще помог ему стать тем, кем он стал.
Первоначально группа, которую основал Цой вместе с Алексеем Рыбиным и Олегом Валинским, называлась «Гарин и гиперболоиды», но они быстро поняли, что с таким непроизносимым именем на популярность рассчитывать нечего, и переименовались в «Кино». Раннее творчество Цоя отмечено склонностью к абсурдизму и эпатажу и колоссальным влиянием Гребенщикова и близкого друга Цоя Майка Науменко:
Злое белое колено
Пытается меня достать.
Колом колено колет вены
В надежде тайну разгадать —
Зачем я
Сажаю алюминиевые огурцы
На брезентовом поле.
Гуляю, я один гуляю,
Что дальше делать – я не знаю.
Нет дома, никого нет дома,
А я лишний, словно куча лома.
Я не вижу здесь их, я не вижу здесь нас,
Я искал здесь вино, я нашел третий глаз,
Мои руки из дуба, голова из свинца,
Ну и пусть…
Мои друзья идут по жизни маршем,
И остановки только у пивных ларьков.
После смерти в феврале 1984 г. Генерального секретаря Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза Юрия Владимировича Андропова русский рок, до того существовавший полулегально, оказался фактически загнан в подполье. Для Цоя этот период ознаменован разрывом со слишком «левым» Рыбиным и появлением десятков песен «ни о чем», в которых очень трудно усмотреть глубокий смысл и которые мало чем отличались от советского эстрадного ширпотреба («Восьмиклассница», «Весна», «Ты выглядишь так несовременно», «Видели ночь», «Фильмы», «Когда твоя девочка больна»). Именно тогда Андрей Тропилло определил творчество Цоя как «мужественный попс». Но тогда же была написана песня, ставшая гимном поколения, понимавшего, что так жить нельзя, но не знавшего, как можно:
Перемен требуют наши сердца,
Перемен требуют наши глаза,
В нашем смехе, и в наших слезах, и в пульсации вен:
«Перемен!
Мы ждем перемен!».
Не надо только забывать, чем эта песня кончается:
Сигареты в руках, чай на столе – так замыкается круг,
И вдруг нам становится страшно что-то менять…
В 1986 г. начинался новый этап в творчестве Цоя – он, наконец, обрел свой голос. В 2010-х г. некоторые депутаты Государственной думы, слышавшие одну песню, и ту не до конца, стали утверждать, что так не бывает: дескать, человек не может так перемениться, а потому новые песни ему сочиняли некие кураторы из ЦРУ. Нет, это нормальный процесс становления таланта. Ни один поэт, будь он хоть трижды гением, не начинает с шедевров, и тот же Некрасов сначала написал «Мечты и звуки» и лишь потом – «Пьяницу» и «В дороге». Так и Цою, чтобы создать «Группу крови» и «Звезду по имени Солнце», надо было пройти через «Бездельников» и «Восьмиклассниц».
Он собирал стадионы по всей стране, он снимался в главной роли в остросюжетном фильме Рашида Нугманова «Игла». Для него это был шанс уйти от «папиного кино», каким он считал почти весь советский, да и зарубежный кинематограф. Он вообще был максималистом, это про себя он написал:
Кто живет по законам другим
И кому умирать молодым.
Он не помнит слово «да» и слово «нет»,
Он не помнит ни чинов, ни имен
И способен дотянуться до звезд,
Не считая, что это сон,
И упасть опаленным звездой
По имени Солнце…
По своему поэтическому и музыкальному дару, по силе обличения Цой, безусловно, уступал и Борису Гребенщикову, и Александру Башлачёву, и Юрию Шевчуку, и даже Майку Науменко и Михаилу Борзыкину. Тогда в чем же секрет его популярности? Наверное, в том, что все вышеперечисленные получили прекрасное образование, были интеллигентами до мозга костей. Они и ориентировались в основном на интеллигенцию. Их творчество – это, с одной стороны, продолжение традиций классической русской поэзии («Здесь забыто искусство спускать курок / И ложиться лицом на снег»), а с другой – своеобразное ответвление бардовской песни. А Цой – пэтэушник, он был своим для миллионов обычных молодых людей, его песни просты и понятны. Просты и понятны – не значит примитивны, афористичность, вообще характерная для рок-поэзии этого направления, у позднего Цоя достигает совершенства:
Каждой звезде – свой неба кусок,
Каждому морю – дождя глоток,
Каждому яблоку – место упасть,
Каждому вору – возможность украсть,
Каждой собаке – палку и кость,
Каждому волку – зубы и злость.
После красно-желтых дней
Начнется и кончится зима,
Горе ты мое от ума,
Не печалься, гляди веселей,
И я вернусь домой
Со щитом, а может быть, на щите,
В серебре, а может быть, в нищете,
Но как можно скорей.
Я не люблю, когда мне врут,
Но от правды я тоже устал,
Я пытался найти приют,
Говорят, что плохо искал.
И я не знаю, каков процент
Сумасшедших на данный час,
Но если верить глазам и ушам —
Больше в несколько раз…
15 августа 1990 г. Цой, отдыхавший в Юрмале, погиб в автомобильной катастрофе. Некоторые считали, что его смерть неслучайна, что это расплата за попытки вписаться в шоу-бизнес. Так или иначе, он пополнил список музыкантов, не переживших наступления нового времени – Александр Башлачёв, Янка Дягилева, Майк Науменко, Игорь Тальков…
После гибели Цоя многие решили, что песня Владимира Шахрина «Поплачь о нем, пока он живой» посвящена его памяти. На самом деле песня написана раньше. Но уж очень точно в ней отражены взаимоотношения Цоя с его второй женой Марьяной. Особенно убийственная фраза: «Она уже видит себя в роли вдовы».
В 1990-е гг. на песнях Цоя паразитировали все кому не лень. В том числе и те, кому сам Виктор никогда бы не подал руки. Причем они брали песни или заезженные до дыр, или самые беззубые. По-настоящему смелых вещей – того же «Муравейника», «Песни без слов», даже «Алюминиевых огурцов» – вы бы от них не услышали никогда. По счастью, песни Цоя – хотя и не все – сейчас изданы, и каждый может составить о них свое собственное мнение.
Виноградовский сквер
1 марта 2013 г. территория между улицей Бабушкина, переулком Матюшенко и проспектом Обуховской Обороны стала называться Виноградовским сквером. Сквер создан в 1938 г. на месте ликвидированного Фарфоровского кладбища, существовавшего с 1710-х гг. С начала 1960-х гг. он носил имя сквер «Спутник» по одноименному кинотеатру, открытому в современном доме № 40 по улице Бабушкина. Ничего специфически «спутникового» в сквере не было, а после того как в 1990-е гг. на месте кинотеатра возник торговый центр, его название, и без того не слишком удачное, вовсе потеряло смысл.
Нынешнее же имя присвоено по ходатайству руководства расположенного поблизости Императорского (Ломоносовского) Фарфорового завода в честь изобретателя русского фарфора Дмитрия Ивановича Виноградова (ок. 1720–1758).
В Петербург уроженец Суздаля из семьи священника приехал в 1735 г. в числе двенадцати лучших учеников Славяно-греко-латинской академии. Ему надлежало продолжить обучение в Академии наук. Уже на следующий год его вместе с Михаилом Ломоносовым и Г. У. Рейзером направили в Германию, где он изучал горное дело, химию, минералогию, металлургию, механику, строительное искусство и пробирное дело.
В 1744 г. Дмитрий Виноградов вернулся в Петербург и поступил в распоряжение Горной коллегии, получив звание бергмейстера, то есть горного инженера. В том же году он начал службу на только что созданной Императорской порцелиновой мануфактуре, которая впоследствии и стала Фарфоровым заводом. На порцелиновой мануфактуре Виноградову было поручено секретное задание – создать отечественный фарфор. Первоначально он работал вместе со специалистом из Саксонии Х. К. Гунгером, но ввиду некомпетентности саксонец был отстранен от дела. Виноградов изучил гжельские глины, провел испытания кварца и жерновых камней из Олонецкого уезда, а результаты опытов зафиксировал в «Заметках о фарфоре», которые тогда не публиковались в связи с засекреченностью работ.
Первый образец отечественного фарфора получен Виноградовым в 1747 г., а на следующий год он возглавил Императорскую порцелиновую мануфактуру. Еще через четыре года он закончил научную работу по технологии изготовления фарфора – «Обстоятельное описание чистого порцелина…», которое увидело свет только в 1950-м. Впрочем, специалисты его труд «для служебного пользования» хорошо знали.
Заслуга Виноградова и в том, что он в 1755–1757 гг. построил на порцелиновой мануфактуре новую, самую крупную для того времени фарфорообжигательную печь. Дмитрий Иванович вел «Записки каждых работ, происходящих повседневно при порцелиновой мануфактуре» и «Журнал работ в лаборатории при деле порцелина красок и пр.».
Создатель русского фарфора умер в 1758 г. и, вероятно, похоронен на Фарфоровском кладбище. Его могила была утрачена задолго до уничтожения кладбища.
Винокурцевский сквер
Небольшой скверик, расположенный между домами № 1 и № 3 по Подъездному переулку и выходящий на Винокурцевский проезд, в 2000-е гг. перенял имя последнего. Сквер появился в 1960-е гг. при благоустройстве территории.
Участковый уполномоченный 13 отделения милиции Ленинского района Ленинграда Павел Дмитриевич Винокурцев (1905–1941) 8 ноября 1941 года, находясь в зоне обстрела, Павел Винокурцев обеспечивал общественный порядок, помогал гражданам укрываться в бомбоубежищах. Когда на улице разорвалось несколько снарядов, он заметил около стены дома девочку, которая в ужасе металась возле убитой матери. Схватив ребенка на руки, Винокурцев побежал к ближайшему укрытию, но в это время разорвался очередной фашистский снаряд. Спасая ребенка, участковый успел прикрыть девочку своим телом, но сам погиб.
Вокзальный сквер
Этот сквер находится у вокзала железнодорожной станции «Лахта», между Приморским шоссе и железнодорожной линией восточнее улицы Красных Партизан, разбит в 1980-е гг. на месте снесенного дома № 37 по Приморской улице.
Воронежский сад
Воронежский сад расположен на углу Прилукской и Воронежской улиц. Он устроен после Великой Отечественной войны на месте разрушенных домов № 4–8 по Прилукской улице и дома № 63 по Воронежской.
Воронихинский сквер
Полукруглый сквер у дома № 3 по Казанской улице, перед задним фасадом Педагогического университета имени А. И. Герцена, носит имя русского зодчего Андрея Никифоровича Воронихина (1759–1814), создателя Казанского собора.
Андрей Воронихин (настоящая фамилия – Воронин) – крепостной графа Александра Сергеевича Строганова, представителя семьи крупнейших российских промышленников, мецената, президента Академии художеств. Строганов обратил внимание на талантливого юношу родом с Урала, дал ему образование сначала в Москве, затем в Петербурге, а с 1786 года – за границей, в частности в Италии, где Воронихин познакомился с выдающимися образцами церковного зодчества.
Воронихинский сквер
За границу А. Н. Воронихин поехал, получив от графа вольную грамоту, в которой говорилось: «Я, А. С. Строганов, в роде своем не последний, отпустил я крепостного своего дворового человека Андрея Никифорова сына Воронихина, который достался мне по наследству… И вольно ему, Воронихину, с сею моею отпускною записаться на службу, в цех, в купечество, или у кого он в услужении быть пожелает, и впредь мне, графу, и наследникам мои до него, Воронихина, и до будущих потомков его дела нет».
Тем не менее дело было, и дело грандиозных масштабов: Воронихин перестраивал интерьеры Строгановского дворца на углу Невского проспекта и Мойки, на земле графа Строганова он начал возводить Казанский собор с четырьмя площадями – парадной со стороны Невского проспекта, со стороны Казанской (тогда Большой Мещанской) улицы, неосуществленной до конца с южной стороны собора и самой скромной – со стороны Екатерининского канала (ныне – канал Грибоедова).
Воронихинский сквер
Для архитектурно-пространственного объема полукруглая площадь в западной части, со стороны главного входа в собор, имела огромное значение. Ради ее создания императрица Мария Фёдоровна, в Ведомстве которой находился Воспитательный дом (ныне – Российский государственный педагогический университет имени А. И. Герцена), уступила часть сада Воспитательного дома (см. Старый сад). Полукруглая ажурная решетка длиной 153 м, созданная в 1811–1812 гг. резчиком Василием Захаровым по рисунку А. Н. Воронихина, не только разделила территории, но и стала подлинным украшением места. Не были только установлены на постаменты, расположенные по краям решетки, статуи апостолов Петра и Павла. С ними произошла курьезная история.
Материалами для статуй должен был стать «морской гранит», из которого сделаны цоколь воронихинской решетки, столбы и пилоны, ее замыкающие. Глиняные модели апостолов уже были готовы.
Блоки для статуй по полторы тысячи пудов каждый вырубили в каменоломнях во Фридрихсгаме (ныне Хамина, Финляндия). В июне 1813 г. на специально оборудованном боте Военно-морского министерства один из блоков доставили в Петербург и выгрузили у Мраморного дворца. Вот тут и начались приключения. При транспортировке каменная глыба свалилась с платформы в районе Аптекарского переулка. Поднять ее уже не смогли. Она пролежала в переулке несколько десятилетий. Наконец в 1880-е гг., после убийства Александра II, гигантский камень раскололи на части и использовали при сооружении храма Воскресения Христова, более известного в народе как Спас на Крови.
Вторая каменная глыба опрокинула судно при погрузке и рухнула в Финский залив. О ней надолго вообще забыли и вспомнили только в начале XX в., когда в Кронштадте началось строительство памятника адмиралу Степану Осиповичу Макарову.
Блок подняли со дна залива, перевезли на остров Котлин и использовали в качестве подножия монумента выдающегося ученого и флотоводца.
Сквер на месте площади разбили в 1865 г. архитектор Генрих Штегеман и садовый мастер Иоахим Альвардт. Первоначально он не имел названия, а после 1923 г., когда Казанская улица стала улицей Плеханова, стал называться сквером имени Плеханова. Воронихинским же наименован сквер перед Казанским собором (см. Казанский сквер). В январе 1944 г. Казанской площади, также носившей имя Плеханова, вернули историческое наименование, после этого и сквер перед собором со стороны Невского проспекта стали называть Казанским, а имя Воронихина закрепилось за сквером имени Плеханова, причем улица носила имя Плеханова до января 1998 г.
В центре сквера в 1935 г. установили гранитный фонтан. Этот фонтан создан в 1809 г. каменных дел мастером Г. Грауером по проекту архитектора Жана Франсуа Тома де Томона и ранее располагался перед Пулковской обсерваторией. Он украшен рельефной маской Нептуна – бога морей и вод.
Воронцовский сквер
Сквер имеет сложную конфигурацию. Он начинается от угла проспекта Стачек и Дачного проспекта, тянется вдоль трех прудов между домами № 182–202 по проспекту Стачек, № 14–28 по улице Лёни Голикова и корпусами дома № 3 по Дачному проспекту и вдоль продолжения улицы Танкиста Хрустицкого выходит к проспекту Ветеранов. Все это – остатки парка усадьбы Воронцовых, существовавшего с середины XVIII в. и некогда занимавшего весь этот квартал.
Поскольку по соседству, в Ульянке, располагалась усадьба Шереметевых (см. парк Александрино), бывший парк Воронцовых в предвоенные годы тоже иногда по ошибке называли Шереметевским. Тогда его собирались превратить в парк культуры и отдыха для всего района, но так и не успели.
Усадьба и парк сильно пострадали во время Великой Отечественной войны. После войны большую часть территории парка застроили, сначала частными, а в 1960-е гг. – многоэтажными домами. Усадебный дом (пр. Стачек, 184) в 1999 г. перестроили под церковь Веры, Надежды, Любови и матери их Софии, название скверу официально присвоено 1 марта 2013 г.
Воскресенский сквер
Сквер расположен на площади Кулибина, бывшей Воскресенской; разбит в 1906 г. по проекту городского садовника Владимира Визе. В центре сквера находилась церковь Воскресения Христова, возведенная в 1847–1859 гг. по проекту Николая Ефимова; после его смерти в 1851 г. строительство завершали Алексей Шевцов, Василий Небольсин, Франц Руска и Карл Маевский. Церковь взорвали в 1932 г., сквер же в советское время именовался Кулибинским, по новому названию площади, носящей имя русского учёного-самоучки Ивана Петровича Кулибина (1735–1818). Местные жители, впрочем, обычно называли его «Квадратом».
В 1997 г. в сквере установлен памятник Герою Советского Союза Владимиру Ивановичу Ермаку (1924–1943). Улица Володи Ермака образует одну из четырех сторон сквера. В центре сквера плиткой выложены контуры стоявшего здесь храма, а в 2009 г. поставлен поклонный крест.
Воскресенский сквер
Выборгский сад
Выборгский сад находится на углу Большого Сампсониевского проспекта и улицы Комиссара Смирнова, доходя на севере до Выборгской улицы. Он устроен в 1934 г. на обширном пустыре, примыкавшем к Дому культуры «Выборгский» и образовавшемся в 1920-е гг. после разборки нескольких деревянных строений. Сам же дом культуры изначально строился с 1913 г. как дом Выборгского товарищества для устройства постоянных квартир (по-нашему, кооператива) по проекту Алексея Зазерского и Василия Старостина. Но известные события не дали закончить строительство, и в 1927 г. Александр Гегелло и Давид Кричевский переделали его в дом культуры, сохранив в общем решение фасадов в стиле неоклассицизма.
В 1953 г. сад благоустроили и обнесли оградой, а чуть позже на территории сада построили здание школы № 94 (ныне – № 560, ул. Комиссара Смирнова, 17).
Выборгский сад
Вяземский сад
Вяземский сад (или сад Вяземских) расположен на углу Вяземского переулка и Песочной набережной. Разбит в первой половине XIX в. на землях князей Вяземских. Переулок, ранее шедший в тупик, продлили вдоль территории сада много позже, в 1931 г.
Вяземский сад
Г
Сквер Галины Старовойтовой
Этот сквер находится на углу Суворовского проспекта и улицы Моисеенко. Он устроен в 1950-е гг. на месте разрушенного дома № 31 по Суворовскому проспекту, а имя получил 9 июня 2004 г. в честь общественного деятеля Галины Васильевны Старовойтовой (1946–1998).
По специальности социолог, Старовойтова в 1973 г. переехала из Ленинграда в Москву и поступила в аспирантуру Института этнографии, где три года спустя защитила диссертацию на тему «Проблемы этносоциологии и иноэтнические группы в современном городе». Позже она некоторое время работала в Институте экономики, а затем перешла в Центр по изучению межнациональных отношений при Президиуме Академии наук.
Научные интересы Галины Васильевны сосредоточились на Кавказе, и в первую очередь Абхазии и Нагорном Карабахе – там она изучала феномен долгожительства. Поэтому нет ничего удивительного в том, что, когда в 1987 г. началась борьба народа Карабаха за присоединение к Армении, она активно включилась в эту борьбу. Огромная популярность в Армении позволила ей в 1989 г. легко выиграть выборы и стать народным депутатом СССР от этой республики. С 1990 г. она была и народным депутатом России.
Борьбу за самоопределение Карабаха тогда в СССР поддерживало именно демократическое движение, поскольку официальная линия власти состояла в том, чтобы ничего не менять, поэтому логика борьбы привела Галину Васильевну именно к «демократам». Но когда они пришли в России к власти и начали печальной памяти экономические реформы, Старовойтова не нашла с ними общего языка и в реформах этих никак не участвовала. В ноябре 1992 г. она покинула пост советника Президента России по вопросам межнациональных отношений.
В декабре того же года она внесла в Верховный Совет России проект закона «О запрете на профессии для проводников тоталитарного режима», проще говоря, закона о люстрации. В нем предлагалось запретить занимать государственные должности бывшим профессиональным сотрудникам аппарата КПСС, а также сотрудникам и агентам спецслужб. Эту весьма спорную идею поддерживали многие представители интеллигенции, но шансов на принятие у нее не было никаких, ибо среди руководителей страны таких людей было очень и очень много, начиная с самого президента Бориса Николаевича Ельцина. По существу, в 1991 г. власть взяли именно партийные чиновники и сотрудники госбезопасности второго-третьего ранга, а вовсе не «демократы» и не либералы, как нам сейчас пытаются представить. И дальше они только укрепляли свою власть.
Когда бывшее демократическое движение окончательно рассыпалось на множество партий, групп и группочек, Старовойтова создала объединение «Демократическая Россия – Свободные профсоюзы», где оказалась в одной компании со столь одиозными личностями, как Лев Пономарёв и Глеб Якунин. От этого объединения она в 1995 г. прошла в Государственную думу (по одномандатному округу, разумеется), а год спустя объединение было преобразовано в партию «Демократическая Россия». После гибели Галины Васильевны партия благополучно канула в Лету. В 1997 г. Г. В. Старовойтова вновь пыталась внести на рассмотрение закон о люстрации и вновь безрезультатно.
20 ноября 1998 г. Галину Васильевну убили в подъезде дома, где она жила (наб. канала Грибоедова, 91). Исполнителей убийства нашли, возможно, нашли и организатора, заказчика – нет.
Сам сквер к жизни и деятельности Г. В. Старовойтовой не имеет никакого отношения, но присвоение ее имени пошло ему очень на пользу. Если раньше это был неухоженный клочок земли, где у пивного ларька собирались алкоголики, то теперь он благоустроен, в нем высажены новые деревья, в 2006 г. установлен памятник Галине Васильевне (арх. Владимир Васильковский и Татьяна Милорадович, ск. Григорий Ястребенецкий). Мало того, остановка автобусов и троллейбусов теперь тоже именуется «Сквер Галины Старовойтовой» – честь, которая в нашем городе выпала очень немногим объектам зеленых насаждений.
