Алексей Будищев
Вешний вечер

– Любого?

– Любого!

– Например, лошадь? Что такое? – спрашивает его кучер, шевеля бородою и с видом экзаменатора. – В видах науки?

– Лошадь? – переспрашивает повар. – Лошадь – это животное копытное, вегетарьянское и упряжное.

– А гусь?

– Съедобная птица.

– А таракан?

– Таракан? – снова переспрашивает повар, и на всем его лице ярко нарисовывается сильнейшее недоумение. – Относительно таракана, – выговаривает он затем после паузы – происходит некоторая закорючка. С одной стороны, он как будто птица…

– Это таракан-то! – восклицает кучер недоуменно.

– А что? У него ведь тоже крылья. А с другой, таракан обыкновенное животное.

– Это таракан-то? – с тем же видом восклицает кучер.

– А то что же? Прими к руководству: пьет, жрет, дышит и гадит. To есть, самая настоящая животная платформа. Ах, да, – вдруг будто спохватывается он однако не без восхищения к себе, – таракан – это просто домашняя вещь!

– Это таракан-то! А если это вещь, так кто ж его сделал? – спрашивает его кучер не без лукавства.

На лице повара полнейшее недоумение, но, впрочем, лишь перед невежеством своего собеседника.

– Как кто? Тараканиха! – выпаливает он.

– Нет, первого-то? – спрашивает кучер.

– Первый создан. В который, бишь, день… Да вместе с птицами! – воскликает повар весело.

– А если он создан, стало быть, он не вещь; таракан вот что, – говорит кучер уже серьезно повару, лицо которого как бы выражает какое-то сладковатое недоумение, – таракан произведение природы, как блоха, вошь, лягушка и крыса. А все-таки ты молодец, – он повертывает к повару свою огромную бороду, более похожую на беловежскую пущу. – Лошадь и гуся ловко в их центральное стойло пригнал. Сразу видно, что ботаник!